Вступи в группу https://vk.com/pravostudentshop

«Решаю задачи по праву на studentshop.ru»

Опыт решения задач по юриспруденции более 20 лет!

 

 

 

 


«Позитивистский эволюционизм в социологии XIX века»

/ Общая социология
Конспект, 

Оглавление

Глава 1. Истоки и принципы

 

    Теория биологической эволюции, разработанная в трудах Ч. Дарвина,   Г. Спенсера, А. Уоллеса, Т. Хаксли, произвела колоссальное впечатление на современников. Естественно, что научное событие такого масштаба не могло не затронуть сферу социальных наук. С середины ХIХ в. принципы теории эволюции энергично вторгаются в самые разнообразные области социального знания — от экономики и государствоведения до лингвистики, где известный немецкий лингвист Август Шлейхер делает одну из первых попыток применения теории Дарвина вне биологии.

    В Англии, помимо Г. Спенсера, систематически применявшего свою эво­люционную теорию к социальной жизни, Уолтер Беджгот, известный эконо­мист, социолог и публицист, стремился распространить принципы дарвинизма на изучение социально-исторических процессов. Обосновани­ем и пропагандой подобных идей во Франции занималась французская писательница, автор трудов в области философии, социологии и политической экономики Клеманс Руайе (1830—1902). В США, где Спенсер к концу ХIХ в. был властителем дум, его идеи были, в частности, ассимилированы Л. Уор­дом и Ф. Гиддингсом, не говоря уже о таком ортодоксальном спенсерианце, как Уильям Самнер. В Германии в 1900 г. Иенский университет объявил кон­курс научных работ на тему “Чему учат нас принципы теории происхожде­ния видов в отношении внутриполитического развития и законодательства государства. Первое место на этом конкурсе заняла работа Вильгельма Шальмайера “Наследственность и отбор в жизни народов”.1

    В целом ключевые понятия теории биологической эволюции: “естест­венный отбор”, “борьба за существование”, “выживание сильнейшего” – стали в какой-то мере характерными для всей социальной науки второй половины ХIХ в. Поэтому
социальный дарвинизм выступил не только и не столько как особое направлении, сколько как определенная парадигма, про­никшая в разные направления социологической мысли. В разное время и в разной степени под влиянием этих идей находились столь различные социологи, как К. Маркс, Г. Тард, А. Лориа, Ж. Ляпуж, Э. Ферри, Г. Зиммель, Т. Веблен и др. Даже ученые, весьма дале­кие от собственно социального дарвинизма или откровенно враждебные ему, нередко находились под его влиянием и использовали его категории. Даже Эмиль Дюркгейм, несмотря на свой радикальный антиредукционизм в изучении социальных явлений и акцент на роли социальной солидарно­сти, рассматривал разделение общественного труда как “смягченную фор­му” борьбы за существование.

    Некоторые социологи были озабочены выявлением специфики естест­венного отбора и борьбы за существование в социальном мире в отличие от мира животных, но при этом оставались в рамках той же биолого-эволюцио­нистской парадигмы. Именно такое стремление обнаружить особенности человеческой борьбы за существование пронизывает книгу итальянского социолога Анджело Ваккаро “Борьба за существование и ее последствия для человечества”.

    Но идеи борьбы за существование и выживания сильнейшего к концу ХIХ в. выходят далеко за пределы науки и становятся популярными в массо­вом сознании, публицистике, бизнесе, практической политике, художествен­ной литературе. Известно, что этими идеями были очарованы американские писатели Джек Лондон и Теодор Драйзер (трилогия “Финансист”, “Титан”, “Стоик”).  Представители экономической элиты, магнаты бизнеса с удоволь­ствием узнали из теории эволюции (или, во всяком случае, пожелали ее так истолковать), что они не просто самые удачливые, энергичные и талантли­вые, а, согласно закону эволюции, зримое воплощение естественного отбо­ра и победы в универсальной борьбе за существование. Соответственно для Рокфеллера было вполне в порядке вещей заявлять, что “образование большой компании — это просто выживание наиболее приспособленного”, а великолепия Американской розы можно достичь, только пожертвовав пер­выми бутонами, которые вырастают вокруг нее. Для Джеймса Хилла — ут­верждать: “Богатства железнодорожных компаний определяются законами выживания самых приспособленных”. Или для Джорджа Херста сказать в сенате, в котором так много было магнатов бизнеса, что в народе его про­звали “клубом миллионеров”: “Я не очень знаком с книгами, я не очень много читал, но я много ездил, видел людей и много чего еще. Накопив опыт, я пришел к выводу, что члены сената — это те, кто выжил, это самые приспособленные”.1

    Было бы, однако, ошибочно видеть истоки социального дарвинизма толь­ко в теории биологической эволюции и считать его простым продолжением этой теории. Прежде всего, вопреки закрепившемуся за этим направлением мысли выражению, сам Дарвин не был сторонником “социального” дарви­низма, так же как и другие создатели “биологического” дарвинизма: А. Уол­лес и Т. Хаксли. С другой стороны, некоторые представители “социального” дарвинизма были противниками дарвинизма “биологического” (например, Людвиг Гумплович).

    Необходимо отметить, что биологическому редукционизму, присущему рассматриваемому направлению, предшествовал социальный редукци­онизм в теориях биологической эволюции. В данном случае мы видим любопытный пример “путешествия” понятий из сферы социального зна­ния в естественнонаучное, и обратно. Известно что понятие “борьба за существование” Дарвин заимствовал у английского экономиста Томаса Мальтуса (1766—1834). Затем уже, внедрившись в теорию биологической эволюции, указанное понятие вновь вернулось в социальное знание. При этом интерпретация “борьбы за существование”, разумеется, претерпева­ла значительные изменения. Небиологические истоки понятия “борьба за существование” свидетельствуют о том, что теория биологической эво­люции в известном смысле лишь актуализировала и вновь обосновала оп­ределенную и давнюю традицию социальной мысли. Эта традиция восходит к формуле “homo homini Iupus” (“Человек человеку волк”).

    Новая теория биологической эволюции актуализировала старую идею о ведущей роли конфликтов в жизни общества и во взаимоотношениях между обществами; она дала новое обоснование этой старой идее. В раз­ное время о значении этого фактора размышляли Полибий, Ибн Хальдун, Никколо Макиавелли, Жан Боден и многие другие. Для Томаса Гоббса состояние “войны всех против всех” — естественное состояние человечества до возникновения общества (государства). Последние обуздывают это со­стояние, выступая как устрашающая всех и тем самым умиротворяющая сила. Общество (государство), по Гоббсу, — результат договора между людь­ми, но этот договор может быть не только добровольным, но и навязанным группой завоевателей.

    Учение о диалектике, разработанное в немецкой классической филосо­фии Кантом, Фихте, Шеллингом и особенно Гегелем, обосновывало роль про­тиворечий в качестве источника развития. Согласно Гегелю, противоречие представляет собой “корень всякого движения и жизненности”.

    П. Прудон, отчасти опираясь на гегелевскую диалектику, рассматривал соци­альное развитие как борьбу идей и систему противоречий, не разрешающихся диалектическим синтезом и всегда заключающих в себе “положительные” и “отрицательные” стороны. Французские историки-романтики Ф. Гизо, Ф. Минье, О. Тьерри, А. Тьер подчеркивали ведущую роль классовой борьбы в историческом развитии, уходящей своими корнями в борьбу “рас” победи­телей и побежденных.

Под влиянием этих историков, а также гегелевской и прудоновской диа­лектики К. Маркс и Ф. Энгельс в “коммунистическом манифесте” провозг­ласили знаменитый тезис о том, что “история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов”, тезис, который впоследствии Эн­гельс несколько смягчил, уточняя в позднейших изданиях “Манифеста”, что речь идет лишь об истории, дошедшей до нас в письменных источниках, договариваясь, что речь идет о всей прежней истории, “за исключением пер­вобытного состояния”. Маркс и Энгельс, доказывая антагонистический, ожесточенный и бескомпромиссный характер классо­вых конфликтов, нередко характеризовали их как своего рода военное противоборство и использовали при этом соответствующую терминологию.

    Биологический редукционизм в социальной мысли, опиравшийся на те­орию эволюции и получивший во второй половине ХIХ в. название “социальный дарвинизм”, продолжил и усилил тенденцию, присутствующую в теориях вышеназванных мыслителей. Наиболее общий признак социального дарвинизма – рассмотрение социальной жизни как арены непрерывной и повсеместной борьбы, конфликтов, столкновений между индивидами, груп­пами, обществами, а также между социальными движениями, институ­тами, обычаями, нравами, социальными и культурными типами и т. п.

    У некоторых социальных ученых, оставивших след в истории социологии, этот признак проявился более ярко и отчетливо, чем у других. Их мож­но рассматривать как главных представителей социал-дарвинистской школы.


Глава 2. Главные представители

 

    Непосредственным предтечей социального дарвинизма был уже упо­минавшийся Т. Мальтус, который в своем “Опыте о законе народонаселе­ния” (1798) обосновывал тезис о “борьбе за существование” и “выживании сильнейшего” в качестве важнейших факторов социальной жизни.

    Общепризнанным имитатором и вдохновителем социального дарви­низма явился английский философ и социолог Герберт Спенсер (1820 —1903), рассматривавший борьбу за существование, естественный отбор и выживание наиболее приспособленных в качестве не только биологичес­ких, но и социальных факторов. Спенсер был выдающимся ученым, и его творчество никоим образом не ограничивается рамками того, что принято обозначать ярлыком “социальный дарвинизм”. Этот ярлык неприменим к нему хотя бы потому, что некоторые его идеи относительно эволюции че­ловеческого общества Дарвин впоследствии распространил на мир расте­ний и животных, так что, как справедливо было замечено, скорее не Спенсера, согласно укоренившемуся стереотипу, следует считать социаль­ным дарвинистом, а, наоборот, Дарвина — биологическим спенсерианцем.

    Спенсер первым в развернутой форме стал разрабатывать подход, полу­чивший впоследствии название общей теории систем, и применять его к человеческому обществу. В своих исследованиях он сочетал структурно-функциональный и эволюционный анализ общества. Не будучи социаль­ным реалистом на манер Конта, он вместе с тем считал общество особой реальностью, возникшей в результате взаимодействия индивидов и зави­сящей от них.

    Спенсеровское представление об обществе как организме позволило осмыслить и понять ряд важных особенностей структуры и функционирова­ния социальных систем. Он не отождествлял общество с индивидуальным биологическим организмом, как зачастую утверждали и его противники, и его сторонники. Он лишь сравнивал эти две сущности, прослеживая как сходства, так и различия между ними и рассматривая общество как “сверх­органический” организм, т. е. как специфическую организацию.

    Подобный подход позволил Спенсеру сделать ряд ценных выводов обще­го и частного порядка. Это относится, например, к различению трех систем органов (институтов) в социальной системе: поддерживающей (производст­во), распределительной пути сообщения, транспорт, торговля и т. п.) и регу­лятивной (управленческой). Спенсеровская трактовка таких категорий, как “воинственный” и “индустриальный” типы обществ, “социальная структура”, “социальная функция”, “социальные институты”, “социальная дифференциация и интеграция”, внедренных им в социологию, до сих пор сохраняет свое значение.

    Будучи противником теории свободы воли, отрицавшей возможность существования социологии как науки, Спенсер вместе с тем был непоколе­бимым сторонником идеи свободы индивида как ценности. С его точки зрения общество существует для блага своих членов, а не наоборот. Усло­вием успешного социального развития он считал принципы “равной сво­боды” индивидов, ограниченной лишь свободой других индивидов; равного влияния всех индивидов и социальных слоев на принятие политических решений; свободной конкуренции.

Социальную эволюцию Спенсер понимал как многолинейный процесс. Его вера в социальный прогресс была гораздо более осторожной, чем у Конта и Маркса; свой взгляд на характер социального развития он опреде­лял как “относительный оптимизм”. Мировоззрение Спенсера было лише­но присущих Конту и Марксу мессианизма и утопизма. Он впервые среди классиков социологической мысли отделил социологию от утопии (у Конта — позитивистско-социократической, у Маркса — коммунистической), со­единив ее с идеей либерализма. Тем самым он внес решающий вклад в превращение социологии в науку, в ее очищение от мессианских, утопиче­ских, политических, мистических и прочих примесей, с которыми она поя­вилась на свет.

    Сам термин “социология” благодаря Спенсеру был “реабилитирован” и получил второе рождение. Если раньше он был неразрывно связан с по­литико-религиозно-утопической доктриной его изобретателя, то начиная со Спенсера он стал рассматриваться как обозначающий науку об общест­ве независимо от того, каково социальное, политическое, религиозное ми­ровоззрение социального ученого.

    Биология для Спенсера играла роль научно-методологического преце­дента; из нее он черпал гипотезы, методы доказательства, проверки выводов и т.д. Биологические аналогии он сравнивал со строительными лесами, от которых за ненадобностью отказываются по окончании строительства.

    В своих исследованиях он не ограничивался подобными аналогиями, соче­тая их со скрупулезным анализом громадного количества фактов, взятых из этнографии, истории и других социальных наук.

    Тем не менее, из всей фундаментальной и многоплановой системы Спен­сера, изобилующей глубокими идеями и разнообразными фактами, в соз­нании научного сообщества и публики оседали, как правило, три формулы объяснения социальной эволюции: “естественный отбор” (который Спен­сер вообще считал далеко не универсальным объяснительным принципом), “борьба за существование” и “выживание сильнейшего”. Хотя эти формулы действительно присутствовали у английского мыслителя, их удель­ный вес и значение в его теоретической системе часто преувеличивались, а их истолкование носило вульгарный и карикатурный характер у эпигонов и тех, кто нашел в них для себя удобное основание аморализма, беззакония и политической беспринципности.

    Различая два главных типа обществ — воинственный и промышлен­ный, — Спенсер видел существенное различие в двух типах борьбы за су­ществование; в первом случае речь идет о военных конфликтах и истреблении или порабощении побежденного победителем; во втором имеет место главным образом промышленная конкуренция, где побеждает “сильнейший” в отношении усердия, способностей и т.п., т.е. в области интеллектуаль­ных и моральных качеств. Такого рода борьба является благом для всего общества, а не только для победителя, так как в результате растет интеллектуальный и моральный уровень общества в целом, объем общественно­го богатства. И наоборот, альтернативой такого естественного отбора является выживание и процветание “слабейших”, т. е. людей с низшими интеллектуально-моральными качествами, что ведет к деградации всего общества.

    Спенсер был противником “обязательной благотворительности”, т.е. го­сударственного принудительного перераспределения социальных благ. Но он был сторонником благотворительности как частного дела, задача которого — “смягчать, поскольку это совместимо с другими целями, несправедливость природы”. Он был критиком социализма, представляющего собой “поощрение худших за счет лучших” и ведущего к росту бюро­кратического аппарата, ведающего распределением и перераспределением. В то же время он был сторонником равенства, понимаемого как равная свобо­да индивидов и равенство перед законом. Он был противником вмешательст­ва государства в экономическую и частную жизнь, считая правительство “неизбежным злом”. Но вместе с тем он доказывал усиление значения управ­ленческих функций в современном обществе и первостепенную роль госу­дарства в защите прав его граждан.

    В изображении же ряда интерпретаторов Спенсер выглядел мизантро­пом, бесчувственным и жестокосердным человеком, призывающим холод­но наблюдать за тем, как в борьбе за существование сильнейшие будут безжалостно пожирать слабейших невзирая ни на какие моральные и пра­вовые нормы. Именно из подобной интерпретации некоторых сторонни­ков и противников Спенсера и вырос один из ходячих стереотипов социального дарвинизма”.1

    Одним из представителей социального дарвинизма был уже упоминав­шийся выше Уолтер Беджгот (1826–1877), взгляды которого сформиро­вались в значительной мере независимо от теории Спенсера. (Не исключено, что теория конфликта самого Спенсера сформировалась отчасти под влия­нием идей Беджгота.)

    В отличие от ряда других социал-дарвинистов Беджгот сознательно стремился применить идеи Дарвина к социальной теории. Не случайно его главное социологическое сочинение “Физика и политика” (1872) имеет подзаголовок “Мысли о применении принципов “естественного отбора” и “наследственности” к изучению политического общества”. Особенно важную роль естественный отбор в биологическом смысле играет в на­чальный период человеческой истории. “Можно возражать против принципа “естественного отбора” в других областях, но он несомненно Господствует в ранней истории человечества: Сильнейшие убивали слабейших как только могли”, – писал он. При этом “борьба за существование” в мире людей происходит не столько между индивидами, сколько между группами. Основными социальными законами Беджгот считал стремление одних наций к господству над другими и стремление одних социальных групп к господству над остальными внутри наций.

    Подчеркивая важнейшую роль межгрупповых конфликтов, Беджгот вме­сте с тем придавал огромное значение внутригрупповой сплоченности. По­следняя, с его точки зрения, основана на подражании, которое он еще до Тарда считал сильнейшей природной склонностью и важнейшим социаль­ным фактором. Но наряду с этой склонностью существует и противополож­ная: стремление людей отличаться от своих предшественников. Оптимальные условия прогресса, по Беджготу, существуют в тех обществах, в которых тенденция к изменчивости, порождающая нововведения, и тенденция к под­ражанию, обеспечивающая социальную сплоченность, дополняют друг друга.

    В отличие от Беджгота другой социальный дарвинист, австрийский со­циолог Людвиг Гумплович (1838—1909), не выводил свои теории из прин­ципов теории эволюции. Однако акцент на роли конфликтов в социальной жизни выражен у него гораздо сильнее, чем у английского ученого.

    Гумпловичу свойственна натуралистическая и фаталистская интерпрета­ции истории и социальных законов. Предмет социологии, по Гумпловичу, – изучение социальных групп и взаимоотношений между ними. Социальные группы он трактует в духе экстремистского социального реа­лизма, подчеркивая их Надындивидуальный и внеиндивидуальный харак­тер. Взаимоотношения между группами Гумплович изображает как непрерывную и беспощадную борьбу, которая может лишь камуфли­роваться, но не прекращаться. С его точки зрения, основной социальный закон — это “стремление каждой социальной группы подчинить себе каж­дую другую социальную группу, встречающеюся на ее пути, стремление к порабощению, к господству”.

    На заре человеческой истории борьба происходит главным образом ме­жду ордами, т.е. группами, разделенными антропологическими и этничес­кими признаками (иногда Гумплович обозначал их термином “раса”). Если вначале побежденные орды физически уничтожались, то впоследствии они стали порабощаться победителями. В результате возникает государство, ко­торое является орудием этого порабощения. С возникновением государст­ва межгрупповые конфликты не исчезают, но выступают уже в новой форме, как борьба между другими видами социальных групп, классов, сословии; политических партий и т.п.

    Наиболее общее деление социальных групп у Гумпловича – это деле­ние на господствующих и подчиненных, причем и те и другие обладают стремлением к власти. Конечной причиной всех социальных процессов, в том числе конфликтов, он считает стремление человека к удовлетворению материальных потребностей. Он утверждает, что “всегда и всюду экономи­ческие мотивы являются причиной всякого социального движения, обусло­вливают все государственное и социальное развитие”.

    Важное значение имело введение Гумпловичем понятия “этноцентризм”, которое затем разрабатывал У. Самнер и которое вошло в понятийный ап­парат новейшей социологии, социальной психологии и этнопсихологии. В своей работе “Расовая борьба” (1883) он определял этноцентризм как “мотивы, исходя из которых каждый народ верит, что занимает самое вы­сокое место не только среди современных народов и наций, но и в сравне­нии со всеми народами исторического прошлого”.

    В целом для работ Гумпловича характерны вульгарный материализм, противоречивость и радикализм ряда утверждений. Будучи историческим пессимистом, он стремился показать, что современный цивилизованный человек по сути своей остался таким же агрессивным дикарем, как его да­лекий предок, а за оболочкой социальных и культурных идеалов скрыва­ются весьма низменные мотивы и импульсы.

    Другой австрийский социолог — Густав Рам Ценхофер (1842—1904) так же, как и Гумплович, был сторонником натуралистического монизма, утверждая, что в обществе действуют те же закономерности, что и в природе. Однако в отличие от Гумпловича он рассматривает социальную группу как продукт межиндивидуального взаимодействия, как организацию индивидов для борь­бы за существование. Социологические закономерности близки к химиче­ским и, особенно, к биологическим. К главным социальным явлениям и процессам он относил следующие: самосохранение и размножение инди­видов, изменение Индивидуального и социального типов, борьбу за суще­ствование, враждебность рас, расовую дифференциацию, пространственное расположение, господство и подчинение, чередование индивидуализации и социализации структур, изменение интересов, государство, глобальное общество.

    Среди социальных процессов Ратценхофер особо выделял конфликт, а главной социальной категорией считал интерес. Интерес – это основной принцип, управляющий социальными процессами. Согласно Ратценхоферу, существует пять главных типов интересов: пpoкpeaтивныe (стимулирующие продолжение рода), физиологические (связанные с питанием), индивиду­альные (связанные со стремлением к самоутверждению), социальные (род­ственные и групповые) и трансцендентные религиозные). интересы, по Ратценхоферу, — это осознание прирожденных биологических потребностей и импульсов, которые обусловливают борьбу за существование.

    Вообще такие категории, как интересы, потребности, желания, рассма­триваемые в качестве движущих сил социального поведения, весьма хара­ктерны для социального дарвинизма. Эти категории находились и в центре внимания американского социолога Альбиона Смолла (1854-1926), который испытал влияние концепций Ратценхофера. Интерес, по Смоллу, — ос­новная единица социологического анализа; понятие интереса в социологии призвано сыграть ту же роль, какую в физике сыграло понятие атома. Вся социальная жизнь в конечном счете состоит “В процессах разви­тия, приспособления и удовлетворения интересов”. Ин­терес Смолл определяет довольно туманно: как неудовлетворенную способность, соответствующую нереализованному условию и направлен­ную на такое действие, которое реализует указанное условие”. Наиболее общие классы интересов: здоровье, благосостояние, общение, познание, красота, справедливость. Интерес имеет два аспекта: субъективный – желание, и объективный – то, в чем испытывается потребность, “желаемая вещь”.

    В целом концепции Смолла носят довольно эклектический характер. На­ряду с социал-дарвинистской тенденцией они в высокой степени пронизаны психологизмом; конфликт для него не является единственной доминантой социальной жизни.

    Гораздо более явственно черты “идеально-типического” социального дарвинизма свойственны теориям другого американского социолога – Уильяма Самнера (1840—1910). Будучи ортодоксальным спенсерианцем, он придал взглядам Спенсера несколько упрощенный и вульгарный характер. Отсюда два главных принципа его социологии: 1) автоматический и не­уклонный характер социальной эволюции; 2) универсальность естествен­ного отбора и борьбы за существование. Эти общие принципы определили его социально-практическую ориентацию; в отличие от Смолла, который был реформистом, Самнер был сторонником стихийности в социальном развитии и противником всех форм государственного регулирования соци­альных и экономических процессов.

    Самая известная и оригинальная работа Самнера — “Народные обычаи“ (1906) — основана на анализе большого этнографического материала. В ко­нечном счете обычаи в ней рассматриваются как следствие фундаменталь­ных биологических потребностей людей. Под обычаями автор понимает все стандартизованные групповые формы поведения, выступающие на уров­не индивида как привычки. Две группы факторов, по Самнеру, определяют характер и содержание обычаев. Во-первых, это интересы. Обычаи являются определенными видами защиты и нападения в процессе борьбы за существование (либо между людьми, либо с окружающей средой). Во-вторых, обычаи — результат воздействия четырех главных мотивов челове­ческих действий вообще (здесь автор предваряет теорию “четырех желаний” Уильяма Томаса): голода, сексуальной страсти, честолюбия и страха. В ос­новании этих мотивов также лежат интересы. Обычаи не явля­ются результатом сознательной воли человека и влияют на его поведение так же, как естественные бессознательные силы и импульсы.1

    Наибольшую известность получили разработанные Самнером в “Народ­ных обычаях” понятия “мы-группа” или “внутренняя группа” и “они-группа” или “внешние группы”. Отношения в “мы-группе” отличаются сплоченностью, тогда как отношения с “они-группами” — враждебностью. Самнер разрабатывает введенное Гумпловичем понятие этноцентризма, определяя его как “взгляд, согласно которому собственная группа представляется человеку центром всего, а все остальные определяются и оцениваются по отношению к ней”. Хотя Самнер представил упрощенную картину взаимоотно­шений между группами в первобытных обществах, разработанные им по­нятия сохранили свое значение и продолжают использоваться в социологии, социальной психологии и этнопсихологии.



1 Волков Ю.Г., Нечипуренко В.Н., Самыгин С.И. Социология: история и современность. Ростов-на-Дону, 1999. С. 51-53

1 Капитонов Э.Я. История и теория социологии. М., 2000. С. 157-163

1 Социология Спенсера // Социология курс лекций. Ростов-на-Дону, 1999. С. 45-46

1 Гофман А.Б. Семь лекций по истории социологии. М., 1997. С. 138-139

 



0
рублей


© Магазин контрольных, курсовых и дипломных работ, 2008-2024 гг.

e-mail: studentshopadm@ya.ru

об АВТОРЕ работ

 

Вступи в группу https://vk.com/pravostudentshop

«Решаю задачи по праву на studentshop.ru»

Опыт решения задач по юриспруденции более 20 лет!