«Конспект по дисциплине «Социология»»

Тема 15. Социальная стратификация и мобильность 

         Классовый подход нередко противопоставляют стратификационному. Но классовое членение есть лишь частный случай социальной стратификации. Из множества трактовок понятия «класса» мы остановимся в данном случае на наиболее традиционной – социально-экономической.  В данной трактовке классы представляют собой социальные группы свободных в политическом и правовом отношениях граждан. Различия между этими группами заключены в характере и размерах собственности на средства производства и производимый продукт, а также в уровне получаемых доходов и личного материального благосостояния. В отличие от многих предыдущих типов, принадлежность к классам – буржуа, пролетариев, самостоятельных фермеров и т.п. – не регламентируется высшими властями, не устанавливается законодательно и не передается по наследству (передаются имущество и капитал, но не сам статус). В чистом виде классовая система вообще не содержит никаких внутренних формальных перегородок (экономическое преуспевание автоматически переводит вас в более высокую группу). Экономически эгалитарные сообщества, где совершенно отсутствует классовая дифференциация – явление довольно редкое и неустойчивое. Но на протяжении большей части человеческой истории классовые членения все же носят подчиненный характер. На передний план они выходят, пожалуй, только в буржуазных западных обществах.

         Страта, социальная группа,  представляет собой реальную, эмпирически фиксируемую общность, объединяющую людей на каких-то общих позициях или имеющих общее дело, которое приводит к конструированию данной общности в социальной структуре общества и противопоставлению другим социальным общностям. В основе теории стратификации лежат объединения людей в группы и противопоставление их другим группам по статусным признакам: властным, имущественным, профессиональным, образовательным и т.д. При этом предлагаются различные критерии стратификации. Западногерманский социолог Р. Дарендорф предложил в основу социальной стратификации положить политическое понятие «авторитет», которое, по его мнению, наиболее точно характеризует отношения власти и борьбу между социальными группами за власть. На основе этого понятия Р. Дарендорф делит все современное общество на управляющих и управляемых. В свою очередь, управляющих делит на две подгруппы: управляющих собственников и управляющих несобственников – бюрократов-менеджеров. Управляемая группа также разнородна. В ней можно выделить, по крайней мере, две подгруппы: высшую – «рабочую аристократию» и низшую, низкоквалифицированных рабочих. Между этими двумя социальными группами находится промежуточный «новый средний класс» – продукт ассимиляции рабочей аристократии и служащих с господствующим классом – управляющими. Близкой по критериям к Дарендорфу является теория социальной стратификации, предложенная американским социологом Л. Уорнером. Л. Уорнер провел социологические исследования в американских городах методом включенного наблюдения и на основе субъективных самооценок людей относительно их социальной позиции по четырем параметрам – доход, профессиональный престиж, образование, этническая принадлежность – выделил в правящих социальных группах: высшую, высшую промежуточную, средневысшую, среднепромежуточную, промежуточно-высшую, промежуточно-промежуточную. Американский социолог Б. Барбер провел стратификацию общества по шести показателям: 1) престиж, профессия, власть и могущество; 2) доход или богатство; 3) образование или знания; 4) религиозная или ритуальная частота; 5) положение родственников; 6) этническая принадлежность. Французский социолог А. Турэн считает, что в современном обществе социальная дифференциация происходит не по отношению к собственности, престижу, власти, этносу, а по доступу к информации. Господствующее положение занимают те люди, которые имеют доступ к наибольшему количеству информации.

         Малые группы. Анализ социальной структуры общества требует, чтобы в качестве изучаемой единицы выступала элементарная частица общества, сосредоточивающая в себе все виды социальных связей. В качестве такой единицы анализа была выбрана так называемая малая группа, которая стала постоянным необходимым атрибутом всех видов социологических исследований. Как реальная совокупность индивидов, связанных социальными отношениями, малая группа стала рассматриваться социологами сравнительно недавно. Так, еще в 1954 г. Ф. Оллпорт трактовал малую группу как «совокупность идеалов, представлений и привычек, повторяющихся в каждом индивидуальном сознании и существующих только в этом сознании». Реально же, по его мнению, существуют лишь отдельные индивиды. Только в 60-х годах возник и стал развиваться взгляд на малые группы как на реальные элементарные частицы общественной структуры. Лучше всего современный взгляд на сущность малых групп выражен в определении Г.М. Андреевой: «Малая группа – группа, в которой общественные отношения выступают в форме непосредственных личных контактов». Другими словами, малыми группами называются только те группы, в которых индивиды имеют личностные контакты каждый с каждым. Представим себе производственную бригаду, где все друг друга знают и общаются между собой в ходе работы, – это малая группа. С другой стороны, коллектив цеха, где работники не имеют постоянного личного общения, – это большая группа. Об учениках одного класса, имеющих друг с другом личный контакт, можно сказать, что это малая группа, а обо всех учениках школы – большая группа.

         Как и в любой стране, в России 19 в. – начала 20 в. интеллигенция не была социально однородным слоем. Привилегированные верхи, состоявшие из бюрократии, преуспевающих адвокатов, ведущих инженеров, врачей с богатой клиентурой, профессоров, были тесно связаны с правящими классами и в своих политических стремлениях ориентировались на правительство. Массовая демократическая интеллигенция, состоявшая из учителей народных школ, земских служащих, мелких чиновников и клириков, рядовых медиков и т.д., по своему положению не отделяла себя от трудового народа. Такую интеллигенцию характеризовал высокий уровень образования и культуры, что во многом было не характерно для так называемой советской интеллигенции, которая превратилась в служанку власти (характерный пример М. Горького).

          Студенчество неоднородно в социальном отношении, что определяется дифференциацией молодого поколения в зависимости от социального положения их родителей. И этот факт необходимо учитывать при исследовании проблем молодежи, этапов ее становления и социализации. Основная тенденция трансформации социальной структуры современного общества – это усугубление социального неравенства по всем показателям. Усугубляется неравенство между регионами. Так, в конце 1997 г. в Москве доход составлял 400% по отношению к среднероссийскому, в Тюменской области – 230%, в Дагестане – 40%. На центральный регион (включая Москву) приходится 29% всех доходов страны, тогда как на Северный Кавказ, где проживает 12% населения России, приходится всего лишь 6% доходов. Процесс ускоренного социального расслоения охватывает российское общество неравномерно. Верхние слои (до 8% населения) все резче отдаляются от массовых слоев, концентрируя в своих руках экономическую и политическую власть. По такой же схеме происходит усиление различий жизненных позиций молодежи, наследующей определенный социальный статус. Определенное поведение, диктуемое занимаемым социальным положением, статус родителей и сложившийся круг друзей и знакомых порождает различные точки зрения молодых людей разного социального положения на те или иные вопросы. Разные ценности, совершенно противоположные идеалы и стремления – вот то, что отличает «бедную» и «богатую» молодежь. Факт быстрорастущего расслоения в молодежной сфере неоспорим. Он выведен не из суммы исследований, а в каждом из них. Объективные данные по социально-экономическому расслоению в молодежной среде получить сложнее, чем в отношении взрослого населения: кроме обычных трудностей, связанных с неясностью социальной статистики, неопределенностью истинной картины доходов в силу широчайшей практики нефиксированных подработок, здесь возникает проблема самостоятельности молодого человека. Становится проблемой, что брать за основу расчетов – собственные доходы или доходы родительской семьи, с которой у молодых людей сохраняются длительные связи материального характера даже при раздельном проживании? Столь же неопределенна в молодежной среде фиксация данного показателя по субъективным оценкам самоотнесенности к «богатым», «бедным» и т.п.: молодой человек часто не в полном объеме представляет себе реальные доходы и расходы родительской семьи. 

Тема 16. Социальные институты

         Дисфункции социальных институтов. Социальные институты взаимодействуют с социальной средой, в качестве которой выступает общество. Этот процесс может быть нормальным, однако возможны и нарушения. Основой взаимодействия социального института с социальной средой служит реализация главной функции социального института – удовлетворение конкретных общественных потребностей. Протекающие в обществе процессы постоянно меняют потребности индивидов, групп, слоев и классов общества, меняют, следовательно, и характер отношений социальных институтов с общественной средой. Однако может возникнуть ситуация, когда изменившиеся социальные потребности не найдут адекватного отражения в структуре и функциях соответствующих социальных институтов. В результате такого несоответствия в деятельности социального института могут возникнуть явления дисфункций, которые могут сказываться как в сфере внешней, формальной (материальной, организационной его деятельности), так и в характере, в содержании деятельности социального института. Внешне явления дисфункции социального института могут выражаться в недостатке подготовленных кадров, материальных средств, в организационных недостатках и т.д. С содержательной точки зрения (что гораздо более важно) дисфункции выражаются в неясности целей деятельности, неопределенности функций, падении социального престижа и авторитета данного института. Несоответствие деятельности института характеру социальных потребностей ведет к снижению значения его служебной роли, что, в свою очередь, ведет к вырождению его отдельных функций в ритуальную деятельность, не направленную на достижение какой-либо рациональной цели (бюрократизм). Дисфункция в деятельности любого социального института обнаруживается в случае потери его существенного качества – деперсонализации деятельности, которая составляет важное условие его нормального функционирования.

         Дезорганизация социальных общностей. Динамика социальных процессов (демографических, миграционных, процессов урбанизации, индустриализации) в качестве нежелательного результата может оказать деструктивное воздействие на социальные группы и общности, привести к их частичной дезорганизации. Явления дезорганизации отражаются как на внешней (формальной) структуре социальных общностей, так и на внутренней, функциональной их характеристике. Так, если с внешней стороны социальные процессы типа миграции, развития городов, промышленности и т.д. ведут к распад) больших семей, складывающихся из двух или трех поколений, в производственных группах – к снижению профессионализма и т.д., в территориальных общностях – к росту числа мигрантов в составе коренного населения, к нарушению естественной половозрастной структуры, то дезорганизация функций таких общностей выражается в расшатывании ценностей, противоречивости стандартов и образцов поведения, ослаблении нормативной структуры группы, что, в свою очередь, ведет к росту отклонений в поведении членов соответствующих общностей и социальных групп. В числе социальных причин дезорганизации личности следует отметить следующие: 1) участие индивида в нескольких социальных группах, которые навязывают ему противоречащие друг другу системы социальных ценностей и образцов поведения; 2) участие индивида в дезорганизованных группах, для которых характерна неопределенность социальных ролей, т.е. социальных требований, предъявляемых к индивиду, отсутствие общественного контроля, неясность критериев оценок поведения. Такого рода явления связаны с ослаблением социально-психологического эффекта общности, который служит средством внутригрупповой сплоченности и взаимопонимания, направленного против тенденций, ведущих к разрушению общности. В этих условиях нормальные социальные общности не всегда оказываются в состоянии выполнить ряд их существенных функций, т.е. снабдить индивида последовательной, внутренне непротиворечивой системой нормативов поведения, чувством солидарности и принадлежности к общности, предоставить упорядоченную систему ступеней социального престижа и признания и т.д.

Любое общество может быть определено как система взаимодействий между его членами. Все то, что выходит за пределы случайных пересечений актов поведения, все то, что складывается в более или менее постоянную систему взаимодействий, с неизбежностью приводит к появлению более или менее определенно сформулированных общих норм, правил осуществления таких взаимодействий. Однажды сложившись в реальной жизни, эти правила могут претерпеть изменения в соответствии с доминирующими интересами, получить поддержку, вызвать противодействия и т.д. Поддержку соответствующим правилам оказывает господствующая властная структура. Определенные правила социальных взаимодействий воплощаются в дефинициях нормативов законодательного характера. Это придает им обязательную силу, обеспечиваемую системой принудительных санкций, применяемых при нарушении правового веления, что обеспечивает социальный порядок. Не существует общества без системы социальных взаимодействий, не существует взаимодействий без нормативного порядка, не бывает нормативного порядка, не обеспечиваемого силой власти. Правовая система общества включает в себя совокупность юридических актов (правовых норм), предписывающих или защищающих от имени государства определенные виды поведения, а также социальных институтов права, в том числе законодательных институтов (принятие законов, их истолкование) и правоприменительных институтов (судебные, арбитражные институты). Институциональная структура права – продукт длительного исторического развития. Принципиальное отличие норм права от иных социальных норм, предписаний, регулирующих поведение (моральных, этических, религиозных), – возможность применения государственного насилия с тем, чтобы обеспечить их выполнение. В этом смысле нормы права – проекция государственной воли. Исторически тот, кто обладал верховной властью (абсолютная монархия, диктатура единоличного правителя и т. д.), – тот и выступал как источник права. Однако нормы права, рожденные в сети социальных взаимодействий, получившие выражение в форме закона, санкционированного доминирующей властью, обретают затем свое собственное существование. Нормы права при этом могут находиться в различных отношениях с данной властью. Так, верховный правитель может не только определять правовые нормы, но также истолковывать дефиниции закона и принуждать к его исполнению. В подобной ситуации административные функции не отделены от функций правоприменения, здесь правитель – он же верховный судья, государственная власть не отделена от судебной власти. В этих условиях возникает иллюзия того, что право – всего лишь продукт государственной воли, что право – есть только лишь совокупность законов. В другой ситуации историческое развитие приводило к тому, что хотя верховный правитель (монарх, король, сюзерен) определял правовые нормы, но их истолкование и применение были институционализированы в рамках особых, независимых структур, судебных органов (часто персонализированных фигурой верховного судьи, верховного жреца). По мере развития представительных структур выделяется функция принятия законов. В такой ситуации административные функции отделяются от функции законодателя, обособляется функция правоприменения, нормы права обретают относительную независимость от воли верховного правителя, законодательные органы, судебная власть обретают черты особых социальных правовых институтов. Таким образом, возникло принципиальное требование к социальным институтам права, а именно требование соответствовать исторически установленным, господствующим априорным (т.е. данным до опыта, представляющимся самоочевидными) принципам и категориям. Подобные категории исторически обусловлены и меняются в ходе исторического развития. Но любая вновь возникающая система права неизменно нуждалась в подобных категориях как в своей основе. Такие исходные, господствующие в данном обществе представления о том, что существенно, принципиально важно, что оправдывает и объясняет действующие законы, всегда были, есть и будут тем, что оценивается как суть данной системы права, как ее обоснование (и ограничение). Соответствие социальных институтов права господствующим, т.е. разделяемым большинством представлениям о высшем, принципиально важном (правильном, справедливом, оправданном), есть признак их легитимности, что решающим образом определяет социальную функцию правовых институтов.

Тема 17. Социальный контроль

         Модель социального контроля в демократическом обществе включает в себя следующие основные элементы: индивид; социальная общность (группа, класс, общество); индивидуальное действие; социальное (групповое) действие. Индивидуальное действие и социальное действие соотносятся между собой как контролируемое и контролирующее действия, причем речь идет именно о взаимодействии, а не об однонаправленном контроле без обратной связи. Акт социального (группового) действия, выступая в системе социального контроля в виде реакции на индивидуальное поведение, в свою очередь сам выполняет функцию социального стимула (позитивного или негативного), предопределяющего характер последующих актов индивидуального действия, в силу чего теперь уже эти последние служат реакцией на социальные действия. Индивид (индивидуальное действие) и социальная группа (социальное действие) – таковы исходные элементы системы социального контроля. Принципиально важно, однако, существование в качестве дополнительных элементов этой системы таких промежуточных переменных социально-психологического характера, которые, будучи структурными элементами субъектов действия (индивида и социальной группы), непосредственно влияют на характер и направленность индивидуального и социального действий. К их числу относятся: а) самооценка субъекта (как индивида, так и социальной группы); б) восприятие и оценка субъектом социальной ситуации (социальная перцепция), в которой действуют как индивид, так и социальная группа. Самооценка и оценка ситуации – важные социально-психологические показатели, выявление которых позволяет объяснить и в значительной мере предсказать содержание и направленность актов и индивидуального, и социального действия. В свою очередь, формирование самооценки и специфика восприятия социальной ситуации зависят от характера тех критериев социальных оценок, которые применительно к индивиду образуют «индивидуальную шкалу оценок», а к социальной группе – «социальную шкалу оценок». Преломляясь сквозь призму этих шкал, социальные воздействия вызывают к жизни соответственно акты индивидуального и социального действий. Полный перечень элементов, образующих систему социального контроля (в его нормативно-психологическом аспекте), включает в себя: 1) индивидуальные действия, проявляющиеся в ходе активного взаимодействия индивида с социальной средой, – акты познавательного и адаптивного характера; эти акты закрепляются или устраняются из поведения в связи с реакцией на них социальной среды (группы, класса, общества в целом); 2) объективно существующую (в морали, в праве, в идеологии) социальную шкалу оценок, производной от системы ценностей, идеалов, жизненных интересов и устремлений социальной группы, класса, общества в целом; от этой шкалы оценок зависит реакция социальной среды на индивидуальное действие; 3) социальную категоризацию индивидуального акта, являющуюся результатом функционирования социальной шкалы оценок; отнесение этого акта к определенной категории действий (социально одобряемого или порицаемого характера); 4) категоризацию индивидуального действия, зависящую от характера общественного самосознания, в том числе общественной самооценки и оценки социальной группой ситуации, в которой эта группа действует (социальная перцепция); 5) характер и содержание той реакции общества на индивидуальные акты определенных категорий, которая составляет существо актов социального действия, выполняющих функцию позитивных или негативных социальных санкций; эти характер и содержание реакции непосредственно зависят от состояния общественного самосознания; 6) индивидуальную шкалу оценок, производную от системы ценностей, идеалов, жизненных интересов и устремлений индивида; от этой шкалы зависит реакция индивида на социальное действие; 7) самокатегоризацию индивида (принятие роли, отождествление с определенной категорией лиц), являющуюся результатом функционирования индивидуальной шкалы оценок; 8) индивидуальное самосознание, в том числе индивидуальную самооценку и оценку индивидом ситуации, в которой он действует (индивидуальная перцепция). 

Социальные санкции. Категоризация индивидуального акта – важный этап социального контроля, упорядочения социальных взаимодействий. Категоризированные индивидуальные акты вступают (именно вследствие и в ходе этого процесса) во взаимодействие с феноменами общественного сознания, из числа которых должны быть выделены два: 1) общественная самооценка; 2) оценка социальной ситуации. Данные феномены общественного сознания (самосознания группы, слоя, класса, общества) важны потому, что от их состояния во многом зависит реакция социального целого на индивидуальные акты определенных категорий. В зависимости от самосознания, т.е. оценки своего существа, места и роли в обществе, преследуемых целей, а также от уровня самооценки (адекватной, завышенной или заниженной) во многом зависит восприятие группой объективной социальной ситуации, в которой она (социальная группа) функционирует. От характера этого восприятия, в свою очередь, зависит форма реакции группы, общества и государства на акты индивидуального поведения. Негативные санкции (наказание) – не единственные методы социального контроля. Критика абсолютизации наказания как метода социального контроля с нравственных позиций дополнена в настоящее время экспериментальными выводами, согласно которым, во-первых, применение негативных санкций ведет только к временному прекращению нежелательного социального поведения; во-вторых, подавляемые формы социального поведения имеют тенденцию к появлению в том же качестве после прекращения воздействия негативных санкций; и в третьих, подавление нежелательных форм социального поведения с неизбежностью ведет к общему снижению социальной активности индивида.

Самосознание индивида и социальный контроль. Самосознание индивида – критический пункт воздействия социального контроля. Любое воздействие со стороны социального целого в случае, если оно полностью нейтрализовано шкалой индивидуальных оценок, теряет свой контролирующий эффект. Социальный контроль перестает существовать, если он не влияет на самосознание индивида. Ликвидация же социального контроля ведет к распаду группы, общества. Если беспрепятственно пройдя шкалу индивидуальных оценок любое воздействие со стороны социальной среды автоматически штампует самосознание индивида, то личность теряет свою уникальность. Человек как индивидуальность перестает существовать. Автоматический конформизм ведет к распаду личности. Самосознание – чрезвычайно важная социально-психологическая характеристика человека. Источником, из которого черпается представление человека о себе самом, являются окружающие его и значимые для него люди. По реакции на его поступки, по их оценкам индивид судит и о том, каков он сам. На содержание самосознания влияет представление человека о том, каким его считают окружающие. Социальное поведение человека в значительной мере складывается из его реакции на мнение о нем окружающих людей, причем это мнение серьезно влияет на формирование индивидуального самосознания. От того, к какой категории лиц отнесен в представлении окружающих и в собственном представлении человек, в значительной мере зависит содержание ожидаемых от него актов поведения и его осознание этих ожиданий. Если от людей определенной категории обычно ожидают какого-либо конкретного поведения, то окружающие становятся повышенно чувствительны к чертам, подтверждающим именно эти ожидания и гораздо менее чувствительны к поступкам и свойствам, не укладывающимся в данный стереотип. Тем самым социальная группа не только предлагает индивиду свою категоризацию, но и обеспечивает ее принятие. Ожидания (как и оценки ситуаций) постоянно проверяются в ходе социальной деятельности и либо подтверждаются и еще более закрепляются, либо пересматриваются и заменяются. Важнейшими из критериев, по которым человек судит о пригодности своих суждений и оценок, являются реакции на самого человека и на его поступки окружающих людей, социальных общностей и групп. Значения, придаваемые социальным ситуациям, суть значения общепризнанные, разделяемые членами различных социальных групп, в рамках которых действует человек. Реакция окружающих формирует то понимание индивидом ситуации, с которым он вступает во взаимодействие с людьми. 

Тема 18. Социальные организации

В обществе параллельно с формальными возникают и функционируют неформальные организации. Они появляются не по приказу или решению администрации, а стихийно или сознательно для решения социальных потребностей. Неформальные организации – это спонтанно сложившаяся система социальных связей, взаимодействий. В них действуют свои, отличные от формальных структур нормы межличностного и межгруппового общения. Они возникают и действуют там, где формальные организации не выполняют каких-либо функций, важных для общества. Неформальные организации, группы, объединения компенсируют недостатки формальных структур. Как правило, это самоорганизованные системы, создаваемые для реализации общих интересов субъектов организации. Член неформальной организации более самостоятелен в достижении индивидуальных и групповых целей, располагает большей свободой в выборе формы поведения, взаимодействия с другими индивидами организации, группы. Это взаимодействие в большей степени зависит от личных привязанностей, симпатий. Отношения с другими субъектами не регламентированы приказами, установками руководства, предписаниями. Решения организационных, технических и других задач чаще всего отличаются творчеством, оригинальностью. Но в таких организациях или группах нет жесткого регламента, дисциплины, и подобная организация, группа менее устойчива, более пластична и подвержена изменениям. Ее структура, отношения в ней во многом зависят от складывающейся ситуации.

Управляемость организаций. Интегральной характеристикой эффективности управления в организациях является их управляемость. «Управляемость» – это, с одной стороны, та степень контроля, который управляющая подсистема какого-либо организационного целого осуществляет по отношению к управляемой, а с другой – та степень автономии, которую управляемая подсистема сохраняет по отношению к управляющей. Разумеется, грань эта подвижна и варьирует в ту или другую сторону в зависимости от типа организации, качества управляющего воздействия, особенностей объекта. Однако совершенно исчезнуть она не может. Это характерно для технических и биологических систем, и еще более касается систем социальных. Границы управляемости определяются сложностью управляемого объекта, закономерным расхождением между формальной и неформальной структурами, неполнотой или недостоверностью информации, качеством решений. Наиболее адекватным критерием степени управляемости является осуществляемость управленческих решений. Повышение управляемости обеспечивается за счет улучшения качества управляющих воздействий, объединения персонала вокруг общих целей и развития системы мотивации.

Эффективность государственного управления напрямую связана с наличием современной бюрократии (слоя управляющих), обладающей высоким профессионализмом, стратегическим инновационным мышлением, признающей в качестве приоритетного демократический стиль управляющей деятельности и руководствующейся государственным интересом. Как положительный факт, отметим, что, по данным исследований, проведенных Информационно-социологическим центром РАГС, в настоящее время «фундаментом нормативно-ценностных ориентаций» руководящих работников исполнительных органов власти РФ является «необходимость защиты государственных интересов и интересов населения. На это соответственно указали 76% и 59% работников». Современная рациональная бюрократия как фактор эффективности государственного управления должна находиться под контролем первичных органов государственной власти (конституционно установленных) и общественных институтов. Иначе она «оседлает» государство, станет орудием своих корпоративных интересов и превратится в антифактор эффективности. Одно из противоречий, с которым государство сталкивается при формировании своего аппарата и обеспечении демократического характера его деятельности (а значит эффективности), – это противоречий между открытостью аппарата, возможностью доступа в его состав каждого профессионально подготовленного для государственной службы человека и тенденцией к корпоративной замкнутости как условием реализации узаконенного статусного превосходства по отношению к другим группам населения. Реальное статусное преимущество государственных служащих в научной литературе последнего времени теоретически закрепляется в понятии «административно-политическая элита». Признавая известную методологическую, а больше инструментальную, роль данного понятия политической социологии, хотелось бы обратить внимание на некоторые негативные моменты его использования в теории и практике государственного управления. Имеется в виду главным образом антидемократический оттенок его смысла, фиксирующий противопоставление элитной (в массовом сознании – привилегированной) части – ограниченного меньшинства общества – абсолютному большинству. Обращает на себя внимание, что в американской литературе по социальному и государственному управлению понятие «элиты» встречается крайне редко и не несет на себе тот концептуальный смысл, который пропагандируется отечественными авторами. Например, характеризуя современный стиль взаимоотношений работающих с руководителем, авторы используют такие положительно воспринимаемые термины, как «лидер», «учитель», «педагог», «тренер», предпочитая их термину «босс». Мы далеки от идеализации взаимоотношений управляющих и управляемых в американской организации.

Одна из важнейших задач в развитии организации – создание наиболее благоприятных условий для реализации возможностей человека, которые появятся благодаря внедрению механизма, предусматривающего широкие права самостоятельных хозяйственных звеньев и их трудовых коллективов в сочетании с высокой ответственностью за конечные результаты работы и развитыми формами демократического управления (самоуправления).   При изучении проблемы самоуправления возникает ряд вопросов: как понимать самоуправление и каковы внешние и внутренние формы его проявления? каков уровень развитии самоуправления в современных условиях? как зависят система планирования, организационная структура, хозрасчетные отношения, оплата труда и другие подсистемы управления от развития самоуправления?   Самоуправление на рассматриваемом уровне представляется как процесс превращения человека, всего трудового коллектива из объекта управленческой деятельности в ее субъект. Это особый вариант организации управления, когда коллектив сам решает вопросы комплектования бригады либо иного коллективного формирования, распределения трудовых функций и совместного заработка. Речь идет о простейшем виде коллективности, ассоциации трудящихся, регулирующей реальное соединение работников со средствами производства и распределение по труду, т.е. осуществляющей ключевые организационно-экономические процессы. Самоуправление в этом смысле соединяет в себе труд и управление, иными словами, складывается новый тип социально-экономических отношений между равноправными субъектами в процессе их совместной трудовой деятельности по поводу управления. Такие отношения условно можно назвать подходом «снизу».  Примером подобных преобразований «снизу» являются хозрасчетные бригады, подрядные и арендные коллективы. Именно на этом, низшем, но основном, уровне самоуправления вырабатываются те направлении и способы его дальнейшего развития и углубления, которые могут быть распространены и на более «высокие» ступени управления.  Преобразование хозяйственного механизма организации объективно предполагает демократизацию управления (самоуправление), так как решить все вопросы в новом организационно-экономическом механизме можно только через заинтересованность и творческую деятельность всех работников, осознавших себя полноправными и реальными участниками управления производственными и социальными процессами. Новый хозяйственный механизм предусматривает высокую степень децентрализации управления, является гарантом становления и развития самоуправления трудовых коллективов. Перерастание бригадного (низового) самоуправления в более высокие формы самоуправленческой деятельности связано прежде всего с изменением планирования и управления в основном (первичном) звене организации. При этом самоуправление рассматривается не как антипод планомерности, а как реальное средство вовлечения в плановую и управленческую деятельность не только большого числа работников, но и всех уровней управления организацией.  Такой принцип управления экономикой, как демократический централизм, отмирает, поскольку управление не просто изменяет количественный баланс между централизмом и демократией, а предполагает новое понимание синтеза между ними и новую роль руководящего центра. В сложившихся экономических условиях необходимо отойти от рассуждений о том, насколько следует ослабить или усилить централизм. Нужен такой подход к централизации и децентрализации в управлении организацией, согласно которому централизация обеспечит гармоничное, системное развитие отрасли в целом, а децентрализация – принятие и реализацию «свободных» решений каждого трудового коллектива, работающего на принципах самоуправления. Другими словами, речь идет о признании прав субъекта управления не только за государственными органами и общественными организациями, но и за социальными группами и трудовыми коллективами. Кроме того, следует учитывать и то, что «прямые» демократические принципы имеют свои пределы эффективности и не могут влиять на решение всех без исключения управленческих вопросов. В итоге выявляются функции (обязанности) и их распределение по уровням управления, при котором самоуправление может быть наиболее эффективным. Такой подход отражает тактику и стратегию руководства коллективами, где родились и получили распространение различные формы коллективной организации труда. В этих условиях принцип демократического централизма превращается в принцип демократического управления, что в идеале соответствует самоуправлению.   Характер самоуправления в рыночных структурах независимо от его проявления объективно способствует развитию и совершенствованию самоуправления, так как личный экономический и социальный интерес каждого участника производственного процесса ставится в зависимость от эффективности управления организацией в целом. Коллективная материальная и моральная заинтересованность побуждает всех членов трудового коллектива участвовать в обсуждении всех аспектов хозяйственной деятельности, принятии и реализации управленческих решений только на коллективной основе. Обязательным становится и участие в проведении учета и контроля за мерой труда и потребления, сохранением товарно-материальных ценностей. Таким образом, функция контроля трансформируется в самоконтроль.   Самоуправление предусматривает не только выбор и самостоятельное принятие коллективом тех или иных решений, но и их обязательное выполнение его членами. Кроме того, каждый член коллектива несет личную ответственность за выполнение решений. С одной стороны, оно предполагает определенную самостоятельность организационно-хозяйственных звеньев организации по отношению к высшим органам управления, т.е. наделение правами принимать самостоятельные решения по ряду вопросов (в данном случае речь идет не о самоуправлении, а об участии в управлении), а с другой – полную самостоятельность (на базе слияния субъекта и объекта управления), обеспечивающую объекту управления полноту власти, принимающему решение и по мере необходимости выполняющему его.  Самоуправление возможно только в таких экономических условиях, в которых каждый работник и трудовые коллективы реализуют себя в качестве субъектов собственности. В условиях самоуправлении труд соединяется с управлением через отношения собственности. Так как экономической формой их реализации является полный хозрасчет, то более благоприятные условия для развития самоуправления складываются на нижнем уровне, где хозрасчетные отношения проявляются наиболее значимо. Развитие и внедрение полного хозрасчета и самофинансирования подводит прочный экономический фундамент под процессы самоуправления и демократизации всей деятельности коллектива.  Однако коллективное самоуправление развивается с большим трудом. Наряду с общими причинами торможения процесса (инерция, администрирование, старые методы руководства) существуют и причины внутри трудовых коллективов (разная квалификация, конфликтность, профессиональная пригодность). Кроме того, в действительности сложно определить соотношение между самостоятельностью и самоуправлением. Данные понятия не тождественны. За термином «самостоятельность» скрываются неоднозначные, разнородные экономические явления. Так, в преобладающем большинстве случаев расширение самостоятельности в определенных ее формах означало усиление экономической власти администрации на разных уровнях, а не развитие самоуправления. Это одно из основных противоречий самоуправления в организации. Возникла проблема распространения подрядных принципов организации труда на административно-управленческий аппарат высшего звена.  Анализ участия в управлении коллективом показывает, что одна часть работников занимается управлением активно, а другая (большая часть) – пассивно. Это объясняется их неравным «доступом» к управленческой деятельности из-за различий в компетентности, предполагающей кроме профессиональных качеств и информированность членов трудового коллектива о течении производственно-хозяйственных процессов. Не имея достаточного количества информации, трудовой коллектив (или отдельные его члены) лишен возможности не только принимать управленческие решения, но и участвовать в их подготовке и реализации, качественно выполнять функцию самоконтроля.

Тема 19. Социальные изменения

Понятие социальных изменений. Прежде всего надо уяснить, в каком смысле в социологии употребляется понятие «социальные изменения», каково его социологическое содержание. Для этого необходимо сделать два уточнения. Во-первых, понятие «социальные изменения» для нас, россиян, не очень привычно, а более привычно понятие «социальное развитие». Оно культивировалось у нас многие годы и в общественных науках, и в практической политике. Разумеется, оно имеет право на существование, поскольку характеризует важные моменты социальной реальности. Но понятие «социальное развитие» характеризует лишь определенный вид социальных изменений, имеющих направленность в сторону улучшения, усложнения, совершенствования и т.д. Однако существует множество других социальных изменений, которые невозможно признать изменениями в сторону совершенствования, как, например, возникновение, становление, рост, упадок, исчезновение, переходный период, переходное состояние и т.д. Это просто изменения, непосредственно не несущие в себе ни положительного, ни отрицательного смысла, они не направлены ни в сторону прогресса, ни в сторону регресса. Исходя из этих соображений, в социологии предпочтительнее в качестве ключевого исходного использовать понятие «социальные изменения», которое не содержит оценочного компонента, охватывает широкий круг разнообразных социальных перемен безотносительно к их направленности. Это понятие фиксирует сам факт социального изменения в той или иной области, факт сдвига, перемены в широком смысле слова. Во-вторых, социальные изменения нельзя понимать как вообще любые изменения, происходящие в обществе. Необходимо делать различие между общественными изменениями, т.е. изменениями, относящимися к любой сфере общества, – экономической, политической, духовной, и непосредственно социальными изменениями. Поэтому когда мы говорим о социальных изменениях в социологическом смысле, то имеются в виду не любые изменения, происходящие в любой сфере, – экономической, политической, технологической, или в обществе вообще, а только лишь изменения в той сфере, которая является предметом социологии. Строго говоря, это изменения социальных систем, социальной стратификации, социальных общностей, социальных процессов, институтов, организаций, их взаимодействий. Таким образом, понятием «социальные изменения» обозначаются различные перемены, происходящие в течение некоторого времени в социальных общностях, группах, институтах, организациях и обществах, в их взаимоотношениях друг с другом, а также с индивидами. Такие изменения могут осуществляться: на уровне межличностных отношений (например, изменения в структуре и функциях семьи); на уровне организаций и институтов (образование, наука постоянно подвержены изменениям и в плане их содержания, и в плане их организации), на уровне малых и больших социальных групп (в России, в частности, сейчас изменяется состав рабочего класса, крестьянства, возникают новые социальные группы – предприниматели), на социетальном и глобальном уровнях (миграционные процессы, экономическое и технологическое развитие одних стран и застой и кризисное состояние других, экологическая и военная угроза существованию человечества и др.).

Процесс социальных изменений в России 90-х гг. можно проследить на примере обнищания основной массы населения страны. В 1917 г. к в России пришли большевики, но не для того, чтобы все стали богатыми, а наоборот – чтобы богатых вообще не было. Поэтому неудивительно, что за 1913–1985 гг. по личному потреблению на душу населения страна переместилась с 7-ого на 77-ое место в мире. Глобальная проблема – это социальный диспаритет. За 30  последних лет диспаритет в мире увеличился вдвое: на 20% наиболее обеспеченного населения приходится 20% беднейших слоев. 30 лет назад у нас в СССР он был 1:6, а сейчас в России – 1:30. В Москве не очень ощущают как, живут люди на периферии. А живут они вообще страшно: у людей все уходит на питание. Никакой новой бытовой техники, никаких «излишеств». Инвалиды (в конце 90-х годов только в России было около 5 млн. инвалидов) и пенсионеры сегодня в России 37 млн. пенсионеров – две наиболее обездоленные группы этого нищего слоя населения. А ведь есть еще и многодетные семьи, и матери-одиночки (ежегодно в СССР рождалось около 500 тыс. внебрачных детей), дети-сироты (по данным Минобразования, вместо запланированных на 1996 год 85,45 млрд. руб. на реализацию программы «Дети-сироты» Минфином к ноябрю перечислено всего 549,3 млн., т.е. менее 1%; на среднестатистического ребенка-сироту пришлось таким образом около 1,2 тыс. руб. казенных денег). В Магнитогорске в 1996 г. родилось чуть больше 4 тыс. детей, из них 53 ребенка, едва родившись получили статус «отказников». В основном это здоровые дети, и оставлены они своими мамами по «социальным причинам», т.е. из-за отсутствия у мамы жилья и средств на воспитание ребенка. В России сейчас около 250 тыс. беспризорных детей. Часть из них живут на улице три года и более. «Столица» беспризорной России Санкт-Петербург (60 тыс. уличных детей), на втором месте – пригороды Москвы (порядка 40 тыс.)  и просто низкооплачиваемые категории трудящихся. Даже в условиях Советского Союза более трети населения находилось у черты или за чертой бедности (в России в начале 1997 года это число составляло 32 млн. человек или 22% населения страны). Сегодня к этим категориям прибавились те же беженцы, многие из которых были вынуждены или бросить или за бесценок продать свое имущество, а также безработные. В июне 1992 г. в России было зарегистрировано 150 тыс. безработных, а в июне 1997 г. официальный уровень безработицы составил 2,5 миллионов человек, хотя уровень скрытой безработицы гораздо выше.

Рассмотрим этот вопрос на примере среднего класса в России. 1. Средний класс призван стабилизировать общество – так считают 58% экспертов. Стабилизирующую роль среднего класса они видят в том, что он должен: а) способствовать порядку в обществе; б) быть «гарантом общественной безопасности»; в) вносить согласие; учитывать интересы разных социальных групп и пытаться увязывать их; г) показывать пример рациональной зажиточной жизни; д) стремясь к материальному достатку, ослаблять дифференциацию в обществе. 2. Средний класс должен благотворно влиять на политический курс страны (указали 32% экспертов). Политическую роль среднего класса эксперты видят в том, что он может: а) участвовать в принятии политических решений; б) поставлять в органы власти новых политических лидеров; в) помогать государству в решении политических вопросов, выступая в качестве «групп давления» на оппозицию; г) быть (по выражению одного эксперта) гарантом политической свободы. 3. Средний класс должен быть основой рыночных реформ, главным борцом за них (32%). Эту роль среднего класса эксперты видят в том, что он может быть: а) инициатором экономических и технологических инноваций – новых форм приватизации и др.; б) стимулятором новых форм организации труда; в) проводником установления международных экономических связей, использования западного опыта; г) инициатором обновления экономической политики, преодоления «узких мест», возникающих на пути реформ. 

             Этимологически термин «глобализация» связан с латинским словом «глобус» – то есть Земля, земной шар, и означает общепланетарный характер тех или иных процессов. Однако глобализация процессов – это не только их повсеместность, не только то, что они охватывают весь земной шар. Глобализация связана, прежде всего, с интерпретацией всей общественной деятельности на Земле. Эта интерпретация означает, что в современную эпоху все человечество входит в единую систему социально-культурных, экономических, политических и иных связей, взаимодействий и отношений. Таким образом, в современную эпоху по сравнению с прошлыми историческими эпохами неизмеримо возросло общепланетарное единство человечества, которое представляет собой принципиально новую суперсистему, спаянную общей судьбой и общей ответственностью. Поэтому, несмотря на разительные социально-культурные, экономические, политические контрасты различных регионов, государств и народов, социологи считают правомерным говорить о становлении единой цивилизации.   Такой глобалистский подход уже ярко обнаруживается в концепциях «постиндустриального общества», «технотронной эры» и др. Эти концепции акцентируют внимание на том факте, что всякий технологический переворот приводит к глубоким изменениям не только в производительных силах общества, но и во всем образе жизни людей. Особенность же современного технологического переворота, связанного с информатизацией общества, состоит в том, что он создает принципиально новые предпосылки для универсализации и глобализации человеческого взаимодействия. Благодаря широкому развитию микроэлектроники, компьютеризации, развитию средств массовой коммуникации и информации, углублению разделения труда и специализации, человечество объединяется в единую социокультурную целостность. Существование такой целостности диктует свои требования к человечеству в целом и к отдельной личности, в частности. В этом обществе должна доминировать установка на информационное обогащение, приобретение нового знания, овладение им в процессе непрерывного образования, а также его технологическое и человеческое применение. Чем выше уровень технологического производства и всей человеческой деятельности, тем выше должна быть степень развития самого человека, его взаимодействия с окружающей средой. Соответственно, должна сформироваться новая гуманистическая культура, в которой человек должен рассматриваться как самоцель общественного развития. Отсюда и новые требования к личности: в ней должны гармонически сочетаться высокая квалификация, виртуозное овладение техникой, предельная компетенция в своей специальности с социальной ответственностью и общечеловеческими нравственными ценностями. Однако глобализация социальных, культурных, экономических и политических процессов в современном мире, наряду с позитивными сторонами, породила ряд серьезных проблем, которые получили название «глобальных проблем современности»: экологических, демографических, политических и т.д. Совокупность этих проблем поставила перед человечеством глобальную проблему «выживания человечества». Россия, продолжая играть важнейшую военно-политическую и экономическую роль в мире остается одним из важнейших факторов и объектов процесса глобализации.