«Задания по римскому праву»

Вопрос 1. Значение римского права в истории мировой культуры.
Основное значение римского частного права состоит в его рецепции (от лат. receptio – схватываю, усвояю). Падение Западной Римской империи (последняя четверть V в.) завершило первую эпоху истории римского права.
Последующая историческая жизнь римского права свелась, во-первых, к прямому продолжению традиций римского права в Восточной Римской империи (Византийская империя); во-вторых, к его рецепции; в-третьих, к научному освоению философии и догмы римского права.
Достижения римского правового развития были отражены в Восточной Римской империи в VI в. в кодификации императора Юстиниана, которая дала новую жизнь римскому праву и дошла до нас как знаменитый Свод гражданского права (Corpus iuris civilis).
С падением Западной Римской империи многие варварские вожди (короли), установившие свою власть на ее территории, продолжали применять римское право.
Смешиваясь с национальным правом во второй половине I тысячелетия, оно сохранилось в праве Бургундского и Вестготского королевств, Франкского государства, в Испании. Здесь на основе кодекса Феодосия (первая половина V в.) были созданы обновленные систематизации: римский закон, собрание новелл Феодосия, эдикт Теодориха (V в).
Самым известным стал Римско-Вестготский закон, или сокращение Аллариха (Бревиарий), VI в. С утверждением королевского законодательства у варваров применение римского права сократилось, а к VIII в. кое-где его было запрещено применять.
Юстиниановская кодификация (Византия) VI в. несколько оживила правоведение, было сделано несколько переработок юстиниановского Свода – Эклога при Льве Исавре (740 г.); Прохирон Василия Македонянина (870-879 гг.), Базилика Льва Мудрого (886-911 гг.), когда весь Свод был слит в один кодекс из 60 книг на греческом языке.
Последняя переработка Свода Юстиниана – Шестикнижие Арменопула, официально введенное в Греции 15 августа 1830 г. В Молдавии и Бессарабии в 1401 г. были введены Василики (Базилики), наряду с которыми применялось и Шестикнижие Арменопула.
Впервые всеобщее применение римского права в Европе было официально осуществлено в XII в. по Закону Лотаря II (1125-1137 гг.). Германские императоры, считавшие себя преемниками римских, активно способствовали рецепции римского права.
Римское право вводилось как субсидиарное, но по объему занимало первое место. Будучи приспособлено к новым условиям, оно образовало «современное римское право», действовавшее в Германии до 1 января 1900 г.
Кодекс Наполеона (1804 г.) стал приспособлением старого римского права к капиталистическим отношениям. Он был воспринят в Бельгии, Голландии, на Пиренейском и Апеннинском полуостровах, в Польше, Румынии, в Центральной (кроме Мексики) и Южной (кроме Бразилии) Америке, Луизиане, Квебеке. Менее последовательно римское право нашло отражение в Германском гражданском уложении (ГГУ), 1896 г.
В Англии не было прямой рецепции римского права. Тем не менее принципы римского права и отдельные нормы в соответствующем изменении вошли в английское право. Римское право изучалось во всех средневековых университетах, в том числе английских.
В России прямой рецепции римского права также не было, однако оно оказало на Россию заметное влияние. Своеобразие этого влияния заключалось в том, что Кодекс и Дигесты Юстиниана проникли в Россию в X-XII вв. из Византии вместе с христианством. Но, как справедливо указывает В.А.Тархов, тема эта пока недостаточно исследована в современной литературе.
Почему же стала возможной рецепция римского права? Чем объяснить столь большое влияние римского права в последующие века и в современной правовой действительности?
Русский дореволюционный цивилист и романист И.А.Покровский писал, что рецепция римского права была и исторической необходимостью, и фактором прогресса, ибо удовлетворяла общеевропейскую потребность в универсальном общем праве, основанном на индивидуалистических (частно-правовых) началах и позволяющем оформить имущественные взаимосвязи различных лиц независимо от их национальной и государственной принадлежности.
Не утратило римское право значение и в наши дни. Общепринятым считается мнение о том, что в силу универсального значения категорий римского права оно является фундаментом юридического мышления вообще. По общеизвестному образному выражению, латынь – материнский язык юриспруденции. Изучение латинской терминологии расширяет кругозор и правовую культуру юриста. И хотя наше законодательство редко использует латинские термины, подбирая им адекватные русские выражения, зарубежное законодательство, наука частного права (цивилистика) широко используют именно латинские термины.
Римское частное право сегодня изучается во всем мире. В странах Западной Европы оно рассматривается как возможная нормативная основа для унификации гражданского и торгового законодательства. Эти тенденции отражают традиционное единство профессиональной подготовки и юридического языка участников европейского интеграционного процесса.
Современная Россия восстанавливает и развивает частно-правовые традиции, основанные на положениях римского права, с учетом современного опыта. Новый Гражданский кодекс закрепил и развил наиболее прогрессивные положения цивилистики. Здесь уместно вспомнить отношение к римскому праву в советскую эпоху развития российской государственности и права. После октябрьских событий 1917 г. В.И.Ленин заявлял, что мы ничего частного не признаем, и требовал применять не Corus iuris romani (Свод римского права), а революционное правосознание.
Вместе с тем советский юрист П.И.Стучка писал: «Как ни странно, но нам, «революционерам права», приходится с известным научным увлечением опять и опять останавливаться на праве давно забытых времен, на римском праве».
Таким образом, значение римского права в истории права состоит в его рецепции – восприятии основных норм и институтов римского права в последующие века другими народами и государствами.
О значении римского права для мировой цивилизации и культуры замечательно сказал Р.Иеринг: «Путем римского права, но превзойдя его, дальше через него – вот девиз, в котором для меня заключается значение римского права нового мира».
Возрождение римского права в Западной Европе в качестве самостоятельной области культуры и практики началось с XI в. В 1080 г. возникла Болонская юридическая школа (с этой даты ведут свою родословную европейские университеты). Эта школа в лице знаменитого правоведа Ирнерия положила начало течению (школе) глоссаторов. Глоссаторы занимались изучением Свода Юстиниана в интересах современной практики. Они тщательно изучали источники, изымая из Свода греческие слова и интерполяции. Свое понимание и дополнения догматического толкования глоссаторы отражали в примечаниях – глоссах к рукописям римских текстов. Глосса Аккурсия (около 1250 г.) стала общепризнанной авторитетной работой по Дигестам. В практике утвердилось правило: что не признает глосса, не признает суд.
Продолжателями научно-практической рецепции римского права в XIII-XIV вв. стали комментаторы, или постглоссаторы (Бартол, Бальдо и др.). Постглоссаторы стремились воспроизвести дух римского права, создавая конструкции, прямо неизвестные римскому праву. Комментатор Бартол дал, например, знаменитое определение права собственности, отсутствовавшее у римлян: «Право полностью располагать своей вещью, если это не запрещено законом». Приспосабливая римское право к практическим нуждам своего времени, они существенно деформировали римское право. Научное значение работ постглоссаторов невелико, в решении научных вопросов господствует мнение арифметического большинства. В это время сокращается юридическое образование.
К XVI в. было сформировано новое, «современное римское право», или пандектное право (usus modernus Pandectarum). Оно стало ведущим элементом юридической науки и практики в Италии, Франции, особенно Германии. В это же время с эпохой Возрождения проявился особый интерес к античному наследию, ученые стали изучать первоисточники. Полициан, Халоандер восстанавливают первоначальный текст Свода Юстиниана. Особенно большая заслуга в возвращении римского наследия принадлежала Куяцию, Донеллу, Готофреду (XVI в.).
Историческая школа права XIX в. (Гуго, Савиньи) утверждала, что истинная система права может быть построена только на основе римского права. И хотя догма римского права исторической школы была мало связана с собственно римским правом, ее лозунг «назад к источникам» стал основанием научного изучения истории и догмы римского права. Ученые отмечают реакционные цели исторической школы. В это же время развитие юриспруденции в Германии происходило под влиянием виднейших философов – Канта, Гегеля, Фейербаха, Маркса.
Благодаря значению, которое наука и практика придавали римскому праву, под его влиянием были созданы крупнейшие кодификации частного права начала и конца XIX в. – Французский гражданский кодекс (Кодекс Наполеона 1814 г.) и Германское гражданское уложение (ГГУ 1896 г.), влияние которых испытали многие страны мира.
Первыми русскими романистами были профессора Московского университета Н.В.Кукольник, Л.А.Цветаев. Из последующих ученых можно назвать Н.И.Крылова, С.А.Муромцева, Л.И.Петражицкого, В.В.Ефимова, К.А.Митюкова, Д.Д.Гримма, И.А.Покровского, В.М.Хвостова и др.
Таким образом, возрождение римского права в Западной Европе в качестве самостоятельной области культуры и практики началось в XI в. Практическое изучение и освоение римских источников и, в частности, Свода Юстиниана глоссаторами и постглоссаторами положило начало европейской юриспруденции.

Вопрос 2. Римская государственность и современность.
Древнеримская монархия выступала в форме империи (I – III вв. н. э.). Эпоха Римской империи подразделяется на два периода – период принципата( Принципат – лат. principatus – власть цезарей, императорская власть (от princeps – глава, предводитель).) и период домината(Доминат – лат. dominatio – единовластие, верховная власть.).
При принципате формально еще сохраняются элементы республиканской формы правления и основные учреждения республики. Действуют народные собрания и сенат. Избираются консулы, преторы и народные трибуны, однако существенной роли в решении государственных дел они не играют. Все основные функции сосредотачиваются в руках императора. В зависимости от конкретных условий он исполняет полномочия любого должностного лица: командует армией, осуществляет суд по гражданским делам, по своему усмотрению комплектует сенат, отменяет решения любого органа власти, арестовывает граждан и т. д. Император является основным источником законодательной власти, сенат же играет лишь совещательную роль.
В III веке н. э. в Риме устанавливается неограниченная монархия (доминат). В этот период полностью исчезают республиканские учреждения. Управление государством сосредотачивается исключительно в руках императора, который назначает исполнителей – сановников. Император открыто провозглашал свое божественное происхождение. Порядок в Римской империи поддерживался при помощи многочисленного административно-судебного и военного аппарата.
Государственные формы, присущие Римской империи, особенно на поздней ее стадии, стали образцом для подражания в средние века. Они в значительной мере получили реальное отражение в государственности Франции, Германии, Испании, самой Италии.
Римская империя – составная часть римской цивилизации. Это время дало человеческой истории не только Калигулу и Нерона, но и таких выдающихся мыслителей, ученых, литераторов, архитекторов, юристов, историков, как Сенека и Плиний Старший, Марк Аврелий и Апулей, Корнелий Тацит и Аппиан, Петроний и Флакк, Овидий и Марциал. И по сей день поражают человеческое воображение непревзойденные архитектурные творения Древнего Рима – Колизей и Пантеон.

Вопрос 3. Римское право и современность.
Римское право представляет исключительный по своим особенностям и значению предмет юридического изучения. Восходя в своем историческом становлении к давно минувшим временам античности (и в этом смысле представляя феномен исчезнувшей цивилизации, даже принимая во внимание многовековую повторную жизнь римского права в науке и юридической практике позднего Средневековья, Возрождения и Нового времени), в современной юридической культуре и в современных системах права римское право не имеет непосредственно действительного, практического значения. Внимание, которое заслуженно принято уделять римскому праву в рамках юридического образования или общего научного познания права, объясняется не только огромным влиянием римского права в свое историческое время на становление национальных правовых культур всей так называемой романо-германской семьи (к которой принадлежит большинство стран Европы, а также Латинской Америки, Африки, Азии), но особыми непреходящими внутренними качествами собственно римского права, обязанными как многовековой работе над ним ученых-юристов и правоведов-практиков, так и особым культурным условиям его первоначального возникновения. По словам видного современного французского правоведа Р. Давида, «Римская империя знала бле­стящую цивилизацию, и римский гений создал юридическую систему не имеющую прецедентов в мире».
Для правовых систем романо-германского типа, к которому, с оговорками, принадлежит и традиционное российское право, римское право имеет особую философскую, историческую и культурную значимость. Многие черты общей правовой традиции, многие правовые институты и догматические категории современных правовых систем непосредствен­но восходят к принципам и структуре римского права, вырабатывались или на его основе, или с учетом критического восприятия. Отдельные со­пряжения и догматические требования, восходящие к римскому праву продолжают жить в современном праве – явно или неявно, в прямо заимствованном виде или будучи преломленными через собственную на­циональную традицию. И эта генетическая связь с римским правом сформировала едва ли не главную качественную особенность всего названного типа правовых систем, представляющего к тому же наиболее развитый – в научном отношении – тип, сравнительно с другими известными мировой юридической практике.
Сравнительно с другими, историческими или современными, системами права, римское право в наибольшей степени отмечено нача­лом индивидуализма, сосредоточенности на регуляции свободного и самостоятельного в хозяйственном и гражданском отношении положения индивида, признанного обществом и государством за полноправного субъекта. Индивидуальная гарантированность соответствующей право­вым началам общежития деятельности, индивидуальная же и правовая ответственность за нарушение этих начал составили основу римского права. Политическая, правовая и культурная ценность индивидуализма в истории человеческого общества оказывается, как о том свидетельству­ют многократные безуспешные попытки социальных унификаций и то­талитарного сплочения, непреходящей, единственно плодотворной в со­циальной перспективе. Внутренние качества римского права приобретают в этом отношении значение классического ориентира всякий раз, когда возникает общественная и юридическая потребность в правовом вопло­щении индивидуальной свободы гражданина. Хотя это вовсе не означает, что конкретные юридические достижения римского права и связанной с ним правовой культуры в целом представляют идеально-законченный образец. «Путем римского права, но превзойдя его, дальше через него – вот девиз, в котором для меня, – писал один из крупнейших знатоков римского права всех времен Р. Иеринг, – заключается значение римско­го права нового мира».
Исключительность римского права еще и в том, что оно продолжило свою юридическую жизнь даже после распада и перерождения го­сударства и народа, давшего ему первую жизнь. Это сформировало почти двухтысячелетний опыт правовой культуры, юридической практики и науки. За многие века римские и неримские юристы, оставаясь в рамках единых начал, разработали и переосмыслили многие стороны правовой жизни общества, многие юридические проблемы и казусы. Вероятно, в некоторых вопросах таким путем была достигнута своего рода беспробельность юридического знания, и римское право стало подобно Евклидовой геометрии обязательностью своих аксиом (при условии обыденных требований человеческого общежития). Конечно, многое из этого спекулятивного опыта осталось самозамкнутой схоластикой, простой игрой юридического разума. Что-то будет только примерами и опытом юридических тупиков, что-то составило основы всей логики права. Хотя логичность и доскональность традиции римского права – не единственные ее достоинства. «Именно непоследовательность римских юристов и прето­ров следует считать одним из их величайших достоинств, которое позво­ляло им отступать от несправедливых и отвратительных институтов».
Наконец, безотносительно к содержанию правовых принципов и институтов римскому праву в большинстве обязана своим происхождением современная терминология философии права и юридической практики. Многие понятия и термины современной правовой культуры представляют прямые заимствования: «республика», «конституция», «мандат», «виндикация», «облигация» и т.д. И хотя смысл этих понятий бывает уже значительно отдален от своего первоисточника, изучение исторических сопоставлений оказывается небесполезным. И в этом отношении римское право оказывается частью познания уже вполне современной юридической практики и правовой культуры.

Вопрос 4. Учение Цицерона о государстве и праве.
Марк Туллий Цицерон (106–43 до н.э.) – знаменитый оратор, государственный деятель и писатель из сословия всадников. Виднейший идеолог римской аристократии в период Республики.
В роду Туллиев никто не занимал высших государственных должностей, и потому, когда Цицерон достиг поста консула, представители знати называли его презрительно выскочкой, новым человеком (homo novus). Еще в детстве он показал блестящие способности в учении и отличался такой поразительной понятливостью и память, что родители его товарищей приходили в школу посмотреть «на это маленькое чудо». В жизни он всем был обязан лишь себе, своему ораторскому дару. Впервые выступил с речами в 81–80 гг. до н.э. при Сулле на стороне оппозиции; первый большой успех принесло ему участие в 70 г. до н.э. в громком процессе против сулланца Верреса; первую политическую речь Цицерон произнес в 66 г. до н.э. в поддержку Г. Помпея. Вершина успехов Цицерона – консульство в 63 г. до н.э. (раскрытие им заговора Каталины, ведущая роль в сенате, «вождь сената»).
С образованием первого триумвирата (60 до н.э., Цезарь, Помпеи, Красе) влияние Цицерона падает, в 58–57 гг. до н.э. ему даже пришлось удалиться в изгнание, затем (против собственной воли) поддерживать Помпея и Цезаря; после их разрыва Цицерон пытался во время гражданской войны (49–47 до н.э.) выступить примирителем; с победой Цезаря отошел от политики. Лишь после убийства Цезаря (44 до н.э.), преодолев колебания, вновь вступил в политическую борьбу как вождь сената и республиканцев. К этому времени относятся его 14 речей – «филиппик» против Марка Антония. В 43 г. до н.э., когда сенат потерпел поражение в борьбе со вторым триумвиратом (Антоний, Октавиан Август, Лепид), имя Цицерона было занесено в проскрипционные списки. Погиб Цицерон в числе первых жертв репрессий Антония и Октавиана Августа.
Из сочинений Цицерона сохранилось 58 речей (политических и судебных), 19 трактатов по риторике и политике и свыше 800 писем – важный психологический документ, памятник латинского разговорного языка, источник сведений об эпохе гражданских войн в Риме. Вопросам государства и права посвящены его работы «О государстве» и «О законах».
Цицерон исходит из общих для сторонников аристократии представлений о естественном происхождении государства. Гражданские общины возникают не по установлению, а от природы, ибо люди наделены богами стремлением к общению. Первой причиной для объединения людей в государство послужила «не столько их слабость, сколько так сказать, врожденная потребность жить вместе».
Но государство (respublica) Цицерон определяет не только как естественный организм, но и как искусственное образование, как дело, достояние народа (res populi), «народное установление». Под народом понимается «соединение многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права и общностью интересов». Следовательно, право выступает основой государства, а само государство – не только моральное, но и правовое сообщество.
Таким образом, Цицерон стоит у истоков той юридизации понятия государства, которая в последующем имела много приверженцев, вплоть до современных сторонников идеи правового государства.
Целью государства является охрана имущественных интересов граждан. Охрана собственности – одна из причин его образования. Нарушение неприкосновенности частной и государственной собственности Цицерон характеризовал как осквернение и нарушение справедливости и права.
Цицерон уделял большое внимание анализу различных форм государственного устройства, поиску «наилучшей» формы.
В зависимости от числа правящих он различал три простые формы правления: царскую власть, власть оптиматов (аристократию) и народную власть (демократию). Все эти формы не совершенны и если бы предстоял выбор среди них, предпочтительнее – царская, а на последнем месте – демократия.
Однако царская власть чревата произволом и легко вырождается в тиранию, власть оптиматов превращается в господство клики богатых и знатных, демократия ведет к произволу толпы, к ее тирании.
Эти уродливые виды властвования уже не являются формами государства, поскольку в таких случаях оно отсутствует вовсе, поскольку отсутствуют общие интересы, общее дело и общеобязательное для всех право.
Предотвратить подобное вырождение государственности можно лишь в условиях наилучшего, смешанного вида государственного устройства. Политический идеал Цицерона – аристократическая сенатская республика, поддерживаемая «согласием сословий», «единомыслием всех сословий», сочетающая начала монархии (власть консулов), аристократии (правление сената) и демократии (народное собрание и власть трибунов).
Лицо, ведающее делами государства, должно быть мудрым, справедливым, воздержанным и красноречивым. Оно должно быть сведущим в учениях о государстве и «владеть основами права, без знания которых никто не может быть справедлив». Это должен быть «первый человек в республике», «умиротворитель», блюститель и попечитель» в эпохи кризисов, сочетающий в себе греческую философскую теорию и римскую политическую (ораторскую) практику. Образцом такого деятеля Цицерон считал себя.
Говоря о народе в своем определении государства, Цицерон имел в виду исключительно землевладельцев и крупных торговцев. Ростовщиков, мелких торговцев, владельцев ремесленных мастерских, всех трудящихся он причислял к числу презренных людей. С такими людьми у достойных граждан не может быть никаких общих интересов (трактат «Об обязанностях»).
Естественно, что это касалось и рабов. Рабство обусловлено самой природой, которая дарует «лучшим людям владычество над слабыми». К рабам, полагал Цицерон, следует относиться как к наемникам. Такой подход к определению рабства – заметный шаг вперед в сравнении с рабом как «говорящим оружием».
Правовая теория Цицерона базировалась на апелляции к природе, к ее разуму и законам. В основе права лежит присущая природе справедливость. Природе присущи разум и определенный порядок. Именно это ее духовное свойство и является подлинным источником и носителем естественного права.
Естественное право, истинный закон – это разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей... отменить его невозможно, и мы ни постановлением сената, ни постановлением народа освободиться от этого закона не можем.
Бог – создатель, судья, автор закона.
Основной принцип естественного права – справедливость, «она воздает каждому свое». Справедливость, согласно Цицерону, требует не вредить другим и не нарушать чужую собственность.
Естественное право (высший, истинный закон), по Цицерону, возникло «раньше, чем какой бы то ни было писаный закон». Отсюда вытекает требование, чтобы человеческие установления (писаные законы, политические учреждения) соответствовали справедливости и праву. Законы, принимаемые в государстве, должны соответствовать установленному в нем строю, традициям и обычаям предков. Для укрепления божественного авторитета закон должен иметь преамбулу (введение). При этом «под действие закона должны подпадать все».
Если бы права устанавливались повелениями народов, решениями первенствующих людей, приговорами судей, то существовало бы право прелюбодействовать, право предъявлять подложные завещания, если бы права эти могли получать одобрение голосованием или решением толпы.
Писаное право Цицерон делит на частное и публичное. Так называемое международное право (право народов) трактуется им как часть положительного права разных народов и как часть естественного права международного права (т.е. как международное естественное право). Он был сторонником соблюдения обязательств, налагаемых международными договорами. Проводя различие между справедливыми и несправедливыми войнами, он считал несправедливой и нечестивой всякую войну, которая «не была возвещена и объявлена».
Наследие Цицерона в области государства и права оказало большое влияние на всю последующую человеческую культуру и юридическую науку.

Вопрос 5. Учение о естественном праве в трудах римских юристов.
Еще во времена античности, в древнегреческой мифологии, сложилось представление о существовании «права по природе» (естественное право) и «права по человеческому установлению» (позитивное право), что нашло отражение в мифах о взаимоотношениях и деяниях Зевса, Фемиды, их дочерей – Дике, Эвномии. Что понимается под приведенными понятиями?
Естественное право – требования «правового» характера, непосредственно вытекающие «из природы», т.е. из жизни, из разума, – требования, непосредственно выраженные в обычаях и морали и во многом их определяющие. Вот, скажем, право, которое обрел человек, заняв очередь. Спросил человек: «Кто последний?» или «Кто крайний?», встал в очередь, и, значит, у него есть право на данное место в очереди. Это право имеет характер обычая. Но оно больше, чем просто обычай: по своей сути оно вытекает из естественного порядка вещей, из природной предопределенности особей следовать друг за другом. Поэтому оно повсеместно столь строго проводится в нашей жизни. Такой же характер имеет право, вытекающее из старшинства, биологических, естественных зависимостей. В древнегреческих мифах это, например, – отцовское право Зевса или материнское право Фемиды.
Таким образом, суть идеи естественного права заключается в том, что наряду с правом, созданным людьми и выраженным в законах (позитивным правом), существуют требования, по своей исходной основе непосредственно, без какого–либо людского участия, рожденные самой натуральной жизнью общества, «природой», «естеством» человеческого бытия, объективными условиями жизнедеятельности, естественным ходом вещей. К числу таких требований относятся право первенства, право старшинства, а также ряд других элементарных условий и требований жизнедеятельности – таких, как право на эквивалент в хозяйственных делах.
Признание реальности естественного права, включаемого в право вообще, и в то же время отсутствие в римском правопонимании специального понятия позитивного права (в качестве отрицания естественного права, его своеобразного противопонятия и т. п.) означало, что в трактовке римских юристов естественное право, как и всякое иное признаваемое ими право, относится к действующему праву, является его специфической составной частью (компонентом и свойством права вообще), а не только теоретико-правовой конструкцией и категорией, не только «чистым» понятием, внешним для норм и принципов фактически действующего права.
Это обстоятельство отчетливо проявляется в различных классификациях и определениях права, даваемых римскими юристами.
Так, Ульпиан в своем, ставшем классическим, делении всего права на публичное (право, которое «относится к положению Римского государства») и частное (право, которое «относится к пользе отдельных лиц») отмечал, что, в свою очередь, «частное право делится на три части, ибо оно составлено из естественных предписаний, из (предписаний) народов, или (предписаний) цивильных». Названные «части» – это не изолированные и автономные разделы права, а скорее взаимодействующие и взаимовлияющие компоненты и свойства, теоретически выделяемые в структуре реально действующего права в целом.
Взаимопроникновение различных составных моментов («частей») права, невозможность их «чистого» выделения из права в целом и резкого обособления подчеркивал и сам Ульпиан. «Цивильное право, – отмечал он, – не отделяется всецело от естественного права или права народов. Итак, если мы добавляем что-либо к общему праву или сокращаем из него, то мы создаем наше собственное право, то есть цивильное. Таким образом, наше право является или писаным или неписаным, как у греков; из законов одни написаны, другие не написаны».
Требования и свойства естественного права пронизывают не только цивильное право, но и право народов (jus gentium), которое означало право, общее у всех народов, а также отчасти и право международного общения. «Право народов, – писал Ульпиан, – это то, которым пользуются народы человечества; можно легко понять его отличие от естественного права: последнее является общим для всех живых существ, а первое – только для людей в их отношениях между собой».
Тем самым право народов у Ульпиана предстает как часть естественного права, причем различие между ними проводится не по существу, не по их свойствам и качествам, а по кругу субъектов, подпадающих под их действие (все живые существа или только люди). Естественному праву, по Ульпиану, «природа научила всех живых существ, ибо это право присуще (не только) человеческому роду, но является общим всем животным, которые рождаются на земле, на море, а также птицам. Сюда относится сочетание мужчины и женщины, которое мы называем браком; сюда же рождение детей, сюда же воспитание; мы видим, что и животные, даже дикие, обладают опытом в этом праве». Отсюда, в частности, ясно, что и в человеческом обществе такие институты, как брак, воспитание детей и т. д., согласно Ульпиану, тоже находятся в сфере действия присущего людям естественного права, что, разумеется, не исключает наличия также и соответствующих, отвечающих требованиям естественного права и конкретизирующих их норм цивильного права о семье, браке, воспитании и т. д.
Так обстоит дело и согласно взглядам юриста Гая. «Все народы, управляемые законами и обычаями, – писал он, – пользуются частью своим собственным, частью правом, общим всем людям». Причем это общее право, называемое им правом народов, в своей основе и по существу является естественным правом – «правом, которое естественный разум установил между всеми людьми».
Идею взаимосвязи и единства различных составных моментов и свойств, присущих праву вообще, теоретически точней и четче, чем Ульпиан и Гай, выразил юрист Павел. В его трактовке вместо разных «частей» права (которые неизбежно ассоциируются с представлением об их внешнем, механическом обособлении друг от друга) речь идет о различных взаимосвязанных смысловых аспектах и характеристиках единого в целом права (и общего понятия права вообще).
«Слово «право», – пояснял он, – употребляется в нескольких смыслах: во-первых, «право» означает то, что всегда является справедливым и добрым, каково естественное право. В другом смысле «право» – это то, что полезно всем или многим в каком-либо государстве, каково цивильное право. Не менее правильно в нашем государстве «правом» называется jus honorarium (преторское право)».
Важно иметь в виду, что все эти различные «смыслы» одновременно присутствуют в общем понятии «право» (jus).
Включение римским юристами естественного права в совокупный объем понятия права вообще со всеми вытекающими отсюда последствиями соответствовало их исходным представлениям о праве как справедливом явлении.
«Изучающему право, – подчеркивает Ульпиан, – надо прежде всего узнать, откуда происходит слово jus (право); оно получило свое название oт justitia (правда, справедливость), ибо, как превосходно определяет Цельс, право есть ars (искусство, практически реализуемое знание и умение) boni (добра) и aequi (равенства и справедливости)».
Понятие aequi (и aequitas) играет существенную роль в правопонимании римских юристов и используется ими, в частности, для противопоставления aequum jus (равного и справедливого права) jus iniquum (праву, не отвечающему требованиям равной справедливости).
Aequitas, будучи конкретизацией и выражением естественно-правовой справедливости, служила масштабом для коррек тировки и оценки действовавшего права, руководящим ориентиром в правотворчестве (юристов, преторов, сената, да и других субъектов правотворчества), максимой при толковании и применении права.
Aequitas, этимологически означая равное и равномерное, в своем приложении к правовым явлениям в римской юриспруденции приобрела значение справедливости в специальном смысле (в смысле конкретизации понятия справедливости – justitia) именно потому, что понятие справедливости (justitia) как общий принцип права вообще и естественного права в особенности включает в себя – согласно воззрениям Платона, Аристотеля, Цицерона, стоиков, а под их влиянием также и римских юристов – момент равенства, соразмерности, эквивалентности (от aequi) в человеческих взаимоотношениях.
«Justitia (правда, справедливость), – отмечал Ульпиан, – есть постоянная и непрерывная воля воздавать каждому свое право». Из такого общего понимания правовой справедливости Ульпиан выводил следующие, более детальные «предписания права»: «жить честно, не чинить вреда другому, каждому предоставлять то, что ему принадлежит». В соответствии с этим и юриспруденцию он определял как «познание божественных и человеческих дел, знание справедливого и несправедливого».
Сформулированное здесь требование «воздавать каждому свое право» является основным принципом естественного права в толковании не только римских юристов, но и многочисленных предшествующих и последующих представителей естественноправовой доктрины. Нормы jus aequum (в их противопоставлении к jus iniquum) как раз и представляют собой реализацию требований justitia (правды и справедливости), конкретно-определенное преломление и выражение принципа естественного права (и в то же время – права вообще) применительно к изменчивым обстоятельствам, потребностям и интересам реальной жизни данного народа в соответствующее время.
В целом для правопонимания древнеримских юристов характерно постоянное стремление подчеркнуть не только аксиологические (ценностные) черты права, но и присущие понятию права качества необходимости и долженствования. Причем оба эти аспекта тесно связаны в определенное единство справедливого права.
Показательно в этом отношении, в частности, следующее положение Павла: «Говорится, что претор высказывает право, даже если он решает несправедливо: это (слово) относится не к тому, что претор сделал, но к тому, что ему надлежало сделать».
Здесь, следовательно, справедливость (и соблюдение ее требований) выступает в качестве необходимой конституирующей черты и свойства права, адекватного своему названию и понятию. Без соответствия справедливости право (в данном случае – преторское право) дисквалифицируется в качестве aequum jus и предстает уже как jus iniquum. данное соответствие выступает, таким образом, как необходимый момент самого понятия права вообще.
Эти требования, согласно воззрениям древнеримских юристов, распространяются на все источники права, в том числе и на закон (lex) Отсюда и характерное для многих определений закона, даваемых римскими юристами, подчеркивание ценностно-содержательного, идеально-должного, необходимо-разумного и общезначимого свойства закона (а не просто его формально-процедурная дефиниция в качестве принудительного акта определенного органа).
Так, Папиниан дает следующее определение закона. «Закон есть предписание, решение мудрых мужей, обуздание преступлений, совершаемых намеренно или по неведению, общий обет государства».
На более абстрактном языке последующего времени можно сказать, что в приведенном определении закона затрагиваются, в частности, такие его черты, как его общеимперативность, разумность, социальность (антикриминальность), общегосударственный характер (и в смысле наделенности закона государственной защитой, и в смысле обязанности соблюдения закона и его святости для самого государства).
Аналогичные характеристики закона содержатся и у Марциана, солидаризирующегося со следующим определением греческого оратора Демосфена: «Закон есть то, чему все люди должны повиноваться в силу разных оснований, но главным образом потому, что всякий закон есть мысль (изобретение) и дар бога, решение мудрых людей и обуздание преступлений, совершаемых как по воле, так и помимо воли, общее соглашение общины, по которому следует жить находящимся в ней».
Присущий понятию закона момент долженствования (закон как критерий для различения должного и недолжного, запретного) римские юристы освещали и развивали под заметным влиянием стоиков, в правопонимании которых понятие «долг» («должное», «долженствование» и т. п.) играет существенную роль.
Кроме того, определенная идеальность концепции закона (закон как должное и разумное), присущая соответствующим определениям римских юристов, тоже отражает воздействие на них представлений стоиков, называвших по сути своей идеальное естественное право законом (общемировым, божественным, разумным, естественным и т. п.). Также и во многих суждениях римских юристов понятием «закон» охватываются как характеристики определенного источника права (народного или императорского закона), так и его необходимые (идеально-правовые, ценностно-содержательные, качественные) черты.
Марциан, например, с большой похвалой приводит следующее определение закона, данное стоиком Хрисиппом: «Закон есть царь всех божественных и человеческих дел; нужно, чтобы он стоял во главе как добрых, так и злых, вождем и руководителем живых существ, которые по природе принадлежат к общине, мерилом справедливого и несправедливого; (закон) приказывает делать то, что должно быть совершено, и воспрещает совершать то, что не должно быть совершаемо».
Отмеченные идеально-правовые качества права и закона подразумеваются и там, где римские юристы заняты юридикотехническим анализом закона и иных источников права. Так, например, когда юрист Модестин пишет, что «действие (сила) права: повелевать, запрещать, наказывать», то при этом предполагается, что подобные формализации и классификации правовой императивности имеют смысл (и силу) лишь постольку, поскольку речь идет об императивах (велениях) именно права, т. е. справедливого права. Данное принципиальное обстоятельство ясно подчеркивали сами римские юристы.
Так, Павел писал: «То, что воспринято вопреки началам права, не может быть распространено на последствия». Иначе говоря, то, что противоречит принципам (началам) права, не имеет юридической силы.
Ту же мысль развивал и Юлиан «Тому, что установлено вопреки смыслу права, мы не можем следовать как юридическому правилу».
Данные идеи получают свою дальнейшую конкретизацию в детально разрабатывавшихся римскими юристами правилах и приемах толкования норм права, призванных обеспечить адекватное установление смысла толкуемого источника.
Важным достижением римской юридической мысли является деление права на публичное и частное.
У Цицерона речь соответственно шла о велениях и запретах, у юриста Квинтилиана – о воздаянии, ограничении, наказании, запрещении и дозволении
В области публичного права римские юристы разрабатывали правовое положение святынь и жрецов, полномочия государственных органов и должностных лиц, понятия власти (imperium), гражданства и ряд других институтов государственного и административного права.
При переходе от республики к монархии римские юристы приложили немало усилий для правового оформления режима цезаризма и обоснования претензий императоров на законодательную власть. Так, законную силу императорских распоряжений отстаивал Гай. Акты императора являются законом также и согласно Ульпиану. Ему принадлежат и следующие утверждения: «принцепс свободен от соблюдения законов»; «что угодно принцепсу, то имеет силу закона».
Следует, правда, иметь в виду, что первое из приведенных суждений высказано Ульпианом не в качестве положения общего характера, а в специальном контексте – применительно к двум законам о наследственных правах патрона после смерти отпущенника, так что подразумевается, что принцепс свободен от соблюдения именно этих законов (т. е. может как-то изменить круг или права наследников).
Во всяком случае рассматриваемая формула для самого Ульпиана никак не означала признания какого-то права (принцепса) на произвол, хотя, вырванная из своего частного контекста, она приобретает более общее и несомненно более опасное звучание.
Многие из юристов были доверенными советниками при императорах и занимали высокие должности в государстве. Некоторые из них, правда, сами становились жертвой произвола властей. Так, Ульпиан, в качестве префекта претория пытавшийся бороться с произволом и распущенностью преторианцев, после ряда покушений был в 228 г. убит ими в присутствии императора Александра Севера. Несколько раньше, в 212 г., при Каракалле был казнен Папиниан, тоже бывший префектом претория. Каракалла, убив своего брата Гету, потребовал от знаменитого юриста оправдания своих действий. Папиниан отказался от этого, сказав: «Оправдание убийства не легче, чем его совершение».
Основное внимание римские юристы уделяли разработке проблем частного права, и, прежде всего, цивильного права. Юрист Гай трактовал цивильное право как право, установленное (письменно или устно) у того или иного народа (например, у римлян, греков и т. д.). Эта трактовка дополняется у Папиниана указанием источников цивильного права – законов, плебисцитов, сенатусконсультов, декретов принцепсов, положений ученых юристов. В качестве источника «дополнения и исправления цивильного права» характеризуется им преторское право. В этом же духе Марциан называл преторское право «живым голосом цивильного права».
В области цивильного права римские юристы обстоятельно разработали вопросы собственности, семьи, завещаний, договоров, правовых статусов личности и т. д. Особой тщательностью отличается их освещение имущественных отношений с позиций защиты интересов частного собственника.
Объектом собственности, наряду с животными и другими вещами, являются, согласно римскому праву и учению юристов, также и рабы.
«Важнейшее различие в правовом положении лиц, – писал Гай, – то, что люди – или свободные, или рабы. Также из свободных одни – свободно рожденные, другие – отпущенники». Такое же деление дает Ульпиан, добавляя, что оно возникло по праву народов, так как «по естественному праву все рождаются свободными».

Вопрос 6. Римский стоицизм.
Стоицизм как специфическое направление философской мысли просуществовало с III в. до н.э. до III в. Стоицизм – это наименее «греческая» из всех философских школ. Ранние стоики, в большинстве своем сирийцы: Зенон Китионский с Кипра, Клеанф, Хрисипп. Их труды сохранились лишь в отдельных фрагментах, поэтому обстоятельное уяснение их воззрений существенно затруднено. К поздним стоикам (I и II вв.) относятся Плутарх, Цицерон, Сенека, Марк Аврелий – это в основном римляне. Их труды дошли до нас в виде полных книг.
Уже при одном слове «стоик», по словам А.Ф. Лосева, возникает представление о мудром человеке, который весьма мужественно выносит все невзгоды жизни и остается спокойным несмотря на все неприятности и несчастья, им переживаемые. Действительно, стоики в своих воззрениях, безусловно, выдвигали на первый план понятие спокойного и всегда уравновешенного, даже «бесчувственного» мудреца. В этом проявлялся идеал внутренней свободы, свободы от страстей, который лелеяли почти все стоики.
Согласно Хрисиппу (ок. 280–208 до н.э.), существует мировая душа. Это чистейший эфир, самый подвижный и легкий, женственно-нежный, как бы тончайший вид материи.
Представитель позднего стоицизма Марк Аврелий (121 – 180; римский император с 161 г. н.э.) был убежден, что Бог дает каждому человеку особого доброго гения в руководители. (Эта идея возродилась в христианстве в образе ангела-хранителя.) Для него Вселенная – тесно связанное целое; это единое, живое существо; обладающее единой субстанцией и единой душой. Приведем некоторые из афоризмов Марка Аврелия: «Чаще размышляй о связи всех вещей, находящихся в мире, и об их взаимоотношении», «Чтобы ни случилось с тобой – оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связало твое существование с данным событием». И еще: «Люби человечество. Следуй Богу... И этого достаточно, чтобы помнить, что Закон правит всем».
Характеризуя различные свойства души, стоики особое внимание уделяли феномену воли; учение было построено на волевом принципе, на самообладании, терпении и т.п. Они стремились к полному самодовлению. (И в нашем представлении стоический мудрец – это человек, обладающий могучей и непреклонной силой воли.)
Развитие природы они трактовали также в религиозном духе, считая, что все предопределено. Бог не отделен от мира, он – душа мира, благодетельное провидение.
Стоики исходили из принципа всеобщей целесообразности. Все имеет свой смысл: даже клопы полезны, поскольку они помогают просыпаться по утрам и не лежать слишком долго в постели. Суть этого принципа хорошо выражают стихи:
Веди меня, властитель Зевс и Рок,
К назначенному вами мне пределу!
Последую охотно; если ж нет, –
Я, ставши трусом, все ж вас не избегну;
Ведет послушных Рок, влечет строптивых.
Свобода для знаменитого мыслителя, писателя и государственного деятеля Сенеки (ок. 4 до н.э. – 65 н.э.) – это божество, которое господствует над всеми вещами и событиями. Ничто не может ее изменить. Отсюда покорность, выносливость и стойкое перенесение жизненных невзгод. Стоический мудрец не сопротивляется злу: он его понимает и стойко пребывает в его смысловой текучести, поэтому он невозмутим и спокоен.
Недаром в продолжение всей истории стоицизма Сократ был главным божеством стоиков; его поведение во время суда над ним, отказ от бегства, спокойствие перед лицом смерти, утверждение о том, что несправедливость наносит больше вреда тому, кто ее совершает, чем жертве, – все это целиком отвечало учению стоиков.
Кроме того Сенека учит жить в согласии с природой. Эту формулу стоиков, которая считается сутью их учения, понять нелегко. Поймешь, когда постигнешь это учение в целом. Но какие-то предварительные слова сказать можно. Лучше, конечно, устами самого Сенеки: «Держите тело в строгости, чтобы оно не перестало повиноваться душе: пусть пища лишь утоляет голод, питье – жажду, пусть одежда защищает тело от холода, а жилище от всего ему грозящего... Презирайте все, что ненужный труд создает ради украшения или напоказ. Помните: ничто, кроме души, не достойно восхищения, а для великой души все меньше нее». Согласие с Природой как норму жизни христианство заменит согласием с Богом. Впрочем, различие это скорее в словах, а не в сути. Кардинальную новацию принесет ХХ век – согласие с Человеком. После Бога, которого похоронил Ф. Ницше, умирает Природа. Человек остается наедине с самим собой.
Ранние стоики в своих идеях бытия следовали античной традиции. Они исходили из того, что тело мира образовано из огня, воздуха, земли и воды. Душа мира – это огненная и воздушная пневма. Все бытие мыслилось только как разная степень напряжения божественно-материального первоогня. Согласно учению стоиков об огненной стихии сущности мира, этот огонь превращается во все прочие стихии по закону, который вслед за Гераклитом называли Логосом. В трудах стоиков множество рассуждений о стоическом Логосе, который понимался как нечто объективное в своем слиянном единстве с материальными стихиями всего сущего. Логос мира у стоиков отождествлялся с Судьбой. По их утверждению, Судьба есть Логос Космоса: он упорядочивает все в мире. Зенон (332–262 до н.э.) говорил, что Судьба – это власть, двигающая материю. Он определял бога как пламенный разум мира: бог наполняет собой весь мир, как мед наполняет пчелиные соты; он – верховная глава, управляющая всем сущим. По Зенону, Бог, Ум, Судьба – одно и то же. (Поэтому стоики верили в астрологию и предсказания.)
По природе, учили стоики, все человеческие существа равны. Марк Аврелий в своем труде «Наедине с собой» хвалит политию, управляемую на основе равных прав и равной свободы слова, и царское правление, которое уважает более всего свободу управляемых. Это был идеал, который не мог быть осуществлен в Римской империи, но оказывал влияние на законодателей, в частности в период правления Марка Аврелия было улучшено положение женщин и рабов. (Христианство переняло эту часть учения стоиков вместе со многими другими.)
Стоиков интересовали не столько тайны Космоса, сколько стихия выражения и выразительности. Давая в общем весьма грубоватую космологию, они, говорил А.Ф. Лосев, оказались весьма тонкими филологами и ценителями именно выразительных форм сознания, а диалектика понималась ими в теснейшей связи с риторикой, с искусством вести разговор. (С этим содержанием диалектика вошла и в средневековое мышление.)
У стоиков мы находим многочисленные и тонко развитые логические и грамматические изыскания: истоки грамматики – именно в школе стоиков. С их точки зрения, собственно философское начало коренится в человеческом субъекте. Но это не был собственно субъективизм. Стоики использовали термин «лектон». Он обозначает тот предмет, который мы имеем в виду, когда пользуемся его обозначением. Известно, что и язык (его лексика и грамматика, синтаксис, семантика и т.п.) субъективен. Но словами мы обозначаем предметы, их связи и отношения. Следовательно, то, что мы обозначаем, вернее, то, что мы имеем в виду, обозначая предметы, и не субъективно, и не объективно. Когда оно соответствует действительности, оно объективно и даже истинно, но оно может быть и ложным. Стоики, по словам Лосева, делают вполне правильный вывод, а именно, что лектон, когда мы используем его при обозначении или назывании предмета, может быть и истинным, и ложным, т.е. оно выше как истины, так и лжи. По Плотину, стоический лектон является только мыслительной конструкцией, связанной со словом, но не обладает причинно-метафизическим существованием. Лектон – это чистый смысл.
Стоики исходили из различения словесного звучания и содержащегося в нем утверждения, откуда ведет свое происхождение позднейшее стоическое различение «звучащего слова» и «словесной предметности», или «смысла» (лектон). Так что термин «лектон» означает теорию обозначаемого.
О делении философии на логику, физику и этику говорил еще Аристотель, тем не менее у стоиков это деление получило окончательное признание, в силу чего эти три философские дисциплины были разграничены и логика стала самостоятельной дисциплиной.
Высшей целью человека стоики, как и эпикурейцы, считали достижение счастливой жизни, но путь к счастью они трактовали по-иному. Высшее человеческое счастье – это жизнь, согласная с природой человека как существа духовного, разумного, способного осуществлять свой выбор. Стремясь жить согласно с природой, стоики искали нравственную свободу, освобождение от страстей, аффектов, которые являются главным источником пороков и бедствий человека. Путь к счастью лежит, согласно воззрениям стоиков, через апатию (а – отрицательная частица, слово «patos» означает страсть), т.е. через искоренение страстных чувств, аффектов. Здесь видна близость стоического понятия «апатии» и эпикурейского понятия «безмятежность духа».
Но учение стоиков характеризует принципиально новый момент, которого не было в эпикуреизме: они вводят понятие фатума, или рока. Это понятие вплотную подводит стоиков к их учению о Провидении и свободе воли в рамках необходимости. От необходимого хода вещей, а не от свободной воли человека зависят обстоятельства его жизни: богатство или бедность, здоровье или болезнь, удовольствия или страдания. Человек не властен изменить свою судьбу, но он властен в своем отношении к ней. Стоики учили с одинаковым спокойствием переносить как радости, так и невзгоды жизни – болезни, страдания, бедность, унижение. Свой нравственный идеал они находили в твердом и неуклонном осуществлении добродетели. Добродетель, по учению стоиков, есть высшее и единственное благо, и если нет возможности его осуществить, то лучше уйти из жизни.

Вопрос 7. Вещные права.
Понятие и виды вещных прав
В римских источниках право, относящееся к вещам, охватывало регулирование всех имущественных отношений как вещных, так и обязательственных. Разграничения прав на вещные и обязательственные у римских юристов нет, но они различали вещные иски (actio in rem) и личные (actio in personam), соответствующие такому разграничению.
Классификация прав на вещные и обязательственные выработана позднее, но на материале римского права. Римские юристы отмечали двоякое положение лица по отношению к вещи и другим субъектам права при удовлетворении своих потребностей в вещах.
Вещные права дают лицу право непосредственного воздействия на вещь независимо от других лиц. Все другие обязаны не посягать на эту вещь, не препятствовать управомоченному лицу осуществлять свое вещное право. Вещные права имеют абсолютную защиту от всех и каждого. Они защищаются вещными исками. Объектом вещного права является вещь.
Обязательственные права дают управомоченному лицу право требовать от обязанного совершить какое-то действие или воздержаться от него. Удовлетворение своих потребностей управомоченное лицо получает не непосредственно, но лишь через исполнение обязанностей должником. Обязательственные права защищаются личными исками. Эта защита относительна, так как дается только против конкретного обязанного лица. Объектом таких прав являются действия.
К вещным правам относятся: право собственности, права на чужие вещи, владение.
Право собственности во всякой системе права является центральным институтом, предопределяющим характер всех других институтов частного права - договоров, семьи, наследования и др.
Римским юристам принадлежит приоритет в разработке основ права частной собственности. Римляне, собственно, впервые разработали право частной собственности, абстрактное право, частное право, право абстрактной личности.
Классическая римская собственность была высшим проявлением господства лица над землей и рабами.
С образованием Римского государства оно наделяло всех своих граждан в наследственное пользование двумя юнерами земли. Государственный земельный фонд непрерывно расширялся благодаря завоеваниям, что давало Римскому государству возможность предоставлять своим гражданам большие земельные наделы, чем более всего пользовалась верхушка рабовладельческого общества. Первоначально государство предоставляло землю лишь в пользование. Из этого наследуемого владения развилось право частной собственности на землю.
В древнейшем праве не было специального термина для обозначения права собственности. Древний термин dominium означал господство и применялся ко всему, что находилось в хозяйстве, в доме (на рабов, жену, детей, вещи семьи). Чтобы выразить принадлежность вещи, применялись прилагательные ager publicus, ager gentilicus и т.д.
В классическом праве два термина применялись для обозначения собственности: dominium (ex iure Quiritium) и propretas (с III в. н.э.).
Собственность, по мнению римских юристов, представляет собой полную власть над вещами (proprietas est plena in re potestas).
Право собственности рассматривается как право господства над вещью, высшее среди других. Оно могло существовать и без фактического осуществления как "голое" право (nudum ius). Но характерной его особенностью являлась способность восстанавливаться во всей полноте после отпадения установленных собственником ограничений своего права; оно распространялось на все приращения вещи, кем бы они ни были сделаны.
Право собственности давало собственнику всестороннюю возможность пользоваться вещью, извлекать из нее плоды, распоряжаться вещью вплоть до ее уничтожения.
Право собственности имело абсолютный характер, оно исключало вмешательство всех посторонних лиц в сферу господства частного собственника и давало ему защиту от всех и каждого, нарушающего это право.
Таким образом, классическая юриспруденция понимала собственность как высшее, неограниченное и исключительное правовое господство лица над вещью, как право, свободное от ограничений по своему существу и абсолютное по своей защите.
Анализируя содержание права собственности как полное господство лица над вещью, в нем просматривается несколько правомочий собственника:
ius utendi - право пользоваться вещью, употреблять ее для себя;
ius fruendi - право распоряжаться вещью вплоть до ее уничтожения;
ius abutendi - право собирать плоды и вещи.
Современная российская наука называет известную триаду правомочий в составе права собственности: права владеть, пользоваться и распоряжаться вещью.
На основе высказываний римских юристов пандектисты создали дефиницию права собственности: "собственность является правом употреблять вещь, пользоваться ее плодами и распоряжаться собственной вещью, поскольку это допускает правовой порядок".
От законных ограничений права собственности, устанавливаемых для упорядочения сосуществования самих собственников в целях охраны общественных интересов, следует отличать права на чужие вещи, которыми устанавливаются пользование или другие правомочия лиц в отношении чужих вещей, находящихся в чужой собственности. Эти права возникают либо путем соглашений собственником вещи, либо в силу других юридических фактов в связи с выполнением семейных либо общественных обязанностей, либо для обеспечения получения кредита и т.п. Для улучшения хозяйственного использования вещи существуют, например, сервитуты. Отец имеет узуфрукт на военный пекулий сына, имущество опекуна находится в залоге у подопечного и др.
Права на чужие вещи (iura in re aliena) имеют своим объектом чужую вещь, поэтому они являются вещными правами. Им, как и всем вещным правам, присущ абсолютный характер, т.е. они защищаются против всех, в том числе и собственника. Вместе с тем, если собственник осуществляет над вещью полное господство как над своей, право на чужую вещь представляет его субъекту ограниченное использование вещи в строго очерченных рамках. Однако право на чужую вещь может заключаться в использовании почти всех правомочий собственника, оставляя ему голое право. Так, эмфитевзис как право наследуемой долгосрочной аренды земли предоставляет эмфитевте очень широкие полномочия в отношении чужой земли, тогда как сервитут позволяет сервитуарию лишь пользоваться чужой землей в каком-то одном направлении, например проходить, проезжать по чужому участку.
Римскому праву были известны четыре категории прав на чужие вещи:
сервитуты;
эмфитевзис;
суперфиций;
залог.
Понятие владения
Владение определяется как фактическое господство лица над вещью. В римском праве владение и право собственности представляют собой две различные категории.
Объектом владения выступали только материальные вещи (res corporales). Владение в отношении прав (например, сервитутов) римляне называли квазивладением. Римляне различали юридически значимое и признанное владение как самостоятельное вещное право, снабженное особой преторской защитой, - possessio и простое держание вещи от имени другого лица, собственника - detentio.
Possessio имело два элемента: фактическое обладание вещью (corpus) и субъективный момент - намерение, волю (animus) лица владеть вещью как своей. Держание второго элемента в своем составе не имело. Пассессором является, например, собственник вещи, держателем - ее арендатор.
Владение (possessio) - это фактическое обладание лица вещью, соединенное с намерением относиться к вещи как к своей.
Фактическое обладание лица вещью (corpus) в древнем праве понималось как обладание в физическом смысле (в руках, в доме, во дворе). В развитом праве господство лица над вещью, обладание ею стали понимать более широко, как такое состояние, когда при нормальных условиях для лица обеспечена возможность длительного беспрепятственного проявления господства над вещью. Так, дикие звери и птицы лишь до тех пор остаются в нашем владении, пока они состоят под нашей охраной и не вернулись в естественное состояние свободы. Домашнее животное не выходит из нашего владения, даже если уйдет со двора, пока сохраняет привычку возвращаться обратно.
Римские юристы считали, что безумный и малолетний без одобрения опекуна не могут владеть, так как у них отсутствует желание (намерение) обладать. Владение может быть приобретено через своих подвластных. "Что бы подвластный сын ни приобрел себе в пекулий, этим сразу же завладевает его домовладыка".
Аналогичная ситуация складывается в отношении владения через раба, так как и сын, и раб находятся во власти домохозяина. Римляне полагали, что собственник владеет не только, когда владеет он сам, но и когда другой находится во владении от его имени, хотя бы он не был подчинен власти собственника, "каковы арендаторы земельного участка и жилища, считается также, что через тех, у кого мы оставили (вещь) на сохранение, или кому сдали в ссуду, или кому доставили бесплатное жилье, - владеем мы сами" (Гай, 4.153).

Вопрос 8. Право собственности. Права на чужие вещи (iura in re aliena).
Римское право было системой права, построенного на начале частной собственности.
Индивидуальной собственности отдельного гражданина исторически предшествовала общественная собственность племени, родового объединения, семьи.
В развитии римского права особенно большое значение имело право собственности на землю.
Земля с самого начала римской истории стала сосредоточиваться в руках патрициев, а плебеи-земледельцы страдали от малоземелья. Можно считать установленным, что борьба плебеев с патрициями представляла собой в первую очередь именно борьбу за землю и лишь наряду с этой борьбой шла борьба за расширение политических прав плебеев.
В республиканский период одновременно существовали и государственная, общинная, и частная собственность на землю.
Развитие рабовладения, а также ростовщичества имело последствием преимущественное развитие частной собственности. В руках богатых патрициев сосредоточивались большие земельные владения (латифундии). В частности, богатые патриции увеличивали свое землевладение путем захвата земель за счет ager pablicus. Завоевательные войны очень расширили этот государственный земельный фонд. Земля из состава ager publicus формально могла быть получена только во временное пользование, но каждым гражданином. Однако фактически эту землю захватывали только богатые, так как только у них были средства, необходимые для освоения земли. К тому же ввиду влияния этих людей государство не отбирало у них землю и временное пользование превращалось в право собственности.
Параллельно с образованием крупных землевладений (латифундий) шло обезземеление мелких крестьян. Крупное землевладение, пользовавшееся дешевым рабским трудом, производило настолько дешевый хлеб, что мелкое крестьянское хозяйство не могло с ним конкурировать. К тому же на рынке стал появляться дешевый заморский хлеб. Кроме того, именно крестьянство вынесло на себе тяжесть продолжительных войн; в крестьянском хозяйстве в результате войн наблюдалось и сокращение рабочих рук, и запустение земель. Сколько-нибудь развитого кредита в Риме не было. Поэтому для мелкого, да и среднего крестьянства не было другого пути, кроме продажи своей земли богатым людям и превращения в пролетариев (в понимании того времени пролетарий – неимущий, который не может дать государству ничего, кроме proles, своего потомства, который живет на помощь от государства в виде бесплатной раздачи хлеба и т.п. или на подачки от богачей, которым пролетарии продавали свой голос на выборах).
Для обозначения права собственности в Риме пользовались термином dominium, а примерно с конца республиканского периода – также proprietas. Термин dominium обычно дополняется словами ex iure Quiritium, т.е. по праву квиритов, римских граждан; этим добавлением обозначали, что право собственности (главным образом на землю) первоначально принадлежало римскому народу, а затем в виде права частной собственности – римским гражданам. Право квиритской собственности было недоступно для перегринов и не распространялось на провинциальные земли.
Земли вокруг Рима, а затем – вообще италийские, равно как рабы и скот, служившие для обработки земли, были наиболее ценными в хозяйстве римского крестьянина, были его основными средствами производства. Названные важнейшие вещи  носили  наименование  res  mancipi  (этот  термин происходит от слов manus – рука и capio – беру, однако, как видно из названных категорий res mancipi, нельзя сказать, что это такие вещи, которые можно забрать в руки; manu capere означало «захватить своей рукой», своевольно; видимо, в самые отдаленные времена происходил односторонний захват этих вещей).
Другие вещи, кроме перечисленных, назывались res пес mancipi. Практическое значение этого деления вещей состояло в том, что приобретение права собственности на вещь, принадлежавшую к числу res mancipi, не могло происходить путем неформальной передачи такой вещи собственником другому лицу; для этой цели требовалось совершение либо манципа-ции, т.е. торжественного обряда, предполагавшего наличие передаваемой вещи или ее символа (например, комка земли как символа земельного участка) и состоявшего в произнесении особых формул в присутствии пяти свидетелей и весовщика, взвешивании на весах металла и пр., либо in iure cessio (буквально – «уступка на суде»), т.е. посредством мнимого судебного спора.
Формы mancipatio и in iure cessio имели место во всех отраслях частного права (включая и право семейное). В этих формальностях, которые требовались при отчуждении res mancipi, некоторые исследователи усматривают общественный контроль, т.е. пережиток эпохи общественной собственности, а отсюда делают вывод, что право индивидуальной собственности на res mancipi возникло позднее, чем на другие вещи. Однако в сохранившихся источниках познания римского права нет надежных данных для суждения о происхождении деления вещей на res mancipi и res пес mancipi. Введение такого сложного обряда, как манципация, некоторые исследователи объясняют тем, что римский законодатель в интересах сохранения крепкого крестьянского хозяйства стремился сложной формой отчуждательной сделки предупредить легкомысленное отчуждение самого необходимого в хозяйстве имущества.
Ко времени абсолютной монархии различие res mancipi и res пес mancipi отпало. Составители кодификации Юстиниана даже произвели соответствующие изменения классических текстов (интерполяции); например, слово mancipatio заменили словом traditio, означавшим неформальную передачу вещи.
Когда римское общество утратило прежний патриархальный характер, когда хозяйственная жизнь стала более развитой, оборот более оживленным, подвижным, соблюдение сложных форм манципации и in iure cessio стало крайне затруднительным. Нередки стали такие случаи, когда при отчуждении res mancipi вещь просто (без всяких формальностей) передавалась отчуждателем (например, продавцом) приобретателю (покупателю). Однако по цивильному праву получалось, что поскольку не исполнена ни манципация, ни in iure cessio, вещь (несмотря на ее передачу и даже несмотря на уплату приобретателем покупной цены) продолжала оставаться в собственности отчуждателя (продавца).
Такой вывод не соответствовал принципам действующего права, так как приводил к тому, что продавец, получивший за проданную и переданную вещь ее цену, мог истребовать вещь обратно от покупателя, а возможность подобного результата нарушала прочность деловых отношений, вселяя неуверенность и подрывая стимулы к совершению приобретательных сделок. Положение было исправлено без отмены цивильного требования сложных формальных способов приобретения res mancipi, а в порядке регулирования претором дела защиты частных прав. Именно в тех случаях, когда отчуждатель вещи, не смущаясь тем, что он сам же эту вещь продал и передал приобретателю, предъявлял, опираясь на сохранившееся за ним формально право квиритской собственности, свой собственнический иск (виндикацию) об истребовании вещи, претор по просьбе приобретателя вещи (ответчика) приходил к последнему на помощь. Именно он включал в формулу иска экс-цепцию, что вещь должна быть присуждена истцу лишь при том условии, если она не была им продана и передана ответчику; поэтому такая эксцепция называлась exceptio rei venditae et traditae; другое ее название exceptio doli, т.е. возражение о том, что истец, предъявляя свою виндикацию, поступает недобросовестно.
Таким образом, претор защищал приобретателя вещи от виндикационного иска собственника. Однако положение приобретателя продолжало оставаться непрочным; он мог утратить вещь при таких обстоятельствах, что защитить свои интересы в порядке владельческого интердикта было невозможно, а собственнического иска он предъявить не мог, так как по цивильному праву собственником оставался отчуждатель вещи. Поэтому приобретателю, не оформившему приобретения права собственности, преторский эдикт предоставил особый иск – actio in rem Publiciana. В формуле этого иска претор предлагал судье удовлетворить иск, если окажется, что, пров-ладей истец установленный давностный срок, он стал бы квиритским собственником данной вещи, т.е. в формулу вводилась фикция (как будто истец провладел давностный срок); следовательно, этот иск являлся одним из примеров actio ficticia.
Actio Publiciana в этом случае давалась против любого лица, у которого оказывалась вещь (абсолютная защита). Разумеется, если вещь попадала во владение квиритского собственника и приобретателю приходилось предъявлять свою actio Publiciana к квиритскому собственнику, последний выставлял против иска ссылку на свое квиритское право (exceptio iusti dominii). Однако претор обессиливал это возражение, давая истцу реплику, что «вещь продана и передана».
В итоге оказывалось, что лицо, приобретшее вещь без соблюдения требуемых формальностей, получало всестороннюю защиту как в случаях, когда ему приходилось выступать в качестве ответчика, так и в тех случаях, когда он должен был выступать истцом. Вследствие этого хотя приобретатель вещи (при указанных выше обстоятельствах) и не становился собственником, но вещь прочно закреплялась в его имуществе, in bonis; отсюда пошло обозначение данного отношения термином «бонитарная», или «преторская», собственность.
Параллельно с развитием бонитарной собственности создался особый институт (в конце республиканского периода) – право собственности перегринов (получивших особые иски в эдикте praetor peregrinus) и право собственности на земли в провинциях. С развитием оборота эта пестрота видов права собственности стала неудобной.
Различие права собственности квиритов и перегринов смягчалось по мере ассимиляции ius civile и ius gentium; различие права собственности на италийские земли и земли в провинциях теряло свое значение в связи с представлением ius Italicum провинциальным городам, с одной стороны, и с распространением земельного налога (vectigal), первоначально взимавшегося толькос провинциальных земель, на земли италийские, с другой стороны. Постепенно сглаживалась разница между квиритской и бонитарной собственностью, равно как утрачивало значение деление вещей на res mancipi и res пес mancipi. В результате получалось единое (по выражению классиков марксизма – абстрактное) право частной собственности, перешедшее в последующие эксплуататорские формации.
Не всякая вещь могла быть предметом права частной собственности; наряду с этим не всякая вещь, принадлежащая лицу на праве частной собственности, могла быть предметом распоряжения или, как нередко выражаются, быть предметом оборота. Так, например, текущая вода (aqua profluens), как вечно изменяющаяся в своем составе, воздух (атмосфера), как не поддающийся исключительному  (обособленному) обладанию по своей беспредельности, не состояли ни в чьей частной собственности, являлись res omnium communes («общими всех вещами»), разумеется, до тех пор, пока не произошло «обособление»; вода, взятая из реки в бочку, составляла обычный предмет частной собственности. Такие вещи, как яды, а в римских условиях – запрещенные книги, находясь в частной собственности граждан, не могли быть предметом оборота. Обе эти категории вещей, т.е. те вещи, которые не могут быть предметом права частной собственности, и те вещи, которые не могут быть предметом распоряжения (оборота), охватывались одним общим наименованием res extra commercium (вещи, изъятые из оборота); остальные вещи в противоположность изъятым из оборота назывались вещами, находящимися в обороте, res in commercio.
Кроме названных выше примеров вещей, изъятых из оборота, к этой категории относились также: res divini iuris – вещи, предназначенные служить религиозным целям (храмы, жертвенники) или вообще признаваемые священными (городские стены, могилы и др.); res publicae – государственные вещи, предназначенные служить государственным целям (например, крепости, тюрьмы и т.д.), в том числе и такие, на которые установлено общественное пользование, usus publi-cus: публичные дороги, публичные реки, театры и т.п. (D.18.1.6 рг.).
Res publicae не только не состояли в собственности граждан; они не предмет частной собственности и Римского государства или римской общины. Публичные вещи были изъяты из частной собственности и из частного оборота. Это сказывалось, между прочим, в том, что если римский магистрат сдавал такую публичную вещь в аренду, отношение рассматривалось не как сделка частного права, а как административное распоряжение.
СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Право собственности является наиболее обширным по объему правом на вещь. Римские юристы не оставили точного определения права собственности, но упоминали об основных правомочиях собственника. Собственнику принадлежало ius utendi (право пользования вещью), ius fruendi (право извлечения плодов, доходов), ius abutendi (право распоряжения). К этим элементам содержания права собственности можно было бы добавить ius possidendi (право владеть вещью), ius vindicandi (право истребовать вещь из рук каждого ее фактического обладателя, безразлично – владельца или держателя).
Однако перечень отдельных правомочий собственника не является и не может являться исчерпывающим. Принципиальный взгляд римских юристов на право частной собственности таков, что собственник имеет право делать со своей вещью все, что ему прямо не запрещено.
Отсюда следует, что при всей широте права собственности оно не является все-таки неограниченным. С древнейших времен был установлен ряд законных ограничений права собственности главным образом на недвижимости. Например, еще по законам XII таблиц собственник земли обязан был допускать на свою землю соседа для собирания (через день) плодов, упавших с соседнего участка; каждый из соседей должен был терпеть проникновение на свою землю всякого рода immis-siones (дыма, пара, копоти и т.д.) с соседнего участка, если всякого рода «воздействие» вызывалось нормальным использованием соседнего участка.
ПРИОБРЕТЕНИЕ И УТРАТА ПРАВА ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Факты с наступлением которых лицо приобретает право собственности, называются способами приобретения права собственности (modus acquirendi), а те юридические факты (в особенности сделки), которые служат основанием для приобретения права собственности, называются титулом приобретения (titulus acquirendi).
Способы приобретения права собственности делятся на первоначальные и производные. Первоначальным называется такой способ приобретения, при котором право приобретателя устанавливается независимо от предыдущего права на данную вещь. К этой категории относятся прежде всего такие способы приобретения, с помощью которых приобретается вещь, никому не принадлежащая (захват бесхозяйных вещей), а затем и такие, когда у приобретаемой вещи есть собственник, но право приобретателя возникает совершенно независимо от этого предыдущего права.
При производном способе приобретения право приобретателя основывается на праве предшествующего собственника, выводится из его права.
Практическое значение различия первоначальных и производных способов приобретения вытекает из того, что, поскольку при производном способе право передается одним собственником другому, получает применение правило: «никто не может передать другому больше прав, чем имел бы сам». При первоначальном приобретении права собственности нет «праводателя», ограниченность правомочий которого могла отразиться на содержании права приобретателя.
Право на чужие вещи (сервитуты)
ПОНЯТИЕ И ВИДЫ ПРАВ НА ЧУЖИЕ ВЕЩИ
Право собственности в Риме не было единственным вещным абсолютным правом, т.е. правом, имеющим своим предметом непосредственно вещь и защищаемым против любого нарушителя.
Кроме права собственности к вещным и абсолютным правам относились также права на чужие вещи (iura in re aliena). Поскольку это были права на вещи, принадлежащие каким-то другим лицам (несобственникам), то понятно, что лицо, имеющее право на чужую вещь, не могло иметь таких обширных правомочий, как собственник, который мог по римскому праву делать со своей вещью все, что ему угодно, за исключением лишь того, что ему было прямо запрещено законом.
Самой важной категорией прав на чужую вещь являлись так называемые сервитутные права (или сервитуты), состоявшие в праве одного лица пользоваться (в каком-нибудь определенном отношении или в нескольких отношениях) вещью, принадлежащей другому лицу. К правам на чужие вещи относились также эмфитевзис и суперфиций (права вещного наследственного пользования чужой землей или строением на чужой земле) и, наконец, залоговое право, которое устанавливалось в обеспечение платежа по какому-нибудь обязательству, обеспеченному залоговым правом, обратить взыскание на заложенную вещь.
СЕРВИТУТЫ. ПОНЯТИЕ И ВИДЫ
Необходимость этой категории прав была в особенности очевидна ввиду существования права частной собственности на землю. Дело в том, что нередки случаи, когда определенный земельный участок не имеет всех тех свойств и качеств, какие необходимы для нормального его использования; например, на данном участке нет воды или нет пастбища и т.п. Для того чтобы пользование данным земельным участком было возможно и хозяйственно целесообразно, возникает потребность в пользовании (в соответствующем отношении) соседней землей. Такого рода вопросы были легко разрешимы в то время, когда земля находилась в общественной собственности (племени, рода, общины). Но с возникновением права частной земельной собственности собственник земельного участка не обязан был помогать соседу, не имеющему на своей земле воды, пастбища и т.п. Стала настоятельной потребность в закреплении за собственником одного земельного участка права пользования в известном отношении чужой землей, обычно землей соседа. Земельные участки, отрезанные от публичной дороги землями других собственников или лишенные воды и других естественных благ, нельзя было использовать без предоставления собственнику этого участка права пользоваться в соответствующем отношении чужой землей. С ростом городов, с увеличением скученности городских построек собственники городских земельных участков стали нуждаться в правовом средстве, с помощью которого можно было бы предупредить полное затемнение одного участка постройкой на соседнем участке и т.д.
Подобного рода потребности в римском праве удостоверялись двумя путями. Можно было договориться с соседом о том, чтобы он принял на себя определенное обязательство в пользу данного собственника земли; например, чтобы он обязался давать собственнику данного участка выход и выезд через свою землю на общественный проезд или чтобы он обязался давать ему ежедневно по 10 ведер воды и т.д.
Однако этот путь был не вполне надежным, потому что такое обязательство имело личный характер; стоило тому собственнику земли, который принял на себя подобного рода обязательство, продать свой участок, и пользование этой землей со стороны соседа могло продолжаться только при условии согласия нового собственника.
Между тем удовлетворение таких потребностей, как выход и выезд на публичную дорогу, выпас скота, получение воды и т.п., необходимо было обеспечить более надежным и прочным способом, независимо от изменения собственника соседней земли. Для этой цели и была введена такая категория прав, как сервитуты (от слова servire – служить: один земельный участок в этом случае служит потребностям другого участка). Прочность удовлетворения потребности посредством такой правовой формы состояла в вещном характере сервитутного права: предметом сервитутного права являлся сам земельный участок, а не действие определенного лица, обязавшегося допускать пользование его земельным участком со стороны соседа. Поэтому субъект сервитутного права сохранял свое право пользования соседним участком независимо от того, остается ли его собственником тот, кто установил на свою землю сервитут в пользу соседа, или же произошла смена собственника. Сервитут являлся обременением самой земли и вместе с ней переходил к новому собственнику.
Таким образом, можно определить сервитут как вещное право пользования чужой вещью в том или ином отношении. Такое право вызывается необходимостью сгладить неудобства и затруднения, возникающие (при существовании права частной собственности на землю) вследствие неравномерности распределения естественных благ между отдельными земельными участками.
Позднее наряду с сервитутами, возникшими на почве соседских поземельных отношений, появилась другая категория сервитутных прав, уже не обязательно в пользу соседа и не обязательно на пользование землей, а на любое имущество (например, на стадо коров) и в пользу какого-либо другого лица, не являющегося соседом: например, завещатель, оставляя имущество наследнику, одновременно предоставлял другому лицу право пожизненного пользования этим же имуществом (так называемый узуфрукт). Узуфрукт появился, несомненно, позднее, чем названная выше категория сервитутов, возникших на почве поземельных соседских отношений; иногда римские юристы даже противопоставляют сервитуты и узуфрукт. Однако классические юристы, как правило, термином «сервитут» охватывают и узуфрукт.
Отсюда деление сервитутов на две категории: так называемые предиальные (от слова praedium – имение), или земельные, и личные. Это различие проводилось по субъекту правее личный сервитут принадлежал определенному лицу персонально; предиальный сервитут принадлежал лицу как собственнику земельного участка. Этот участок, т.е. тот, в интересах пользования которым устанавливался сервитут, назывался господствующим участком; земельный участок, пользование которым в том или ином отношении составляло содержание сервитута, назывался служащим участком.
Так как предиальный сервитут принадлежал лицу не персонально, а как собственнику господствующего участка, то смена собственника господствующего участка автоматически вызывала и смену субъекта предиального сервитута.
Например, Тиций – собственник участка первого приобрел сервитутное право пользования водой с участка второго. После этого Тиций продал и передал участок первый Люцию; тем самым Тиций утратил сервитутное право, а Люций его получил. В источниках римского права эта мысль образно выражена так, что предиальный сервитут принадлежит «земельному участку». Разумеется, такое выражение нельзя понимать буквально (как это сделали некоторые буржуазные авторы, построившие теорию юридической личности господствующего участка), а только как прием наглядного пояснения.
Установление на вещь сервитутного права не означает непременно отстранения собственника от пользования вещью; например, предоставив соседу сервитут пастьбы скота на данном участке, собственник участка сохраняет право пасти и свой скот на том же участке. Однако в тех случаях, когда одновременное пользование и собственника, и субъекта сервитутного права невозможно (например, собственник предоставил соседу сервитутное право пасти на своем пастбище стадо до 20 голов, а его пастбище больше 20 голов и не может прокормить), преимущественное право пользования принадлежит субъекту сервитутного права. Как принято выражаться, при коллизии сервитута с правом собственности право собственности уступает сервитуту (собственник, устанавливая сервитут на свою землю, тем самым себя ограничил).
Характерная особенность римского сервитутного права выражается афоризмом: servitus in faciendo cousistere non potest, т.е. сервитут не может состоять в совершении (имеется в  виду  –  собственником  служащей  вещи)  каких-либо положительных действий (Д.8.1.15.1). Собственник служащей вещи должен лишь терпеть совершение субъектом сервитута тех или иных действий, не мешать ему в осуществлении пользования и т.п., но сам ничего делать не обязан. Если по характеру отношения от собственника вещи требовались какие-то положительные действия, такое отношение рассматривалось как обязательственное.
Сервитутное право обозначалось римским юристом Гаем (в его Институциях 11.12–14) как res incorporalis, нетелесная вещь, в противоположность обыкновенной телесной вещи (res corporalis, которую можно определить как ограниченную часть внешней природы, которая является объектом права и обладает имущественной ценностью. Гай называл телесными вещами такие, которые можно осязать, до которых можно коснуться (quae tangi possunt), а нетелесными – такие, которых нельзя коснуться (quae tangi non possunt).
Нетелесные вещи, говорит Гай, – это то, что состоит в праве (еа quae in iure consistunt), например, обязательство, право пожизненного пользования и т.д. Следовательно, нетелесная вещь есть не вещь в указанном выше смысле, это лишь составная часть имущества. Таким образом, более широкое значение термина res есть предмет (или составная часть) имущества.
ПРЕДИАЛЬНЫЕ СЕРВИТУТЫ
Назначение предиального сервитута – восполнять недостающие данному участку блага или свойства и удобства. С этой точки зрения юрист Цельз (Д.50.16.86) ставит предиаль-ные сервитуты в параллель с плодородием участка, его размерами и другими его качествами и свойствами. Даваемое Цель-зом сравнение нельзя понимать буквально, но оно правильно выражает ту мысль, что предиальный сервитут не обслуживает данное лицо, которому принадлежит земельный участок, а поднимает вообще полезность этого участка. Отсюда требование, чтобы сервитут по своему содержанию делал praedii meliorem causam, т.е. улучшал положение земельного участка, причем имел бы causam perpetuam, т.е. чтобы сервитут состоял в пользовании постоянным свойством служащего участка, обеспечивающим длительное удовлетворение потребности.
По общему правилу, господствующий и служащий земельные участки должны быть соседними (для позднейшего права иногда признавалось достаточным, чтобы было фактически возможно пользование одним участком в интересах другого).
Среди предиальных сервитутов различались сельские и городские, в зависимости от характера господствующего участка: сервитуты, устанавливаемые в пользу застроенных (городского типа) участков, называются городскими; сервитуты в пользу  участков  полевых,  незастроенных,  называются сельскими.
Из числа сельских сервитутов известны сервитуты дорожные (iter – право проходить и проезжать через соседний участок, via – право перевозить тяжести, actus – право прогонять скот и проезжать ), сервитуты водные (aquaeductus – право провести воду с соседнего участка, aquaehaustus – право черпать воду на соседнем участке), пастбищные (право пасти скот на соседнем участке).
Типичные городские сервитуты: право опереть постройку на стену соседа, право вделать балку в стену соседа, право света, право вида (т.е. чтобы сосед не закрывал вида постройкой) и т.д.
ЛИЧНЫЕ СЕРВИТУТЫ
Важнейший личный сервитут – узуфрукт – определяется в Дигестах следующим образом: «Ususfructus est ius afienis rebus utendi fruendi salva rei substantia» (D.7.1.1), узуфрукт есть право пользования чужой вещью и получения от нее плодов с сохранением в целости субстанции (сущности вещи).
В качестве личного сервитута узуфрукт был правом пожизненным (или на срок), но он не переходил на наследников узуфруктуария (т.е. имеющего это право), не мог отчуждаться (допускалась сдача внаем, однако в случае смерти узуфруктуария прекращалось и право нанимателя). Узуфруктуарий должен пользоваться вещью как хороший хозяин, в соответствии с хозяйственным назначением вещи (например, получив в узуфрукт виноградник, лицо не вправе застроить этот участок, хотя бы эта форма эксплуатации земли была выгоднее), должен принимать меры к сохранению вещи и т.д. Плоды от вещи поступают в собственность узуфруктуария с момента фактического овладения ими.
Если в узуфрукт дано кому-либо стадо, то, хотя по общему правилу узуфруктуарий обязан пользоваться salva rei substantia, т.е. сохраняя в неприкосновенности «субстанцию», сущность вещи, однако в этом случае ему дается право отдельные головы из состава стада отчуждать, убивать (если это требуется по правилам ведения хозяйства), убыль пополнять из приплода или путем покупки, заботясь лишь о поддержании стада на определенном хозяйственном уровне.
Неправильное пользование вещью, в частности изменение хозяйственного назначения, приводило к обязанности узуфруктуария возместить собственнику вещи понесенный им ущерб. Однако по римским воззрениям ответственность узуфруктуария вытекала не непосредственно из узуфрукта, а устанавливалась специальным соглашением при передаче вещи в узуфрукт, называвшимся cautio usufructuaria. Если вещь претерпевала  существенное  изменение в силу  естественных причин без вины узуфруктуария, ответственности он не нес, но право его прекращалось (например, в узуфрукт дан пруд; если он высохнет, узуфруктуарий не имеет права пользоваться высохшим пространством для других целей).
Другой личный сервитут – usus, т.е. право пользоваться вещью, но без права пользования ее плодами; впрочем, в пределах личных потребностей субъект этого права может пользоваться и плодами. В остальном сервитут usus сходен с узуфруктом.
В форме специального личного сервитута можно было предоставить право жить в доме (habitatio), право пользоваться рабочей силой раба или животного (operae servorum vel animalium).

Вопрос 9. Обязательственное право. Исполнение обязательства и ответственность за неисполнение. Виды обязательств.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
В источниках римского права обязательство obligatio, определяется следующим образом:
(1) «Обязательство представляет собой правовые оковы, в силу которых мы принуждаемся что-нибудь исполнить согласно законам нашего государства» (1.3.13. рг.).
(2) «Сущность обязательства состоит не в том, чтобы сделать нашим какой-нибудь телесный предмет или какой-нибудь сервитут, но чтобы связать перед нами другого в том отношении, чтобы он нам что-нибудь дал, сделал или предоставил» (Павел, D.44.7.3).
В обязательстве заключается, с одной стороны, «право требовать», с другой стороны, соответствующая этому праву «обязанность исполнить требование», или «долг».
Противопоставление (в приведенном выше отрывке из сочинений классического юриста Павла) передачи права собственности или установления сервитута принятию лицом на себя обязательства передать вещь в собственность или исполнить иное действие имеет тот смысл, что обязательство, даже если оно состоит в обязанности одного лица предоставить другому в собственность известную вещь, не создает непосредственно для другого лица права собственности на данную вещь; только в результате исполнения такого обязательства (при наличии других необходимых условий) лицо, получившее вещь, станет ее собственником; непосредственно же из обязательства возникает только право требования (передачи вещи). Поэтому лицо, купившее вещь, еще не становится ее собственником (хотя бы и была уплачена покупная цена); это лицо имеет лишь право требовать передачи вещи; собственником же ее оно станет только после фактической передачи вещи (при условии, если передавший вещь имел на нее право собственности).
Приведенные выше два отрывка из источников римского права свидетельствуют, что по представлению римских юристов в обязательстве заключается известная связанность. Обязательство, как сказано в приведенном отрывке из Институций Юстиниана, – правовые оковы: на человека, передвигавшегося до установления обязательства свободно, как бы надевают путы, которые стесняют его движения, заставляют чувствовать чужое господство над собой. Надо заметить, что в древнейшую эпоху «оковы», «связанность» не были только фигуральными выражениями. В законах XII таблиц содержалось постановление, из которого видно, что неоплатного должника связывали веревками или цепями, причем предусмотрительно нормировался даже вес надевавшихся цепей (15 фунтов). Должника, не уплатившего в срок своего долга, кредитор мог захватить (даже без суда), а затем убить или продать в рабство. В IV в. до н.э. законом Петелия кредиторам было запрещено убивать или продавать должника. Возможность личного задержания должника осталась и в дальнейшем, но с конца республиканского периода должник мог избежать личной ответственности, передав кредиторам свое имущество: за долги лица стало отвечать его имущество. Оковы из физических, какими они были по законам XII таблиц, превратились в юридические: «связанность» стала выражаться в имущественной ответственности должника по обязательству.
Как отношение, рассчитанное на будущее время (при установлении обязательства действие обязанного лица еще не совершено), обязательство по своей природе представляет собой отношение, основанное на доверии, кредитное (отcredo – верю). Поэтому сторона в обязательстве, имеющая право требования, именуется кредиторам; сторона, на которой лежит обязанность исполнить требование кредитора, называется должником.
Обязательственное правоотношение с самого начала рассчитано на прекращение (нормально – путем исполнения); этим оно отличается от права собственности, устанавливаемого на неопределенное, длительное время.
НАТУРАЛЬНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
В тех случаях, когда должник добровольно не исполняет лежащей на нем обязанности, кредитору дается средство принудительного осуществления своего права требования. Таким средством принуждения должника к удовлетворению кредитора по обязательству является иск (actio) и принудительное взыскание. В этом заключается, как принято выражаться,
117санкция обязательства. Юрист Модестин выразил приведенную мысль так, что должником считается тот, с кого можно взыскать против его воли (D. 50.16.168).
В республиканскую эпоху это правило не имело исключений. Но в период принципата появились такие обязательства, которые не пользовались исковой защитой, но с которыми все-таки были связаны определенные правовые последствия. Первое упоминание о таких обязательствах встречается у Сенеки (при Нероне). Бывают суммы, говорит Сенека, которые «debentur поп exiguntur», т.е. следуют, причитаются (кредитору), а принудительно взысканы быть не могут. Обязательства, не пользующиеся исковой защитой, но имеющие все же юридическое значение, называются натуральными. Примером натурального обязательства может служить денежный заем, совершенный подвластным сыном без согласия домовладыки.
Правовые последствия натуральных обязательств были не для всех их видов одинаковы. Но одно юридическое последствие всегда имело место: именно платеж по натуральному обязательству признавался действительным, и обратное истребование уплаченного не допускалось, хотя бы платеж был произведен при незнании того, что иска кредитор не имеет. Это доказывает, что за натуральным обязательством признавалось юридическое значение; ибо когда кто-нибудь по ошибке платил по несуществующему обязательству, уплаченное можно было истребовать обратно.
ОСНОВАНИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА
Главное деление обязательств по признаку основания их возникновения сводится к противопоставлению обязательств из договора (ex contractu) обязательствам из правонарушений (ex delicto). Юрист II в.н.э. Гай, приводя эту классификацию в своих Институциях (3.38), называл ее главнейшим делением обязательств (summa divisio). Обязательства из частных правонарушений (delicta privata), противопоставлявшихся crimina (уголовным преступлениям), были более древнего происхождения по сравнению с договорными обязательствами. Даже в развитом римском праве в деликтных обязательствах видна идея штрафа, наказания; в древ нереспублика иском праве цель наказания, штрафа имела в деликтных обязательствах основное значение. Она выражалась, например, в том, что в то время, как обязательства по договорам переходили по наследству, обязательства из деликтов по существу не переходили на наследников; только в том случае, если к наследнику поступало обогащение, добытое правонарушением данного лица, можно было истребовать от наследника сумму этого обогащения.
Однако договорами и правонарушениями не исчерпывались все те случаи, когда в жизни возникали, обязательства. Встречалось много самых разнообразных казусов, когда не было ни правонарушения, ни договора, а между тем все-таки возникало обязательство. Классические юристы не выработали определенной классификации всех разнообразных видов обязательств. Тот же юрист Гай (в другом своем произведении – «Аигеа»), выделив обязательства, возникающие из договоров и из деликтов, все остальные случаи обозначают общим именем обязательств, возникающих ex variis causarum figuris, т.е. из различных видов оснований; Гай соединяет их в одну общую группу. Тем самым Гай по существу отказывается от какой бы то ни было классификации. Правда, а другом месте того же произведения, приведенном в Дигестах, Гаю приписана четырехчленная классификация обязательств: 1) из договора; 2) как бы из договора (quasi ex contractu); 3) из деликта; 4) как бы из деликта (quasi ex delicto). Однако, во-первых, подлинность этого фрагмента Дигест весьма сомнительна. По-видимому, составители этого сборника допустили здесь интерполяцию под влиянием возникшей в праве поздней империи (под греческим влиянием) тенденции к систематизации. Во-вторых, четырехчленная классификация (встречающаяся и в Институциях Юстиниана) не является сколько-нибудь точной и ясной. Указание, что обязательство возникает «как будто» из договора, «как будто» из деликта, еще не определяет сущности такого источника обязательства. Это не определение, а сравнение: употребляя такое название, хотят сказать, что бывают случаи, когда договора нет и тем не менее возникает обязательство, очень напоминающее договорное. Например, если лицо, которому другое лицо не поручало ни общего управления своим имуществом, ни выполнения какого-либо определенного дела, берется по своей инициативе за ведение дела этого другого лица, то при известных условиях между ними возникает обязательство, аналогичное тому, какое устанавливается договором поручения. Равным образом к обязательствам как бы из деликтов относили такие обязательства, которые возникали из действий неправомерных, но не подходивших ни под один из деликтов, предусмотренных действующим правом.
Исполнение обязательств
По своей природе обязательство – отношение временное, нередко кратковременное, которое должно прекратиться. Нормальный способ прекращения обязательства – исполнение (применительно к денежным обязательствам употребляется также термин «платеж»). В эпоху господства формализма одного исполнения обязательства было недостаточно для его прекращения: проводился принцип, что обязательство погашается актом, противоположным тому, с помощью которого оно установлено (conturarius actus); например, обязательство, установленное путем обряда per aes et libram (с помощью меди и весов), погашалось таким же образом, но в обратном порядке, с произнесением противоположных формул. В классическую эпоху требование «обратного акта» уже отпало.
Для того чтобы исполнение привело к освобождению должника от обязательства, необходимо было соблюдение ряда условий.
Во-первых, исполнение (платеж) должно быть произведено лицом, способным распоряжаться своим имуществом (по римскому выражению, способным ухудшать свое имущественное положение). Личное исполнение должника требовалось только по тем обязательствам, содержание которых имеет строго личный характер (например, обязательство художника написать картину). Если личные свойства должника не имели существенного значения, исполнить обязательство мог не только должник, но и любое третье лицо (если третье лицо платит чужой долг по ошибке, ему давался иск для истребования уплаченного обратно).
Во-вторых, исполнение должно быть произведено лицу, способному его принять. Таким лицом является: кредитор (если он признается способным распоряжаться своим имуществом) , его законный представитель, поверенный, лицо, специально указанное в договоре как имеющее право принять исполнение.
В-третьих, исполнение должно строго соответствовать содержанию обязательства. Во всяком случае без согласия кредитора должник не имеет права исполнять обязательство по частям. По соглашению сторон взамен предмета обязательства можно было предоставить для погашения обязательства что-либо иное; это называлось datio in solutum (предоставление вместо платежа или замена исполнения). В связи с экономическим, в частности аграрным, кризисом позднейшей императорской эпохи Юстиниан разрешил должнику и без согласия кредитора погашать денежные долги путем передачи кредитору земельных участков соответствующей стоимости.
В-четвертых, примерно со II в. до н.э., когда с развитием средиземноморской торговли в практику вошли договоры между лицами, живущими в разных местах империи, и в отношении товаров, находящихся не там, где заключается договор (например, в Риме продается африканская пшеница), причем цены на продаваемые товары в разных местах были различны, получило важное значение место исполнения. Как правило, место исполнения определялось по тому месту, где можно предъявить иск из данного обязательства, а таким местом считалось местожительство должника или по желанию одной из сторон) Рим.
В-пятых, обязательство должно быть исполнено в срок, предусмотренный в договоре или вытекающий из характера договора и обстоятельств его заключения (например, при продаже товара, находящегося в другом месте, должник, естественно, имел в своем распоряжении время, нормально необходимое для перевозки товара, и т.п.). Если ни содержанием договора, ни его характером срок исполнения не определялся, должник обязан был исполнять обязательство по первому требованию кредитора.
Досрочное исполнение обязательства допускалось только в том случае, если это не нарушало интересов кредитора; так, можно было досрочно вернуть вещь, полученную в бесплатное пользование, но досрочное возвращение вещи, принятой на бесплатное хранение, допускалось с согласия кредитора.
ПРОСРОЧКА ИСПОЛНЕНИЯ
Просрочка должника. До последнего времени было общепризнано, что пропуск должником срока исполнения обязательства сам по себе не приводил в римском праве к какой-либо специальной, усиленной ответственности должника, если кредитор не сделал со своей стороны некоторых шагов к тому, чтобы поставить должника в положение лица, находящегося в просрочке. В результате новейших исследований в области науки римского права можно считать доказанным, что классическому праву не было известно такое условие просрочки: в классическую эпоху должник считался «в просрочке», как только он не исполнил обязательства в надлежащее время. Только по законодательству Юстиниана одним из необходимых элементов просрочки должника являлась interpellatio, т.е. напоминание со стороны кредитора. Однако и тогда в некоторых случаях просрочка должника наступала независимо от напоминания; так, если в обязательстве содержался точный срок исполнения, то он сам по себе как бы напоминал должнику о необходимости платежа (dies interpellat pro homine, срок напоминает вместо человека), вор всегда считался просрочившим, так что interpellatio не требовалась, и т.д.
Кроме указанных элементов просрочки (наступление срока исполнения, напоминание со стороны кредитора, неисполнение обязательства) требовалось еще, чтобы неисполнение обязательства в надлежащее время произошло без уважительных для того причин.
Просрочка в исполнении обязательства влекла для должника неблагоприятные последствия, которые в общем сводились к тому, что кредитор вправе был требовать полного вознаграждения за весь тот ущерб, какой для него мог возникнуть вследствие неисполнения обязательства. Прежде всего римские юристы устанавливали общее положение, что вследствие просрочки должника обязательство «perpetuatur», т.е. становится постоянным, увековечивается. Раб, которого должник обязан был передать к такому-то сроку кредитору и передачу которого он просрочил, мог фактически умереть после наступления просрочки, притом без всякой вины должника; тем не менее это обстоятельство не освобождало должника; юристы образно выражали продолжающуюся ответственность должника словами, что раб должен быть передан и «мертвым» (как если бы он был жив, D. 45. 1. 82. 1), т.е. должна быть уплачена его стоимость. Это значит, что если до просрочки должник отвечал только за вину, но не за случайно наступивший вред, то, допустив просрочку, он становился ответственным и за случайный вред. В императорский период ответственность просрочившего должника смягчили в том отношении, что предоставили ему возможность доказывать, что и при своевременном исполнении обязательства кредитор не избежал бы понесенного вреда, так как предмет обязательства одинаково погиб бы и у кредитора. Практически доказать это, разумеется, было чрезвычайно трудно.
Другое неблагоприятное для должника последствие просрочки состояло в том, что при исчислении суммы возмещения в пользу кредитора возможное уменьшение стоимости предмета обязательства (к моменту присуждения) не уменьшало ответственности должника, тогда как, наоборот, вздорожание к этому времени предмета обязательства увеличивало сумму взыскания.
Однако наивысшую (за весь промежуток времени между наступлением просрочки и присуждением) цену вещи платил только вор; всякий другой должник, в частности просрочивший исполнение договорного обязательства, присуждался в таком размере лишь в том случае, если кредитор доказывал, что при своевременном исполнении обязательства он именно в тот момент, когда была наиболее высокая цена вещи, продал бы ее.
Наконец, за просрочку с должника взыскивались проценты.
Действие просрочки должника прекращалось, если он предлагал (реально, а не на словах) кредитору всю сумму долга с теми обременениями, которые возникли в результате просрочки; то же самое наступало в том случае, если стороны договаривались о продолжении обязательственных отношений (например, о новых сроках исполнения).
Прекращение действия просрочки не уничтожало, однако, уже возникших последствий просрочки.
Просрочка  кредитора  наступала,  если  он  без уважительных причин не принимал исполнения обязательства, предложенного ему должником надлежащим образом.
Основание признания такого института заключалось в том, что хотя принятие исполнения – не обязанность кредитора, а только его право, однако должник не должен страдать от того, что кредитор без достаточного основания не принимает исполнения. Неблагоприятные последствия, проистекающие для должника от непринятия кредитором исполнения, могли бы выразиться в необходимости хранить предмет долга, нести ответственность за его целость и т.д.
Поэтому просрочка кредитора имела своим последствием прежде всего ослабление ответственности должника: если по характеру обязательства он отвечал бы даже за легкую неосторожность, то с момента просрочки кредитора должник отвечал только за умысел и грубую неосторожность; если долг был процентным, начисление процентов прекращалось. Далее, должнику предоставлялась возможность вообще освободиться от всяких забот о предмете долга, сдав его в помещение суда или храма. В древнереспубликанском праве разрешалось в этих случаях просто выбросить предмет долга; с развитием хозяйственной жизни такое бесцельное уничтожение имущественных ценностей было признано недопустимым.

Вопрос 10. Обязательства из деликтов и как бы из деликтов.
ПОНЯТИЕ ЧАСТНОГО ПРАВОНАРУШЕНИЯ
1. Частным правонарушением (delictum privatum) вотличие от уголовного преступления (crimen publicum) в Риме называлось такое правонарушение, которое рассматривалось как нарушение главным образом прав и интересов отдельных частных лиц (а не прав и интересов государства в целом) и потому порождало обязательство лица, совершившего деликт, уплатить потерпевшему штраф или по крайней мере возместить убытки.
Надо заметить, что в круг частных правонарушений римское право включает и такие, которые, с современной точки зрения, являются тяжкими уголовными преступлениями (например, увечье, кража и др.).
2. Обязательства из правонарушений являются древнейшим видом обязательств. В глубокой древности их санкцией была частная месть со стороны потерпевшего и его родичей. По мере укрепления государства и усложнения хозяйственной жизни стали практиковаться соглашения между правонарушителем и потерпевшим о замене мести денежным штрафом; эти соглашения были санкционированы правом (система добровольных композиций). Дальнейшее развитие привело к тому, что применение мести было запрещено и было установлено, что единственно допустимым последствием являются штраф и вознаграждение потерпевшего за вред и обиду.
3. Система деликтных обязательств характеризовалась в Риме тем, что существовал определенный, исчерпывающий перечень случаев, в которых возникали такие обязательства, но не было установлено общего правила, что всякое недозволенное действие, нарушающее чьи-либо права или интересы, порождает обязательство лица, совершившего такое действие в отношении потерпевшего. В древнейшем праве правонарушение сопровождалось установленными для него последствиями независимо от наличия субъективной вины совершившего деликт (в этом сказывался пережиток эпохи частной мести, при которой к правонарушению подходили с точки зрения потерпевшего). В дальнейшем развитии права наличие субъективной вины совершившего деликт, стало необходимым условием для признания в конкретном случае частного деликта.
4.  Таким  образом,  законченное  понятие  частного деликта предполагало три элемента: а) объективный вред, причиненный противозаконным действием одного лица другому; б) вину лица, совершившего противозаконное действие (умысел или хотя бы неосторожность); в) признание со стороны объективного права данного действия частноправовым деликтом, т.е. установление частноправовых последствий данного деяния, применяемых в порядке гражданского процесса.
5.  Историческим  происхождением  частных  деликтов объясняется ряд особенностей, свойственных деликтным обязательствам в классическом римском праве, в отличие от договорных обязательств.
Договорное обязательство (идет ли речь об его активном моменте – праве требования кредитора или о пассивном – обязанности должника) являлось одним из элементов имущества и потому переходило в порядке универсального преемства (см. разд. VIII) на наследников как кредитора, так и должника; этого не бывало только в тех договорах, которые предполагали особое личное доверие или особые личные качества должника, как, например, mandatum, договор поручения. Иски из деликтных обязательств предоставлялись наследникам кредитора, за исключением тех, которые, по римскому выражению, «дышат местью (vindictam spirantes), например, иск о личной обиде дается только обиженному, но не наследнику его. Наследник должника по деликтному обязательству вообще не отвечал; однако к нему мог быть предъявлен иск, если в его имущество поступило нечто полученное в результате деликта, и тогда наследник правонарушителя отвечал в пределах своего обогащения.
Если в договорном обязательстве участвовали несколько лиц на той или другой стороне, то сумма требования или долга либо делилась между ними по долям, либо устанавливалось солидарное обязательство. В деликтных обязательствах штрафная ответственность нередко возлагалась на каждого из виновников, и не в определенных долях и не по принципу солидарной ответственности, а по принципу кумуляции (умножения взыскания); например, штраф, взимавшийся по actio furti с вора, в случае совершения кражи несколькими лицами взимался с каждого из них в полном размере.
Дееспособность к вступлению в договорные обязательства и к несению ответственности за деликты не всегда совпадала; например, несовершеннолетние (impuberes) были неспособны заключать договоры без участия опекуна, а за деликты ответственность несли.
В области деликтов подвластных детей и рабов сложилась (как отголосок эпохи частной мести) не известная договорному праву ноксальная ответственность: в случае совершения деликта рабом или подвластным лицом давался так называемый ноксальный иск против домовладыки виновного лица или раба; по ноксальному иску домовладыке предоставлялось (по его выбору) или возместить потерпевшему убытки от деликта, или выдать ему виновного для отработки долга.
6. В процессе исторического развития шла некоторая ассимиляция договорных и деликтных обязательств. Штрафы из деликтов стали нередко заменяться возмещением убытков, вследствие чего реже стало применяться умножение ответственности и т.п. Однако в основном указанные черты различия договорных и деликтных обязательств остались.
ВАЖНЕЙШИЕ ВИДЫ ЧАСТНЫХ ДЕЛИКТОВ
1. Iniuria. Термин iniuria употреблялся и в общем смысле неправомерного действия (omne quod поп iure fit – все, что совершается не по праву), и в специальном смысле личной обиды. Еще законам XII таблиц были известны отдельные виды личных обид: а) повреждение конечностей человеческого тела (membrum ruptum), караемое по началу «око за око», если только стороны не достигнут соглашения о выкупе; б) повреждение внутренней кости (os fractum), караемое штрафом (в пользу истца); в) другие личные обиды действием, также караемые штрафом в пользу истца.
В классическом римском праве деликт iniuria был обобщен (всякое умышленное противозаконное нанесение личной обиды). При этом, с одной cm орон ы, понятие деликта было расширено, поскольку iniuria больше не ограничивалась обидой действием, но охватывала всякое оскорбительное, пренебрежительное отношение к чужой личности; а с другой стороны – сужено, поскольку было выдвинуто в качестве необходимого элемента намерение обидеть (animus iniurandi). Изменилась и санкция этого деликта: на место прежних фиксированных сумм (штрафных такс) было введено определение штрафа судом в каждом отдельном случае в зависимости от обстоятельств дела: характера обиды, социально-экономического положения обидчика и обиженного (иск приобрел характер так называемого оценочного иска, actio iniuriarum aestimatoria).
2. Furtum. Наиболее подходящий русский термин, соответствующий furtum, – кража. Однако furtum не совпадало полностью с современным понятием кражи. Во-первых, к категории furtum в Риме относились и те деликты, которые в современном праве именуются кражей, и те, которые теперь называются присвоением, растратой и т.п. Во-вторых, furtum не ограничивалось похищением вещи; можно было также совершить furtum usus, кражу пользования вещью (т.е. корыстное, намеренное пользование вещью при отсутствии на то права), furtum possessions, кражу владения (данную разновидность деликта, например, совершал собственник вещи, если отнимал у кредитора переданную ему в залог вещь). В-третьих, furtum является частным правонарушением (впрочем, в праве императорского периода намечается некоторая тенденция к приближению этого деликта к уголовным преступлениям).
Таким образом, к. furtum относилось всякое противозаконное корыстное посягательство на чужую вещь (contrec-tatio rei fraudulosa). Однако такое определение данного деликта нельзя признать точным: furtum possessionis (как видно из приведенного выше примера) могло иметь предметом собственную вещь лица, совершавшего этот деликт.
В древнейшем римском праве, выраженном в законах XII таблиц, вор, захваченный с поличным (furtum manifestum), a также вор, у которого вещь обнаружена после кражи в результате обыска, производившегося особым торжественным способом, карался бичеванием, после чего отдавался во власть потерпевшего; в случае ночной или вооруженной кражи вора можно было даже убить на месте. Вор, не застигнутый с поличным (furtum пес manifestum), карался штрафом в размере двойной стоимости украденной вещи.
В более позднем праве саморасправа потерпевшего с вором не допускалась даже при furtum manifestum. Юридические последствия деликта кражи стали выражаться в следующих исках. Прежде всего потерпевшему давался иск о возврате похищенного (condictio furtiva). Собственник похищенной вещи имел, правда, в своем распоряжении виндикационный иск; но condictio furtiva, которую можно было предъявить взамен виндикации, была легче в отношении доказывания: в виндикационном процессе от истца требовалось доказательство его права собственности на данную вещь; предъявляя condictio furtiva, истцу достаточно было доказать факт кражи у него вещи ответчиком. Таким образом, предоставление потерпевшему condictio furtiva облегчало ему возврат вещи. Кроме того, кондикция была удобна тем, что позволяла в случае, если вор сбыл вещь с рук, истребовать от него «обогащение», оставшееся в его имуществе в результате кражи.
Истребованием от вора похищенной вещи (или поступившего вместо нее обогащения в имущество вора) юридические последствия furtum не исчерпывались. Потерпевший имел возможность предъявить кроме condictio furtiva еще штрафной иск – actio furti. С помощью последнего иска взыскивался штраф: при furtum manifestum – в четверном размере стоимости похищенного, при furtum пес manifestum – в двойном размере. Соучастники в краже отвечали в таком же размере (умножение штрафной ответственности).
3. Damnum iniuria datum (неправомерное уничтожение или повреждение чужих вещей). Незаконное посягательство на чужое имущество могло выразиться не только в корыстном его присвоении (полном или частичном), но также в виновном уничтожении или повреждении чужих вещей. В древнереспубликанском римском праве такого общего деликта не было: законы XII таблиц знали только некоторые частные случаи причинения имущественного вреда, особенно острые в условиях жизни земледельца, как-то: порубка деревьев, поджог хлеба или дома и др.
Общий деликт повреждения чужих вещей появился только с изданием закона Аквилия de damno iniuria dato (приблизительно в III в. до н.э.). Аквилиев закон состоял из трех глав, из которых к деликту повреждения вещей относились первая и третья. В первой главе говорилось, что, кто убьет чужого раба или четвероногое животное, тот обязан уплатить за него высшую цену, какая существовала на раба или животное на протяжении предшествующего года. В третьей главе Аквилиева закона было постановлено, что если будет ранен раб или четвероногое животное либо будет уничтожена или повреждена какая-то другая вещь, то виновный обязан уплатить высшую цену поврежденной или уничтоженной вещи, какую она имела на протяжении последнего месяца.
Первоначальная практика применения Аквилиева закона строго придерживалась его буквы о возмещении вреда «согроге corpori datum»: под действие этого закона подводились лишь такие случаи, когда вред причинялся телесным воздействием (согроге) на телесную вещь (corpori). Так, например, лицо, виновным образом оставившее чужого раба без пищи, вследствие чего раб умер голодной смертью, при таком буквальном толковании закона не несло ответственности. С течением времени закон Аквилия стали применять шире: в случаях причинения вреда чужому имуществу таким поведением лица, в котором нельзя было усмотреть физического воздействия на вещь (согроге corpori), стали также применять Аквилиев закон, давая иск по аналогии (actio legis Aquiliae utilis).
Необходимым условием применения Аквилиева закона было причинение вреда iniuria (в смысле поп iure – противозаконно) . В порядке толкования закона было введено требование субъективной вины, хотя бы то была самая слабая ее форма (culpa levissima, самая легкая неосторожность).
Толкованием юристов была расширена сфера применения Аквилиева закона: закон предусматривал только случаи причинения имущественного вреда собственнику; практика применения закона распространила защиту также на узуфруктуария, залогопринимателя, добросовестного владельца и даже на лиц, имевших обязательственное право требовать передачи вещи.
В случае совершения деликта несколькими лицами они отвечали солидарно.
ОБЯЗАТЕЛЬСТВА КАК БЫ ИЗ ДЕЛИКТА (QUASI EX DELICTO)
1. В некоторых случаях обязательство возникает из недозволенного поведения лица, однако при таких обстоятельствах, когда нет ни одного из предусмотренных в нормах права деликтов (римское право придерживалось системы перечня частных деликтов и не знало общего принципа, что всякое виновное неправомерное причинение имущественного вреда порождает деликтное обязательство). Обязательства из недозволенных действий, выходящие за пределы перечня деликтов, получили название обязательств как бы из деликта (quasi ex delicto).
2. В качестве примеров обязательств как бы из деликта можно привести следующие.
Если из окна здания что-нибудь вылито или выброшено на общественный проезд, то всякий, кто потерпит от этого какой-либо ущерб, получал по преторскому эдикту actio de effusis el deiectis (иск о вылитом или выброшенном) против хозяина дома или квартиры, откуда было вылито или выброшено. Ответственность хозяина дома или квартиры наступала независимо от их личной вины (вследствие чего такой случай нельзя было подвести под какой-либо деликт, например повреждение чужих вещей). Ответственность по данному иску была различна, смотря по характеру причиненного вреда: за поврежденное имущество собственнику присуждалась двойная цена; за ранение свободного человека взыскивался штраф «по справедливой оценке» судьи; за причинение смерти свободному человеку взыскивался (по требованию любого гражданина, actio popularis) штраф в сумме 50 тыс. сестерциев.
Другой пример обязательства как бы из деликта: если на подоконнике здания что-либо положено или на здании подвешено так, что угрожает падением и причинением вреда, то любой гражданин мог предъявить иск (являвшийся, следовательно, также actio popularis) против хозяина дома или квартиры, не ожидая факта причинения вреда. По такому иску «о положенном или подвешенном» (actio de positis et suspensis) взыскивался штраф в 10 тыс. сестерциев.

Вопрос 11. Наследственное право.
Наследственное право - есть совокупность норм, определяющих порядок перехода имущества умершего лица к наследникам.
В Древнем Риме институт наследственного права сформировался не сразу, получив свое завершение в законодательстве Юстиниана.
В древнейшее время имущество умершего оставалось в его агнатской семье или роде, а обязанности умершего прекращались. Развивается наследственное право с появлением частной собственности. Гай рассматривал наследование как один из способов приобретения собственности.
Выделяют несколько основных этапов его развития:
по Законам XII Таблиц;
по преторскому эдикту;
по императорскому доюстинианову законодательству;
по праву Юстиниана.
Под наследованием понимается сам факт перехода имущества. В понятие наследуемого имущества (hereditas) входили как вещные, так и обязательственные права (искл.: строго личные права), а также обязанности (искл.: деликтные обязательства).
В источниках римского права указывается на два вида наследования: по закону и по завещанию. Согласно Законам XII Таблиц наследование по закону было возможно только при отсутствии завещания. Существовало также правило, что одновременное наследование и по закону, и по завещанию в имуществе одного лица недопустимо.
Также римляне различали два вида наследственного правопреемства: универсальное и сингулярное.
Римляне видели в лице наследника продолжение юридической личности умершего (наследодателя); при универсальном преемстве к наследнику переходило все имущество умершего, вся совокупность его прав и обязанностей. "К наследнику переходят все права умершего, а не только собственность на отдельные вещи, потому что имущество, обремененное долговыми обязательствами, также должно перейти к наследнику" (Помпоний, D. 29.2.37).
Кроме того, кто мог "принять наследство целиком, тот не может, разделив его, принять только его часть" (Павел, D. 29.2.1)
Совершалось это одним актом приобретения наследства. При наследовании переходили даже такие права, к приобретению которых в отдельности наследник не был способен.
Наследуя обязанности умершего, наследник отвечал по всем его долгам, даже если они превышали активное имущество. В этом случае наследство считалось убыточным. Наследство могло состоять даже из одних долгов. Тогда наследник отвечал своим имуществом. Ульпиан писал, что "наследник обладает той же властью и правом, что и умерший" (D. 50.17.59). Это означает, что "наследственное имущество и юридические отношения передаются наследнику в том состоянии, в котором они находились у умершего".
При сингулярном преемстве только определенные лица в силу завещания приобретали отдельные права на имущество завещателя. В этом случае наследование совершалось в виде отказов - легатов и фидеикомиссов. При этом обязанности умершего на наследника не переходили, и по долгам наследодателя он не отвечал.
Однако существовал один вид фидеикомисса, который устанавливал универсальное преемство.
Открытие и принятие наследства
Процесс перехода имущества умершего к наследникам состоит из двух стадий: открытия наследства и его принятия.
Открытие наследства по римскому праву допускалось только в имуществе умершего физического лица.
Однако не всякое лицо способно было быть наследодателем и наследником.
Наследодателем признавалось лицо, которое при жизни могло быть носителем наследственных прав и обязанностей; лицо, способное иметь активное имущество.
В древнейшем праве рабы и даже подвластные дети не могли быть наследодателями.
В позднейшем праве запрет распространяется уже только на частных рабов, поскольку и подвластные дети, и общественные рабы получили право на пекулий.
Не могло быть наследодателем юридическое лицо.
Наследство не открывалось после римлянина, подвергнутого наказанию за преступление в виде capitis deminutio media.
После смерти перегринов наследование открывалось по праву их государства.
Наследником (heres) могло быть как физическое, так и юридическое лицо, которому переходило наследство умершего.
Наследниками могли быть даже рабы, а также зачатые при жизни наследодателя и родившиеся после его смерти дети. Наследников могло быть несколько, и они назывались сонаследниками.
Не могли быть наследниками:
перегрины и римляне, подвергнутые capitis deminutio media;
дети государственных преступников, вероотступники, еретики;
вдова, нарушившая траурный год;
родственники малолетнего, не испросившие ему опекуна.
Момент призвания к наследству (момент открытия наследства) не всегда одинаков.
Обычно это момент смерти наследодателя - в случае наследования определенным лицом по закону или по завещанию.
В других случаях момент призвания к наследству наступает позже, например:
если наследник по завещанию назначен под условием - по наступлению этого условия;
наследник зачат, но не рожден - с рождением.
Чтобы приобрести наследство, стать обладателем наследственного имущества, следовало вступить в наследство.
В римском праве различали две категории наследников: необходимые и добровольные, или посторонние.
Необходимые - это лица, находящиеся в момент смерти наследодателя под его непосредственной властью. Это были подвластные дети и рабы по завещанию (Гай, 2.156).
Они приобретали наследство в момент его открытия помимо своей воли. Отказаться от принятия они не могли. Такой закон был установлен для предотвращения ущерба кредитору в случае пассивного наследования. Преторскими эдиктами это несправедливое положение наследника впоследствии было изменено. Alieni iuris было предоставлено право воздержаться от наследства посредством невмешательства в его дела, а рабам - право отделить собственное имущество от наследства.
К добровольным наследникам относились все остальные наследники, которые в момент открытия наследства не находились под непосредственной властью наследодателя. Гай их называет посторонними (Гай, 2.161). В случае открытия наследства оно им только предлагалось. Они имели право принимать наследство или отказываться от него.
Форма волеизъявления была разной в зависимости от исторического периода. В древнейшее время необходим был особый торжественный акт - cretio; в позднейшее время волеизъявления выражалось или открытым бесформальным выражением, или путем совершения действий, свидетельствующих о наличии воли принять наследство (простое фактическое вступление в наследование).
Crеtio - торжественная устная форма - в присутствии свидетелей наследник заявлял о принятии наследства. Эта форма вышла из употребления в послеклассическую эпоху, была упразднена Юстинианом.
Фактически вступить в наследование означало действовать в качестве фактического наследника, т.е. "пользоваться наследственными вещами как наследник" (Гай, 2.166).
Срок вступления наследства
По jus civile срока для принятия наследства не существовало. Однако он мог быть определен в завещании.
Если такое указание отсутствовало, кредиторы имели право вызвать наследника в суд для ответа, будет он принимать его или нет. Если он отказывался отвечать, кредитор мог потребовать открытия конкурса над наследством. Претор устанавливал срок для размышления в 100 дней для ответа. Если лицо не приняло наследство в 100 дней, то оно признавалось отказавшимся от него. По праву Юстиниана молчание наследника рассматривалось как принятие наследства.
Порядок приобретения bоnorum possessio (преторское наследование) иной. Приобретение происходит через испрашивание у претора. Поэтому эта форма может быть только добровольной, в связи с чем здесь не могло быть необходимого наследования. Испрашивать bonorum possessio можно было в течение одного года со времени открытия наследства нисходящим и восходящим наследникам, другим наследникам - в течение 100 дней.
Допускался отказ от наследства, вступление в которое еще не произошло. Оно не осуществлялось в какой-то торжественной форме (можно было в явной или молчаливой форме). После отказа нельзя было принять наследство. Но для лиц моложе 25 лет допускалась реституция.
С момента открытия наследства и до его принятия добровольными наследниками проходил определенный период времени. В течение этого периода времени наследственное имущество не имеет видимого хозяина. Наследство в это время называется лежачим. По древнему праву оно считалось бесхозяйным. Его мог присвоить себе любой, и это не считалось кражей. Провладев им один год, лицо, захватившее наследство, становилось его собственником. Но в период империи по требованию наследников вещи подлежали возврату, а позже расхищение наследства стало признаваться преступлением.
Постепенно в римском праве сложилось понятие наследственной трансмиссии, которая заключалась в переходе права наследования к наследникам лица, призванного к наследованию, но не успевшего принять его ввиду смерти в течение одного года с момента, когда наследнику стало известно об открытии наследства.
Наследование по завещанию (testamentum)
Модестин определял завещание как "законное выражение нашего волеизъявления, когда кто-то желает, чтобы нечто было сделано после его смерти" (D. 28.1.1).
Завещание - это одностороннее формальное распоряжение лица на случай смерти, содержащее назначение наследника и другие распоряжения на случай смерти.
Завещание является строго односторонним актом, в котором содержится только волеизъявление самого завещателя.
Для признания завещания действительным оно должно было отвечать определенным требованиям.
Условия действительности завещания:
завещание должно было быть совершено в определенной форме;
завещатель должен был обладать активной завещательной способностью;
наследник должен был обладать пассивной завещательной способностью.
Древнейшими формами завещания являлись:
а) перед куриатными комициями (народные собрания по куриям) 2 раза в год;
б) воины во время войны перед строем вооруженного войска, отправляющегося в стражение;
в) путем обряда манципации (пять свидетелей).
В классическом праве завещания составлялись путем обряда манципации, но без формальностей древнего права. Завещание подписывалось семью свидетелями.
Воины стали составлять завещания без каких-либо формальностей, простым волеизъявлением.
В постклассическом праве различали формы публичного и частного завещания. Публичные завещания совершались при участии органов государственной власти: путем занесения в протокол суда; в протокол магистрата; путем вручения на хранение в императорскую канцелярию.
Частные завещания составлялись в устной и письменной формах при участии семи свидетелей.
Завещания, составленные в чрезвычайных обстоятельствах, не требовали особой формы (во время чумы, составленное в деревне; завещание, по которому наследниками становились дети наследодателя). Для завещания воинов не требовалось никаких формальностей.
Завещание слепых подписывало определенное лицо - нотариус.
Активная завещательная способность - способность совершать завещания.
Завещатель должен был быть полностью правоспособным.
Не всякое правоспособное лицо было способно совершать завещание. Этой способностью не обладали: перегрины, не имеющие commercium, частные рабы, пасквилянты, вероотступники и некоторые еретики, безумцы, малолетние, женщины (до II в. н.э.) глухонемые при устной форме завещания.
На момент составления завещания требовалось наличие активной завещательной способности.
Пассивная завещательная способность - способность быть наследником.
Не могли быть назначены наследниками: перегрины; лица, лишенные чести; рабы; юридические лица до императорского периода, женщины.
Способностью быть назначенным наследником лицо должно было обладать в момент составления завещания и в период с момента призвания к наследству и до приобретения наследства.
Способность быть наследником включает в себя также способность приобретать что-либо по завещанию. Этой способностью лицо должно было обладать с момента призвания к наследству и до приобретения наследства. По праву Юстиниана, если вдова нарушила траурный год и вступила во второй брак, она могла оставить второму мужу не более 1/2 имущества; при наличии детей от законного брака нельзя было оставлять конкубине и детям от нее более 1/12 имущества всем вместе и более 1/24 одной конкубине; и др.
Содержание завещания
Главным в содержании завещания являлось обязательное указание наследника. Как указывал Гай: "Завещания получают силу от назначения наследников, и посему назначение наследника считается как бы существеннейшим условием и основанием целого завещания" (Гай, 2.229). Им могло быть одно или несколько лиц, которые принимали наследство одновременно.
Кроме того, в завещании содержались специальные распоряжения. Могло содержаться назначение исполнителя завещания, назначение опекунов и попечителей, освобождение рабов, определялся размер наследственных долей.
Наследодатель мог назначить другого наследника (заместителя) на тот случай, если первый не захочет или не сможет принять наследство. Он призывался к наследованию только тогда, когда первый не примет наследства.
Наследодатель также мог лишить наследства в завещании, причем сыновья должны быть указаны поименно.
Дополнение к завещанию, составленное отдельным документом, содержащее распоряжения, которые своевременно не смогли войти в завещание, называлось кодициллами.
Завещатель мог в любое время отменить составленное завещание путем уничтожения, составления нового.
Недействительность завещания и ничтожность
Завещание может не иметь силы с самого начала (ничтожное) или потерять ее впоследствии.
Завещание ничтожно, если:
завещатель не имел активной завещательной способности;
не соблюдена форма завещания;
нет действительного назначения наследника.
Завещание оспоримо, если оно составлено под влиянием обмана, принуждения, заблуждения.
Первоначально действительное завещание может затем потерять силу:
в случае отмены завещателем завещания;
если завещатель в силу capitis deminutio потеряет активную завещательную способность по совершении завещания;
если все назначенные наследники утратят пассивную завещательную способность, или умрут раньше завещателя, или не примут наследства по завещанию;
при нарушении интересов необходимых наследников.
Необходимое наследование (вопреки завещанию).
Обязательная доля
Необходимое наследование ограничивает свободу завещания в интересах определенного круга лиц, особенно близких к завещателю (дети, родители). Произошло это не сразу, так как первоначально в древнюю эпоху завещатель пользовался неограниченной свободой распоряжаться наследственным имуществом. Со временем завещатель должен был или назначить непосредственно подвластных лиц наследниками, или открыто лишить их наследства. Просто обойти их молчанием он не мог. Однако на завещателя не была возложена обязанность оставить им какую-либо часть своего имущества. Эти ограничения свободы завещаний формальные. Они были созданы цивильным правом и затем расширены преторским эдиктом. Однако эти ограничения не давали реальных гарантий для невозможности лишения наследства.
Материальные ограничения свободы завещания были созданы в практике центумвирального суда. Согласно этим ограничениям правомочными стали считаться только те завещания, в которых завещатель должен был завещать ближайшим родственникам хотя бы 1/4 часть того, что они наследовали бы по закону (нисходящие когнаты, восходящие, полнородные и единокровные братья и сестры с некоторым ограничением).
Этим лицам давался иск для осуществления права на необходимую долю - querella inofficiosi testamenti. При этом предполагали, исходили из фикции о том, что завещатель сумасшедший.
Юстиниан завершил оформление института материально необходимого наследственного права. Это закреплено в Новеллах 115 и 18. Также были установлены основания, по которым завещатель мог исключать из наследования необходимых наследников.
Необходимая доля была увеличена до 1/2 всего наследства, которое причиталось бы каждому наследнику по закону, если эта доля была меньше 1/4 всего наследства, и до 1/3, если эта доля была больше.
Наследование по закону (ab intestato)
Исторически наследование по закону возникло раньше наследства по завещанию. Первоначально имущество в случае смерти главы семьи переходило к его родственникам в силу сложившегося обычая.
Преемство по закону наступало в случае отсутствия или недействительности завещания.
На протяжении всей истории Рима система наследования без завещания менялась несколько раз.
Так, в древнем римском праве, согласно Законам XII Таблиц, порядок наследования по закону основывался на агнатском родстве. В Законах XII Таблиц было установлено три класса наследников (Таб. V.4).
Цивильное наследование по классам:
свои (heredes sui) - законные наследники, которые находились к моменту смерти наследодателя в его власти и после его смерти становились sui iuris (жена в браке cum manu, дети, усыновленные, внуки умерших сыновей). Внуки делят между собой ту часть наследства, которую получил бы их отец, если бы был жив (наследование по праву представления). Таким образом, наследство делится поколенно.
Наследование по праву представления заключается в том, что к наследованию призывались лица, являвшиеся наследниками лица, умершего раньше своего наследодателя. Они наследуют ту долю, которую получил бы он, если бы был жив;
ближайшие агнаты (agnatus proximus);
члены одного с наследодателем рода (gentiles).
Второй класс наследников призывался к наследованию при отсутствии sui heredes.
Призывался ближайший агнат. Если же было несколько агнатов одинаковой степени родства, наследство между ними делилось поровну (поголовное наследование). Дальнейшая степень родства устранялась ближайшей. Если не было наследников второй степени агнатского бокового родства (братья, сестры, мать, если она состояла с отцом покойного в браке cum manu), то призывалась третья и т.д. Таким образом, не допускалось наследование родственниками разных степеней.
Если ближайший агнат не принял наследство, то оно не переходило следующему по родству агнату. Наследство в этом случае считалось выморочным, а в древнейшее время - бесхозяйным.
Члены рода наследовали только при отсутствии наследников первого и второго классов. К концу республики этот класс исчез.
Между призванными наследниками имущество делилось поровну.
Преторская система (bonorum possessio intestati) была закреплена преторским эдиктом Адриана, смешав агнатов и когнатов, который устанавливал четыре класса наследников:
unde liberi - все цивильные sui умершего, эмансипированные дети и отданные в усыновление;
unde legitimi - законные наследники: sui (но без эмансипированных) и агнаты;
unde cognati - кровные родственники до шестой степени включительно, некоторые седьмой степени родства;
vir et uxor - переживший супруг (жена или муж).
Наследники последующей очереди призывались к наследованию только в случае отсутствия лиц предыдущей.
Наследники второго класса призывались в том случае, если не было unde liberi или если никто из них не попросил себе bonorum possessio в установленный срок. Ближайший по степени родства агнат наследовал в том случае, если не было sui.
Sui в третьем классе призываются в третий раз, эмансипированные - во второй.
Ближайшая степень родства устраняет наследование дальнейшей. Родственники одной степени наследуют поголовно.
Четвертый класс призывался к наследованию, если не было родственников предыдущих классов.
Реформы императорского законодательства были направлены на усиление наследственных прав когнатов. При Адриане был издан Тертуллианов сенатус-консульт, по которому женщине, имеющей jus liberоrum, было предоставлено цивильное наследственное право после ее детей. Мать стала призываться в классе unde legitimi.
При Марке Аврелии и Коммоде Орфициев сенатус-консульт 178 г. н.э. предоставил такое же наследственное право в классе legitimi детям после матери с преимуществом перед всеми ее когнатами.
Права детей на наследование после родственников по материнской линии расширяются законами Валентиниана, Феодосия и Аркадия. Юстиниан издает ряд указов, расширяя наследственные права женщин.
В конечном итоге система наследования без завещания приобрела сложный и запутанный вид.
Юстиниан новеллами 118 (543 г.) и 127 (548 г.) создал новый порядок наследования.
Юстиниановская система наследования включала в себя четыре класса наследников:
десценденты, т.е. нисходящие родственники умершего с правом представления (сыновья, дочери, внуки умерших детей и т.д.);
ближайшие по степени родства асценденты, т.е. восходящие родственники умершего (отец, мать, дед, бабка и т.д.), и полнородные братья и сестры, дети умерших полнородных братьев и сестер по праву представления. Если наследовали только асценденты, то наследство делилось по линиям: одна половина - асцендентам с отцовской стороны, другая - асцендентам с материнской стороны;
неполнородные братья и сестры и их дети по праву представления;
остальные боковые родственники.
Ближайшая степень отстраняет дальнейшую.
Переживший супруг призывался к наследованию в последнем классе и только в том случае, если не было самых отдаленных родственников. Бедная вдова имела право на 1/4 часть наследства, но не более 100 фунтов золотом.
Если никого из наследников не было, имущество становилось выморочным.

Вопрос 12. Семейное право.
Римская семья (familia) была организацией хозяйственной и общественной. Именно благодаря принадлежности к той или иной семье, а через нее – к тому или иному роду, член римской общины приобретал статус гражданина. Семья в древнем Риме была строго патриархальной, замкнутой и изолированной от внешнего мира организацией. Главой семьи, представлявшим ее перед государством, был домовладыка (pater famiiias), имевший неограниченную власть над всеми ее членами, вплоть до наказания их смертью и продажи в рабство. Все семейное имущество являлось коллективной фамильной собственностью, но распоряжался им только домовладыка, и ни один из членов семьи (включая взрослых сыновей, независимо от их общественного положения) не мог совершать имущественные сделки без его согласия; обязательства, принятые на себя членами семьи, на домовладыку не распространялись.
Характер семьи определял и характер древнеримского родства. Единство семьи создавалось не единством кровнородственной связи, а единством власти домовладыки. Поэтому все лица, изначально находившиеся под властью домовладыки или заново подпадавшие под эту власть, являлись членами семьи, т.е. «своими»; лица же, выходившие из-под этой власти, превращались в «чужих». Все лица, проживающие «под одной крышей» с домовладыкой, именовались агнатами, агнатическое родство являлось, таким образом, «юридическим родством». В число подвластных домовладыке лиц входили жена (при форме брака cum manu), неотдалившиеся сыновья вместе с их женами и детьми, незамужние дочери. Среди агнатов существовало разделение по степеням родства; в основу деления было положено число рождений, отделявших того или иного агната от домовладыки. Так, по отношению к домовладыке сын признавался агнатом первой степени, братья и внуки – агнатами второй степени, племянник – агнатом третьей степени и т.д.
Все другие кровные родственники домовладыки и членов его семьи, не проживавшие вместе с домовладыкой, именовались когнатами. Две указанные линии родства не совпадали между собой, но существовала возможность перехода из одной линии в другую; кроме того, часть членов семьи могла состоять в родстве одновременно по обеим линиям. Важно также подчеркнуть, что во всех случаях родственная связь определялась только по мужской линии. После смерти домовладыки возглавляемое им агнатическое единство распадалось на несколько новых семей, возглавляемых взрослыми сыновьями умершего; они же устанавливали опеку над своей овдовевшей матерью. Если какой-либо из освободившихся сыновей еще не имел своей семьи, он, тем не менее, также обладал статусом домовладыки и мог реализовать его при создании семьи в будущем. Юридическая связь между вновь возникшими семьями не порывалась – она продолжала сохраняться и на протяжении следующих поколений, пока была жива память о единстве происхождения. Родство являлось определяющим критерием гражданского статуса лица – в первую очередь, его наследственных прав. При распределении имущества умершего домовладыки цивильное право брало в расчет только агнатическое родство. С переходом любого агната в разряд когнатов (дочь, вышедшая замуж в другую семью; сын, отделившийся от отца) его право на семейное имущество полностью утрачивалось.
Для действительности брака было необходимо соблюдение некоторых условий: достижение брачного возраста (для жениха не менее 14 лет, для невесты 12 лет), принадлежность брачующихся к одному сословию (после 445 г. до н.э. по закону Канулея браки между патрициями и плебеями были разрешены), отсутствие близкого родства (как по когнатической, так и по агнатической линиям), согласие самих брачующихся и глав их семей.
Законам XII таблиц известны две формы брака. Древнейшей, патриархальной формой являлся брак с властью мужа (cum manu mariti). Он мог заключаться в трех основных формах: путем совершения торжественного религиозного обряда, путем покупки жены у домовладыки или опекуна в форме манципации, а также путем санкционирования фактического брачного сожительства, продолжавшегося не менее года (в последнем случае имело место приложение к семейным отношениям гражданско-правового института давности владения). Брак в форме cum manu предполагал полное господство мужа в семье, когда жена как в личном, так и в имущественном отношении подпадала под его неограниченную власть; юридически она находилась на положении дочери своего супруга, а всякие агнатические связи ее с прежней семьей полностью порывались. Все имущество, которым обладала жена до брака и которое она приобретала после брака, переходило в безраздельное распоряжение мужа. Муж мог вытребовать свою жену от всякого третьего лица, включая родителей; он мог продать ее в рабство; он обладал в отношении жены неограниченным правом наказания. Все эти номинальные права мужа, разумеется, корректировались в реальной жизни общепринятыми нормами морали, соображениями практической пользы. По сообщениям римских историков, еще со времен Ромула существовал запрет на продажу жены, а выбор меры наказания жены за ее прегрешения муж должен был согласовать с членами ее старой семьи.
Второй формой брака был брак без власти мужа (sine manu mariti), который фактически означал простое сожительство, предполагающее раздельную собственность супругов; при этом жена сохраняла свои агнатические связи с семьей отца. Ни на личность, ни на имущество жены власть мужа не распространялась. Жена полностью сохраняла свой добрачный юридический статус. Никакого согласия на владение, пользование и распоряжение собственным имуществом у своего мужа она не была обязана испрашивать, равно как и отчитываться перед ним за свои гражданско-правовые действия. С целью обеспечения имущественной независимости супругов уже древнейшее цивильное право запрещало дарения между ними, тогда как другие сделки (купля-продажа, заем, поручительство) признавались законными. Исторически происхождение брака sine manu остается неясным – большинство исследователей ищут его истоки в фактических брачных союзах представителей патрицианского и плебейского сословий, возникавших до принятия закона Канулея. Во всяком случае, только признание юридической силы брака sine manu знаменовало возникновение брачно-семейного права в качестве особой отрасли jus civile, регулирующей взаимоотношения супругов как самостоятельных личностей, ибо до тех пор, пока брак существовал только в форме cum manu, семейные отношения оставались, по существу, лишь разновидностью вещных отношений. О неустоявшемся характере брака sine manu свидетельствует требование его ежегодного продления; если же он длился без перерыва в течение года, он автоматически перерастал в брак cum manu, в результате чего жена утрачивала имущественную самостоятельность, которая, собственно, и составляла высшую цель брака sine manu.
Возможность расторжения брака зависела от его формы: брак cum manu мог быть расторгнут только по одностороннему желанию мужа; при этом желание жены полностью игнорировалось. Брак sine manu мог быть расторгнут либо по взаимному согласию супругов, либо по инициативе любого из них; при этом объяснения причин развода совершенно не требовалось.
Поскольку обе указанные формы брака признавались юридически законными, дети, рожденные в любой из форм брака, также считались законными: они входили в семью со статусом агнатов со всеми вытекающими последствиями, и издержки на их содержание целиком лежали на муже. С целью оказания помощи мужу в несении общесемейных расходов жена приносила в семью приданое, которое первоначально переходило в полную и окончательную собственность мужа. Впоследствии институт приданого был подвергнут правовой регламентации: если брак прекращался смертью жены, приданое по общему правилу оставалось мужу; если брак прекращался смертью мужа, приданое либо полностью возвращалось вдове, либо делилось между нею и ее отцом. Если брак прекращался разводом по инициативе мужа или по его вине, приданое возвращалось; если виновницей развода была жена (например, вследствие своего недостойного поведения), приданое оставалось мужу.
Отношения между родителями и детьми строились на принципиально различных основаниях. Власть матери над детьми практически отсутствовала: при форме брака cum manu статус матери был низведен до положения сестры своих детей; при браке sine manu мать даже не состояла в агнатическом родстве со своими детьми, юридически являясь для них чужой. Отец же, независимо от формы брака, обладал по отношению к детям неограниченной властью, вплоть до лишения жизни (jus vitae ас necis). По признанию античных авторов, более сильной отцовской власти не знал ни один из известных им народов: она превышала власть господина над рабами. С течением времени, однако, эта власть имела тенденцию к ослаблению. Так, по свидетельству Дионисия Галикарнасского, еще Ромулом было запрещено отцу убивать детей, достигших трехлетнего возраста. Исключения касались только тех случаев, когда ребенок был уродом; при этом сам факт уродства должен быть удостоверен пятью свидетелями. В Законах XII таблиц была сохранена норма, разрешающая отцу умертвлять ребенка, если его уродство не вызывает сомнений (IV.1).
По общему правилу, отцовская власть являлась пожизненной – она прекращалась лишь смертью отца, и только вследствие этого юридического факта сыновья приобретали имущественную правоспособность (что, впрочем, не препятствовало им еще до этого приобрести политическую правоспособность – участвовать в работе народных собраний, быть военнослужащим и т.п.). Для снятия возможных коллизий между политическим и гражданско-правовым статусом совершеннолетних сыновей законодательство XII таблиц уже предусматривало возможность досрочного прекращения отцовской власти над ними по инициативе самого отца. Для этого была установлена процедура эмансипации, которая являлась противоположностью манципации. Суть ее состояла в том, что отец осуществлял фиктивную продажу сына в рабство третьему лицу (обычно родственнику или надежному другу), а оно отпускало этого формально приобретенного раба на волю; при этом и продажа, и отпущение должны были совершиться троекратно. После этого «проданный» сын приобретал личную свободу и мог становиться домовладыкой новой семьи. Но поскольку с переходом в разряд когнатов он утрачивал право претендовать на отцовское наследство, отец заранее мог наделить его частью имущества, обычно путем дарения.

Вопрос 13. Лица. Правовое положение отдельных категорий лиц.
Рабовладельческое общество признавало лицом (persona), т.е. существом, способным иметь права, не каждого человека. Это общество было особенно наглядным свидетельством того, что правоспособность (способность быть субъектом, носителем прав) не есть прирожденное свойство человека, а представляет, как и само государство и право, надстроечное явление на базисе экономических отношений общества. Другими словами, правоспособность коренится в социально-экономическом строе данного общества в данный период его развития.
Тому, что теперь называется правоспособностью, в Риме соответствовал термин caput. Полная правоспособность слагалась из трех основных элементов или состояний (status): 1) status libertatis – состояние свободы, 2) status civitatis – состояние гражданства, 3) status familiae – семейное состояние.
С точки зрения status libertatis, различались свободные и рабы; с точки зрения status civitatis, – римские граждане и другие свободные лица (латины, перегрины); с точки зрения status familiae, – самостоятельные (sui iuris) отцы семейств (patres f amilias) и подвластные какого-либо paterfamilias (лица alieni iuris, «чужого права»). Таким образом, полная правоспособность предполагала: свободное состояние, римское гражданство и самостоятельное положение в семье.
Изменение в каком-либо из статусов носило название capitis deminutio. Изменение в status libertatis называлось capitis deminutiomaxima (наивысшее, наиболее существенное); изменение status civitatis называлось capitis deminutio media (среднее); изменение status familiae обозначалось как capitis deminutio minima (наименьшее).
Разумеется, регламентация правоспособности не была одинаковой  во все периоды римской  истории.  Вместе с развитием экономических отношений шло развитие и правоспособности свободных людей. По мере превращения Рима из небольшой сельскохозяйственной общины в огромное государство с развитой внешней торговлей пестрые различия в правоспособности отдельных групп свободного населения (римских граждан, латинов, перегринов) стали сглаживаться, пропасть же между свободным и рабом по-прежнему оставалась. В конце концов был достигнут крупный для того времени результат – формальное равенство свободных людей в области частного права (конституция Каракаллы 212 г.).
Обладание тем или иным статусом могло быть предметом спора. На этой почве появились специальные средства защиты правоспособности – так называемые статутные иски (например,  иск о признании лица вольноотпущенником, предъявляемый против того, кто задерживает этого человека как раба, и т.п.).
Римское гражданство приобреталось прежде всего путем рождения (в законном браке) от римских граждан, затем – путем отпущения на свободу из рабства, а также посредством дарования римского гражданства иностранцу.
Прекращалось римское гражданство или смертью, или в результате capitis deminutio maxima. Эта последняя (после различных исторических изменений) в эпоху Юстиниана наступала в случае присуждения к наиболее тяжелым уголовным наказаниям и пр., в случаях захвата римского гражданина во власть врагов или по крайней мере недружественного народа (впрочем, в случае последующего возвращения на римскую территорию такое лицо восстанавливалось во всех правах).
Правоспособность римского гражданства в области частного права слагалась из двух основных элементов: ius conubii, т.е. права вступать в законный брак, при котором дети получали права римского гражданства, а отцу принадлежала власть над детьми, и ius commercii – по определению Ульпиана emendi vendendique invicem ius, т.е. право торговать, совершать сделки, а следовательно, приобретать и отчуждать имущество.
Существенное значение имело деление римских граждан на свободнорожденных и вольноотпущенников (libertini); последние не только находились в зависимости от своих патронов (т.е. отпустивших их на свободу), но нередко и эксплуатировались ими.
В III в. н.э. формально было провозглашено равенство в правоспособности. В действительности полного уравнения не произошло. В частности, неравенство вызывалось образованием в период империи сословий, которое сопровождалось прикреплением к профессиям. Различались следующие сословия: сенаторы, всадники, военное сословие, городские декурионы или куриалы, торговцы, ремесленники, крестьяне.
Сословные и иные социальные различия особенно сильно давали себя знать в области налогового обложения и вообще в публичном праве; но они сказывались и в области частного права, например не допускался брак между сенатором и вольноотпущенницей и пр.
Правовое положение патрициев, клиентов и плебеев
По преданию, уже при Ромуле римская община распадалась на три неравные группы – патрициев, клиентов и плебеев.
Древнейшая община на Палатине, основавшая «квадратный Рим» (Roma quadrata), из которого впоследствии вышел исторический семихолмный Рим, делилась на патрициев и клиентов, благородных (patricius – сын знатного отца) и «послушных» (cliens – от глагола cluere – быть послушным, зависимым). Разделение на патрициев и клиентов происходило по мере разложения патриархальной общины, разделения груда, усиления имущественного неравенства и появления рабов-военнопленных.
Кроме обедневших членов патрицианских родов, клиентами становились вольноотпущенные, т.е. получившие свободу рабы, и целые завоеванные племена, отдававшиеся на волю покорившего их рода или государства (clientes – qui sese in fidem patro-ciniumque nostrum dediderant). Понятие «клиент» близко к понятию бедный, зависимый от своего покровителя – патрона (patronus) человек. В таком смысле клиентство сохранялось в течение всей римской истории. Отличие клиентства более позднего времени от клиентства раннего периода заключалось в том, что в царский и в раннереспубликанский период клиенты принадлежали не отдельному лицу или отдельной семье, а целому роду. Отношения между патроном и клиентом регулировались родовыми обычаями, связывавшими как клиента, так и патрона. «Патрон, причинивший обиду клиенту, да будет проклят» (Patrones, si clienti fraudem fecerit, sacer esto) – гласит одна из XII таблиц. Клиент проживал на территории данного рода, имел земельный участок (pars) и пользовался покровительством рода. Римские археологи пытались даже слово patricii – отцы – связать со словом pars (часть), имея в виду участок, даваемый патроном клиенту. Те назывались «патрициями» потому, что они часть своих земель (agrorum partes) отдавали малоимущим (tenuioribus).
Обязанности клиентов в отношении их патронов выражались общим термином почтение (obsequium), включавшим разные виды помощи и почтения во время войны и мира.
С течением времени богатые патрицианские роды, число которых вообще было невелико, подобно этрусским лукумонам, обособились в замкнутую военно-жреческую аристократию. Патрицианские роды представляли самостоятельные социальные единицы, жившие на территории данного рода (pagus), имевшие родовые святилища и культы (sacra gen-tilicia), родовые кладбища и родовую собственность на землю, орудия труда, рабочую силу и т.д. Обработка земли производилась собственными силами рода с помощью клиентов и рабов.
К названным категориям зависимых людей с течением времени присоединилась еще третья категория зависимых людей – плебеев (plebs, или plebes). Первоначальное ядро плебса составляли завоеванные патрициями народности, по преимуществу латины, и добровольные переселенцы (incolae), оседавшие в плодородной долине между холмами Авентином и Велабром. Большая часть плебеев (plebs – масса, народ, от глагола plere –наполнять, заполнять) составляла независимую общину, будучи земледельцами, меньшая занималась торговлей и ремеслами. Плебеи появились еще в доэтрусский период, но быстрый рост плебса начинается со времени Тарквиниев и находится в связи с осушением болотистых малярийных стран в окрестностях Рима, завоеванием новых территорий и переселением жителей завоеванных местностей на территорию Рима.
Согласно преданию, плебейские общины с самого начала находились в зависимости от патрицианской общины, плебеи не имели политических прав и территориально были отделены от патрициев. Палатинский и Квиринальский холмы, где жили патриции, возвышаясь, как бы господствовали над равниной, где жили плебеи.
Не имея политических прав в господствующей общине, плебеи в пределах данной общины могли иметь собственность, занимались земледелием, торговлей и ремеслами, другими словами, были полноправны в частно-правовом отношении и неполноправны в государственно-правовом отношении. Зависимость плебса в отношении патрицианской общины выражалась в несении некоторых обязанностей, самой существенной из которых была служба во вспомогательных отрядах. Положение плебеев, относительно сносное вначале, ухудшалось по мере расслоения римской общины вследствие недостатка земель и численного роста населения. Часть плебса утрачивала экономическую самостоятельность, попадая в долговую кабалу к богатым патрициям (nexum inibat). И в силу своей экономической маломощности и задолженности плебеи постепенно опускались до положения клиентов, и слово «плебей» становилось синонимом слову «бедный», «малоимущий» и «бесправный» человек. Римские писатели (Ливий, Дионисий, Цицерон, Тацит) безоговорочно отождествляют плебеев с клиентами. Самое же разделение римского населения на патрициев и плебеев античные историки приписывали мифическому основателю города Рима – Ромулу.
Социальное содержание термина «плебс» не оставалось неизменным. В царский и раннереспубликанский период под плебеями понимали пеструю массу людей, не входивших в патрициат и не бывших рабами. Во вторую половину Республики понятие «плебс» равносильно понятию свободных мелких землевладельцев и ремесленников, в Поздней империи плебеев отождествляли с крепостными колонами и вообще с низшими слоями города и деревни.
Изменялось также и содержание слова «патриций». Борьба патрициев с плебеями составляет движущую силу римской истории раннего периода. В центре этого столкновения стояла борьба за землю и неотделимая от нее борьба за политические права, за включение плебеев в патрицианскую общину. Уравнение плебеев с патрициями в государственно-правовом отношении совершалось по мере социально-экономического роста римской общины, учащения военных походов, расширения рабства.
Правоспособность римских граждан (status civitatis)
Cives romani или физические лица в положении римских граждан (status civitatis) не были одинаковы и равноправны. Содержание их прав было различным не только в отдельные периоды развития римского государства, но и в зависимости от места, которое в данном общественном слое занимали отдельные индивидуумы. Впрочем, в Риме не существовало ни реальной, ни формальной демократии даже для граждан римского государства.
а) Приобретение гражданства. – Римское гражданство приобреталось по рождению (jus sanguinis) или путем натурализации (naturalisatio).
С тех пор как, согласно римскому праву, было запрещено убивать и бросать детей, кроме уродов (portenta, monstra, prodigia) и детей, очевидно не способных к существованию (person ае debiles) (Д 1, 5, 14), право римского гражданства, по большей части в момент рождения, получали дети от брака между римскими гражданами (Д 1, 6, 6), внебрачные дети римских граждан и дети, рожденные женщиной, которая в момент родов была рабыней, если во время беременности хотя бы некоторое время пользовалась гражданскими правами (favor libertatis). В порядке исключения, дети, рожденные римской гражданкой, находящейся в браке с перегрином без jus conubii, согласно уложению lex Minicia, достигали положения перегринов.
Лица, которые не были гражданами Рима по рождению, могли достичь римского гражданства путем натурализации. Натурализация могла быть публичной или частной.
Частная натурализация лиц без гражданства допускались каждым pater familias (главой римской семьи) путем адопции, или усыновления лиц, рожденных вне римской семьи. Такое же действие оказывали манумиссии, или освобождение из рабства. Между тем, в классический период римское гражданство получали не все освобождаемые рабы, но только те, которые были освобождены определенным формальным способом. Гражданства достигали и те рабы, которые были освобождены согласно предписаниям lex Fufia Caninia и Lex Aelia Sentia. Только в постклассическом праве возобладало мнение, что любой раб, освобожденный господином-гражданином, независимо от способа освобождения, должен был получать гражданские права.
Публичная натурализация, по решению государственных органов (сенат, консулы, преторы, правители провинций, принцепс или император) могла быть обычной или в виде исключения.
б) Содержание римского гражданства. – В ходе развития римского государства оформились группы публично-правовых и частно-правовых полномочий, которые и составляли содержание римского гражданского права. Между тем, многие из этих прав, да и целые их группы, не существовали ни как гражданские права за все время развития римского государства, ни как права, которые в одинаковой мере были доступны всем его гражданам.
В области публичного права (политические права), например, было принято считать гражданскими правами: jus suffragii или активное избирательное право (право граждан подавать голоса на собраниях); jus honorum или пассивное избирательное право (право граждан быть избранными носителями публичных служб); право вступать в легионы; право участвовать в религиозных или светских празднествах и право принимать участие в общественной жизни государства. Все эти гражданские права существовали в старом Риме и во время республики. Между тем, во время принципата, когда были отменены собрания и когда Рим ввел постоянное платное войско, исчезли и jus suffragii и jus honorum, как и право нести службу в легионах. Точнее говоря, во время домината римские граждане остались без каких-либо публичных или политических прав. В этом отношении римское гражданство было лишено всякого содержания.
В области частного права римские граждане имели jus connubii, или право заключать римский брак, и jus commercii, или право пользоваться установлениями римского имущественного права: правом на собственность и другими имущественными правами, правом вступать в обязательственно-правовые отношения, правом наследования в активном и пассивном значении и правом на правовую защиту. Кроме того, как особое право римских граждан, существовало и право на tria nominа. Вышеприведенные частно-правовые полномочия существовали и использовались как гражданские права на протяжении всей истории римского государства.
Все приведенные права публично-правового и частно-правового характера даже тогда, когда признавались правами гражданскими, не были доступны всем гражданам Рима в одинаковой мере. Приведенными правами в полном объеме могли пользоваться только cives optimo jure или высшие слои римского населения (patricii, nobili, honestiores). Cives minuto jure или подчиненные слои римского населения, как правило, не имели jus honorum, никогда не имели jus suffragii, а иногда – и jus conubii. В сущности, конкретное содержание гражданских прав римлян зависело не только от эпохи в развитии римского государства, но и от социального и общественного положения индивидуума.
в) Ограничение правоспособности римских граждан. – Кроме ограничения правоспособности подчиненных граждан, или cives minuto jure, в римском праве существовали и специальные ограничения, которые целым группам граждан или отдельным лицам сужали содержание гражданских прав.
1. Ограничения, которыми сужались гражданские права целых категорий жителей, т.е. общие ограничения правоспособности, существовали для женщин, детей alieni juris, варваров, еретиков, отступников, евреев и колонов. Женщины как пол, в римском праве не были равноправны с мужчинами, хотя уже отдельные классические юристы подчеркивали, что неверно и несправедливо недооценивать способности представительниц женского пола. Данная точка зрения классических юристов привела к улучшению положения женщин в области частного права. В этой области женщины были почти уравнены с мужчинами. Между тем, женщины никогда не были уравнены с мужчинами в области политических прав. Они были совершенно лишены какой-либо возможности активно участвовать в политической жизни. Лица alieni juris, то есть лица, находящиеся под властью главы семьи, если они были совершеннолетними мужчинами (puberes), пользовались политическими правами своего общественного слоя, но не обладали jus commercii. Но уже с классического периода, хотя и в ограниченном объеме, за ними было признано и это право. До постклассического права (до победы христианства) принадлежность к определенной религии не приводила к ограничению гражданских прав. После победы христианства еретики, отступники, варвары и евреи не только преследовались в уголовном порядке, но и были ограничены в правовом отношении, особенно в области наследственного права. В этот период специальные ограничения гражданских прав были введены и для колонов, как и для других лиц, прикрепленных к своим занятиям (fabricienses, ремесленники и торговцы). Лица определенных профессий не имели права менять занятие и заключать браки с лицами других профессий. Иными словами, для всех этих лиц были ограничены jus commercii и jus conubii.
2. Ограничения, которыми содержание гражданства, постоянно или временно, сужалось для отдельных индивидуумов при особых обстоятельствах, которые возникали только тогда, когда эти лица признавались ограниченными особо или индивидуально. Такие ограничения содержания гражданских прав были наложены на nexi и addicti, на лица im mancipio, auctorati и abhoste redempti.
3. Другие случаи потери некоторых гражданских прав проявлялись как санкции, налагаемые за поведение граждан, которое, по общему мнению или согласно определенным правовым нормам, признавалось недопустимым или нечестным.
г) Утрата правоспособности римских граждан. – Capitis deminutio maxima и media. – Римское гражданство утрачивалось в следствие естественной или гражданской смерти отдельного лица.
Правоспособность латинов и перегринов (status libertatis)
Жители покоренных и присоединенных общин и государственных объединений (municipia, coloniae, civitates) не были всецело превращены в рабов. На основе договора, заключенного с Римом, многие из них сохраняли свободу – status libertatis. Status libertatis (право на свободу) ценился высоко: libertas inaestimabilis res est – так как в общественной жизни оставлял право на самоуправление, а в частной – право пользоваться собственным порядком.
Правовое положение римского населения, имеющего status libertatis, не было одинаковым. С учетом различий, это население делилось на латинов и перегринов.
а) Латины. – Латины были представителями племен, этнически родственных римлянам, а живущие в Лациуме, назывались latini veteres или Latini prisci. Эти латины, на основе легендарного договора 494 года до н.э., были включены в состав римского государства (Foedus aeternum). Их положение было почти одинаковым с положением римских граждан. Они имели все права, кроме jus honorum и права служить в римских легионах. Они служили во вспомогательных подразделениях римского войска, называемых nomen latinum. Status civitatis (положение гражданина) они достигали при переселении в Рим, при условии, что оставят в своей общине хотя бы одного сына (sripem a se). Правовое положение старых латинов исчезло, когда всем свободным жителям Италии было предоставлено римское гражданство (90 год до н. э.)
Правовое положение, одинаковое с положением latini veteres, имело и население римских и латинских колоний (latini coloniarii), основанных до 338 года до н.э. После этого периода права жителей латинских и римских колоний были уменьшены. Latini coloniarii с тех пор обозначались как latini novi. Эти латины не обладали ни jus suffragii, ни jus connubii. Они сохранили лишь jus commercii, или право пользоваться предписаниями jus civile в имущественных сделках. В зависимости от того, каким образом достигалось гражданство, latini coloniarii, или latini novi, делились на латинов, за которыми был признан latium maius, и на латинов с latium minus. Жители латинских общин, за которыми был признан latium maius, могли достигать римского гражданства, если в своей общине исполняли должности декуриона, или члена общинного сената, а жители общин с latium minus – лишь при условии, что в своей общине они исполняли должность магистрата (douviri, aediles questores). Кроме того, latini coloniarii, или latini novi, могли достигать гражданства и другим образом, если выполняли условия, предусмотренные для достижения этого права.
Кроме упомянутых двух слоев латинов, по происхождению родственных римлянам, в течение римской истории многие общины иностранного происхождения в Италии, Галлии, Испании, Македонии, Греции и Малой Азии, а также в других частях римской империи, как награду за союз с Римом, обретали правовое положение, которым обладали латинские общины, и даже (до 268 года до н. э.) положение одинаковое с положением общин старых латинов (latini veteres), а позднее их положение стало равным положению новых латинов.
б) Перегрины. – В древности любой чужеземец, захваченный на территории римского государства, считался врагом, если, как клиент, не находился под защитой какого-нибудь римского гражданина, или если не пользовался правом убежища с целью получения гражданства. Каждый такой чужеземец считался объектом права, т.е. res nullius, и каждый римский гражданин мог превратить его в раба. Только после первых крупных завоеваний римляне начали признавать право на свободу – status libertatis – и для представителей отдельных этнически отличных от них племен. Представители неримской и нелатинской общины, за которыми в Риме было признано право на свободу, именовались Перегринами. Кроме того, перегринами считались и римские граждане, претерпевшие capitis deminutio media и некоторые освобожденные рабы. Видное место среди перегринов занимали socii italici, представители италийских племен, которые в 90 году до н.э., после союзнической войны, добились гражданства.
Основное право, которое на основе status libertatis имели Перегрины, было право пользоваться установлениями своего собственного правового порядка, особенно в регулировании внутренних отношений. В этом смысле были ограничены лишь дедитиции – Перегрины, покоренные силой. Последние должны были повиноваться leges datae. Кроме того, перегрины не обладали ни одним из тех полномочий, что исходили из jus civile или jus proprium civium romanorun. Способы достижения гражданства перегринами были более трудными, чем способы получения гражданства латинами. Основным способом, которым перегрины получали гражданство, была милость (beneficium) римских государственных органов (собрания, сената, консулов, преторов, принцепса), которые предоставляли гражданство заслуженным перегринам или целым заслуженным перегринским общинам.

Вопрос 14. Защита прав. Процесс: легисакционный, формулярный, экстраординарный.
Гражданский процесс в Риме затрагивал две группы вопросов: организацию и функционирование правосудия.
В Риме существовало три формы (вида) гражданского процесса.
В древнем праве - легисакционный процесс.
В классическом праве - формулярный.
В постклассическом праве функционировал экстраординарный.
В легисакционном и формулярном процессах существовали дополнительные элементы, предусматривавшие участие в них частных лиц, поэтому их называли "частным судопроизводством" (ordo iudiciorum privatorum). В экстраординарном процессе частный компонент отсутствовал, все правосудие осуществлялось государственными органами.
В начале периода республики гражданский процесс разделяется на производство in iure и apud iudicem. Две стадии существовали в легисакционном и формулярном процессах.
Производство in iure совершалось перед римскими магистратами, которые должны были установить правильный способ осуществления процессуальных действий и наличие предусмотренного правом требования.
После этого процесс переходил во вторую cтадию - apud iudicem. Производство apud iudicem совершалось перед избранным судьей или арбитром, проверявшими достоверность фактических данных и выносившими решение, которым завершалась эта часть процесса.
Экстраординарное (или когниционное) производство уже не делилось на две стадии.
Таким образом, римское общество знало такие формы защиты частных прав, как самоуправство и сменившую самоуправство государственную защиту прав. В развитом римском обществе самоуправство стало допускаться в очень узких пределах, в том числе в форме необходимой обороны и крайней необходимости.
В Риме существовало три вида гражданского процесса, которые последовательно сменяли друг друга: легисакционный, формулярный и экстраординарный.
Легисакционный процесс
Самый древний легисакционный процесс велся посредством законных исков (leges actiones).
К основным чертам легисакционного процесса относятся следующие:
1) он являлся обычным (ordo) процессом, делился на две стадии: in iure - перед магистратом и apud indicem (in iudicio) - перед судом; в нем существовали дополнительные элементы, предусматривающие участие частных лиц, благодаря которым он назывался также "частным судопроизводством" (ordo indiciorum privatorum); все виды leges actiones вводились и регулировались законом (почти все - Законом XII Таблиц) и относились к цивильным искам строгого права;
2) строгий формализм; процесс обставлялся ритуальными формами и жестами, и малейшее отступление от этого порядка приводило к проигрышу дела;
3) исковое требование (petitio) отклонялось, если расходилось с тем, что был должен ответчик (plus petitio);
4) органами легисакционного процесса на стадии in iure являлись в основном преторы (городские и перегринские), эдилы и некоторые другие магистраты. На стадии apud iudicem ими были судьи, арбитры, рекуператоры и постоянные судьи.
Судья (iudex unus или iudex privatus) являлся частным лицом, римским гражданином. Судьями могли назначаться лица, имена которых были занесены в списки судей.
Арбитры не зависели от судей и участвовали обычно в спорах по разделу имущества. Судили, принимая решение большинством голосов. Постепенно различия между арбитрами и судьями стерлись.
Рекуператоры - судьи, рассматривавшие споры между римскими гражданами и перегринами, а также между перегринами разных народностей, судили в совете, принимая решения большинством голосов.
Постоянный суд в Риме разрешал статутные споры, семейные, наследственные, по вещным правам. Этот суд избирался на трибутных комициях. В конце республики он был заменен на суд центумвиров (из 10 отделений). Стороны свободно выбирали, перед каким судом вести спор.
Стадия in iure имела несколько особенностей:
она велась только на форуме (это место называлось ius), под открытым небом. Процесс был публичным;
для ведения процесса было точно определено время (dies fasti) - заранее утвержденные 40 дней. В дни nefasti или в дни религиозных церемоний процесс был запрещен;
завершающим и торжественным актом являлся litis contestatio (утверждение спора перед свидетелями и направление спора судье для вынесения решения).
Формализм легисакционного процесса иллюстрируется известным примером, когда истец, назвав виноградные лозы (вместо деревьев, как этого требовали Законы XII Таблиц), проигрывал тяжбу.
Стадия apud iudicem проводилась судьей в публичных местах во все дни, кроме дней публичных торжеств. Стороны имели два дня для подготовки. Сторона, не явившаяся в суд, считалась проигравшей спор. Суд выносил решение в пользу присутствующей стороны. Приговор (решение) был окончательный и в принципе обжалованию не подлежал.
Формы (виды) legis actiones
По Закону иск вменялся пятью формами: сакраментальной; посредством требования назначить судью для разбирательства дела; посредством кондикиций; наложением руки; захвата (задержания) какой-либо вещи должника в залог.
Рассмотрим первую форму, которая применялась во всех случаях, если законом не предусматривался иной иск.
Legis actio sacramento - иск в сакраментальной форме (посредством присяги, посредством пари - так по-разному современные ученые называют эту форму).
Один из древнейших законных исков подробно описан в Институциях Гая. В соответствии с Законом XII Таблиц (II, I) залог был установлен по искам в 1000 ассов и более, в сумме 500 ассов, по искам на меньшую сумму и по спорам о свободе какого-нибудь человека - 50 ассов.
Если спор велся о движимой вещи, предмет спора должен был быть представлен магистрату; если это была недвижимая вещь, представлялся какой-либо символ вещи (ее часть) - одна овца, если спор шел о стаде, глыба земли, черепица и т.д.
Истец и ответчик должны были подтвердить свои требования перед магистратом с помощью ритуальных слов и жестов. Потом они взаимно призывались дать залог или гарантию о сакраментуме, который первоначально подразумевал клятву, а позднее сумму денег. Сторона, выигравшая спор во второй стадии процесса (apud iudicem), получала залог обратно. Проигравший утрачивал залог в пользу храмов, а позднее государства.
Спор заканчивался уже на первой стадии, если ответчик признавал иск.
Формулярный процесс
В практике перегринского (а затем и городского) претора стал складываться новый порядок судопроизводства - формулярный процесс.
Претор стал давать судье в конце стадии производства in iure письменную формулу (программа, директива), на основе которой судья должен был вынести решение. При этом претор не был связан буквой закона, а учитывал все конкретные обстоятельства дела с позиции доброй совести и справедливости.
Таким образом, он мог дать иск в тех случаях, когда такого иска не было по ius civile. К существенным особенностям формулярного процесса следует отнести: во-первых, его неформальность, так как стороны свободно выражали свои исковые требования, и, во-вторых, усиление роли магистрата, который стал активным создателем формулы и тем самым новых правовых норм преторского права.
Хорошо известен в истории римского права такой эпизод. Некий Луций Вераций расхаживал по улицам Рима и бил прохожих по лицу пальмовой ветвью. За ним шел раб с корзиной медных денег, который по приказу господина тут же отсчитывал пострадавшим сумму штрафа (25 ассов), предусмотренную Законом XII Таблиц. Такое глумление над законом дало преторам повод предусмотреть в эдикте новое судебное разбирательство, позволявшее судье дать по своему усмотрению справедливую оценку "обиде".
Формулярный процесс был введен в третьей четверти II в. до н.э. Законом Эбуция, предоставлявшим сторонам право выбора формы процесса. Две формы процесса - легисакционный и формулярный - существовали параллельно до XVII в., когда легисакционный процесс был отменен.
Основные черты формулярного процесса
Формулярный процесс, как и легисакционный, имел две стадии: перед магистратом и перед судьей. Органы формулярного процесса были теми же, что и в легисакционном. Вызов в суд ответчика, как и в легисакционном, также осуществлялся истцом. Время и место обоих процессов были идентичны. Однако в конце cтадии in iure претор составлял формулу иска и в присутствии свидетелей передавал ее истцу, а тот ответчику.
Формула и ее части. Формула представляла собой письменную инструкцию, в которой магистрат назначал судью (номинация) и предписывал ему, как разрешить спор.
Формула содержала четыре основные (главные) части (демонстрация, интенция, адьюдикация, кондемнация) и две неосновные (прескрипция, эксцепция).
Интенция. Гай определяет интенцию как ту часть формулы, которая выражает притязания истца. Она обязательно присутствует в любой формуле, хотя другие части могут отсутствовать.
Примеры интенции из Гая: "...если окажется, что Нумерий Негидий должен дать Авлу Агерию десять тысяч сестерций", "...все, что Нумерий Негидий, как окажется, должен дать, сделать Авлу Агерию", "если окажется, что раб Стих принадлежит Авлу Агерию о праву квиритов".
Кондемнация - часть формулы, на основании которой судья уполномачивается осудить или оправдать ответчика. Например: "...судья, присуди Нумерия Негидия уплатить Авлу Агерию десять тысяч сестерций. Если же долга за Нумерием Негидием не окажется, то оправдай". "Судья, присуди с Нумерия Негидия в пользу Авла Агерия, если тот не возвратит вещи, столько, сколько Нумерий Негидий должен дать и сделать Авлу Агерию по доброй совести; если же сказанного не окажется, то оправдай". Кондемнация синтаксически связана с интенцией: "если окажется, осуди, если не окажется, оправдай". Присуждение в формулярном процессе могло быть только денежным.
Эксцепция (возражение) представляет собой ссылку ответчика на такое обстоятельство, которое делает неправильным удовлетворение иска, даже если интенция иска основательна.
Павел определял эксцепцию как условие, которое или освобождает ответчика от присуждения или только уменьшает присуждение. Ульпиан писал, что эксцепция названа так, будучи как бы некоторым исключением, которое обычно противопоставляется иску по какому-нибудь делу, для исключения того, что требуется в интенции или кондемнации.
Экстраординарный процесс
Легисакционный и сменивший его формулярный процессы рассматривались как обычные частные процессы (ordo iudiciorum privatorum). Им противопоставлялись судебные разбирательства с особой процедурой (cognitio extra ordinaria). Все разбирательство велось перед магистратом, процесс уже не делился на две стадии, решение становилось приказом государственного органа, а не частным мнением судьи.
Экстраординарный процесс (или когниционное производство) явился последним этапом в развитии римского гражданского процесса.
В провинциях уже в эпоху республики существовали различные формы экстраординарного процесса для решения дел между перегринами без отечества. Во второй половине II в. н.э. формулярный процесс практически исчезает в провинциях, полностью уступая место когниционному производству к началу III в.
Полное и повсеместное упразднение формулярного процесса происходит в первой половине IV в.
Основные черты экстраординарного процесса:
процесс перестал делиться на две стадии (in iure и apud iudicem) и велся государственным чиновником. Отпали формулы исков и судебные договоры. В праве Юстиниана к litis contestatio приравнивался момент, когда стороны в первый раз вступали в устное состязание по делу;
судья объявлял решение, а копии вручались сторонам. Решение содержало диспозитив (распоряжение) и аргументацию.
решение выносилось не позднее трех лет. Присуждение по делу необязательно выражалось в определенной денежной сумме (как в формулярном процессе), а могло быть направлено на выдачу определенной вещи;
вызов в суд на определенный день вошел в круг административных обязанностей судьи, тогда как в ординарных процессах это была обязанность истца. Никто не вправе был уклоняться от явки в суд;
в случае неявки ответчика разбирательство могло быть заочным. При неявке истца дело оставалось без рассмотрения;
вместо прежней публичности, когда все действия проходили перед форумом, процесс стал проходить в закрытом помещении. Государственные служащие работали в специальных канцеляриях;
были установлены судебные расходы и пошлины, которые оплачивали стороны по предварительно утвержденной таксе. Процесс стал платным;
велся протокол. Все процессуальные действия совершались письменно. Процесс стал письменным;
допускалась апелляция (обжалование) решения, причем неоднократная. Против чиновников низшего разряда можно было подать жалобу высшим чиновникам и даже императору. Жалоба подавалась сразу после вынесения решения. При Юстиниане срок для обжалования был установлен в 10 дней;
доказательства применялись те же, что и прежде. Однако теория об оценке доказательств устанавливала иерархию доказательств.
В процессе применяются презумпции, связанные с распределением бремени доказывания; некоторые факты в нормативном порядке считаются несуществующими, пока заинтересованная сторона не докажет обратное. В оценке доказательств судьи опираются на нормативный материал, что ограничивает их произвол в сравнении с формулярным процессом.
Исполнение решения перестало быть частным делом, а входило в компетенцию магистрата. Для исполнения решения требовалось прохождение определенного срока (в четыре месяца), когда должник мог сам исполнить решение. В случае неисполнения истец мог требовать судебного исполнения; решение суда, по которому разрешалось исполнение, направлялось в государственные органы, они и приводили решение в исполнение.
Таким образом, легисакционный и сменивший его формулярный процессы рассматривались как обычные частные процессы (ordo iudiciorum privatorum). Им противопоставлялись судебные разбирательства с особой процедурой - экстраординарный процесс (cognitio extra ordinaria), который явился последним этапом в развитии римского гражданского процесса.
В экстраординарном процессе все разбирательство велось перед магистратом, процесс уже не делился на две стадии: in iure и apud iudicem, решение становилось приказом государственного органа, а не частным решением судьи.
Отпали формулы исков и судебные договоры. В праве Юстиниана к litis contestatio приравнивался момент, когда стороны в первый раз вступали в устное состязание по делу.
Преклюзивный эффект процесса связывается уже не с litis contestatio, а с вынесенным решением.

Вопрос 15. Публичное право: общая характеристика.
Римские юристы делили все право на публичное и частное. По Ульпиану, "публичное право относится к положению Римского государства, частное - к пользе отдельных лиц; существует полезное в общественном отношении и полезное в частном. Публичное право включает в себя святыни, служение жрецов, положение магистратов. Частное право делится на три части, ибо оно составляется или из естественных предписаний, или из предписаний народов, или из предписаний цивильных".
Критерием разграничения публичного и частного права является интерес, который защищается этим правом.
Для публичного права - это интересы Римского государства; для частного - интересы отдельных лиц. Сравнительный анализ 800 дошедших до нас законов указывает на небольшой удельный вес законов, касающихся "частного права" (только 30 из 800).
Современное деление права на публичное и частное имеет свои корни в римском праве и воспринято многими правовыми системами, хотя, естественно, в измененном виде.
Для публичного права был характерен принцип, согласно которому нормы публичного права не могут изменяться соглашениями отдельных лиц. Такие нормы в современной теории права называются императивными (повелительные, безусловно обязательные). В частном праве тоже имеют место императивные нормы, но преобладают диспозитивные (по современной терминологии), позволяющие сторонам самим регулировать свои отношения, и только если они отказываются от такого регулирования, применяются правила соответствующего закона.
Прочтем выдержки из Законов XII Таблиц. Таблица V, 3: "Как кто распорядится на случай своей смерти относительно домашнего имущества или относительно опеки (над подвластными ему лицами), так пусть то и будет нерушимым. Если кто-нибудь, у кого нет подвластных ему лиц, умрет, не оставив распоряжений о наследнике, то пусть его хозяйство возьмет себе его ближайший агнат".
Систему частного права составляли: правовое положение лиц, право собственности и другие вещные права, договоры и обязательства, семейное право, наследственное право, защита частных прав.
В римских источниках все право относится или к лицам, или к вещам, или к искам. Такая система права, не имеющая общей части, в современном праве получила название институционной, в отличие от пандектной, в которой общие положения выделяются.