«Обыденное сознание как пространство диалога»

Групповое сознание и психологический климат

 

Ввиду широкой распространенности термина «психологический» климат рассмотрим соотношение этого понятия с понятием «группового сознания». В детальном анализе различных определений психологического климата В. И. Антонюк, О. И. Зотова, Г. А. Моченов и Е. В. Шорохова выделяют четыре подхода с точки зрения сущностных характеристик социально-психологического климата:

состояние коллективного сознания;

состояние коллектива и его отдельных членов;

взаимоотношения между работниками;

совокупность отношений людей к социальной действительности.

Понятие «коллективное сознание», цитируемое авторами из статьи О. Я. Колесниченко, означает «системное единство преобладающих чувств, настроений, мнений и других социально-психологических образований, связанных с потребностями и интересами коллектива». Очевидно, что выделенное первым состояние коллективного сознания самым тесным образом связано с остальными тремя «сущностными» характеристиками социально-психологического климата. То есть выделенные четыре подхода нельзя считать независимыми. Это, собственно, и объясняет наличие множества определений, авторы которых в операциональном понимании психологического климата весьма близки.

Во избежание недоразумений поясним разницу понятий «психологический» и «социально-психологический климат». Дифференциация этих понятий дается в работе К. К. Платонова и В. Г. Казакова, включающих в психологический климат, помимо социальной, также и физическую среду, отражаемых индивидуальным и групповым сознанием. Социально-психологический климат как свойство группы (коллектива) определяется межличностными отношениями (Платонов, 1979).

Как наиболее социально-психологическую характеристику любого производственного коллектива рассматривают психологический климат Е. С. Кузьмин, А. Л. Свенцицкий, А. А. Русалинова, И. П. Волков. В нем отражается характер, содержание и направленность реальной психологии членов коллектива, которая, в свою очередь, отражает реальную ситуацию данного производственного коллектива: характер и уровень взаимоотношений между людьми по горизонтали и вертикали, условия труда, его организацию. Под реальной психологией членов коллектива авторы понимают преобладающее умонастроение людей, удовлетворенность их своим трудом (Совершенствование... 1975).

Б. Д. Парыгин подразумевает под социально-психологическим климатом преобладающую и относительно устойчивую духовную атмосферу, или психический настрой коллектива, проявляющийся как в отношениях людей друг к другу, так и в их отношении к общему делу (Парыгин, 1978).

Иначе понимает психологический климат Н. С. Мансуров. Этим названием автор объединяет морально-политическое единство, коллективизм, единомыслие, сплоченность, которая, в свою очередь, может быть представлена состоящей: из единодушия членов коллектива, организованности коллектива, социальной активности членов коллектива (Мансуров, 1971). Как видим, здесь в определение включаются уже разносущностные переменные.

Противоположным образом в этом отношении объясняет социально-психологический климат Ю. А. Шерковин – как специфическое явление, складывающееся из особенностей восприятия человека человеком, коммуникабельности, взаимно испытываемых чувств, оценок и мнений, готовности к реагированию определенным образом на слова и поступки окружающих. Ю. А. Шерковин считает, что социально-психологический климат характеризует состояние сознания некоторой общности людей, занятых совместной деятельностью (Шерковин, 1975; 1979).

В. Н. Семеньков рассматривает социально-психологическую атмосферу как феномен коллективного сознания, т.е. определенную типичную общность идей и взглядов, интересов и ценностных ориентации, социальных установок, чувств и настроений, проявляющихся в особенностях коллективного мнения, в деятельности и поведении работников производственного коллектива (Семеньков, 1975).

Таким образом, можно обнаружить две линии в определении понятия «психологический климат». Одна линия связана с определением психологического климата в широком смысле, т.е. включающем все формы массовидных психических явлений – не только эмоциональных, но и волевых, и интеллектуальных. В таком аспекте, т.е. как некое общее состояние групповой психологии, понимают социально-психологический климат В. Е. Семенов, В. П. Машеро, Т. Ю. Тимофеев (Семенов, 1977); В. Г. Асеев считает, что социально-психологический климат – это вся совокупность сложившихся взаимоотношений, влияющих на содержание и определяющих направленность реальной психологии каждого члена коллектива (Асеев, 1975); В. В. Емельянов включает в понятие «здорового психологического климата», помимо настроения, такие психологические образования, как чувства, эмоиии, волю коллектива, его общественное мнение и др. (Емельянов, 1973).

Одна из причин столь широкой трактовки понятия «психологический климат» заключается в том, что авторы ограничиваются рассмотрением коллективов с общественной направленностью и почти не исследуют группы с благоприятным «психологическим климатом», но антисоциальные по направленности. Другая причина – в тесной связи всех компонентов психологии коллектива. Существует и необходима для научного исследования функциональной структуры психологии коллектива другая линия, связанная с выделением какой-то одной стороны психологии коллектива. Чаще всего это то, что действительно составляет психологический климат, т.е. эмоционально-тонические состояния группы и межличностные отношения в ней – настроение, удовлетворенность, симпатии – антипатии, дружба, взаимное уважение, доверие. По А. Н. Лутошкину, это общий эмоциональный настрой коллектива (Лутошкин, 1978а; 19786). Такого же определения психологического климата (как эмоционального состояния, настроения, чувства) придерживаются А. Н. Раевский и А. В. Антонов (Раевский, 1969).

Заметим, однако, что хотя А. Н. Лутошкин указывает, что главным, что образует психологический климат, является эмоциональное состояние или настроение коллектива, в самом определении психологического климата в качестве составных частей он также перечисляет «отношения людей друг к другу, к работе, к окружающим события» (Лутошкин, 1978а). В нашей трактовке последнее относится к элементам группового сознания.

Возвращаясь к понятию группового сознания, можно заключить, что так же, как групповое сознание, психологический климат определяется рядом объективных факторов. Но отражаются эти объективные факторы в них по-разному. Психологический климат отражает процессуальную сторону взаимоотношений и взаимодействий. Групповое сознание – результирующую и установочную. Это выражается и в том, что психологический климат коллектива зависит также от степени совместимости индивидуальных характеристик его участников (Кузьмин, 1974). Групповое сознание (на любом из трех уровней) не зависит от индивидуально-психологической совместимости членов группы, но отражает ее. В данном случае мы имеем в виду не динамическое исследование, а статический срез состояний.

Поясним иначе. Известно, что личность функционирует в коллективе не вполне произвольно. Совокупность прав и обязанностей личности определяется ее статусом, включающим также экономическое, политическое, правовое положение, трудовую, профессиональную характеристику и образование (Ананьев, 1968). Статус является исходным образованием для формирования той или иной позиции личности, представляющей сложную систему отношений личности (к обществу в целом и общностям, к которым она принадлежит, к труду, людям, самой себе), установок и мотивов, которыми она руководствуется в своей деятельности, целей и ценностей, на которые направлена эта деятельность (Там же). Реализация позиций осуществляется в многообразных ролях личности. Схематически всю цепочку можно представить так: статус Личности – позиция Личности -– роль Личности. Таким образом, если психологический климат соотносится с последним звеном цепи, то групповое сознание – со средним.

Следовательно, психологический климат и групповое сознание – две достаточно независимые характеристики коллектива (группы).Сознание, отношение, установка

Хорошо известно, что личность характеризуется не только тем, что она делает, но и тем, как она это делает. Несомненно, что это «как» не только качественная сторона дела, но и субъективное отношение. С. Л. Рубинштейн, говоря о реальном сознании человека как практическом сознании, утверждал, что в нем существенную роль играет отношение вещей к потребностям и действиям субъекта как общественного индивида и его отношение к окружающему (Рубинштейн, 1959).

Е. В. Шорохова характеризует сознание активным отношением человека к действительности, к самому себе, к своим поступкам и действиям, к деятельности (Шорохова, 1961).

Л. П. Буева рассматривает сознание не только как отражение действительности в виде знаний, но и как внутреннее субъективное отношение личности к объективным условиям и формам своей деятельности, к своим социальным функциям и ролям. В этом качестве сознание непосредственно выступает как механизм внутреннего регулятора социальной деятельности и поведения личности (Буева, 1968).

В кратком наброске генезиса сознания Б. Г. Ананьев отмечает, что благодаря накоплению жизненного опыта, т.е. опыта отражения и самой практической деятельности, усвоению через язык исторически сложившихся знаний, сознание становится совокупностью субъективных отношений человека к природе, обществу, людям и самому себе (Ананьев, 19806).

А. Н. Леонтьев, последовательно раскрывая суть сознания с позиций теории деятельности, опровергает возможность отождествления сознания с объединением психических процессов (мышления, восприятия, памяти), умений и эмоциональных переживаний. Сознание должно быть психологически раскрыто в его собственной характеристике. Оно должно быть понято не как знание только, но и как отношение, как направленность. Сознание как отношение к миру психологически раскрывается перед нами именно как система смыслов, а особенности его строения – как особенности отношения смыслов и значений. В свою очередь, смыслом А. Н. Леонтьев называет отношение непосредственного предмета действия к мотиву деятельности, в которую оно включено. Индивидуальное сознание есть то, что персонифицирует деятельность (Леонтьев А. Н., 1975).

С другой стороны, как отмечает В. Н. Мясищев, действия и переживания человека определяются не непосредственными внешними воздействиями, но их накопленным обобщением во внутреннем мире, который представляет систему отношений человека, определяющих опосредованный характер его реакций на воздействия окружающего мира и его внешнее инициативное и самостоятельное поведение (Мясищев, 1957). В другой своей работе В. Н. Мясищев подчеркивает доминирующую и «все определяющую» роль отношений к людям в системе отношений человека к действительности (Мясищев, 1965). Психологическое отношение человека в развитом виде В. Н. Мясищев определяет как целостную систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами объективной действительности. Связь отношения с поведением такова, что отношение представляет внутреннюю потенциальную сторону поведения и взаимодействия (Там же).

В связи с этим А. А. Бодалев считает, что нельзя упрощенно представлять себе связь между содержанием качества личности, каким является отношение, и формой его выражения, которая имеет некоторую относительную самостоятельность. Форма, способ поведения личности могут не полностью соответствовать или даже вообще не соответствовать содержанию отношения личности к какой-то стороне действительности (Бодалев, 1970).

В работе, выполненной под руководством В. А. Ядова, указывается, что при всем многообразии подходов в понятии «аттитюд» фиксируют по крайней мере следующие пять аспектов:

состояние сознания и нервной системы;

выражение готовности к реакции на внешнюю среду;

организованность такой готовности;

ее связь с предшествующим опытом;

тот факт, что она оказывает направляющее и динамическое влияние на поведение (Ядов, 1975).

Разработку концепции, интегрирующей противоречивые  данные зарубежных работ по теории установки, и ее практическую апробацию осуществил В. А. Ядов с сотрудниками. В иерархической структуре условий деятельности (ситуаций), предложенной В. А. Ядовым в разработанной им диспозиционной концепции, наше исследование затрагивает лишь низший и следующий уровни структуры, т.е. «наименее устойчивые, ежеминутно меняющиеся «предметные ситуации» и условия группового общения, которые, как и основные требования группы, в которой протекает активность человека, в течение значительного времени сохраняются неизменными» (Там же. С. 22). В соответствии с этим мы ограничиваемся вторым уровнем диспозиционной структуры, включающим продукты столкновения потребностей и ситуаций (условий), в которых соответствующие потребности могут быть удовлетворены. В этом смысле справедливо различение установки и отношения, проводимое Г. М. Андреевой в том плане, что для отношения (как своеобразной преддиспозиции, предрасположенности к каким-то объектам, «которая позволяет ожидать раскрытия себя в реальных актах действий») объекты, на которые это отношение распространяется, предполагаются различные, в том числе и социальные, и самые разнообразные, в том числе сложные с социально-психологической точки зрения, ситуации.

Как и Г. М. Андреева, К. Р. Хаав включает в субъективные отношения наряду с переживаниями и оценками также и установки. Различие установок и оценок К. Р. Хаав видит в том, что установки могут возникать в результате обобщения ряда оценок, но установки могут служить и основой оценок. Оценки более ситуативные и менее фиксированные, они не всегда связаны с предрасположенностью к поведению. Установки – это вид отношений, связанный с готовностью к поведению. В то время как оценки – это вербализованные отношения. Система оценок показывает степень соответствия (или отличия) трудовых ожиданий работника реальным условиям его труда (Хаав, 1978).

Мы остановились на соотношении понятий социальной установки, отношения, оценки, т. к. в исследовании они сведены к операциональному термину «оценочное суждение». Соответственно и понятие аттитюда используется как оценочное суждение о работе, себе, других людях. В связи с этим следует иметь в виду эмпирические положения, отмеченные В. П. Трусовым:

поведение по отношению к объекту может не соответствовать аттитюду, и отношение к объекту может изменяться, чтобы соответствовать предшествующему поведению;

система мнений становится аттитюдом при добавлении к знанию, содержащемуся во мнении, эмоционального подтекста и некоторой готовности действовать в защиту этих положений (Трусов, 1980).

Таким образом, центральное место в содержании сознания занимает система отношений, т. к. в зависимости от нее мотивируется деятельность, ставится цель, приобретаются знания, определяется аффективная сторона деятельности, формируется самосознание. Следовательно, выявив отношения личностей в группе, мы определим состояние группового сознания в некоторый момент существования коллектива. Но тут перед нами встают две основные трудности. Первая – это достаточно полное описание всего многообразия отношений для выделения небольшого по объему «каркаса», исходя из которого можно было бы проводить стандартизированные измерения, результатом которых были бы вполне сопоставимые данные.

К сожалению, мы не имеем такой упорядоченной, краткой, универсальной и пригодной для многократных измерений системы. Известно, что отношения личности включают отношение человека к себе (самооценка, уровень притязаний), отношение к другим людям, отношение к труду, своей профессии, специальности, к тем или иным профессиональным задачам, отношение к материальным ценностям и общественной собственности, отношение к идеологическим ценностям общества, к законам и правилам, к будущему, к неудачам и несчастьям, ко всему новому, ко всяким переменам и т.д. Причем, в системе отношений человека, определяющих опосредствованный характер его реакций на воздействия окружающего мира и его внешнее инициативное и самостоятельное поведение (Мясищев, 1957), нас интересует лишь полностью или частично осознаваемые явления. Частично в том случае, когда имеется явно выраженное переживание, отчетливо сознается недовольство или удовлетворение, но не прослеживается полностью вся цепь причинно-следственных связей.

В вышеприведенном списке отношений можно выделить главные. На первое место Б. Г. Ананьев ставил труд: «Сознание есть общий эффект конвергенции труда, общения и познания». Он выделяет в отношениях личности следующие главные объекты: труд, другие люди, саму личность. Далее он указывает, что «для психологии... центр духовного развития личности выступает как целостная совокупность, или система сознательных отношений личности к обществу, группе, труду, самой себе...». В связи с обсуждаемым вопросом несомненный интерес представляет также мысль Б. Г. Ананьева о том, что на любом уровне и при любой сложности поведения личности существует взаимозависимость между:

информацией о людях и межличностных отношениях;

коммуникацией и саморегуляцией поступков человека в процессе общения;

преобразованиями внутреннего мира самой личности (Ананьев, 1968).

Таким образом, в системе отношений, диагностирующих состояния группового сознания, в первую очередь, можно выделить отношение к труду, учебе, затем отношение к другим и отношение к себе. В системе отношений личности, указывают М. А. Дмитриева, А. А. Крылов и А. И. Нафтульев, отношение к труду, учебной деятельности, конкретной профессиональной деятельности, к своей специальности самым существенным образом определяет успешность деятельности (Дмитриева,1979).

Групповое сознание в контексте различных концепций коллектива

Современная трактовка понятия «коллектив», как отмечает А. Л. Свеншщкий, предполагает два значения. В широком смысле – это любое официально организованное объединение людей, занятых каким-либо общественно полезным видом деятельности. В узком смысле – это контактная (малая) группа, характеризующаяся помимо общности социально значимых целей ее членов также высоким уровнем организованности, сплоченности и психологической совместимости (Свенцицкий, 1982).

Заметим, что, хотя понятие коллектива в отечественной науке вполне определилось, некоторые авторы дополняют общеизвестное определение, включая в него те или иные признаки, связанные с конкретной задачей исследования или для обеспечения целостности специфически развиваемой концепции. Так, К. К. Платонов, последовательно определяя понятия «группа», «реальная группа», «контактная группа» и «коллектив», в последнем случае, помимо общности целей, совместности деятельности, добавляет также близость мотивов участников совместной деятельности (Платонов, 1975). Возможно, в связи с этим в своей другой работе К. К. Платонов различает коллективное и групповое сознание как производное от. родового. Он считает, что групповое сознание по целям деятельности не выходит за рамки группы. В то время как коллективное сознание определяется общественной идеей как проявлением общественного сознания, которая определяет деятельность отдельных личностей этого коллектива (Платонов, 1966). То есть здесь определяющим моментом уровня развития группы как коллектива служит некоторое содержание группового сознания, «тест» или, образно говоря, «лакмусовая бумажка» (общественная идея). Проявляя ее в различных группах, можно, по-видимому, по критерию единства ответов, определить: группа это или коллектив. В этом случае понятие группового (коллективного) сознания не выходит за рамки определенного нами как первый уровень.

А. Г. Ковалев важнейшим интегральным признаком коллектива считает социально-психологическую общность (свойство психологии коллектива). Общность касается не только установок и соответствующих им переживаний, но включает и волю к действию. Общность имеет свою историю, а следовательно, и определенные уровни развития (Ковалев, 1978). Как видим, здесь коллектив диагностируется третьим уровнем группового сознания. Значительный интерес представляют данные, полученные в русле работ, руководимых Л. И. Уманским, который выделяет три формы организации совместной деятельности:

совместно-индивидуальную – характеризуется наличием общего задания и одновременным его выполнением каждым членом группы независимо от других;

совместно-последовательную – общая задача выполняется последовательно каждым, как при поточном, конвейерном производстве;

совместно-взаимодействующую деятельность – характеризуется взаимодействием каждого со всеми другими (Уманский, 1977).

В качестве основных психологических подструктур, или необходимых и достаточных параметров, характеризующих контактную группу как коллектив, Л. И. Уманский рассматривает:

социальную направленность группы (содержание нравственной направленности – интегративное единство ее целей, мотивов, ценностных ориентации);

подготовленность группы в той или иной сфере деятельности;

организованность (организационное единство);

психологическое единство,  как интеллектуальную, эмоциональную и волевую коммуникативность.

Л. И. Уманский рассматривает каждую подструктуру как одну из сторон «феномена группового сознания», видимо, подразумевая под последним психологию группы, внутри которой он выделяет два блока. Первый блок включает подструктуры направленности, организованности и подготовленности. Этот блок детерминируется, главным образом, более широкой общностью и в конечном счете обществом. Второй блок объединяет подструктуры интеллектуальной, эмоциональной и волевой коммуникативности и более всего определяется психологией входящих в группу личностей.

Диалектическое единство этих двух блоков и образует групповое сознание на каждом этапе развития контактной группы как коллектива (от низшего его уровня до высшего – коллектива) (Там же). Далее автор выводит общие качества группы (сплоченность, микроклимат, референтность, интрагрупповая активность, лидерство и интергрупповая активность), которые раскрываются через каждую из подструктур; и наоборот, каждая подструктура должна быть представлена всем комплексом общих качеств, которые в этом случае и являются мерами и качественными показателями уровня развития каждой подструктуры (Там же).

Многомерная модель группы – коллектива, разработанная в школе Л. И. Уманского, хорошо зарекомендовала себя в исследованиях школьных и студенческих коллективов в условиях специфических видов деятельности этих коллективов (летние лагеря). Довольно сложными являются методическое и техническое обеспечение измерений. В условиях основной – учебной деятельности коллективов разработанный Л. И. Уманским и последователями инструментарий (Л. И. Акатов – волевое усилие, Е. И. Дымов – возрастная совместимость, А. С. Косарев – общественная активность, А. С. Крикунов – лидерство, А. Н. Лутошкин – эмоциональные состояния, В. Я. Подорога – воздействие страссо-ров на группу, И. С. Полонский – единство целей, мотивов, ценностных ориентации, Е. М. Тимощук – мотивация групповой деятельности, А. С. Чернышев – организованность группы, Е. А. Шанин – речевое воздействие организатора и др.) оказывается невозможно применить в полной мере. Другой момент заключается в том, что введенная Л. И. Уманским градация переходных состояний групп: конгломерат; кооперация (преобладают деловые отношения); автономи-зация (идентификация с группой, образование «Мы»); коллектив – никак не связывается с рассмотренными подструктурами. Только в случае, когда подструктуры развиты в высшей степени, можно сказать, что группа – коллектив. Не вполне ясна также функциональная связь подструктур.Большое значение с точки зрения воспитательных задач имеет предложенная Л. И. Уманским классификация форм организации совместной деятельности группы: совместно-индивидуальная, совместно-последовательная, совместно-взаимодействующая. В условиях, когда основной вид деятельности группы жестко определяет форму организации совместной деятельности, можно в целях расширения сознания «компенсировать» основную деятельность другими видами деятельности (общественная, бытовая, спортивная, культурно-массовая) по противоположной модели, дополняя, например, совместно-индивидуальную форму основной деятельности (подчеркивает личный вклад каждого члена группы в решение общей задачи, «актуализирует персональную ответственность») совместно-взаимодействующей формой дополнительной деятельности («скрывает», «маскирует» личностный аспект, подчеркивая, выделяя только групповой) (Уманский, 1977).

В решении воспитательных задач, как указывает Л. И. Уманский, весьма эффективен метод самоаттестации группы, т.е. обсуждение, оценка группой самой себя. Этот процесс происходит по схеме: групповой самоэталон («какими мы хотим быть») – реальная диагностическая самооценка («какие мы есть») – прогностическая самооценка («чего нам недостает и что сделать, чтобы быть настоящим коллективом»). Без такого познания вообще не образуется коллективное сознание (Уманский, 1977).

С точки зрения введенного нами понятия группового сознания представляет интерес такой элемент структуры коллектива в рамках рассмотренной выше концепции, как организованность. А. С. Чернышев и Е. И. Тимощук определяют организованность как способность организации группы (коллектива) сочетать разнообразие мнений и форм инициативного поведения ее участников с единством действия, направленного на достижение общегрупповой цели (Чернышев, 1979). Авторы сводят отдельные переменные организованности в две подструктуры – когнитивно-регулятивную и коррекционную. Первая, как следует из определения авторов, есть нормативно-ценностные элементы группового сознания на первом его уровне, т. е, представленность в групповом сознании первого уровня содержания группового сознания третьего уровня. Организованность, в трактовке авторов, можно понять как некий алгоритм обязательных действий членов группы («каркас» групповой деятельности), обусловливающий единство и согласованность действий даже в случае расхождения во взглядах и поведении, т.е. не-сформированности группового сознания на любом из его уровней. То есть организованность можно понимать как свойство официальной структуры группы, регулирующее коммуникацию (контакты) и созидательную активность (свободу) членов группы.

С позиций места и значения общественного мнения в формировании психологии первичного коллектива исследует контактные группы А. Д. Глоточкин. Автор не дифференцирует понятия группового сознания и общественного мнения. В структуре психологии первичного коллектива А. Д. Глоточкин выделяет: .

динамичные групповые психические явления, обусловленные контактным взаимодействием, общением (взаимные оценки, притязания, требования и внушения, подражание и самоутверждение, психологическая совместимость, симпатии и др.);

статичные групповые психические явления в виде психологических черт всего коллектива или отдельных групп в нем (возрастных, профессиональных и т.д.), а также коллективных привычек, традиций и установок в коллективном мнении;

статико-динамические процессы – это коллективные взгляды, отношения, суммирующиеся в общественном мнении коллектива групповые психические состояния, настроения (Глоточкин, 1972).

Далее А. Д. Глоточкин замечает, что сила коллектива – в его общественном мнении. Различный уровень развития коллективного мнения, наличие в нем противоречивых суждений и т.п. – все это обусловливает необходимость целенаправленной деятельности по его формированию и использованию в воспитании. Здесь общественное мнение то же самое, что и групповое сознание, т. к. несколько выше автор пишет о способности ряда коллективных суждений превращаться в оценочные стереотипы, установки и воздействовать не только на сознание, но и на подсознательную сферу человека (Там же).

На основе выдвинутого А. В. Петровским принципа деятельностного опосредствования межличностных отношений в группе, А. В. Петровский и К. К. Платонов дают классификацию контактных групп в зависимости от степени опосредованности взаимодействия индивидов:

диффузная группа – межличностные отношения существуют, но не опосредуются содержанием групповой деятельности;

ассоциация – межличностные отношения опосредуются личностно значимым для каждого содержанием групповой деятельности;

корпорация – межличностные отношения опосредуются личностно значимым, но асоциальным по своим установкам содержанием групповой деятельности;

коллектив – межличностные отношения опосредуются личностно значимым и общественно ценным содержанием групповой деятельности (Петровский А. В, 1977).

Хорошо укладываясь в концептуальную схему деятельностного опосредования, такая дифференциация групп, видимо, предполагает особую процедуру приложений, в частности, к производственным коллективам. Трудно найти рабочую бригаду, в точности соответствующую одному из перечисленных классов. В первичном производственном коллективе межличностные отношения всегда, в большей или меньшей степени, опосредованы совместной деятельностью. Поэтому здесь необходимо дополнительное основание для более тонкой дифференциации рабочих групп.Весьма важным понятием в развиваемой А. В. Петровским стратометрической концепции групповой активности является сплоченность как ценностно-ориентационное единство (ЦОЕ), которое расшифровывается как степень совпадения оценок, установок и позиций группы по отношению к объектам (лицам, задачам, идеям, событиям), наиболее значимым для группы в целом. Помимо этого параметра, детально исследованного В. В. Шпалинским, А. И. Донцовым и Т. Б. Давыдовой, к главным параметрам коллектива (как группы с общей целью, ценностями и задачами деятельности ее членов, где межличностные отношения опосредуются общественно ценным и личностно значимым содержанием совместной деятельности) (Петровский, 1978) относятся также проявление коллективистического самоопределения и действенная групповая эмоциональная идентификация. Могут исследоваться также: мотивационное ядро выбора, референтометрия (рефе-рентность), адекватность и добросовестность в возложении и принятии ответственности за успешность или неуспешность совместной деятельности.

В соответствии со стратометрической концепцией выделяется три слоя групповой активности. Самый внешний, поверхностный, слой – это отношения в группе, не опосредованные деятельностью. Следующий слой – отношения, опосредованные общей деятельностью. И, наконец, психологическое «ядро» составляют собственно отношения деятельности, т.е. отношения членов группы к содержанию деятельности, целям и ценностям группы. Заметим, что согласно этой концепции, для того чтобы охарактеризовать группу, необходимо выявить наличие или отсутствие общности ценностных ориентации и установок членов группы. Это, по-видимому, вызвано также тем, что техника измерения ЦОЕ значительно проще в сравнении с громоздкими и методически пока слабо обеспеченными приемами измерения других параметров групповой активности. Не очевидна также независимость всех главных параметров групповой активности.

В стратометрической концепции оценка уровня развития коллектива проводится по трем основным показателям:

эффективности основной деятельности (для производственных коллективов – количество и качество);

адекватности поведения социальным нормам (общесоциальным и профессиональным);

возможности полноценного развития личности в группе (образование, овладение профессией, повышение квалификации; удовлетворение личных потребностей, бытовых нужд; расширение культурного кругозора и др.).

Максимально высокая оценка уровня развития коллектива дается при позитивной оценке всех показателей. Минимально низкая – при низкой. Перечисленные критерии оценки уровня развития группы рассматриваются как непсихологические. В качестве психологических берется представленность или степень наполненности выделенных страт от внешней (непосредственные межличностные отношения) через среднюю – «характеристики межличностных отношений, опосредованных содержанием совместной деятельности (ее целями и задачами, ходом выполнения) и принятыми в группе принципами, идеями, ценностными ориентациями, которые в конечном счете являются проекцией идеологических конструкций, функционирующих в обществе» – ко второй, «ядерной, страте», которая «фиксирует: отношение каждого члена группы к групповой деятельности, ее целям, задачам, принципам, на которых она строится; мотивацию деятельности, ее социальный смысл для каждого участника» и, наконец, к центральной страте, которая есть сама групповая деятельность. То есть в качестве психологического критерия уровня развития коллектива берется сложное переплетение различных уровней группового сознания.

Следует разнести понятие группового сознания с понятием сплоченности. Наиболее полный обзор работ, выполненных в направлении исследования сплоченности и соответствующих феноменов, сделан А. И. Донцовым. Автор справедливо отмечает расхождение к ряде отечественных работ между методологически и сущностно верной трактовкой сплоченности и ее операциональным раскрытием. Фактически единым термином, замечает А. И. Донцов, обозначаются:

эмоциональная взаимоприемлемость (социометрическая техника);

сходство мнений и установок;

сенсомоторная согласованность;

единство поведения членов группы и пр. (Донцов, 1979).

Во втором, наиболее интересном для нас, направлении (изучение когнитивно-оценочных аспектов внутригруппо-вой активности) за показатель сплоченности берется степень согласованности, сходства различных представлений, ориентации и интересов членов группы. Автор анализирует специфичные процедуры исследования, использованные в работах В. В. Шпалинского, Ю. Неймера, С. А. Будасси, Р. С. Вайсмана и др. Исходный тезис, на котором базируются эти исследования, хорошо выразили Ю. И. Морозов и С. С. Паповян: если некоторая сторона деятельности коллектива развита более, чем другие, то именно в этом отношении в группе должна иметься большая информация, большее единодушие для эффективного разделения функций и координации в этой области деятельности; соответственно большим будет и единство мнений (Морозов, 1976).

Завершая обзор теорий коллектива, необходимо отметить также одну из моделей регуляции совместной деятельности, предложенную Н. Н. Обозовым. В регуляции коллективной деятельности автор выделяет следующие системы «условий-факторов»:

внегрупповые (физические и социальные);

внутри групповые (нормы, межличностные отношения, исходные и результативные);

внеличностные (однородность – разнородность по индивидуально-психологическим параметрам);

внутриличностные (индивидуально-психологические особенности членов группы, их состояния, исходные мнения, оценки и отношения).

Связывающим все перечисленные факторы является фактор общественной значимости совместной деятельности группы людей (Обозов, 1979).

Для нас наиболее важным в этой многофакторной модели является уровень однородности – разнородности группы, т.е. соотношение (сходство – различие) мнений, оценок, отношений к себе, партнеру, другим людям и предметному миру Автор различает первичный подуровень однородности, или исходное (до взаимодействия) соотношение мнений, оценок, отношений, и вторичный – следствие взаимодействия и общения между членами группы. Изменчивость вторичного подуровня однородности – разнородности мнений, оценок и отношений, как замечает Н. Н. Обозов, зависит не только от исходного соотношения параметров первичного подуровня, но и от соотношения индивидных, личностных и социально-психологических особенностей членов группы. В свою очередь, изменение и принятие других мнений, оценок, отношений участвуют в формировании ценностных ориентации, интересов, т.е. происходит изменение первого уровня однородности-разнородности (Там же).