«Международный и внутригосударственный механизм обеспечения прав и свобод человека и гражданина»

Пробелы в теории и тактике допроса.
Петелин, Б. Я.

Закономерности формирования свидетельских показаний. Допрос свидетелей и потерпевших является наиболее распространенным следственным действием, одним из основных источников получения доказательственной информации по уголовным делам. В криминалистике общепризнанно, что закономерности отражения преступного события в сознании свидетелей и потерпевших составляют теорию допроса. На познании указанных закономерностей базируется разработка приемов допроса, т. е. тактика допроса.¹ Мы разделяем указанный подход и используем его в качестве методологической основы при исследовании вопросов, связанных с допросом свидетелей и потерпевших о субъективных обстоятельствах совершения преступления.

В криминалистической литературе формирование свидетельских показаний рассматривается в виде ряда этапов: получение информации, ее запечатление, воспроизведение и передача следователю.² Специфика восприятия свидетелем и потерпевшим элементов субъективной стороны преступных действий в виде понимания, зачем (с какой целью) и почему (по каким мотивам) они совершены, в теории свидетельских показаний не анализируется. В криминалистике не рассматривались и научные основы формирования показаний свидетелей и потерпевших, связанных с установлением субъективных обстоятельств воспринятого ими преступного поведения.

Это связано со следующими факторами. Формирование показаний свидетелей и потерпевших рассматривается не дифференцированно (отдельно по субъективным и объективным обстоятельствам совершения преступления), а применительно к преступному событию в целом. В результате процесс восприятия субъективной стороны наблюдаемых действий как источник доказательственной информации в теории формирования свидетельских показаний оказался «пропущенным». Указанный пробел в теории и тактике допроса сохраняется до настоящего времени. В связи с этим следует напомнить положение К. Маркса о том, что сознательная деятельность человека от любой целесообразной деятельности животных отличается тем, что прежде чем начать .действовать, человек имеет план своих действий и представляет их результат.³

С методологических позиций следует подчеркнуть, что целенаправленность совершаемых человеком практических действий, включая преступные действия, является результатом «целеполагания как регулятора человеческого поведения», которое «включено в саму структуру человеческой деятельности». Целенаправленность человеческих действий относится к «фундаментальным закономерностям», определяющим природу волевой деятельности лица и ее отражения вовне.⁴ Указанные фундаментальные закономерности не могут игнорироваться при анализе процессов формирования показаний свидетелей и потерпевших.

Односторонне рассматривается в криминалистике и сам процесс восприятия преступных действий, под которым обычно понимают лишь наблюдение. Наблюдение так вид чувственного познания (путем восприятия информации органами чувств субъекта) применяется при изучении физических явлений и материальных следов. Однако этого недостаточно, чтобы непосредственно (через органы чувств) обеспечить восприятие информации о субъективных обстоятельствах совершения преступления. Процесс наблюдения за преступными действиями во всех случаях соединен с их смысловой интерпретацией (рациональной формой познания). Свидетели и потерпевшие в ходе наблюдения воспринимают внешний образ действий и получают представление об их умышленном или неосторожном характере, о мотиве и цели их совершения.

Смысловое восприятие выступает в качестве основы познания субъективной стороны по идеальным следам преступных действий. Указанная закономерность не получила надлежащего теоретического рассмотрения и обоснования в криминалистической .литературе,⁵ хотя информация об отдельных субъективных обстоятельствах совершения преступления (прежде всего о мотиве и цели) в последних криминалистических работах включается в «структуру сообщений живых лиц».⁶ Нельзя согласиться с тем, что «логическая структура показаний живых лиц элементарна. В них недопустимы какие-либо выводы, умозаключения, а могут содержаться лишь непосредственно, воспринятые факты».⁷

Проведенное нами исследование показывает, что свидетельские показания формируются в ходе взаимодействия двух уровней познания: чувственного (путем непосредственного восприятия фактов преступного поведения) и рационального (путем их смысловой интерпретации). При этом данные об умышленном или неосторожном характере совершения преступления, о его мотиве и цели входят в круг фактов, образующих преступное событие, которое воспринимается свидетелями и потерпевшими.

Сам термин «восприятие», употребляемый в законе (ст. 72, 74, 75, 79 УПК РСФСР), относится не к юридическим, а к психологическим понятиям. В психологии под восприятием понимается процесс непосредственного отражения объектов и действий другого человека. Акт восприятия действий другого человека включает не только их отражение через органы чувств, но также их осознание (понимание). Последнее происходит путем их отнесения к определенному виду действий (кража, наезд и т. п.), адекватного отражения их субъективного характера, а также мотивов и целей их совершения. В некоторых случаях в силу ряда обстоятельств может быть нарушена адекватность смыслового отражения преступного события.

Второй фактор состоит в том, что преступное событие как объект восприятия! свидетелей и потерпевшего нередко отождествляется или просто подменяется рассмотрением вопроса о восприятии других объектов. К ним относится восприятие окружающей обстановки, объектов внешнего мира, предметов и явлений, отдельного предмета и его части.⁸ В монографии «Криминалистика социалистических стран» указанный перечень дополнен восприятием «уголовно-релевантных явлений, обстоятельств».⁹ При этом презюмируется, что восприятие преступного поведения и других «воспринимаемых объектов» ничем между собой не отличается. В этом и заключается ошибка, носящая методологический характер. В криминалистике обращено внимание на необходимость «разграничения личных и вещественных доказательств» в силу существенных: различий их информационных структур и «способов получения информации, содержащейся в личных и вещественных доказательствах».¹⁰ Однако при рассмотрении «информационной и логической структуры сообщений живых лиц» указанный принцип применяется не всегда. Отождествление, а тем более замена преступного поведения как объекта восприятия иными «уголовно-релевантными» объектами в виде обстановки его совершения и других неодушевленных предметов существенно меняет саму природу и объем воспринимаемых признаков (элементов) объектов восприятия. Необходимость разграничения в теоретическом и практическом плане процессов восприятия свидетелем и потерпевшим преступного события и «иных объектов» диктуется различием их информационных структур, т. е. объема информации, которую они содержат. В частности, восприятие преступного поведения как сознательно-волевого акта включает познание субъективных обстоятельств его совершения, что отсутствует при восприятии свидетелем и потерпевшим «других объектов».

В криминалистической литературе подчеркивается общность психологических основ допроса свидетелей и обвиняемых. Например, указывается, что «факторы, влияющие на характер показаний, .в психологическом отношении имеют общие черты как у свидетеля и потерпевшего, так и у обвиняемого и подозреваемого».¹¹ Однако проведенное нами исследование показывает, что психологические основы формирования показаний о субъективной стороне у свидетеля и обвиняемого заметно различаются.¹² Психологические основы формирования показаний свидетеля и потерпевшего о субъективной стороне сводятся к восприятию смысловой стороны наблюдаемых ими чужих действий, а также высказываний субъекта преступления о мотивах и целях его действий. У обвиняемых же данные о субъективной стороне формируются не в результате восприятия чужого поведения, а в результате возникающих субъективных побуждений к волевой активности и решения совершить преступление. Необходимость, обеспечения психической (субъективной) организации и регуляции собственного преступного поведения приводит к формированию его субъективной стороны.

Каково значение указанной закономерности для теории и тактики допроса? Во-первых, она определяет, что данные о субъективной стороне у обвиняемого формируются не в ходе восприятия преступного поведения, а заранее, в момент его мотивации и подготовки (в предумышленных преступлениях) или в условиях возникновения конфликтных ситуаций, затрагивающих его интересы и порождающих мотивы его действий (в ситуационных умышленных преступлениях). Во-вторых, возникновение субъективных элементов преступного поведения у обвиняемого связано с восприятием не своих поступков, а иных действий, ситуаций и явлений, которые выступали в качестве повода и непосредственных причин совершения преступления. Иначе говоря, формирование показаний обвиняемого о субъективной стороне преступления связано с процессами мотивации и регуляции собственного поведения, а не с процессами его восприятия, запечатления и сохранения. У свидетеля и потерпевшего эти факторы сводятся к процессам восприятия и интерпретации чужих действий. В итоге можно сделать вывод о том, что психологические основы формирования показаний свидетелей и обвиняемых в части субъективной стороны расследуемого преступления серьезно различаются, так называемые «общие черты» в них практически отсутствуют.

Проведенное изучение следственной практики показывает, что игнорирование указанных закономерностей формирования свидетельских показаний непосредственно связано с характером следственных ошибок, допускаемых при установлении субъективной стороны преступления, а также с пробелами тактического порядка, возникающими при допросе свидетелей и потерпевших, поверхностной их проверкой и некритической оценкой.

Источники получения свидетелем и потерпевшим информации о субъективной стороне преступления. Можно выделить три основных источника получения подобного рода информации. Первый — непосредственное восприятие потерпевшим и свидетелем преступных действий. Содержание свидетельских показаний в этих случаях определяют сведения, воспринятые через зрительные и слуховые анализаторы. При этом полнота и точность смысловой стороны восприятия зависят от прошлого опыта и объема, знаний (общих и профессиональных) свидетеля.

Преступное событие как объект восприятия может выступать в качестве одноразового преступного действия или ряда эпизодов, составляющих преступную деятельность. Свидетели могут воспринимать преступное событие в целом, отдельные его эпизоды или фрагменты. Различный объем восприятия свидетелем преступного события определяет и объем его смыслового восприятия. Это означает, что свидетель эпизода может дать показания лишь о субъективных элементах данного, воспринятого им структурного элемента преступления, а не о субъективной стороне преступления в целом. Свидетель может воспринять отдельный фрагмент преступного события. Поэтому его допрос о субъективной стороне преступного события в целом может повлечь, ошибки и смысловые искажения.

Первостепенное значение для понимания «зачем» и «почему» совершено конкретное преступное действие имеет восприятие свидетелем основных «точек опоры», которыми он пользуется при воссоздании на допросе субъективных обстоятельств расследуемого преступления. К ним относятся: восприятие объекта (конкретного лица, имущества и т. п.) посягательства и целенаправленности преступного поведения. Восприятие объекта посягательства связано с пониманием воспринимающим лицом характера совершаемых действий. Например, по делам о кражах в ходе допросов потерпевших и свидетелей, как правило, имело место однозначное объяснение мотивов и целей совершенных противоправных поступков. Иное положение складывалось в ходе допроса потерпевших и свидетелей по делам о причинении тяжких телесных повреждений и хулиганстве. Характер воспринятых преступных действий объяснялся неоднозначно. Свидетели показывали, что они наблюдали процесс избиения потерпевшего, указывали конкретные действия обвиняемых, в том числе кто применил нож и т. п., однако затруднялись ответить на вопросы о мотивах и цели избиения.

Следующим элементом, имеющим значение смысловой «точки опоры», выступает способ совершения преступления. Так, показания потерпевшего о том, как преступник проник в квартиру, объясняют не только конкретный способ проникновения в жилье, но и цель названных действий. Показания свидетелей о том, что обвиняемый подговорил соучастников избить своего недруга, последнего ждали и, увидев, напали, раскрывают способ преступления. Последний был заранее продуман, и у обвиняемого имелся план совершения преступления. Серьезное значение имеют показания очевидцев о способе действий по делам о хулиганстве. Например о том, что обвиняемый оскорблял потерпевшего, при задержании не унимался и набросился на сотрудника милиции. Эти данные указывают на хулиганский мотив как субъективную причину действий преступника. К элементам, имеющим значение для смысловой интерпретации преступного события, относится также восприятие свидетелем орудий преступления, используемых субъектом в качестве средств достижения нужного результата. Смысловое восприятие включает и восприятие наступившего результата преступных действий. Смысловая интерпретация происходит одновременно с восприятием объективных, наблюдаемых элементов преступного поведения. В результате потерпевший и свидетель получают данные как о внешних элементах преступных действий, так и о субъективных причинах (мотивах и целях) их совершения.

Указанная специфика восприятия свидетелем и потерпевшим смысловой стороны преступных действий выступает основой при разработке тактики их допроса. В частности, в ходе допроса свидетелей и потерпевших необходимо соблюдать правила системного подхода. Сначала выявляется фактическая сторона действий. На этой основе с использованием описанных выше «смысловых опорных точек» выявляются данные о субъективных причинах совершения преступления. Чем больше воспринято свидетелем конкретных «опорных точек» преступного поведения, тем более детальными и обоснованными будут его показания, касающиеся субъективных обстоятельств совершенного преступления.

Вторым источником получения потерпевшим и свидетелем данных о субъективной стороне выступаютвысказывания обвиняемого о мотиве и цели своих действий, а также о других субъективных элементах преступления. Они увеличивают объем информации о субъективной стороне преступления, поступающей к потерпевшему или свидетелю. Характерной особенностью этого источника информации является то, что он находит отражение обычно не в материальных, а в идеальных следах преступления, т. е. в памяти людей.

В ходе преступного поведения эти высказывания выполняют различные функции. Во-первых, информационную функцию. При этом происходит передача другому лицу (потерпевшему, свидетелю) информации о субъективной стороне преступления. Во-вторых, устные высказывания могут выполнять регулятивную функцию. При этом происходит словесное стимулирование преступником другого лица, как правило потерпевшего, к совершению «нужных» действий: «давай деньги», «молчи, а то хуже будет» и т. п. Большинство высказываний преступников о мотивах и целях своих действий бывает связано со стимуляцией нужного субъекту преступления поведения потерпевшего, а также других лиц. В-третьих, устные высказывания могут выполнять функцию воздействия на эмоциональную сферу с целью вызвать страх, беспомощность, безвыходность, другие эмоциональные состояния, угнетающие личность. В отдельных случаях устные высказывания призваны воздействовать на сознание потерпевших и свидетелей. Как правило, эти высказывания связаны с угрозами в адрес последних.

Третьим источником получения потерпевшими и свидетелями данных о субъективной стороне преступлений выступает предшествующий преступному событию конфликт в отношениях между потерпевшим и обвиняемым. Эти данные особенно важны при установлении субъективных обстоятельств совершения преступления, поскольку они, как правило, также не отражаются в материальных следах преступления. Конфликтные отношения могут носить длительный характер и быть известны многим лицам, включая соседей, родственников, знакомых. Конфликт между потерпевшим и обвиняемым иногда имеет ситуативный, весьма скоротечный характер. В силу этого о нем может знать лишь ограниченный круг лиц. Характером конфликта определяется и его исследование в ходе допроса для получения данных о субъективной стороне преступления. У свидетелей выясняется: что было предметом конфликта, известны ли им высказывания виновного и потерпевшего о предмете и причинах конфликта, не обладают ли они косвенными данными о высказываниях и действиях обвиняемого я потерпевшего.

Таким образом, при допросе свидетелей следователь сталкивается с разными видами межличностных конфликтов, выступающих причиной возникновения мотивов к совершению преступлений. Прежде всего необходимо выделить конфликты: открытые (прямые) — с четко выраженной поведенческой и словесной информацией, и скрываемые — специально маскируемые от восприятия другими лицами. Сложность проблемы состоит в незначительном объеме свидетельской информации о конфликте. От следователя требуется особое умение, чтобы установить в полном объеме информацию, проливающую свет на истинный характер мотивов и целей совершения преступления. На практике этим нередко пренебрегают, в результате упускается важнейшая информация о субъективной стороне преступления.

Тактические приемы допроса свидетеля и потерпевшего о субъективной стороне. По проблемам тактики допроса свидетеля и потерпевшего имеется обширная криминалистическая литература. Однако вопрос о тактических приемах выявления данных о субъективной стороне в ней освещается лишь попутно, к тому же на эмпирическом уровне.

Основная тактическая особенность допроса о субъективной стороне состоит в выявлении информации, воспринимаемой свидетелем и потерпевшим опосредованно. Ее выявление в ходе допроса происходит параллельно с установлением внешних, наблюдаемых данных по делу. Поэтому первым приемом получения показаний о субъективной стороне должна быть их относительная самостоятельность. Для этого указанные сведения выделяют из общей картины преступного поведения и выявляют их функциональные связи с полученными свидетелем данными о внешних обстоятельствах совершенного преступного события.

Следует согласиться с Р. С. Белкиным, указывающим, что «основное содержание следственного действия, как и всего процесса доказывания, образует информационно-познавательная деятельность следователя».¹³ Установление в ходе допроса данных о субъективной стороне осуществляется путем решения ряда познавательных задач. Первая состоит в установлении общих данных о субъективном характере (умышленном или неосторожном) преступных действий. Ее решение происходит в ходе свободного рассказа. Связано это с тем, что сведения, сообщаемые свидетелем и потерпевшим о характере расследуемого преступного события, включают и данные о его субъективной стороне. Однако указанные данные сообщаются свидетелем и потерпевшим в неразрывной связи с преступным событием в целом. Поэтому они носят весьма общий и неконкретный характер.

Следующая познавательная задача — получение данных о всех элементах субъективной стороны расследуемого события. Объем искомой при этом информации разный, В одних случаях — это выявление характера и направленности умысла обвиняемого. В других — установление содержания мотива и цели преступления и иных субъективных элементов, входящих в предмет доказывания по делу. Третьей задачей является выявление источников осведомленности свидетеля и потерпевшего о субъективной стороне. Четвертая задача — проверка достоверности и полноты указанных данных, а в случае выявления лжесвидетельства — его изобличение.

Тактическое обеспечение выполнения каждой из названных задач допроса сводится к использованию специальных приемов организационного, познавательного и поведенческого характера.¹⁴ Так, уже при подготовке к допросу свидетеля и потерпевшего возникает необходимость определения объема воспринятой ими информации (преступного события в целом, отдельного эпизода или фрагмента); характера данных о субъективной стороне, которыми может располагать свидетель; данных о субъективной стороне и ее элементах, которые уже имеются в деле; перечня вопросов о субъективной стороне, который надо выяснить и проверить в ходе допроса; и др.

Последовательность получения в ходе допроса свидетеля и потерпевшего данных о субъективной стороне должна быть следующей: выявление сведений о субъективном характере преступного события как умышленном, неосторожном или требующем версионного объяснения; его структуре; направленности умысла и времени его возникновения; характере отдельных субъективных обстоятельств совершения преступления; роли умысла, мотива и цели в выборе объекта посягательства, самих преступных действий, способов, орудий, места и времени их совершения; наличии других субъектив­ных обстоятельств, которые смягчают или отягчают вину.

Дальнейшее развитие теории допроса требует решения двух групп вопросов, Во-первых, о расширении перечня закономерностей, связанных с восприятием преступного события. Они должны быть дополнены следующим: восприятие свидетелем и потерпевшим преступного события как акта волевого поведения включает и данные осубъективных причинах его регуляции. Предлагаемое расширение теоретических основ допроса имеет первостепенное значение прежде всего для обоснования познавательных возможностей допроса как средства получения данных о расследуемом преступлении.

Разработка правильных, научно обоснованных представлений о познавательных возможностях допроса служит научной базой для анализа его тактических аспектов. Это составляет вторую группу вопросов. Закономерности формирования свидетельских показаний о субъективных обстоятельствах совершения преступления связаны спониманием информационной базы получения свидетелем и потерпевшим данных о его характере, целях, мотивах и других регуляторах поведения. Они непосредственно обусловливают логико-информационную структуру допроса и систему тактических приемов его проведения. На указанной научной базе и должны разрабатываться основы тактики проведения допроса свидетелей и потерпевших, связанные с выявлением данных о субъективной стороне расследуемых преступлений.

* Кандидат юридических наук, доцент Академии МВД СССР.

¹ Криминалистика социалистических стран / Под ред. В. Я. Колдина. М.,1986. С. 17—18; Колдин В. Я.,  Полевой Н. С. Информационные процессы и структуры в криминалистике. М., 1985. С. 10.

² Васильев А. Н., Карнеева Л. М. Тактика допроса. М., 1970. С. 11—27; Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 262—268; Смыслов В. И. Свидетель в советском уголовном процессе. М., 1973. С 67—112; Порубов Н. И Научные основы допроса на предварительном следствии. Минск, 1978. С. 56—72.

³ См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 307.

⁴ Психологические проблемы социальной регуляции поведения / Под ред. Е. В. Шороховой и М. И. Бобневой. М, 1976. С. 20,

⁵ Порубов Н. И. Указ, соч.; Криминалистика социалистических стран. С 17—18, 225, 418; Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. М., 1987. С. 59—61.

⁶ Криминалистика  социалистических стран. С. 225, 419.

⁷Там же. С. 419. — Вызывает возражения и сам термин «показания живых лиц». Речь должна идти о показаниях свидетелей  и потерпевших, а также подозреваемых и обвиняемых.

⁸ Васильев А. Н., Карнеева Л. М. Указ. соч. С. 11, 13, 14, 16, 27 и др.; Порубов Н. И. Указ. соч. С. 36—41; Глазырин В. Ф. Психология следственных действий. Волгоград, 1983. С. 47—67.

⁹Криминалистика  социалистических стран. С. 415.

¹⁰Там же. С. 412.

¹¹Васильев А. Н., Карнеева Л. М. Указ. соч. С. 3; Порубов Н. И. Указ. соч. С. 68—69; Глазырин В. Ф. Указ. соч. С. 47—49.

 ¹² Эмпирической базой указанных выводов служат результаты проведенного нами анализа 503 уголовных дел четырех видов преступлений (краж, причинения телесных повреждений, хулиганства и дорожно-транспортных происшествий), а также результаты выборочного изучения следственных ошибок, допущенных при установлении субъективной стороны по 210 уголовным делам об убийстве (умышленном и неосторожном) и изнасиловании.

¹³⁴Криминалистика  социалистических стран. С. 145. — Аналогичный подход к допросу как виду познавательной деятельности следователя обоснован ранее И. М. Лузгиным (см.: Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. М., 1973).

¹⁴ О понятии и научной характеристике указанных тактических приемов см: Криминалистика социалистических стран. С. 151—154.

Источник: http://www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=156635