«История развития и современные проблемы международного гуманитарного права»

После вступительного заявления наиболее важная часть суда начинается, когда обвинитель и защитник представляют доказательства, подтверждающие их по­зицию.

Истец (в уголовных делах называемый «обвините­лем») выступает первый и представляет свои доказательства. После того, как сторона обвинителя представит свои доказательства, защита вправе попытаться добиться немедленного вынесения решения в связи с неподтвержденностью ее позиции доказательствами, то есть — отказа от рассмотрения дела, в случае, если истец (об­винитель) не смог представить серьезных доказательств ни по одному из пунктов своей жалобы или заявления. Если же такая попытка не удалась, адвокаты ответчика (обвиняемого) представляют затем доказательства ответчика. После этого у адвокатов истца есть возможность дать опровержение на заявление ответчика. Затем, обычно, ответчик совершает повторную попытку добиться немедленного приговора на основании всех представленных доказательств. Адвокаты вызывают в суд свидетелей и получают документы, необходимые для процесса при помощи простых повесток с вызовом в суд, полученных от судебного исполнителя. Адвокаты в со­стоянии определить, каких свидетелей необходимо вы­звать и какие еще доказательства они могут представить на суде, поскольку у них есть возможность вести рассле­дование дела неофициальными методами (например, бе­седуя со свидетелями, используя частных детективов), а также путем, называемым раскрытие (discovery).

Обычно, в случае гражданского иска, каждая из сто­рон может заставить любого человека, которому что-либо известно о деле, дать показания или поделиться своей информацией каким-либо другим путем. Сюда включает­ся противная сторона и ее свидетелей. Одной из целей адвоката, проводящего расследование, является выслушивание показаний всех свидетелей, которые предста­нут перед судом. В уголовных делах этот процедура используется редко.

Существует два типа доказательств, которые пред­ставляют перед судом. Устные показания свидетелей и вещественные доказательства, обычно это документы или различные предметы. При представлении обоих ти­пов доказательств допускаются протесты, касающиеся допустимости использования любого из этих доказатель­ств. Именно представление этих двух типов доказатель­ств, а также вынесение протестов и ответы на протесты составляют основные виды деятельности адвокатов при защите ими интересов их клиентов.

Показания свидетелей

Как представляются показания. В большинстве судеб­ных процессов свидетельские показания составляют ос­новную массу доказательств, предлагаемых суду. Свидетели имеют право давать показания исключитель­но на основании собственной осведомленности, и, обыч­но, они не могут давать показания на основании каких-либо «слухов», относящихся к данному делу. Судебные стенографы ведут запись всех показаний дослов­но, а также всего, что произносится в ходе слушания.

Показания свидетелей даются следующим образом: свидетель вызывается одним из представителей сторон на свидетельское место и клянется говорить «всю правду и ничего кроме правды».[2] Сторона, вызвавшая свидетеля (дающего показания в ее пользу), приступает затем к прямому его допросу. Затем противоположной стороне предоставляется право провести перекрестный допрос свидетелей. По окончании перекрестного допроса, сторо­на, вызвавшая свидетеля, получает возможность провес­ти повторный опрос. Затем может последовать повторный перекрестный допрос, а возможно, и еще один прямой допрос, однако, все это уже решается судьей. В общем, целью прямого допроса является получе­ние информации в присутствии присяжных, которая поддержала бы иск (обвинения) или защиту от него той стороны, которая пригласила свидетеля, а целью пере­крестного допроса является выявление противополож­ных фактов и сомнений в результатах прямого допроса.[3]

Свидетелям не разрешается давать показания в фор­ме повествования. Они имеют право лишь отвечать на вопросы, заданные им адвокатами. Существуют две при­чины, по которым свидетелям не разрешается просто де­лать повествовательные заявления. Первая из причин состоит в том, что в ходе повествовательных заявлений трудно разграничить допустимые и недопустимые дока­зательства, поскольку свидетель может наговорить много недопустимого, а у адвоката противоположной стороны не будет времени для вынесения протеста. Требование о даче свидетельских показаний лишь в ответ на вопросы предоставляет представителю противоположной сторо­ны время для определения, на основание заданного воп­роса, приведет ли он к оглашению доказательств, которые по правилам не должны быть допущены.[4] Вто­рая причина, по которой повествовательное заявление не используется, состоит в том, что для адвокатов счита­ется желательным контролировать и придавать показа­ниям нужную форму при помощи задаваемых вопросов. Таким образом, они смогут представить показания в наи­более выгодном для себя свете. В следующей основной части будет указано, что доказательства, представляе­мые «сторонниками» противостоящих сторон, рассматри­ваются как наилучший путь для представления всего дела на суд того, кто выносит объективное решение.

Как правило, в судах большинства штатов, предмет перекрестного допроса не может выходит за рамки предмета прямого допроса, за которым он следует, плюс некоторые вопросы, выясняющие степень доверия к свиде­телю. Таким образом, если прямой допрос имеет дело с тем, что свидетель видел во время ограбления, то пере­крестный допрос может выяснить дополнительные фак­ты, касающиеся свидетельских показаний об ограблении, а также (при наличии доказательств в пользу таких вопросов), дополнительно такую информацию, как: не полу­чал ли свидетель взятку, не делал ли он когда-либо ранее противоречивых заявлений, не привлекался ли он за дачу ложных показаний.[5] Однако общая направленность со­стоит в том, чтобы помочь выяснению любых вопросов, относящихся к данному иску (обвинению) во время проведения перекрестного допроса вне зависимости от того, обсуждались ли такие вопросы при прямом допросе, коль скоро они относятся к данному иску.[6]

Повторный прямой допрос предоставляет для опра­шивающего возможность совершить экскурс обратно и «подправить» какой-либо «ущерб», нанесенный в ходе перекрестного допроса. Если к свидетелю посеяно недо­верие, в связи с данным ранее противоречивым заявле­нием, повторный допрос может быть использован для доказательства того, что это заявление не содержит противоречий или с целью объяснения, каким образом сви­детель был доведен до того, что сделал такое заявление, либо, по крайней мере, объяснит то, что это противоречи­вое заявление давалось не под присягой (в отличие от свидетельских показаний, данных в зале суда).

Как на стадии прямого допроса, так и перекрестного допроса и повторного прямого опроса, адвокат (обвини­тель) должен быть уверен, что выясняемые вопросы про­извели на присяжных впечатление, поскольку обычно им не разрешается делать записи во время представления доказательств. Отсутствие разрешения на записи обычно объясняется тем фактом, что присяжный может пропус­тить часть свидетельских показаний или часть процесса слушания в момент, когда он записывает что-либо, а так­же тем, что ошибки в записях могут ввести присяжных в заблуждение, а, кроме того, неверная информация в письменном виде выглядит более обоснованной и, наконец, тем, что даже правильные записи сделают ненуж­ный особый упор на часть улик, которые присяжные успели записать, а, следовательно, приведут к тому, что обладатели наиболее полных записей получат преимущества при обсуждении.[7]

Способность юриста, принимающего участие в судеб­ном процессе, эффективно опрашивать свидетелей в хо­де открытого суда, является одной из основных профессиональных способностей, которые у него могут быть. Поскольку цели прямого допроса отличаются от це­лей перекрестного допроса, методы их ведения могут от­личаться.

Задачи адвоката при прямом допросе

В ходе прямого допроса перед адвокатом ставится цель дать присяжным возможность услышать из первых уст имеющуюся у свидетеля информацию и заодно поз­накомиться с ним в достаточной степени для суждения о том, насколько ему можно доверять. В процессе получе­ния самой важной информации от свидетеля требуют дать ответ на пять основных вопросов — тех же, на кото­рые отвечает любая мало-мальски профессиональная га­зетная статья: кто, что, где, когда, и почему. С этого и начинается большинство вопросов, которые задаются в ходе прямого допроса свидетелей.

Однако, вне зависимости от направленности вопро­сов, проводящий прямой допрос адвокат стремится в принципе строить их в «открытой форме», дающей свиде­телю возможность свободно высказаться. Примером «от­крытого» вопроса может быть следующий: «Что Вы увидели в вестибюле гостиницы «Гранд Отель» около 15 часов во вторник 9-го мая прошлого года?». По контрасту с ними строятся «замкнутые» вопросы, предусматриваю­щие лишь ограниченный ответ со стороны свидетеля. Примером подобных вопросов может служить: «На каком расстоянии от стойки ночного портье Вы находились во время ограбления?», равно как и любой иной вопрос, требующий ответа «да» или «нет». Открытые вопросы бо­лее эффективны, ибо запрашивают больше информации и позволяют свидетелю ответить несколькими фразами за один приём. Но есть и дополнительное основание ими пользоваться, так как открытые вопросы предоставляют присяжным возможность лучше познакомиться со свиде­телем, полнее его «почувствовать». Это — важное обсто­ятельство, так как именно присяжным предстоит решить, насколько весомы и заслуживают доверия показания данного свидетеля.

Это отнюдь не означает, что замкнутые вопросы при прямом допросе ставить нецелесообразно. Наоборот, они являются незаменимым средством выяснения под­робностей дела. Например, в ответ на открытый вопрос о том, что происходило в вестибюле гостиницы, свидетель может начать рассказывать, как он стоял в вестибюле, прислонившись к колонне, и почитывал газету в ожида­нии прихода приятеля и как вдруг заметил человека, ко­торый подошел к стойке ночного портье и передал ему обрывок газеты. В этот момент у допрашивающего адво­ката возникнет, вероятно, желание задать свидетелю ряд замкнутых вопросов, например, вышеприведённый воп­рос о том, но каком расстоянии от стойки он находился. Квалифицированного юриста при проведении прямого допроса отличает именно точное ощущение времени, когда следует выступить с прямыми вопросами, позволя­ющими свидетелю быстрее пройти определенные этапы своего рассказа, и когда имеет смысл притормозить и задать замкнутые вопросы, тем самым сосредоточив внимание на отдельных деталях. Скорость прохождения и число таких деталей, выявленных посредством прямо­го допроса, называется «темпом» допроса. Темп, иначе говоря, — это средство, с помощью которого юристы выделяют элементы показаний, наиболее благоприят­ствующие выгодному для них исходу дела. Неумение поддержать нужный темп допроса чревато такими край­ностями, как изобилие замкнутых вопросов — тогда важ­ные, значимые части показаний оказываются «погребёнными» под наслоениями ненужных подробнос­тей, либо избыток открытых вопросов, которые позволя­ют свидетелям «блуждать» в своих показаниях, отвлекаться от конкретности, а присяжных наводят на мысль о том, что данный свидетель либо сам не много ви­дел, либо видел, но не обратил на происходящее особого внимания.

До известной степени, проводящий прямой допрос юрист контролирует этот процесс, выстраивая свои воп­росы в определенном виде, но это не очень действенная форма контроля. И это менее действенная форма контр­оля, чем контроль, осуществляемый с помощью техники опроса при перекрестном допросе, о чем речь пойдет ни­же. Следовательно, адвокату целесообразно, не счита­ясь с затратами времени, подготовить своего свидетеля к прямому допросу, чтобы исключить взаимную несогласованность действий между ними. Иногда такую подготов­ку называют «шлифовка» — по аналогии с песочной шли­фовкой грубого куска древесины для улучшения его внешнего вида.

Есть, правда, один тип замкнутых вопросов, который неизменно вызывает возражения при прямом допросе. Речь идет о так называемых «наводящих» вопросах. На­водящим называется вопрос, в котором адвокат подска­зывает свидетелю нужный ответ. Так, вопрос «Разве Вы не стояли в 3 метрах от стойки ночного портье, когда подошел обвиняемый?» — является наводящим вопро­сом. Возражения против наводящих вопросов в ходе прямого допроса возникают в связи с тем, что считается некорректным давать представителю стороны возмож­ность подсказать свидетелям ответы в поддержку отстаиваемой им версии. Упорное применение наводящих вопросов рассматривается так же как неэффективный процессуальный приём, поскольку присяжные довольно быстро замечают, что данному свидетелю необходимо «подбрасывать» ответы в ходе допроса и отказываются учитывать его показания. Зато наводящие вопросы впол­не допустимы в ходе перекрестного допроса, где опас­ность воздействия на ответы свидетеля со стороны адвоката не столь велика.

Подход адвоката к перекрёстному допросу

Несмотря на то, что с помощью перекрестного допро­са в некоторых случаях стремятся добиться получения необходимой информации, гораздо чаще истинной и главной его целью является стремление подорвать дове­рие к свидетелю, прежде всего к сведениям, полученным от него в ходе прямого допроса. При перекрестном до­просе не просто допускаются наводящие вопросы, но, как считают многие специалисты, в ходе квалифициро­ванно построенного перекрестного допроса вообще все вопросы должны быть наводящими. Другие адвокаты мо­гут соглашаться или не соглашаться с этим мнением, но, по крайней мере, почти все вопросы при перекрестном допросе являются замкнутыми и в подавляющем боль­шинстве требуют простого, односложного ответа «да» или «нет». Вопросы в такой постановке не оставляют сви­детелю никакой возможности для объяснений. А если он и попытается в порядке уточнения ответить на вопрос, скажем, таким образом: «Да, но... », как допрашивающий тут же возразит, что ответ пояснений не требует, если учесть, что вопрос предполагал единственный ответ: «да» или «нет».

За всем этим стоит стремление проводящего пере­крестный допрос адвоката полностью контролировать свидетеля — использовать его показания для оглашения лишь той информации, которая целесообразна и нужна его стороне в данном деле. Как правило, проводя пере­крестный допрос, адвокат будет задавать только те воп­росы, на которые он заранее знает ответ. Хороший адвокат при перекрестном допросе никогда не задаст вопрос, начинающийся со слова «почему».

Впрочем, адвокату, проводящему перекрестный до­прос, запрещается вступать в спор со свидетелем, или, как говорят, «терзать» свидетеля. Что составляет спор и что — терзание, не всегда понятно, однако интуитивно ясно, что, например, многократное повторение одного и того же вопроса или настойчивое утверждение, будто свидетель в ответе на поставленный вопрос слука­вил,— явления именно этого порядка.

Характерной ошибкой многих начинающих адвокатов является переоценка возможностей перекрестного допроса — стремление сразу достичь слишком многого. Та­кой юрист способен, например, спросить свидетеля:

«Разве неверно, что из-за плохого освещения в вестибю­ле Вы на самом деле не смогли хорошо рассмотреть гра­бителя?». Подобный вопрос вполне правомерен, если на данном этапе разбирательства стоит проблема опозна­ния обвиняемого очевидцем событий, т.е. свидетелем. Однако сам по себе такой вопрос не многого стоит, ибо свидетель вполне может ответить на него отрицательно или еще того хуже — почувствовав в нем вызов, ощутит потребность еще раз повторить присяжным, как хорошо он сумел рассмотреть грабителя. Тот факт, что мрак в ве­стибюле должен был помешать свидетелю хорошо рас­смотреть грабителя, защитнику следовало бы использовать как аргумент в заключительных прениях сторон (когда у свидетеля не будет возможности его оп­ровергнуть). В ходе же перекрестного допроса адвокат, как правило, доискивается фактов, которые позволят ему выстроить свою аргументацию позже. И вместо этого вопроса адвокату — после того, как он, проведя соответ­ствующее расследование, убедился, что ответ будет положительным, — следовало бы спросить: «Это случилось в 22.00, правильно?» «И эта единственная лампочка сви­сала с потолка позади головы грабителя, так ведь?» «Раз­ве неверно, что, описывая нападавшего полиции, приехавшей где-то минут через 10 после ухода грабите­ля, Вы сказали, что в вестибюле гостиницы было плохое освещение?»

Согласно действующему на территориях многих юрис­дикции правилу, при проведении перекрестного допроса запрещается выходить за рамки прямого допроса. Ис­ключением являются вопросы, ставящие под сомнение доверие к данному свидетелю и правдоподобие данных им показаний. Так, если в ходе прямого допроса речь шла о том, что увидел свидетель на месте преступления (грабежа), то на перекрестном допросе рассматривалось все касающееся грабежа, о чем свидетель сообщил в сво­их показаниях, а также (если имеются подтверждения правомерности такого вопроса) вопросы типа, брал ли свидетель взятку, выступал ли он и ранее со сбивчивыми показаниями, не был ли он в прошлом осужден за лжес­видетельство. Современная тенденция склоняется, одна­ко, к разрешению исследовать на перекрестном допросе любые относящиеся к данному делу обстоятельства вне зависимости от их охвата на прямом допросе — лишь бы, повторяем, они имели отношение к иску.

Повторный допрос после перекрёстного допроса

Повторный допрос позволяет проводившему прямой допрос адвокату вновь вернуться к началу процесса с це­лью «ликвидации ущерба», нанесенного перекрестным допросом. В случае отвода свидетеля по причине проти­воречия ранее данным показаниям повторный допрос можно использовать для демонстрации того, что показа­ния на самом деле не противоречили друг другу, что у свидетеля их вырвали силой или обманом или, по край­ней мере, что противоречивые показания не были даны под присягой (в отличие от показаний того же свидетеля в суде). Однако учитывая, что на повторном допросе, как и ранее на прямом, не допускается применение наводя­щих вопросов, выяснение подобных обстоятельств ока­зывается подчас затруднённым. Иное дело, если возникновение этой проблемы удалось предвидеть еще на стадии прямого допроса и надлежащим образом под­готовить свидетеля к повторному допросу. Именно имея в виду сложность эффективного проведения повторного допроса путем постановки ненаводящих вопросов, неко­торые специалисты по судебной защите говорят, будто «первейшее правило» повторного допроса гласит: «Откажись!». Он целесообразен лишь в тех случаях, когда делу нанесен серьезный вред на прямом допросе и этот вред можно исправить повторным допросом. Иначе повтор­ный допрос выливается в напрасную трату времени или того хуже — усугубляет вред от перекрестного допроса.

Возражения (протесты) и защита от них

Существуют многочисленные правила, ограничиваю­щие типы доказательств, представляемых на рассмотре­ние суда. Если адвокату кажется, что выдвигаются недопустимые доказательства, ему следует подумать о возражении. В большинстве случаев возражения против доказательств заявляют устно, в открытом заседании, в ходе разбирательства. От заявляющего возражение адвоката требуется не только изложить его, но и обосно­вать. Например: «Возражаю, Ваша честь, слухи!». Или:

«Возражаю, коллега наводит свидетеля на ответ». Если, по мнению судьи, возражение с очевидностью принято к сведению или явно не корректно и по сути неверно, он незамедлительно выносит решение, даже не рассматри­вая аргументы противной стороны. Возражение закон­ное по сути будет «принято» судьей, возражение неверное и некорректное будет «отклонено». При жела­нии ознакомиться с ответом другой стороны судья заслу­шает его в краткой форме, а затем, возможно, и краткое вторичное возражение первоначально возражавшего ад­воката. Любые более распространенные прения сторон, как и любые прочие аргументы, раскрывающие присяж­ным характер доказательств, о которых идет речь, долж­ны быть оглашены вне пределов слышимости присяжных. Суду, например, бывает сложно вынести ре­шение относительно возражения на основе слухов, .если его прежде не ознакомить с содержанием якобы постро­енного на слухах заявления. Ознакомление происходит обычно посредством совещания с судьей «перед судей­ским местом». В таких случаях представителей сторон обычно просят «подойти к судейскому месту» (approach the bench) и изложить свои доводы так, чтобы их не могли расслышать присяжные (иногда даже шепотом при ма­лых размерах зала суда). Если прения сторон затягивают­ся из-за того, что данное доказательство имеет особое значение и вопрос его допустимости решить нелегко, то присяжных могут на время препроводить из зала суда, чтобы можно было продолжить прения.

Большинство возражений делается до того, как свиде­тель успевает ответить на вопрос, но иногда получается так, что спорное доказательство всплывает раньше, чем успевают заявить протест.

Если недопустимые доказа­тельства уже заслушали присяжные, адвокату следует хо­датайствовать об их «изъятии» из дела (motion to strike) и получении от судьи указания присяжным игнорировать «изъятые» доказательства. Людям, понятно, несвой­ственно игнорировать единожды услышанное своими ушами. Поэтому и судьи, и представители сторон рас­сматривают указание игнорировать изъятые доказатель­ства как попытку «заставить колокол вернуть в себя исторгнутый звон».[8]

И следовательно, по мере возможности, адвокаты стремятся исключить из дела недопустимые доказатель­ства еще до того, как их услышат присяжные. Лучше все­го это сделать непосредственно перед представлением этих доказательств присяжным, выступив с возражением сразу же после вопроса, но не дожидаясь ответа. Можно поступить и по-иному; выдвинуть предложение in limine (на пороге), то есть до начала процесса или на любом его этапе, но до того, как свидетель выйдет для дачи показа­ний.

Порядок внесения возражений адвокатами, участвую­щими в судебном процессе. Адвокаты избегают внесе­ния ненужных возражений, а в том случае, когда они считают необходимым внести возражение, они должны помнить о том, что чрезмерными возражениями они мо­гут испытывать терпение суда присяжных. Постоянное прерывание противной стороной свидетелей, дающих показания, и совещания с судьями раздражают присяж­ных заседателей, так как им довольно трудно следовать сути таких показаний, а также из-за того, что суд присяж­ных склонен рассматривать внесение возражения пред­ставителем стороны как стремление скрыть от суда присяжных определенные факты. Отчасти по этой причи­не, при формулировании оснований для возражения, представитель стороны часто старается избегать профес­сиональной юридической терминологии. Например, воз­ражение, вызванное повтором показаний, будет сформулировано следующим образом: «Возражаю, Ваша честь; мы уже слышали об этом», а возражение по поводу недостаточных доказательств принадлежности почерка будет сформулировано так: «У нас все еще нет достовер­ного подтверждения того, что это написано господином Джонсом». Выполняя в суде свою функцию защитников, адвокаты иногда выходят за рамки конкретного вопроса и используют представившуюся возможность внести воз­ражение только лишь для того, чтобы произнести речь. Однако судьи и участвующий в деле представитель про­тивной стороны очень остро реагируют на действия тех адвокатов, которые в процессе внесения возражения «стараются сформулировать свою заключительную речь», для того чтобы склонить на свою сторону присяжных.

Возможность внесения возражений часто использует­ся адвокатами не только для контактов с присяжными за­седателями, но также и со свидетелями. Например, если свидетель стороны подвергается перекрестному допро­су, и её представитель обеспокоен тем, что от его свиде­теля могут добиться согласия с какими-либо фактами, в достоверности которых свидетель полностью не уверен, то тогда до ответа свидетеля он может воспользоваться правом внести возражение: «Возражаю; это всего лишь предположение». Судья скорее всего ответит: «Отклоняю возражение; свидетель должен ответить, если ему что-ли­бо известно об этом». Вполне вероятно, что свидетель от­реагирует на это следующим образом: «Любой ответ, который я дал бы на это, будет всего лишь моим предпо­ложением. В действительности же я точно не знаю». Ко­нечно, исходя из соображений профессиональной этики, адвокат должен вносить возражения только в том случае, когда для этого имеются достаточные основания.