«Задания по теории государства и права»

 Понятие нормы. С позиции коммуникативного подхода[1] право представляет собой самоорганизующуюся и саморазвивающуюся коммуникативную систему. Как сложная динамическая система право не может быть привязано к какому-то ее отдельному компоненту. Именно поэтому право нельзя отождествить ни с нормой, ни с правоотношением, ни с правосознанием, ни с идеей права/прав и т.д. Право существует лишь как целостность. Одним из «нецентрируемых» моментов такой целостности являются нормы права.

   Правовые нормы являются системным элементом права и его системного действия. Они служат основанием наличия у каких-либо субъектов принадлежащих им прав и обязанностей и основанием совершаемых актов правового поведения. Что в этом случае можно понимать под основанием? Правовые нормы имеют не только логический смысл, но и ценностное значение. Источники права (первичные правовые тексты) оказывают на субъекта информационно-ценностное воздействие, но только в случае их идентификации с социально значимыми ценностями, получают значение нормативного основания для субъективных прав и правовых обязанностей. Только таким образом правовые действия субъекта получают обоснованность и оправданность, становятся нормальными. Правовые нормы заключают их в определенные границы - указывают на возможность совершения одних действий и на необходимость совершения/несовершения других.

    Что же представляет собой природа правовой нормы? Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к понятию нормы.  Сущность норм как таковых активно обсуждается в науке.  Отмечается  наличие нескольких смыслов употребления термина «норма». Так, в  одном из вариантов норма понимается как среднестатистическое значение каких-либо случайных процессов (например, норма осадков). В более широком варианте – это сформулированное знание о «нормальном, естественном состоянии объекта, определяемом его природой».[2]

   В среде правоведов материалистической ориентации имеет место тенденция рассматривать нормативность как свойство самой природы, всего мироздания. «В широком смысле нормативность есть свойство материи вообще и социальной материи в частности, - пишет В.Д. Перевалов, - полиструктурность и цикличность материального мира в какой-то степени предопределяют мерность, нормативность социальных связей и отношений, явлений и процессов, в том числе правовых».[3] С этим был согласен и Л.И. Спиридонов.  «Норма – феномен, присущий не только обществу, но и природе, - пишет ученый, - и потому обозначающее ее понятие входит не только в социальные науки, но и в естественные. Температуру 36,6° С называют нормальной для человеческого тела. Говорят, в январе 1993 г. в Санкт-Петербурге осадков выпало в два раза больше нормы. Гегель показал, что любая вещь, поскольку она обладает качеством, т.е. тем, что отличает ее от остального мира, существует лишь в определенных количественных пределах. Например, вода как жидкость сохраняет свои свойства только при температуре от 0 до 100° С, превращаясь вне этих границ либо в лед, либо в пар. Следовательно, каждая вещь, явление, есть единство качества и количества, т.е. имеет свою меру (норму). В этом смысле можно утверждать, что нормативность присуща миру в целом. Криминологи ничтоже сумняшеся заявляют, что в этом году самоубийств в стране было меньше нормы, а умышленных убийств – больше. Филологи говорят о правильном и неправильном произношении и правописании, искусствоведы – об эстетических нормах, машинисты паровозов – о нормальных границах давления пара в котле и т.д. и т.п. Во всех перечисленных случаях  фиксируется или “нормативный факт” (существование воды как жидкости в температурных границах 0–100 С), или средняя величина статистического явления, типическое, повторяющееся в массовидном процессе. Эти признаки относятся и к социальным нормам. Поскольку общество – результат деятельности людей, интегрированный итог всей массы совершенных в истории человечества поступков, постольку, утверждают многие, действующие в нем социальные нормы – это “поведение, выражающее типичные социальные связи и отношения”».[4]

    Законы и правила. Из процитированных отрывков вытекает, что норма якобы представляет собой определенную меру – единство качества и количества, в пределах которого каждое явление и существует. Или, другими словами, норма в этом случае предстает как некая закономерность бытия какого-либо объекта. Такой вариант осмысления  нормы, на наш взгляд, не затрагивает ее эйдетической сути.

   Даже если признать, что норма  возникает как отражение каких-то закономерностей социального бытия, из этого, как нам представляется, отнюдь не следует, что между законами природы и социальными нормами можно поставить знак равенства. Как давным-давно установлено философией, коренное отличие «закона» от «правила» заключается в том, что «закон» подчиняется казуальности, отражает причинно-следственные отношения, и поэтому он такой, какой есть. Он постоянен и неизменен. Его невозможно нарушить, так как он не адресуется никакому субъекту. Совсем иную природу имеет «правило». Оно текстуально  «устанавливается» для того, чтобы его выполняли. То есть «правило» как потенциальное основание нормы всегда рассчитано на субъекта, способного сознательно этому правилу следовать.[5] Иными словами, социальное правило всегда есть средство социальной коммуникации, средство, управляющее поведением субъектов через текстуально интерпретированные смыслы, имеющие рационально-эмоциональную природу. «Объективная закономерность» такого правила выражается лишь в его психосоциокультурной обоснованности и, соответственно, в «закономерности» его социальной легитимации. Отсюда вытекает и такой важный признак нормы как принципиальная фактическая возможность ее нарушения - при эйдетическом требовании не совершать подобных действий. Иными словами, норма всегда отражает не какой-либо «факт» существования, а принципиально иной факт долженствования. В этом смысле норма есть функционирующее в рамках социума правило должного поведения.

   Именно поэтому в вышеприведенных примерах Л.И. Спиридонова имеет место, на наш взгляд, смешение «законов» и «правил». В частности, правила произношения и правописания, так же как и эстетические правила – нормативны (нормы межсубъектной коммуникации). А границы давления пара в котле – указывают на закономерность, нарушить которую нельзя. Это означает, что котел может нормально функционировать только в границах определенного давления пара и никак иначе! От этой технической закономерности следует отличать нормативное правило по обращению с котлом, запрещающее его эксплуатацию, при давлении выше или ниже установленных границ. Данное правило адресуется всем субъектам, использующим паровой котел по назначению, и, как любое правило должного поведения, может быть фактически нарушено, следствием чего будет выход котла из строя.

    Сущность долженствования. Долженствование является специфическим феноменом социального мира. Его нет в природе, вне человеческого общества. Должное существует в нормативной форме, как адресуемое субъекту правило поведения, которое необходимо исполнить. [6] Должное осознается как обращение ко мне и к Другому. Поэтому должное имеет коммуникативную направленность, интеллектуальный и эмоционально-ценностный состав. Долженствование всегда есть положительная ценность,[7] которая может восприниматься субъектом как автономная (свободно признаваемая) или гетерономная (внешне обязывающая). В последнем случае должное предстает в сознании субъекта  как объективная реальность. Но и в этом случае должное (социальные нормы) возникает только в результате деятельности социальных субъектов, которые и интерпретируют их в качестве объективно-социально-значимых норм. Поэтому при своем объективном значении социальная норма не является неким объектом, существующим независимо от субъекта, а представляет собой субъект-объектную корреляцию, выражающую должное. [8]

   Итак, в феноменологическом ракурсе должное (и        социальная норма в целом) является результатом социальной объективации в правовом тексте и последующей интерпретации, т.е. одним из необходимым средств, поддерживающих социальную коммуникацию.

    Но в метафизическом плане должное может быть объяснено как явление трансцендентное, как прорыв к иной, высшей реальности, которой в итоге определяется само социальное. В этом случае, полагал С.Л. Франк, оно (должное) «есть не наше собственное, субъективное измышление, а испытывается как некая “объективная ценность”, т.е. как нечто, подсказанное нам, требуемое от нас, как надлежащее – т.е. как подчиненность нашей воли высшей воле – воле самой реальности, влекущейся к самоосуществлению… Можно сказать, что в этом смысле категориальный момент должного есть не признак одной только нравственной жизни в ее специфичности: он есть общий, распространяющийся на всю нашу жизнь признак нашей внутренней связи с реальностью как творческой силой – нашей подчиненности ей – или формы, в которой реальность властвует над нами и действует в нас и через нас».[9]

      Социальные нормы; субъекты и объекты социальных норм. Правовые нормы являются разновидностью социальных норм.

   Под социальными нормами  следует  понимать все нормы, возникшие в обществе и представляющие правила должного поведения. Должное всегда присутствует в социальной норме, но его императивное действие может быть не прямым, а обусловленным наличием каких-либо обстоятельств (стремлением достичь поставленной цели – в технических нормах, доброй  волей – в рекомендательных нормах и т.д.).[10]

    Социальные нормы, также как и выражаемое ими долженствование, являются результатом социально-коммуникативной деятельности человека и всегда предстают как функциональные социальные целостности, тотальности, включающие  не только осмысленные и признанные правила поведения, но и социальные практики по их реализации. Нормы выступают как «аккумуляторы» непрерывного процесса социальной коммуникации, они отражают типичные и социально значимые образцы поведения и объективируются в самых различных  текстах.[11] Но как явления коммуникативные, становящиеся, нормы никогда не тождественны самим текстуальным правилам как знаковым комплексам. Нормы есть результат самоорганизации социальных коммуникаций, свидетельствующий о наличии обратной связи в такой системе (между легитимированными социальными текстами и поведением субъектов: социальный текст, представляющий нормативную модель – на «входе», социальная норма – на «выходе»). В качестве такого результата и выступает актуальная (коммуникационная) социальная норма. При этом знание когнитивной, виртуальной (коммуникативной) социальной нормы является необходимой предпосылкой ее понимания как актуальной (коммуникационной) социальной нормы.

    В зависимости от способа объективации нормы могут восприниматься или как реификации (правила, возникшие независимо от человека, например, как результат Божественной воли), или как исключительно человеческий институт (договорные нормы).

    В любом случае нормы существуют как интерсубъективные явления, не имеющие действительности помимо социального субъекта и получающие смысл в результате их социальной интерпретации и реализации в социальной практике.[12] Как явления нематериальные, социальные нормы существуют в общественном сознании,[13] а материальные формы их выражения являются правовыми текстами, при помощи которых осуществляется их интерпретация.[14] Любая социальная норма, получившая социоментальный статус должной нормы, прошла социальную легитимацию, т.е. «тестирование» на позитивную социальную значимость (ценность) и интернализацию, в ходе которой норма переводится  в сознание социальных субъектов как «должное».[15]

   Поэтому социальная норма может возникать и как результат типизации и опривычивания отношений между двумя людьми в форме воспринимаемого на уровне подсознания текстуального правила (актуализируется в сознании при необходимости и часто получает в этом случае материальную текстуальную «привязку»). Но может являться и результатом сложной многомесячной работы большого коллектива людей (например, парламента), получившим форму конституционного закона или кодекса, и «ожившего» в поведении членов общества (норма права).

   Поскольку норма есть социально оправданное правило поведения, то, соответственно, любое социально осмысленное и социально оправданное (легитимное) поведение – нормативно («оправдать» – это и значит соотнести с нормой. Этим, в частности, объясняется то положение вещей, в соответствии с которым нет субъективных прав и правовых обязанностей без конституирующей их правовой нормы, и наоборот, нет правовой нормы, не определяющей права и обязанности субъектов).[16]

    Социальные нормы, регулирующие отношения между людьми как деятелями, можно назвать межсубъектными нормами. Социальные нормы, устанавливающие правила поведения человека по отношению к объектам, можно назвать субъект-объектными (техническими) нормами. Такие правила поведения не имеют прямой коммуникативной направленности. Не все ученые признают технические нормы видом социальных норм. В таком случае в разряд социальных норм не попадают, например, правила, регулирующие отношения человека с окружающей средой (природой и техникой). Представляется, однако, что подобная узкая трактовка социальной нормы не оправдана. Дело в том, что субъектом нормы, как правила должного, может быть только социальный субъект, и регулировать норма (иметь в качестве объекта) может только его поведение. Причем, даже в случае технических норм, это поведение опирается на социальный опыт.[17] Другое дело, что такие нормы подчас не затрагивают непосредственно интересы других людей. Но ведь и моральные нормы, как внутренние регуляторы, до тех пор, пока их реализация не воплотилась во внешнем поведении, не затрагивают непосредственно интересов других людей. Тем не менее, моральные нормы всегда признают нормами социальными.[18]Социальная природа технических норм раскрывается через их направленность на поведение человека, на его деятельность.

   «Рассмотрение деятельности как принципа понимания социальности означает, что мы как бы просвечиваем лучом этого понятия многообразие элементов, свойств и связей человеческого бытия и обнаруживаем в них воплощение и следы человеческой деятельности, раскрываем способ их «жизни» в социальных процессах, находим объяснение парадоксу их одновременно слитного и раздельного, взаимообусловленного и фрагментарного, прерывного и непрерывного существования. Вещи человеческого мира в таком освещении показывают свои социальные значения, свою наполненность человеческими силами и способностями, свою многогранность или одномерность, следы плодотворных и разрушительных человеческих действий. Так, выявляется предметность человеческой деятельности, ее реализуемость в материале и ее зависимость от материала… Связь предметности и социальности человеческой деятельности свидетельствует о том, что ее социальный характер не сводится к ее совместности; индивидная деятельность человека тоже является социальной, поскольку она реализует (выявляет, создает, достраивает, синтезирует) человеческие силы и способности и таким образом участвует в воспроизводстве социального процесса».[19]

   Технические нормы при определенных обстоятельствах могут преобразовываться в правовые и выступать в таком качестве. В этом случае они получают предоставительно-обязывающее значение и зачастую снабжаются санкцией на случай неисполнения обязанности. Например, соблюдение технических правил правописания не является правовым требованием для домашней хозяйки, но получает правовое значение для учительницы русского языка, обучающей школьников; нарушение данной нормы (например, как следствие незнания правил грамматики) может повлечь за собой расторжение трудового договора.

   Объектом социальных норм (то, на что они направлены) является поведение тех субъектов, которым они адресуются, т.е. общественные отношения.

    Существенной характеристикой социальной нормы принято считать ее общий характер. В этом случае только общее правило поведения, сложившееся в результате абстрагирования от всех индивидуальных особенностей конкретных жизненных ситуаций, характеризует социальную, в том числе правовую норму. Это позволяет норме адресоваться не одному какому-то человеку, а сразу многим, поименно не перечисленным. Следовательно, неперсонифицированность (отсутствие указания на конкретного адресата) является одним из признаков общей социальной нормы.

   Но реальное бытие социальных норм не исчерпывается общими нормами.[20] Помимо норм общих можно выделить и нормы индивидуальные. Такие правила поведения носят не общий, а конкретный характер и адресуются конкретному индивиду (индивидам) и никому больше[21] (например, индивидуальная норма, в соответствии с которой спортсмен для поддержания формы каждый день тренируется по четыре часа; приговор суда о лишении преступника свободы сроком на два года; сделка между продавцом и покупателем, в соответствии с которой продавец обязуется за определенную плату передать покупателю в собственность определенную вещь в технически исправном состоянии и т.д.). Индивидуальная норма имеет все признаки социальной нормы, в частности, также нуждается в социальной легитимации.

    С таким пониманием социальной и правовой нормы согласны не все ученые, и ряд из них не признает существование индивидуальных норм. На наш взгляд,  серьезных оснований для этого нет.

Индивидуальные нормы выделяли многие правоведы. Так, Г. Кельзен фактически понимал под нормой схему истолкования актов человеческого поведения с точки зрения должного. «Акты, смысл которых есть норма, могут выражаться по-разному. С помощью жеста: регулировщик одним движением руки приказывает пешеходам остановиться, другим движением – разрешает идти дальше. С помощью символов: красный свет означает приказ водителю остановиться, зеленый – ехать дальше. С помощью произнесенных или написанных слов приказ может выражаться в языковой форме повелительного наклонения, например: “Молчи!” или в форме констатации: “Я приказываю тебе молчать”. В этой форме могут быть даны также разрешения и полномочия. Это высказывания об актах, смысл которых – приказ, разрешение, уполномочивание, причем смысл самих этих предложений – не суждение о фактическом бытии, но норма долженствования, т.е. приказ, разрешение, уполномочивание».[22] Иными словами, Кельзен допускал существование не только общих, но и индивидуальных норм, в том числе, существование индивидуальных правовых норм. Такой же позиции в русском правоведении придерживался Л.И. Петражицкий. «Адресатами норм, - полагал ученый, - могут быть или определенные индивиды, конкретные субъекты, “я”, “ты”, “Иван”, “Петр”, монарх Георгий I, город Петербург, Россия.., или классы, классовым образом определенные субъекты, например, дети, родители, квартирохозяева… Сообразно с этим нормы можно делить на: 1) индивидуальные, конкретные или сепаратные и 2) общие, абстрактные».[23]  Индивидуальные нормы выделяет и немецкий правовед Л. Эннекцерус: «Большая часть правовых норм носит общий характер, - пишет этот автор, - это абстрактные правила, т.е. они связывают правовые последствия с фактическим составом, определяемым только родовыми признаками, а не с отдельным случаем с индивидуально определенными предпосылками. Но имеются также правовые нормы, относящиеся только к индивидуально определенному лицу, к определенной вещи, определенному правоотношению (или к множеству индивидуально определенных лиц, вещей или правоотношений). Такие нормы мы называем индивидуальными нормами или привилегиями».[24]

   Общие социальные нормы неисчерпаемы, что, в данном случае, означает возможность их многократной реализации (сколько бы раз ни возникали жизненные обстоятельства, предусмотренные социальной нормой, всегда и всем необходимо руководствоваться сформулированным в норме правилом). Индивидуальные нормы могут быть исчерпаны (например, приведение приговора в исполнение).

       Виды социальных норм. Социальные нормы могут быть классифицированы по различным основаниям. Например, по способам объективации содержания нормы различают нормы формальные и неформальные; по степени осознанности - явные и латентные (скрытые); по характеру (универсальности) действия – общие и специфические; по характеру требований - императивные (обязывающие), императивно-атрибутивные (предоставительно-обязывающие), рекомендуемые, допускаемые и т.д.

     В зависимости от характера долженствования все социальные нормы можно подразделить на моральные, нравственные, правовые и целесообразные (утилитарные, технические) нормы.  Во всех этих нормах  вектор  ценностного значения постепенно сдвигается от «внутреннего», аксиологически мотивированного  поведения к поведению «внешнему» (формальному, легальному).

   Так, в моральных нормах значимо не столько «внешнее» поведение, сколько его внутренние мотивы.

   В нравственности значимо «внешнее» поведение, но при этом предполагается, что ему сопутствуют соответствующие внутренние мотивы.

   В праве значимо «внешнее» поведение, а внутренние мотивы интересуют постольку, поскольку могут прояснить «внешнее» поведение.

  Наконец, в правилах целесообразности внутренние мотивы практически не играют роли, а значимость поведения определяется достижением цели. 

  Религиозные нормы могут относиться и к правилам морали (религиозная мораль), и к нравственности (религиозная нравственность), и к праву (нормы канонического права). Их специфика определяется особенностями генезиса и легитимации.

   В разряд целесообразных правил попадают и так называемые технические нормы: нормы гигиены, правила дрессировки собак, нормы произношения и правописания и т.д. и т.п.

   Понятие правовой нормы и ее признаки. Любая социальная норма представляет собой правило должного поведения, реализуемое в социальной практике. Правовые нормы не являются исключением. Они имеют как общесоциальные, так и специфические правовые признаки. 

    Правовые нормы действуют как непосредственно в обществе (социальные правовые нормы), так и в государстве.

    Социальная правовая норма - это общезначимое и общеобязательное правило поведения, имеющее предоставительно-обязывающий характер и реализующееся в социальной практике.

   Общезначимость правовой нормы указывает на ее социально признанную ценностную природу (ее легитимность). Общезначимость нормы познается через социально-правовой опыт интерсубъективного взаимодействия членов общества.

   Общеобязательность правовой нормы означает, что норма безусловно должна исполняться теми, кому она адресуется. Таким образом, исключается ситуация, когда среди адресатов нормы одни обязаны ее соблюдать, а другие нет. Поэтому, например, императивная «норма» носит форму произвола (не является правовой нормой) тогда, когда связывает только тех, чье повиновение она хочет установить, оставаясь необязательной для власти, ее устанавливающей. Власть в этом случае может произвольно, по своему усмотрению, ее отменить или нарушить.[25] Такая «норма» не может установить правовую коммуникацию и изначально не имеет присущую нормам коммуникативную направленность.

   Правовая норма содержит обязательное для соблюдения правило общего поведения, адресованное неперсонифицированному кругу лиц (в случае общей нормы), или конкретное правило, адресованное конкретным субъектам (для индивидуальной нормы).[26] Общеобязательность правовой нормы выражается в ее атрибутивно-императивной (предоставительно-обязывающей)  структуре и  поддерживается в случае необходимости различными формами социального принуждения.

   Предоставительно-обязывающий характер нормы заключается в выводимом из нее правомочии (субъективном праве) одного субъекта коррелятивно  связанного (взаимообусловленного) с правовой обязанностью другого субъекта. Как правило поведения, правовая норма всегда определяет, что может и что должен делать человек при наличии определенных условий. Предоставляемые ему нормой возможности и составляют суть правомочия.

   Правомочие (субъективное право) есть возможность (потенциально-актуальная) действовать в определенных границах, определяя тем самым не только свое собственное, но и чужое поведение. Поэтому норма всегда предоставляет не просто возможность действовать на свой страх и риск, а возможность управомоченного субъекта властвовать над поведением другого субъекта, в границах, предоставленных нормой (обязывая к совершению или несовершению определенных действий). Такое властвование носит психически принудительный характер. Поэтому правовая норма включает в себя не только возможность притязать на поведение другого субъекта, но и соответствующий императив, властное приказание другому субъекту следовать установленному правилу, т.е. содержит в себе правовую обязанность.

   Функциональность. Поскольку эти признаки носят общий характер, любая имеющая их норма будет являться правовой, независимо от формы и способа ее объективации, - будь это норма общественной мифологии, договора,  обычая, прецедента или писаная норма закона. Еще раз подчеркнем, что рассмотренная  природа правовой нормы и ее формальная «гибкость» объясняют, почему она не может существовать в отрыве от правовых отношений. С одной стороны, она сама является порождением общественных отношений как интерсубъктивного взаимодействия, но для того, чтобы эти отношения могли быть рассмотрены как правовые, права и обязанности субъектов таких отношений должны быть социально интерпретированы и соответствовать норме, правилу должного.[27] С другой стороны, норма, для того чтобы существовать как норма правовая, должна определять поведение участников коммуникативных общественных отношений, устанавливая границы их прав и обязанностей. Иными словами, статус правовой нормы последняя может получить, только установив права и обязанности субъектов в правовом отношении. Функциональность, коммуникативная действенность нормы является свидетельством ее легитимации.

    Государственно организованные нормы права получают ряд  дополнительных признаков: официальную текстуальную заданность,  установленную юридическую силу, государственную защищенность.

   Государственно-организованные нормы права имеют  большое значение в жизни общества, поскольку именно они во многом определяют наиболее значимые отношения, складывающиеся в нем.

   Государственно-организованная правовая норма – это общезначимое и общеобязательное правило поведения, имеющее предоставительно-обязывающий характер, вытекающее, прежде всего, из установленных (санкционированных) государством правовых текстов и реализуемое в социальной практике. [28]

   Признаками государственно-организованной правовой нормы являются:

          1)   Формально-текстуальная связанность (официальная текстуальная заданность). Нормы права призваны регулировать отношения между людьми. С этой целью текстуально формулируются общие правила поведения, соблюдение которых предписывается членам общества. Правовые нормы представляют собой результат интерпретации в социальном сознании определенного правового текста, выраженного в знаковой форме. В  содержании текстуального правила можно выделить дескриптивные (описательные), оценочные и прескрептивные (предписывающие) элементы. Например, в текстуальной норме уголовного права содержится описание уголовно запрещенного деяния (дескриптивный элемент), его оценка (как противоправного) и императив, правило поведения, требующее несовершения таких действий (прескрептивный элемент). Формальная определенность правового текста является необходимым условием формальной определенности правовой нормы. Соблюдение этого условия, в свою очередь, является немаловажной предпосылкой  ее эффективного действия.

   Правовые правила имеют государственно-признанную текстуальную форму выражения своего содержания (законы, указы, постановления и т.д.). Таким образом, формальная определенность нормы имеет два аспекта: внешний и связанный с ним внутренний. Только определенное содержание правовой нормы может получить  внешнюю текстуально-правовую форму выражения (в виде закона, указа и т.д.).

   Критерий определенности содержания правовой нормы (фактически, речь идет о правовом тексте, т.е. о текстуальном правиле или о когнитивной норме) как конституционное требование к законодателю был сформулирован в постановлении Конституционного Суда РФ от 25 апреля 1995 года по делу о проверке конституционности статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР. «Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы, - зафиксировано в постановлении, - вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1, Конституции РФ), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона». Необходимо однако иметь в виду, что определенность любой правовой нормы не может быть абсолютной, ввиду невозможности абсолютной определенности правовых текстов. Правовая норма есть всегда «становящаяся» норма. Поэтому требование определенности правовой нормы есть некий идеал, к которому необходимо стремиться, но который никогда не достижим в полной мере.[29]

           2)    Общезначимость. Правовая норма всегда представляет собой социальную ценность (прямую или опосредованную), т.е. интерпретируется обществом как имеющая позитивную социальную значимость, и только в этом своем качестве она способна порождать права и обязанности у субъектов и оправдывать их действия, т.е. выступать результатом правовой коммуникации.

       3)    Предоставительно-обязывающий характер. Любая правовая норма (как общая, так и индивидуальная) адресуется не одному конкретному человеку, а определяет порядок отношений между субъектами, устанавливая их взаимные права и обязанности. Это относится к любым видам норм и не зависит от того, как выражено нормативное правило: в виде правомочия, обязывания или запрета.

   Установление границ возможного или обязательного действия является лишь начальным этапом правовой коммуникации, ее эйдетическим центром. Так, управомочивая кого-либо на совершение определенных действий, норма права одновременно возлагает обязанности (активные или пассивные)  на тех, кто оказывается в поле действия правомочия данного лица (например, норма, предусматривающая право каждого на жизнь, одновременно возлагает на каждого же обязанность не совершать действий, посягающих на жизнь другого). Правовая норма, которая запрещает какие-либо действия (т.е. возлагает обязанность не совершать определенных действий), одновременно предоставляет право требовать исполнения соответствующей обязанности и, эвентуально, право привлекать к правовой ответственности в случае ее неисполнения.

4)  Общеобязательность. Правило поведения, выраженное в норме, обязательно для исполнения всеми, кому оно адресуется. В государственно-организованном праве общеобязательность имеет не только социально-психический характер, но в большинстве случаев подкрепляется возможностью применения к правонарушителю организованных мер физического принуждения со стороны специальных органов государства.

        5)  Функциональность. Правовая норма возможна только как действующая норма, то есть это такое правило поведения, которое выступает необходимым элементом правовой коммуникации, порождая соответствующие правомочия и правообязанности у коммуникантов. Правовая норма есть результат интерпретации всех правовых текстов, как первичных, непосредственно информационных, так и вторичных, возникающих в ходе социально-правовых практик.[30] Как и в случае с социальной правовой нормой именно функциональность, т.е. неразрывность государственно-организованной нормы с соответствующим коммуникативным поведением управомоченных  и правообязанных субъектов, ее конституирование этим поведением, свидетельствует о легитимации правовых текстов, являющихся в таком случае подлинными источниками права.[31]