«Источники международного частного права»

Проблема воздействия адвокатом на своего клиента с целью дачи им определенных показаний[1] является одной из самых острых в практике расследования уголовных дел. Ничего так не опасаются представители стороны обвинения, ничто так часто не порождает острых конфликтных ситуаций расследования как действия отдельных адвокатов, направленные на изменение показаний участниками процесса в том случае если очевидно, что правдивые показания меняются на заведомо для самой защиты ложные. Безусловно, часто бывает, что оговоривший себя на первом допросе подозреваемый только после вступления в дело защитника начинает говорить правду, то есть отрицать вину. Но практические работники хорошо знают, что так бывает далеко не всегда.

 Между тем в законодательстве прямо не оговорены критерии и ограничения для адвоката в части его влияния на показания доверителя. В научных работах этой проблеме уделено явно недостаточное внимание. Попробуем рассмотреть этот вопрос методом системного толкования норм права.

 Несомненным является право и обязанность адвоката поддерживать и отстаивать любую собственную позицию клиента, в том числе и ту, что связана с дачей им заведомо ложных показаний. Если адвокату известно, что подзащитный говорит неправду, он, конечно, вправе высказать ему свое мнение. Но если клиент настаивает на своем, защитник обязан поддержать  его позицию.  Исключение составляют только случаи, когда адвокат убежден в наличии самооговора подзащитного. В этом случае адвокат может занять позицию вопреки его воле (п.п. 3 п. 4 ст. 6 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»).

 Но как быть с правовой оценкой других и весьма распространенных ситуаций, модели которых, вкратце, можно обозначить так:  

 1.            Адвокат сам воздействует на своего клиента с целью дачи им заведомо для обоих ложных показаний;

 2.        Адвокат полностью манипулирует показаниями клиента. Подзащитный говорит только под диктовку адвоката, полностью отказываясь от самостоятельного волеизъявления,  либо молчит, когда тот этого требует.

 Вдумываясь в сущность этих моделей, листая материалы расследованных уголовных дел[2], прокручивая в памяти сотни примеров на практике, начинаешь понимать, что где-то должна лежать граница между дозволенным и недозволенным. Но только где она?

 Начнем решать проблему методом исключения, то есть последовательно, на основания положений закона, выявляя ограничения для «правомерного  воздействия». 

 Ограничение 1: Неправомерны меры «воздействия на показания», которые подпадают под признаки преступлений, предусмотренных УК РФ. Речь идет о часто встречающихся в практике действиях недобросовестных адвокатов, которые можно квалифицировать как соучастие, в форме подстрекательства или пособничества (ч. 4 и 5 ст. 33 УК РФ), в клевете (ст. 129 УК РФ), оскорблении (ст. 130 УК РФ); клевете в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя  (ст. 298 УК РФ); заведомо ложном доносе (ст. 306 УК РФ); подкупе или понуждении к даче показаний или уклонении от дачи показаний, либо к неправильному переводу (ст. 309 УК РФ) и другие.

 Так, часто недобросовестные адвокаты, путем уговоров и запугивания,  подстрекают своих подзащитных к клевете в адрес потерпевшей по делу об изнасиловании, к оскорблениям следователя, к заведомо ложному доносу на другое лицо, якобы совершившее то преступление, которое вменяется в вину подзащитному и т.п. Эти меры «воздействия на показания», используемые адвокатом, незаконны в силу уголовной противоправности.

Ограничение 2: Не будучи преступными, некоторые способы «воздействия на показания», могут быть противоправными в силу нарушения закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» (Далее ? закон),  если:

 –       адвокат воздействует, занимая позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев самооговора (в нарушение требований  п.п. 3 п. 4 ст. 6 закона);

 –          адвокат воздействует, делает публичные заявления о доказанности вины доверителя, когда тот ее отрицает (в нарушение требований п.п. 4. п. 4 ст. 6 закона), например, при посторонних заявляет своему доверителю: «Ты же совершил преступление, все доказано, так признавайся!»;

 –          действует умышленно против интересов собственного клиента, причиняя ему вред (в нарушение требований п.п. 1 п. 1 ст. 7, п.п. 6 п. 1 ст. 17  закона) и др.

 Но  перечисленные ограничения, на наш взгляд,  не в полной мере очерчивают сферу правомерной деятельности адвокатов в отношении их «воздействия на показания». Обратимся к примеру.

 По делу об убийстве жены собственным мужем последний был задержан на следующий день в чужой квартире.  В ходе обыска были изъяты нож ? орудие убийства и одежда подозреваемого со следами крови, как позже выяснилось ? жертвы. Полагая, что полностью изобличен, задержанный дал правдивые признательные показания на первом же допросе с участием назначенного адвоката.

 Затем, сменив защитника, он полностью изменил свои показания и заявил, что не убивал жену, нож и одежда ему не принадлежат. Позднее, когда обвиняемый под тяжестью неопровержимых доказательств вновь вернулся к первоначальным показаниям, он сообщил, что изменить показания его подговорил второй адвокат. Выслушав подробный правдивый рассказ, защитник заметил, что нож и одежда были якобы изъяты с нарушениями закона и добытые таким образом доказательства в суде могут быть признаны недопустимыми. Затем адвокат начал целенаправленно уговаривать, убеждать подзащитного, что следует отрицать вину  и тем самым полностью уйти от ответственности за совершенное убийство. Из страха перед наказанием обвиняемый поступил  так, как убедил его адвокат.

 Заметим, в примере недобросовестный защитник знает правду об обстоятельствах  совершенного преступления. Установление истины по делу его явно не устраивает. Он стремится освободить лицо, совершившее преступление, от неминуемой, в случае дачи правдивых показаний,   ответственности. Основное средство для этой цели ? ложь.

 Такие действия адвоката не подпадают под признаки какого-либо преступления. Ни он, ни подзащитный ни на кого не доносят, не клевещут, не оскорбляют. Подстрекательство и пособничество к даче ложных показаний или к отказу от дачи показаний уголовно наказуемо только если допускается в отношении свидетеля, потерпевшего и других участников процесса, но не в отношении подозреваемого, обвиняемого.

 Под перечисленные нормы закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», в том значении, в котором они приведены,  подобные  деяния адвоката так же не подпадают. Подпункт 7 п. 3 ст. 6 закона запрещает адвокату совершать действия, противоречащие  законодательству РФ. Однако дача подозреваемым, обвиняемым заведомо ложных показаний нарушением законодательства не является. Закон не обязывает этих участников процесса говорить правду.

 Однако обратим внимание на важную норму закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»: «Адвокат обязан честно, разумно и  добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не  запрещенными законодательством Российской Федерации средствами» (п.п. 1 п. 1 ст. 7 закона).

 Заметим, что не в права, а именно в обязанности адвоката входит честность и добросовестность в осуществлении защиты. Разве можно  назвать честным и добросовестным поведением использование лжи, обмана, даже если эти средства используются для достижения законной цели ? защиты от обвинения? Далее комментируемая норма обязывает адвоката осуществлять защиту только не запрещенными законодательством средствами. Закон только подозреваемому и обвиняемому не запрещает для своей защиты использовать ложь, отказ от дачи показаний. Более никто из участников процесса не вправе использовать эти средства.

 Предлагаемое толкование закона поддерживается и учеными. Так, В. Ю. Резник отмечает, что этичный тактический прием в работе адвоката не может быть направлен на защиту преступника и не оправдывает само преступление, а ограничен вопросами защиты подзащитного[3].

 Известный адвокат Е. Ю. Львова приводит пример беседы с подозреваемым непосредственно после задержания: «Когда вы будете говорить с клиентом, будьте готовы к тому, что он вам скажет: «Я все равно ничего не понимаю. Как вы скажете, так я и сделаю». Однако как не велико искушение, адвокат не имеет права принимать за клиента решение о том, признавать ему свою вину или нет». Вы можете только показать все плюсы и минусы «признания», а окончательное решение должно быть оставлено за клиентом»[4].

 Приведенные мнения не противоречат нашему пониманию честности и добросовестности (п.п. 1 п. 1 ст. 7 закона) как безусловных критериев профессиональной защиты. Адвокат, вступив в дело и видя, что его подзащитный раскаивается, дает  следствию правдивые показания, обязан лишь убедиться, не имеет ли место самооговор. Если нет, то никаких действий, направленных на изменение клиентом своего отношения к содеянному, на изменение им показаний, адвокат предпринимать не вправе. Даже если такие изменения явно были бы полезны для защиты, позволили бы смягчить или даже  избежать ответственности.  В противном случае адвокат, на наш взгляд, совершает правонарушение, которое может служить основанием для прекращения его статуса (п.п. 6 п. 1 ст. 17 закона).

 В мировой практике нормы профессиональной этики адвокатов и юристов в отношении «воздействия на показания» основываются на тех же принципах[5].

 Весьма веское подтверждение данной позиции мы находим и в недавно принятом Кодексе профессиональной этики адвоката[6].

 В Преамбуле к этому документу отмечается, что целью принятия настоящего Кодекса является поддержание между адвокатами Российской Федерации профессиональной чести и сознания нравственной ответственности перед обществом (Здесь и далее выделено мной - Ю.Г.) 

 В ч. 1 ст. 10 Кодекса закреплена важная этическая норма: «Закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом». 

 В ч. 1 ст. 9 Кодекса отмечается, что адвокат не вправе, в том числе,  оказывать юридическую помощь лицам, руководствуясь при этом соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами. В целом, термин «нравственность» и его производные упоминаются в Кодексе 5 раз. Ответим себе на вопрос: может ли, при каких бы то ни было условиях ложь, подстрекательство, пособничество во лжи, быть оценено иначе как  безнравственное? Ответ, думаю, очевиден.

 Между тем, поскольку адвокат является независимым советником по правовым вопросам, он вправе давать консультации и справки по ним как в устной, так и в письменной форме (п. 1 и п.п. 1 п. 2 ст. 2 закона). Где же та тонкая грань между правомерным консультированием  клиента о возможных средствах и способах защиты и противоправным воздействием на него с целью дачи заведомо ложных показаний?

 Возьмем на себя смелость обозначить некоторые критерии такого разграничения. 

 Критерий 1: Правомерное консультирование не может содержать советов и примеров, связанных с нарушениями закона, обманом, безнравственными и неэтичными поступками. Иначе это следует расценивать как завуалированное «незаконное воздействие».

 Например, по делу об убийстве задержанный сразу признал свою вину в совершении преступления, предусмотренного ст. 105 ч. 1 УК РФ. Убийство было совершено без смягчающих вину обстоятельств. После этого, на первом конфиденциальном свидании  защитник  укорил обвиняемого в том, что: «ты сам подписал себе приговор на 15 лет» и т.п. На вопрос подзащитного, в чем  его ошибка и какие показания следовало бы давать, адвокат уклонился от прямого ответа и привел «пример из своей практики». Якобы, в аналогичной ситуации другой его подзащитный дал показания о том, что потерпевший сам напал на него с каким-то металлическим предметом в руке. Убийство же (удар ножом в область сердца) произошло в результате превышения пределов необходимой обороны (ст. 108 ч. 1 УК РФ), поскольку «обороняющийся» решил, что в руках нападавшего был кастет. Здесь, на наш взгляд, имеет место не правомерная консультация, а завуалированное неправомерное воздействие на клиента, с целью убедить его изменить показания на заведомо ложные.  

 Критерий 2: Правомерное консультирование, равно как и любое другое воздействие на подзащитного, не может ограничивать, подавлять или заменять его свободное волеизъявление. Адвокат должен обеспечить полную свободу и самостоятельность выбора поведения подзащитным.

 Так, по делу о незаконном приобретении и хранении наркотических средств в крупном размере (ст. 228 ч. 1 УК РФ), адвокат выслушал откровенный рассказ подзащитного  о том, как он купил наркотическое средство - героин,  в другом городе на железнодорожном вокзале, а затем выехал с ним на поезде в свой город, где и был задержан. Подозреваемый попросил адвоката дать правовую оценку содеянному. Тот разъяснил, что приобретение и хранение наркотика без цели сбыто наказуемо только по ч. 1 ст. 228 УК РФ с санкцией до 3 лет лишения свободы. А за перевозку того же наркотика наказание по ч. 3 п. «в» данной статьи может составить  от 5 до 10 лет лишения свободы. До этого момента, на наш взгляд, адвокат  правомерно консультирует своего подзащитного.

 Но далее подозреваемый спросил: «Так что же мне говорить следователю?». Адвокат ответил: «Не вздумай сказать, что ты ехал с наркотиком в поезде, иначе сядешь надолго». В этих действиях, полагаем, усматривается уже подстрекательство подозреваемого ко лжи и ограничение его воли, свободы  выбора поведения. Адвокат не должен был отвечать на этот вопрос, а мог лишь предоставить подзащитному возможность самому выбрать позицию по делу, например, как это советует в вышеприведенном  примере Е. Ю. Львова.

 А, кроме того, на наш взгляд, исходя из уже упомянутых этических критериев, даже предоставляя подзащитному свободу выбора позиции, адвокат должен всем своим поведением поддерживать, выражать глубокую личную приверженность к нравственности, честности, добросовестности, законности. Подчеркнем ? не склонять к даче признательных показаний, но демонстрировать собственное отношение как человека, гражданина и юриста к этим непреходящим ценностям. Не только представители стороны обвинения, но и все общество вправе рассчитывать, что уважающий себя и свою профессию адвокат в своей работе всегда будет  выбирать законную и этичную линию поведения и как предостерегал А. Ф. Кони, защищая своего клиента, не станет его  слугой, пособником  в желании уйти  от заслуженной кары правосудия[7].

  --------------------------------------------------------------------------------

 [1] Далее, для краткости, «воздействие  на показания».

 [2] Автор статьи долгое время работал следователем в органах прокуратуры.

 [3] Резник В.Ю. Общие вопросы тактики защиты на предварительном следствии// Криминалистические аспекты профессиональной защиты по уголовным делам: Сб. статей. Екатеринбург, 2001. С. 124–125.

 [4] Защита по уголовному делу: Пособие для адвокатов/ Под ред. Е. Ю. Львовой. М., 1999. С. 18.

 [5] См. например: Типовые правила профессиональной этики американских адвокатов// Барщевский М. Ю. Адвокатская этика. М., 2000. С. 248, 251.

 [6] Принят Первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 года. См., например, http://www.bestlawyers.ru/tr2.html#

 [7] См. Кони А. Ф. На жизненном пути. СПб., 1912. С. 29.

Источник: http://www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1139394