«Алиментные обязательства в современном российском семейном законодательстве»

Правовое регулирование имущественных отношений с участием несовершеннолетних членов семьи

Принципиальным новшеством Семейного кодекса РФ является наделение несовершеннолетнего комплексом лишь ему принадлежащих прав. Никогда раньше в отечественном семейном законодательстве имущественные права несовершеннолетних детей как таковые сколько-нибудь детально не регулировались. В отличие от недавнего прошлого в современных экономических условиях несовершеннолетнему может принадлежать на праве собственности значительное имущество, включающее не только вещи и имущественные права, полученные ребенком в дар или по наследству, но и имущество, перешедшее к нему на основании различных гражданско-правовых сделок, например в ходе приватизации жилья, а также приобретенное на его собственные средства (заработок, доходы от ценных бумаг, от работы в подсобном или фермерском хозяйстве и т.п.). Несовершеннолетний, независимо от возраста, может выступать субъектом таких вещных прав, как право собственности, постоянного (бессрочного) пользования или пожизненного наследуемого владения земельным участком, постоянного пользования жилым помещением, сервитута. Кроме того, несовершеннолетний может обладать правом требования, вытекающим из обязательственных отношений, а также быть обладателем исключительных прав. Между тем ст. 60 СК РФ, устанавливая, что «ребенок имеет право собственности на доходы, полученные им, имущество, полученное им в дар или в порядке наследования, а также на любое другое имущество, приобретенное на средства ребенка», не содержит упоминания ни об имуществе, которое может принадлежать несовершеннолетнему на ином, чем право собственности, вещном праве, ни об обязательственных и исключительных правах, обладателем которых может стать несовершеннолетний, что, однако, никоим образом не влияет ни на объем гражданской правоспособности, ни на гражданско-правовой статус несовершеннолетних лиц, определяемые нормами ГК. Налицо свидетельство несовершенства норм Семейного кодекса, касающихся имущественных прав ребенка.

Как известно, реализация правоспособности, приобретение конкретных субъективных прав малолетними и несовершеннолетними в условиях отсутствия дееспособности у первых и неполноты дееспособности у вторых становится возможной с помощью действий законных представителей.

Право родителей по управлению имуществом детей заключается в возможности совершения комплекса юридических и фактических действий, направленных на реализацию имущественных прав ребенка по владению, пользованию и распоряжению принадлежащим ему имуществом, что осуществляется исключительно в интересах ребенка.

За ребенка, не достигшего возраста шести лет, все без исключения сделки совершают его родители или опекун. Начиная с шестилетнего возраста ребенок признается способным самостоятельно совершать мелкие бытовые сделки, а также сделки, направленные на безвозмездное получение выгоды, не требующие нотариального удостоверения либо государственной регистрации, и сделки по распоряжению средствами, предоставленными законным представителем или с его согласия третьим лицом для определенной цели или для свободного распоряжения (п. 2 ст. 28 ГК РФ). Предоставление малолетнему в возрасте от 6 до 14 лет права самостоятельно, т.е. без участия законных представителей, заключать сделки, направленные на безвозмездное получение выгоды, – законодательная новелла. Исходя из буквального толкования п. 2 ст. 28 ГК, приходится признать, что он предоставляет малолетнему неоправданно широкие права по заключению безвозмездных сделок: малолетние вправе самостоятельно принимать в дар имущество, сделки с которым не подлежат государственной регистрации или нотариальному удостоверению. Однако к таковым относятся сделки с ценными бумагами, транспортными средствами, оружием наконец. Закон не предусматривает проведения государственной регистрации таких сделок, как дарение ценных бумаг, автомобиля или даже ружья. Хотя принятие такого дара сулит малолетнему получение выгоды, но вряд ли разумно предоставлять ребенку право самостоятельно принимать подобные дары. Думается, что и законодатель вовсе не это имел в виду, а избранный критерий просто оказался неудачным.

На практике эта норма игнорируется, что, разумеется, не свидетельствует об ее эффективности и не добавляет авторитета закону. К тому же малолетний в случае совершения сделки в письменной форме может оказаться неспособным к подписанию и уяснению смысла договора и иных необходимых документов. Так, согласно Положению о ведении реестра владельцев именных ценных бумаг, утвержденному постановлением Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг 2 октября 1997 г. №27, лицо, на счет которого зачисляются именные ценные бумаги, должно подписать передаточное распоряжение, заполнить анкету зарегистрированного лица, чего по вполне понятным причинам малолетний сделать не может.

В соответствии с Правилами регистрации автотранспортных средств и прицепов к ним, утвержденными Приказом МВД России от 26 ноября 1996 г. №624, регистрационные действия в случаях, когда собственниками транспортных средств являются лица, не достигшие 14-летнего возраста, совершаются от их имени только родителями, усыновителями или опекунами (п. 1.15). Следуя букве закона, принять дар вправе сам малолетний, а вот регистрационные действия уже совершают его родители (опекуны). Рассматриваемая норма безусловно только выиграла бы, если бы содержала указание на то, что малолетние в возрасте от 6 до 14 лет вправе самостоятельно совершать направленные на безвозмездное получение выгоды сделки, для которых законом не установлена письменная форма.

Родители, будучи естественными опекунами (попечителями) своего ребенка, при управлении его имуществом обладают теми же правами и несут те же обязанности, которые предусмотрены гражданским законодательством для опекунов (попечителей)¹. Нельзя игнорировать тот факт, что личные отношения, связывающие родителей и детей, оказывают влияние на имущественные отношения, среди которых могут быть выделены три вида отношений по поводу принадлежащего им раздельного имущества. Это, во-первых, отношения, связанные с управлением родителями имуществом малолетних детей; во-вторых, отношения, возникающие в процессе совершения несовершеннолетними сделок по поводу их имущества, за которыми ро-дители осуществляют контроль; в-третьих, отношения, складывающиеся между родителями и детьми по поводу пользования имуществом, принадлежащим им на праве собственности.

Существование разнообразных имущественных отношений между родителями и их несовершеннолетними детьми предполагает определенный порядок их регулирования. Специфика такого правового регулирования вытекает из характера лично-доверительных, семейных отношений между их субъектами и из факта участия родителей в имущественных отношениях несовершеннолетних детей.

Особенность положения ребенка как в семье, так и за ее пределами проистекает из его беззащитности, вызванной полной или частичной физической, психической, социальной незрелостью. Традиционно охрана, защита, а также в известной мере реализация прав, интересов ребенка, как личных, так и имущественных, возлагается на родителей либо на лиц, их заменяющих. Здесь обнаруживается публичный интерес, состоящий в том, чтобы обеспечить ребенку повышенную защиту его прав, не допустить их ущемления. С одной стороны гарантируемое, в частности ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, право на уважение частной и семейной жизни ограничивает вмешательство государства в эту сферу, а с другой – приоритетная защита интересов слабой стороны в правоотношении, напротив, требует оперативного и эффективного подключения действенных правовых механизмов во всех случаях выявления потенциальной угрозы нарушения имущественных прав несовершеннолетнего, не говоря уже о фактическом нарушении таких прав. В литературе справедливо подчеркивалось, что интересы несовершеннолетних могут быть обеспечены наилучшим образом только в случае нахождения разумного баланса при решении этих двух задач.

Принципиально важное значение имеет и то обстоятельство, что, несмотря на отсутствие в современном российском законодательстве института родительской власти, отношения между родителями и детьми нельзя охарактеризовать как отношения равных субъектов. Для защиты имущественных прав несовершеннолетнего от нарушения, в том числе и со стороны родителей, особенно в случаях, когда имущественные интересы родителей и детей не совпадают, необходимы императивные нормы материально-правового и процедурного характера, механизм действия которых надежно охранял бы права несовершеннолетнего.

Государство уделяет особое внимание формированию и развитию отношений между родителями и несовершеннолетними детьми, отнюдь не оставляя эти отношения на усмотрение сторон в той мере, в какой это имеет место применительно к взрослым участникам имущественных правоотношений. Этим предопределяется применение таких средств правового регулирования, как императивные нормы, прямо предписывающие участникам дозволенные варианты поведения, устанавливающие запреты. Широко применяются также обязывания, ограничения, санкции.

Значительная роль в механизме правового регулирования имущественных отношений с участием несовершеннолетних и их родителей отводится государственным органам, наделенным специальными полномочиями по контролю за деятельностью родителей в целях защиты имущественных интересов детей.

Таким образом, правовое регулирование имущественных отношений с участием несовершеннолетних и их родителей (лиц, их заменяющих) вследствие широкого использования специфических правовых средств ближе к институтам публичного, а не частного права. Такое правовое регулирование всегда было в большей степени свойственно праву семейному, чем гражданскому. Именно семейное право использовало юридические конструкции гражданского права, усиленные императивным регулированием административного права. Однако в связи с характером регулируемых объектов и в силу сложившейся цивилистической традиции (впрочем, не всегда последовательной) в ведении семейного права находятся отношения между родителями и несовершеннолетними детьми по материальному содержанию (алиментные обязательства) и лишь частично – иные имущественные отношения. А жаль!

Пункты 2 и 3 ст. 37 ГК запрещают опекуну без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать, а попечителю – давать согласие на совершение сделок по отчуждению, в том числе обмену или дарению, имущества подопечного, сдаче его внаем (в аренду), в безвозмездное пользование или в залог, сделок, влекущих отказ от принадлежащих подопечному прав, раздел его имущества или выдел из него долей, а также любых других сделок, влекущих уменьшение имущества подопечного.

Заметим, что законодатель в ст. 28 ГК РФ определил, что «к сделкам законных представителей несовершеннолетнего с его имуществом применяются правила, предусмотренные п. 2 и 3 ст. 37 настоящего Кодекса». Но это далеко не бесспорно. Так, Ю.Ф. Беспалов пишет: «Статья 60 СК содержит ссылку на применение при распоряжении имуществом ст. 28 и 26 ГК. В ст. 28 ГК содержится указание на применение ст. 37 ГК, т.е. на родителей (усыновителей) распространяются те же правила по распоряжению имуществом малолетнего ребенка, которые действуют в отношении опекунов. В ст. 26 ГК указания на применение ст. 37 ГК нет. Следовательно, ребенок в возрасте от 14 до 18 лет осуществляет правомочие по распоряжению своим имуществом с письменного согласия родителей (усыновителей, попечителей), а предварительного разрешения органа опеки и попечительства не требуется.

В этом случае не исключается возможность нарушения имущественных прав ребенка. Ребенок в таком возрасте не достиг необходимого уровня зрелости, чтобы действовать в своих интересах, а родители, усыновители, попечители не всегда могут правильно оценить ситуацию, а порой умышленно нарушают права ребенка. Думается, что и в этом случае должен быть контроль со стороны органа опеки и попечительства, и соответствующее дополнение должно быть внесено в ст. 26 ГК».

Пункт 3 ст. 60 СК РФ, предусмотревший, что при осуществлении родителями правомочий по управлению имуществом ребенка на них распространяются правила, установленные гражданским законодательством в отношении распоряжения имуществом подопечного (ст. 37 ГК РФ), не внес ясности в рассматриваемый вопрос ввиду различий терминологического характера: в отличие от ГК, использующего для обозначения лиц, не достигших совершеннолетия, термины «несовершеннолетний» и «малолетний», СК РФ использует термин «ребенок».

Отсутствие системности при решении сходных вопросов отнюдь не способствует защите имущественных прав детей. К счастью, победил здравый смысл и на практике признано необходимым получение разрешения органов опеки и попечительства на совершение сделок несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, действующими с согласия своих родителей. Такой подход закреплен и в нормативных правовых актах. Так, в уже упоминавшемся Положении о ведении реестра владельцев именных ценных бумаг установлено, что после достижения несовершеннолетним 14-летнего возраста распоряжение о передаче права собственности на ценные бумаги должно быть подписано самим владельцем ценных бумаг. В случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, должно быть предоставлено письменное согласие законных представителей несовершеннолетнего, достигшего 14-летнего возраста, на совершение сделки, а также разрешение органов опеки и попечительства на выдачу такого согласия законным представителям.

В интересах защиты имущественных прав несовершеннолетних закон запрещает совершение некоторых сделок с участием несовершеннолетних лиц. Например, запрещены возмездные сделки между несовершеннолетними и их законными представителями – родителями, опекунами, попечителями, а также их супругами и близкими родственниками, независимо от того, приобретается или же отчуждается при этом имущество ребенка (п. 3 ст. 37 ГК РФ). Запрещено дарение имущества от имени малолетних их законными представителями, а также безвозмездная уступка имущественного права ребенка (обязательственного требования) либо освобождение третьего лица от имущественной обязанности перед ребенком (ст. 575 ГК РФ).

Заметим, что запрет на дарение имущества, принадлежащего лицу в возрасте от 14 до 18 лет, законом не установлен, равно как и ограничение такого дарения, что нельзя признать правильным. Родителей, как и опекунов, попечителей, их супругов и близких родственников, закон (п. 3 ст. 37 и ч. 2 п. 1 ст. 28 ГК РФ) лишил права совершать сделки с ребенком, за исключением передачи имущества подопечному в качестве дара или в безвозмездное пользование и безвозмездной уступки в пользу ребенка принадлежащего родителю права требования. Закон лишил родителей права представлять ребенка при заключении сделок между ребенком и супругом родителя и его близкими родственниками. В п. 3 ст. 182 ГК установлен запрет на совершение сделок представителем от имени представляемого в отношении себя лично. Эта норма применима и к родителям, выступающим в качестве законных представителей своих детей.

Распространение на родителей, их супругов и близких родственников абсолютного запрета на совершение возмездных сделок с детьми в ряде случаев приводит к результату, противоположному тому, на достижение которого рассчитывал законодатель. Исключая возможность совершения возмездных сделок между опекуном (попечителем) или его супругом или близкими родственниками и подопечным, законодатель преследовал цель существенно снизить вероятность возникновения конфликта имущественных интересов подопечного и опекуна (попечителя), предотвратить использование статуса опекуна (попечителя) в личных корыстных интересах. Применительно к опекуну законодатель исходил, если можно так выразиться, из предположения о его недобросовестности, что можно признать вполне резонным. Однако подход к биологическим родителям с тех же позиций абсолютного недоверия необоснован, так как самой природой в человеке заложено чадолюбие, стремление защитить своего ребенка, создать ему наилучшие жизненные условия. Разумеется, исключения из этого правила возможны. Правовые механизмы должны обеспечивать защиту интересов слабого от любых посягательств, от кого бы они ни исходили, но средства защиты можно и нужно дифференцировать. Если в отношении опекуна (попечителя) применение абсолютного запрета оправданно, то для родителей такое средство правового регулирования неприемлемо. Учитывая теснейшие узы, связывающие семью (в частности, в имущественной сфере), интересам несовершеннолетних в большей степени отвечало бы установление контроля со стороны государственных органов за тем, чтобы возмездными сделками между родителем, его близкими родственниками и детьми не ущемлялись имущественные права последних. Такое правовое регулирование больше отвечало бы интересам несовершеннолетних, поскольку делало бы возможным совершение возмездных сделок с выгодой для ребенка.

Проиллюстрировать изложенное можно следующими примерами. К. обратилась к главе органов местного самоуправления с заявлением о даче согласия на обмен дома в деревне Санино Петушинского района Владимирской области, принадлежащего на праве собственности Павлу К., 1991 года рождения, на квартиру, принадлежащую бабушке ребенка. Органы местного самоуправления, выполняя функции органа опеки и попечительства, не дали К. согласия на обмен дома. К. обжаловала действия главы органа местного самоуправления в Петушинский районный суд. Решением от 14 мая 1996 г. суд в удовлетворении жалобы отказал со ссылкой на п. 3 ст. 37 ГК. Решение и не могло быть никаким другим: закон запрещает родителю представлять ребенка при заключении сделок между несовершеннолетним и своим близким родственником. Следовательно, орган опеки и попечительства ни при каких обстоятельствах не вправе одобрить такую сделку, даже если ее совершение отвечает интересам несовершеннолетнего.

По другому делу нотариус со ссылкой на п. 3 ст. 37 ГК отказал в совершении договора купли-продажи доли в праве собственности на квартиру между малолетним покупателем, за которого при совершении сделки действовала его мать, и его отцом – бывшим мужем матери. Суд поддержал нотариуса, указав, что отец также является законным представителем сына, а потому не вправе вступать с ним в возмездные сделки. Таким образом, вопреки здравому смыслу и интересам ребенка было заблокировано компромиссное решение жилищного конфликта: в результате сделки ребенок, получил бы в собственность всю квартиру и вдобавок перестал бы быть свидетелем проявлений крайней неприязни своих родителей друг к другу.

Буквальное толкование нормы п. 3 ст. 182 ГК РФ, запрещающей представителю совершать от имени представляемого сделки в отношении себя лично, приводит к выводу о недопустимости дарения имущества ребенку его родителем или иным законным представителем, поскольку в этом случае он действует одновременно как даритель и как представитель одаряемого. М.Г. Пискунова по поводу такого толкования замечает, что вряд ли нормы о представительстве могут ограничивать право законного представителя на распоряжение принадлежащим ему имуществом, например право матери подарить своему ребенку жилое помещение. Такая сделка не противоречит ни законодательству, ни интересам ребенка. Поэтому привлечения органов опеки и попечительства для представления ребенка, как это иногда практикуется, не требуется. Вряд ли с М.Г. Пискуновой можно безоговорочно согласиться. Дарение, как договор, должно подписываться обеими его сторонами. Чтобы договор дарения состоялся, недостаточно только волеизъявления дарителя, направленного на передачу имущества в дар. Ему должно соответствовать встречное волеизъявление одаряемого принять дар. Подпись дарителя подтверждает изъявление воли на передачу имущества в дар, а подпись одаряемого – на принятие дара. Выступать на обеих сторонах любого договора представитель не вправе, ибо в силу п. 3 ст. 182 ГК представитель не может совершать сделки от имени представляемого в отношении себя лично.

М.Г. Пискунова права в том, что матери нельзя отказать в праве передать имущество в дар ребенку, но закон лишает мать как представителя ребенка возможности такой дар принять. В отсутствие второго родителя создается тупиковая ситуация, хотя ее вполне можно было бы разрешить, применив п. 2 ст. 64 СК РФ, допускающий в случае разногласий между родителями и детьми участие в деле органов опеки и попечительства, которые обязаны назначить представителя для защиты прав и интересов детей. Однако сделать это трудно вследствие отсутствия указания на то, что такой представитель вправе участвовать при заключении сделок, а также вследствие неопределенности статуса такого представителя в соотнесении, например, с законным представителем, чьи полномочия установлены в ГК.

На основании изложенного представляется целесообразным исключить из ч. 2 п. 1 ст. 28 ГК ссылку на п. 3 ст. 37 ГК, разрешив тем самым родителям заключать возмездные сделки с детьми, разумеется, с соблюдением правил, установленных в п. 2 ст. 37 ГК РФ.

Весьма своеобразное истолкование на практике получили ч. 1 п. 1 ст. 28 и п. 4 ст. 182 ГК. Первая наделяет правом совершать сделки от имени несовершеннолетних, не достигших 14 лет, только их родителей, усыновителей или опекунов, тогда как вторая не допускает совершения через представителя сделок, которые по своему характеру могут быть совершены только лично, а равно других сделок, указанных в законе. Слово «только» вместе со словами «других сделок, указанных в законе» позволяет сделать вывод о том, что родитель или опекун обязаны участвовать в сделке лично, что передача полномочий законного представителя исключается, поскольку такие полномочия являются строго личными и непередаваемыми.

На вопрос о том, всегда ли такой ригоризм идет на пользу подопечному, ответ будет отрицательным. В условиях функционирования сложных рыночных механизмов родитель (опекун) лишается возможности прибегнуть к услугам профессиональных участников рынка недвижимости или ценных бумаг, должен лично представлять подопечного, затрачивая средства и время, и, что еще важнее, оказывается в силу отсутствия специальных познаний не способным в полной мере и всеми доступными средствами защищать интересы ребенка.

Практике известен случай, когда парализованная мать малолетнего, унаследовавшего дом своего отца, была лишена возможности распорядиться недвижимостью, несмотря на наличие разрешения органа опеки и попечительства, поскольку сделки с недвижимостью подлежат совершению по месту нахождения недвижимости, а представитель малолетнего собственника был не способен прибыть к месту заключения сделки. Полагаю, что законодатель употребил наречие «только» в п. 1 ст. 28 ГК лишь для того, чтобы подчеркнуть недопустимость совершения сделок от имени несовершеннолетних другими лицами, кроме перечисленных в законе, а не для исключения возможности совершения таких сделок с участием не законного представителя, а представителя, чьи полномочия основаны на доверенности.

Законодатель не учел и того очевидного факта, что опекун или попечитель назначается и действует как один субъект, тогда как родители ребенка в процессе управления его имуществом рассматриваются как два самостоятельных лица. Кто же из родителей уполномочен представлять имущественные интересы ребенка? Каким документом подтверждается наличие полномочий у одного родителя и их отсутствие у другого, если оба они являются законными представителями и в этом качестве каждый из них действует без специальных полномочий? Эти и другие вопросы остались без ответа.

Пока в советский период вопрос об имущественных правах несовершеннолетних сводился к праву ребенка на получение алиментов, да и тот рассматривался в первую очередь с точки зрения обязанности родителей по уплате средств на содержание ребенка, потребность в развернутом, всестороннем, а не декларативном регулировании семейным законодательством особенностей имущественных отношений с участием несовершеннолетних отсутствовала. Но теперь ситуация кардинально изменилась. Правовое регулирование подверглось обновлению, хотя, к сожалению, не в той мере, в какой того требуют складывающиеся общественные отношения.

Обратившись к прошлому, мы обнаружим, что по законодательству Российской империи родителю принадлежало право управлять имуществом несовершеннолетнего ребенка, полученным по наследству или в дар, но не в силу родства, а вследствие утверждения опекуном и под надзором опекунских учреждений.

По современному германскому законодательству родители совместно представляют ребенка. Родитель представляет ребенка единолично, если он единолично осуществляет родительское попечение или если ему опекунским судом передано право принятия решения (абз. 1 § 1629 ГГУ). Для совершения от имени ребенка сделок с земельными участками, с судами, предприятиями и др. родителям необходимо разрешение опекунского суда.

Действующий Семейный кодекс РФ, вместо того чтобы конкретизировать положения ст. 37,26 и 28 ГК, как это сделано, например, в гл. 8 СК в отношении положения ст. 256 ГК о заключении брачного договора, ограничился простой отсылкой к перечисленным нормам. Однако сегодня регламентировать действия родителей по управлению имуществом ребенка путем простой отсылки к общим правилам опеки и попечительства явно недостаточно. Мало того, в п. 2 ст. 37 ГК установлено, что порядок управления имуществом подопечного определяется законом, но такой закон до сих пор не принят, чем положение еще больше осложняется. Отсутствие специальной регламентации – причина многочисленных затруднений, испытываемых при практическом выполнении требований п. 2 и 3 ст. 37 ГК. Вопросы, связанные с субъектным составом и полномочиями лиц, осуществляющих правомочия по управлению имуществом несовершеннолетних, нуждаются в скорейшем решении.

Ввиду нечеткости закона в судебной и нотариальной практике, а также в практике учреждений по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним и органов опеки и попечительства продолжают оставаться спорными, например, такие вопросы: а) следует ли истребовать согласие на совершение сделки несовершеннолетним от обоих родителей или же достаточно получить такое согласие только от одного из них? б) следует ли при совершении одним из родителей сделки от имени малолетнего выяснять отношение к ней другого родителя?

Специалисты Федеральной нотариальной палаты, ссылаясь на п. 3 ст. 1 СК, предусматривающий равенство прав супругов в семье, считают, что вопросы дачи согласия на совершение сделки несовершеннолетним должны решаться обоими супругами. Но при этом они замечают, что приоритет интересов защиты прав несовершеннолетних детей позволяет в отдельных ситуациях не требовать согласия одного из родителей на заключение сделки их несовершеннолетним ребенком. К числу таких ситуаций относится развод супругов, сопровождающийся уклонением одного из них от воспитания ребенка. Такой подход находит поддержку в судебной практике, исходящей не из формального признака – наличия согласия обоих родителей, а из соответствия сделки интересам несовершеннолетнего и рассматривающей выражение согласия родителей как один из способов обеспечения интересов несовершеннолетних. В частности, Верховный Суд РФ согласился с решением Советского районного суда Липецкой области, признавшим допустимым наличие согласия на совершение несовершеннолетним сделки одного из бывших супругов в ситуации, когда другой супруг содержанием и воспитанием ребенка не занимался. Появление таких решений на практике только резче обозначает проблему, но не снимает ее. Полномасштабное разрешение всего круга спорных вопросов возможно лишь при комплексном подходе к совершенствованию как законодательного регулирования, так и организации и деятельности соответствующих государственных органов.

Защита прав ребенка в современной России. М., 2005