«Международный розыск и регистрация преступников»

История прав и свобод в политической истории России может быть представлена в нескольких стадиях возникновения, оформления и перемен, происходящих главным образом под воздействием внутренних потребностей и внешних влияний. 
Начало этому процессу было положено процессом христианизации Руси, затем политической и церковной реформами Петра Великого. Самыми радикальными периодами стали реформы Александра II и Николая II, связанные с введением либеральных конституционных учреждений и провозглашением гражданских прав и свобод.
Советский период в истории России связан с фактическим отказом от признания личных прав и свобод в пользу специфических коллективистских прав, которые на деле оказывались привилегиями и неравенством.

Новый этап становления гражданских и политических прав в их либерально-демократическом понимании был начат периодом "перестройки" и в особенности с выработкой российской Конституции 1993 года.

История России, обозреваемая с позиций сравнительного правоведения, при всей своей самобытности предстает составной частью всеобщей истории права и в этом смысле может рассматриваться как история становления общих многим народам правовых институтов.

Всеобщая история пользования правами человека с недавнего времени исчисляется тремя поколениями прав. Первым считается поколение прав человека и гражданина в формулировках XVII-ХVIII вв. Затем следует поколение социально-экономических прав (послевоенный период) и поколение заново уточненных индивидуальных и коллективных прав (защита личной сферы частной жизни, качества жизни и среды обитания, прав народов на самоопределение), зафиксированных в международных и национальных правовых документах последней трети ХХ столетия.

Наряду с этой периодизацией существует и другая, которая принимает во внимание воздействие античной и христианской цивилизации на восприятие мира политики в целом и на признание и реализацию политической правоспособности индивидов.

В этой связи христианство, усвоенное вначале Древним Римом, воспринимается фундаментом возникшей на основе уважения к достоинству личности европейской цивилизации. По мнению некоторых русских мыслителей, само завоевание свободы и демократии, пришедшее гораздо позднее, было вдохновлено христианскими ценностями (С. Франк). Становление института прав человека и гражданина в России происходило под явным и преобладающим вниманием к опыту европейских народов и государств, но в этом влиянии не столь заметную, но вполне определенную роль выполняли также христианские этические нормы и традиции.

Решение князя Владимира принять христианскую веру произошло по совету бояр (старших из дружины) и в результате выбора из нескольких уже существовавших в его время верований. Выбор "греческого закона" отчасти предопределен и выбором его бабушки княгини Ольги, которая, будучи в преклонном возрасте, в 957 г. посетила столицу Византийской империи, где и приняла крещение. После обращения киевлян в христианство в 988 г. Владимир направил проповедников в другие города и села. Сделавшись христианином, князь, по некоторым сведениям, не стремился более к расширению русских пределов и более всего заботился о безопасности своего княжества. Летописи изображают его набожным и щедрым правителем. Он строил храмы, щедро наделял духовенство доходами и привилегиями, раздавал нищим большую милостыню, а для больных и слабых приказал развозить по городу мед и съестные припасы. Его дела и заботы успешно продолжил сын Ярослав (христианское имя Юрий). Он также занялся устроением христианской церкви, прилежно изучал священные книги и позаботился о переписывании и переводе книг с греческого на славянский язык. Подобно своему отцу, он приказал набирать мальчиков и отдавать их в ученье к церковнослужителям из Греции и Болгарии.

Ярослав заслуженно пользуется славой первого русского законодателя, принявшего участие в изготовлении собрания княжеских установлений, известного под именем "Русская Правда". Крещение поставило первых русских законодателей перед необходимостью отражать не только христианские догматы, но и тщательно разработанную систему церковного и переплетающегося с ним светского (в данном случае, римско-византийского) права, относящуюся к регулированию наследственного и брачно-семейного права. Миссионеры из Византии ускорили дело рецепции юридических установлений, но киевляне обратились не к последним кодификациям, а к более ранним, в частности к Эклоге (726 г.). Полный перевод Эклоги вошел в сборник судейских наставлений "Мерило праведное" в виде текста под названием "Леона и Константина верная кесаря". Составитель "Русской Правды" также руководствовался памятниками церковного и византийского права, но при этом, по замечанию историка В.О. Ключевского, "ничего не заимствовал дословно", поскольку ответы на возникающие законодательные вопросы искал в праве местных народов.

Русь крестилась в Х веке, а "великая церковная схизма (раскол)" произошла в 1054 г. К этому времени, по обобщению историка А.Е. Преснякова, молодое русское государство было хоть и отдаленной, но частью европейского мира. Причем церковь в этот период была свободной, она "не смешивалась с государством и стояла высоко над ним" (Г. Федотов).

Взаимоотношения церкви и государства сильно переменились в Московском царстве в правление Ивана Грозного. С его временем связывается упрочение идеи и практики неограниченной верховной власти. Происхождение подобной власти трактовалось словами апостола Павла - даже добытая ценой крови или войны власть считалась данной от Бога, как и власть по закону. Родословная московских царей велась от римских цезарей (вариация темы Москва - третий Рим). Мораль властителя-царя не интересует, ни в каких наставлениях от людей он не нуждается. Теория симфонии властей, ведущая свое происхождение из византийских источников, отрицалась на том основании, что власть священника с властью царской несовместимы. Власть многих, олицетворяемая английским парламентом, подобна женскому неразумию. Это было первым за всю предшествующую русскую историю учением об абсолютной царской власти.

Ему возражал князь Курбский, называвший такую власть безбожной и беззаконной, а также законопреступной властью царя-тирана. Исходя из тождественного истолкования поддерживаемой властью правды и справедливости, князь критиковал творимое царем беззаконие. Важным идейным компонентом позиции князя стало учение о свободном естестве человеческом, которому должны соответствовать и человеческие порядки. Так в заочной полемике царя с его подданным (опасаясь расправы, князь был вынужден покинуть страну) впервые обозначилась тема происхождения прав, неподвластных произволу законодателя.

Между тем в трактовке прав гражданских долгое время права гражданина пребывали в неравной оппозиции к правам держателей государственной власти. Еще в "Уставе князя Ярослава" (ХI в.) веской причиной для развода могло стать несообщение мужу о заговоре против правителя: "Услышить жена от иных людей, что думати на царя или на князя, а мужу не скажеть, а опосля обличиться - разлучити".

Другой пример из Судебника 1550 г. Освобождение холопа (средневекового раба) по личному желанию владельца дозволялось лишь после "боярского доклада" в Москве, Новгороде и Пскове. Но если холоп, демонстрируя верность московскому царю, бежит из иноземного плена и возвращается домой, он признается свободным без всяких препятствий.

Двусмысленными выглядят в этой связи и положения указа Петра Великого, "отца отечества, императора всероссийского", от 17 апреля 1722 г. под названием "О хранении прав гражданских". В самом начале указа перечислены необходимейшие условия и разумнейшие и благодетельные цели защиты гражданских прав. "Понеже ничто так ко укреплению государства нужно есть, как крепкое хранение прав гражданских, понеже всуе законы писать, когда их не хранить, или ими играть как в карты, прибирая масть к масти, что нигде на свете нет, как у нас было, а от части и еще есть, и зело тщатся всякия мины чинить под фортекцию правды". Однако в конце указа уточняется, что никому, кроме самого императора (т.е. ни суду, ни Сенату), не дозволяется разрешать сложные и неурегулированные вопросы. В конечном итоге не права гражданина, а права держателя власти подлежат постоянному и неуклонному охранению, а потому "нарушитель прав государственных и противник власти казнен будет смертию, без всякие пощады".

Принятие знаменитой петровской "Табели о рангах" также вызвало неоднозначную реакцию и современников, и потомков. С одной стороны, Табель выполняла роль своеобразного невода для отлавливания талантливых и достойных к несению государственной службы, минуя сословные перегородки и возвышаясь на ступенях социальной лестницы. Военные, гражданские (статские) и придворные чины делились Табелью о рангах на 14 классов. Уже последний, четырнадцатый класс давал выходцам из других сословий личное дворянство, а восьмой класс (для военных - четырнадцатый) давал потомственное дворянство. Получение того или иного чина давало право на назначение - на должность министра (с чина второго класса), губернатора (с четвертого класса) и др.

С другой стороны, эта дискриминационная и ослабляющая узы преданности государю и отечеству для аристократии "Табель о рангах" фактически нейтрализовала давнюю локальную и сословную оппозиционность дворянства, поскольку "знать пожизненная" превратилась усилиями верховного правителя в "средство окружить деспотизм преданными наемниками и подавить всякое сопротивление и всякую независимость". Так писал А.С. Пушкин в "Заметках о русском дворянстве", полагая, что наслед-ственность высшей знати является гарантией ее независимости, а противоположное - назовем ее аристократией заслуг - всего лишь средство "дряблого деспотизма"[1].

Сходным образом трактует великий русский поэт (и, надобно признать, незаурядный политический комментатор) плоды упразднения патриархии. "Петр Великий укротил дворянство, опубликовав Табель о рангах, духовенство, - отменив патриаршество"[2]. Будучи созидателем системы просвещенного абсолютизма на русской почве, Петр Первый стал читателем трактата С. Пуфендорфа "Об обязанностях человека и гражданина", перевод которого на русский язык появился уже после его смерти[3].

Помимо Табели о рангах (1722 г.) в этом же ХVIII веке дворянству было уделено большое внимание еще в нескольких законодательных установлениях, в частности, в Манифесте о вольности дворянства Петра III (1862 г.) и затем в Жалованной грамоте дворянству Екатерины II (1785 г.). И хотя грамотами этими дворяне и горожане получали право личной безопасности и неприкосновенности частной собственности, по другому счету эти права могли восприниматься и как обдуманный политический маневр, поскольку одновременно с этим дворянство освобождалось от обязательного участия в государственной службе и тем самым отдалялось от царского двора и лишалось возможности создать сплоченную политическую оппозицию самодержавному деспотизму. Вот почему, по более поздним комментариям, перечисленными указами о вольностях дворянства самим потомственным дворянам "справедливее" было бы не гордиться, а стыдиться[4].

Из всех реальных попыток ограничить деспотическую власть самодержца самыми близкими к совершению стали замыслы аристократической группировки под руководством князя Дмитрия Голицына в период воцарения в 1730 году племянницы Петра I герцогини курляндской Анны Иоанновны. В программе из восьми пунктов, предназначенных ограничивать власть самодержицы, один предназначался на роль главной гарантии основных прав и свобод представителей дворянства: "У шляхетства жизни, имения и чести без суда не отнимать". Таков был принцип гарантирования прав, восходящий к конституционным принципам Великой Хартии Вольностей 1215 г. (п. 39) и положениям некоторых других документов европейской политической и конституционной истории. Именно в кружке князя-эрудита около 1720 г. переведена и одобрена в предисловии - как краткое, последовательное и разумное обсуждение темы гражданства - вторая часть трактата Дж. Локка "О государственном правлении" (нового перевода русский читатель дождался только в 1960 г.)[5].

Первое поколение политиков петровского времени оказалось, как и сам реформатор, хорошо осведомленным в политической истории и практике европейских государств. Представители родовой аристократии во главе с князем Голицыным полагали возможным ограничить власть самодержицы уже не Земским собором и не Боярской думой, а властными полномочиями и деятельностью Верховного тайного совета и трех собраний - Сената, шляхетской (дворянской) палаты и палаты городских представителей. На волне оппозиционного фрондерства поговаривали о введении в империи английского, шведского, польского вариантов ведения государственных дел и даже аристократической республики. И все это казалось вполне осуществимым. "При отсутствии политического глазомера, при непривычке измерять политические расстояния, так недалеко казалось от пыточного застенка до английского парламента"[6], - так иронично и не без основания подытожил подобные умонастроения наш знаменитый историк В.О. Ключевский.

Поражение дворянской оппозиции, добивавшейся вольностей прежде всего для самого дворянства, во многом было обусловлено политической неопытностью дворянства как сословной организации - опасения появления "сильных персон" и отсутствие устойчивых традиций единения, кроме уже упраздненных Земских соборов и Боярской думы, создали благоприятные условия для дальнейшего упрочения русской монархии на началах политической покорности самых просвещенных классов.

Тем не менее, перемены в политических и конституционно-устроительных ориентациях не заставили себя долго ждать. Эти перемены коснулись не только позиций и умонастроений дворянства, но и представителей правящей династии. Народ, то есть другие, незнатные слои общества, в особенности крепостные люди, имели статус некоего "живого государственного инвентаря" (Ключевский). В обсуждении назревших политических проблем дворянство и правящий монарх находили нередко общий язык и взаимопонимание, но возникали также явные или скрытые конфликты.

Участник возведения Екатерины II на престол в результате переворота граф Никита Панин (1718-1783) предполагал учреждение Императорского совета, взаимодействующего с монархом и Сенатом, и все это изложил в проекте Манифеста от имени императрицы.

Императрица Манифест подписала, но положила его под сукно. Панин не оставил своих замыслов и в конце жизни работал над Конституцией, а брат его Петр подготовил проект "Фундаментальных прав" и объединил с Конституцией. К началу 80-х годов относится записка Д.И. Фонвизина "Рассуждение о непременных государственных законах", предназначенная для наследника престола Павла. Речь шла о недопустимости деспотизма, который губителен и ведет к анархии, к власти не от Бога, и потому должен быть, помимо всего прочего, ограничен "властью здравого смысла". Власть государя ограничена еще властью нации, поскольку именно нация жалует, облекает государя властью, после чего государь и подданные вступают в добровольные обязательственные отношения. Таким выглядит одно из первых переложений теории общественного договора на русский язык в жанре политического наставления наследнику престола. "Рассуждения" Фонвизина расходились в списках и в начале следующего столетия стали известны в декабристских тайных обществах и были использованы в их конституционных проектах, в частности, в проекте Н.М. Муравьева.

Столетие дореформенной России - с 1762 по 1861 гг. - можно назвать периодом правительственного конституционализма, или периодом конституционных реформ, проводимых сверху и со значительными или малозначительными переменами в социальном и правовом статусе основных сословий. Так, правление Екатерины II в определенной мере способствовало развитию гражданственности, основными вехами становления которой можно считать в особенности ее "Наказ" и "Жалованную грамоту". Существует мнение, что в ее бытность произошла "частичная замена крепостного права гражданским"[7].

В либеральном правительственном и дворянском конституционализме начала ХIХ века эмоциональный подход преобладал над реальным, политическим. Император Александр I, переоценивая включенность державы в Европу, стремился к титулу "император Европы", которым именовался до этого Наполеон. Радикально настроенная часть дворянских конституционалистов, вошедшая затем в тайные общества декабристов, рассуждала о том, что народ, победивший тирана Наполеона и освободивший от тиранства народы Европы, несправедливо прозябает в рабстве у себя на родине. Этой позиции противостояло мнение более здравомысленных консерваторов, которые устами историка Н.М. Карамзина утверждали: "Главное дело быть людьми, а не славянами"[8]. Своеобразие русской просвещенно-консервативной позиции в этот период состояло в том, что приверженность богоданной монархической власти в стране сочеталась с признанием достоинств республиканизма, однако само созидание республики не воспринималось делом актуальным: "Не требую ни конституции, ни представителей, но по чувствам останусь республиканцем и притом верным подданным царя Русского: вот противоречие, но только мнимое"[9], - писал Н.М. Карамзин одному из своих близких корреспондентов.

В письме 1818 г. князю П.А. Вяземскому он утверждал как нечто выношенное и адекватное исторической ситуации: "Дать России конституцию в модном смысле есть нарядить какого-нибудь важного человека в гаерское платье. Россия не Англия и даже не Царство Польское: имеет свою государственную судьбу, великую и удивительную, и скорее может упасть, нежели более возвеличиться. Самодержавие есть душа, жизнь ея, как республиканское правление было жизнью Рима"[10].

Либеральные начинания Александра I остались недовершенными.

В царствование Николая I проведена систематизация законодательства империи за несколько веков и продолжена негласная работа над подготовкой крестьянской реформы - самого фундаментального события в процессе перехода от традиционного самодержавно-дворянского строя к современному бессословному строю на началах гражданского равенства и свободы.

60-70-е годы ХIХ столетия стали периодом наиболее комплексной за все время существования России модернизации, с минимальной мерой элементов импровизации, с предварительным и достаточно продолжительным этапом разработок и обсуждений. Был создан "пакет" реформ, охвативший все основные области лично-гражданственной, сословной, социально-экономической и культурно-образовательной жизни, главной из которых стала ликвидация крепостной зависимости крестьян. Всего с 1861 по 1874 г. было осуществлено восемь реформ, в том числе отмена крепостного права, создание независимого суда, адвокатуры, местного самоуправления и самоуправления университетского, отменена цензура, введена всеобщая воинская повинность и др.

Судебной реформой 1864 г. упразднялся сословный характер судов и существенно демократизировался процесс судебного разбирательства - среди участников разбирательства появились профессионально обособленная адвокатура, присяжные (выборные от различных слоев населения участники выработки судебного решения), должность судьи стала выборной, а все судебное производство стало открытым (гласным). Вся совокупность реформаторских преобразований этого периода получила название Великих реформ[11].

Реформы создали многие островки автономной и независимой гражданской активности, и на этой почве оживилось либеральное движение за преобразования политические и за создание представительных законодательных учреждений. Один из таких проектов был даже одобрен царем Александром II, но после его убийства радикалами-террористами возобладала охранительно-консервативная и даже антиреформаторская тенденция в осуществлении курса внутригосударственной политики.

Наиболее значительными переменами в области политической жизни стали реформы начала ХХ века, когда созданием Государственной Думы впервые была осуществлена задача создания представительной власти, и была легализована деятельность политических партий.

Реформы 1905-07 гг. имели неодинаковое значение - одни существенное, другие второстепенное, но общая их направленность предполагала радикальную перемену в государственном укладе страны.

До этих реформ население обладало негарантированным минимумом прав. Реформы увеличили сумму прав и наметили пути их гарантированного соблюдения. Так, в предваряющем реформы Указе 12 декабря 1904 г. записано относительно ближайших перемен: "Принять действительные меры к охранению полной силы закона - важнейшей в Самодержавном государстве опоре престола" (п.1). В другом пункте говорилось: "В целях охранения равенства перед судом лиц всех состояний ввести должное единство в устройство судебной в Империи части и обеспечить судебным установлениям всех степеней необходимую самостоятельность". Здесь же говорилось об осторожном применении исключительных законоположений, о веротерпимости, о необходимости пересмотра законов о раскольниках, об отмене стеснений в религиозном быте, не установленных прямо в законе, и, наконец, об уничтожении излишних стеснений в печати.

В Манифесте 17 октября 1905 г. провозглашались права гражданской свободы и политические права, а в Основных законах в главе "О правах и обязанностях русских подданных" помещено новое провозглашение свобод и указывалось на обязанность уплаты налогов и пошлин, исполнение повинностей. В отдельных актах принцип свободы совести нашел выражение в праве каждого избирать желаемое вероисповедание и в положении о том, что акты всех вероисповеданий имеют юридическое значение. Свобода слова упрочена отменой предварительной цензуры, залогов, предостережений, административных взысканий, запрещений печатать объявления. О запрещении издания и конфискациях принимает решение только суд. Значительно облегчено проведение собраний, образование союзов. Актом от 5 октября 1906 г. уничтожались преимущества дворян при поступлении на государственную службу, а при поступлении на гражданскую службу или в учебные заведения не должны были требоваться увольнительные свидетельства от сельских обществ. Была дана свобода передвижения, отменены подушная подать и круговая порука, а также право земского начальника налагать административные взыскания за неисполнение его распоряжений и др.

Общие права и обязанности русских подданных приняли следующий вид - права личной свободы и неприкосновенности; гражданское равенство; права личности в области экономических интересов; права в области интересов духовных; права общественные; права политические; исключительные меры по ограничению прав в чрезвычайных обстоятельствах; уплата налогов и пошлин и исполнение повинностей, из которых главная - воинская.

В результате кризиса, вызванного первой мировой войной и разногласиями между царем и Государственной Думой и последующим отречением царя от престола в пользу малолетнего сына Алексея, наступил черед выработки новых Основных законов, которые должно было утвердить Учредительное собрание.

Уже к выборам в Учредительное собрание были допущены женщины и военнослужащие, а возрастной ценз был снижен до 18 лет для военнослужащих и до 20 лет для остальных.

В состав конституционных законов планировалось включение Декларации прав гражданской свободы с примыкающими к ней принципами, могущими быть положенными в основу конституции (монархический принцип, принцип народного суверенитета, полное самоопределение народностей). Отдельный раздел посвящался гарантиям прав гражданской свободы. По мнению участников этой работы, в Декларации должны быть зафиксированы как права свободы, так и права граждан на определенные услуги со стороны государства - права позитивного статуса; здесь же должны быть перечислены основные обязанности граждан.

Наиболее дискуссионными положениями этой части стали право каждого человека на достойное существование (М. Вишняк), право на образование, право на страхование, право на минимум заработной платы, право на лечение и др. Было предложено также включить такие позитивные права, как право на труд (возможность для гражданина требовать от государства предоставления ему условий для применения своего труда) и право на призрение (право гражданина рассчитывать на милость со стороны государства, которое может либо оказать эту милость, либо оставить человека без этой помощи (Я.М. Магазинер). Без особых дискуссий получил одобрение перечень основных обязанностей - воинская, налоговые платежи и др. Вопрос о гражданстве был решен с учетом опыта зарубежных государств в пользу позиции, которая названа интернациональной, т.е. руководствующейся не популистскими ("популиционистическими") заботами о приросте населения или заботой о численном преобладании господствующей национальности, а в пользу учета "общности интересов" в регулировании прав гражданства всех существующих государств[12].

После Октябрьского переворота 1917 года и объявления правящей большевистской партией о строительстве небывалого в истории общества без частной собственности, враждебных классов и эксплуатации человека человеком - представления о правах и свободах человека подверглись радикальному перетолкованию и новым приемам их социально-политического гарантирования и практического воплощения.

В основе таких замыслов была идея насильственного преобразования общества, а важнейшей составной частью большевистской политической и правовой идеологии был антилиберализм. Либеральному индивидуализму, основанному на уважительном отношении к достоинству и свободе личности, большевизм противопоставил обезличенность и приоритет интересов трудящихся классов и эксплуатируемых народов. Вместо традиционной "буржуазной" Декларации прав человека и гражданина в качестве фундаментального конституционного закона объявлена "социалистическая" Декларация прав трудящихся и эксплуатируемых народов (1918 г.).

Начав с декретов "Об отмене смертной казни", "О мире", "О земле" и других, коммунистических режим превратил советское государство в государство постоянного чрезвычайного положения и гражданской войны. В итоге за 70 лет своего существования население СССР потеряло столь много людей мирного физического и умственного труда, что это не идет ни в какое сравнение с потерями за 300 предшествующих лет, со времени Великой Смуты начала ХVII века. Расстрел без суда и следствия уже отошедшего от государственных дел царя вместе с детьми стал знаковым событием во всей последующей террористической и одновременно самоистребительной деятельности коммунистической партии, которая, как известно, затронула и ее собственные ряды - от низовых звеньев до самых высоких эшелонов партийного и государственного руководства.

Особенные лишения выпали на долю основной массы населения - крестьянства. Для наглядности достаточно сравнить крестьянские наделы до революции и приусадебные участки колхозников после "коллективизации", или сопоставить продолжительность и тяжесть колхозного труда и крепостнической барщины, контрастным выглядит даже отходничество крестьян-общинников (как почти естественное следствие сезонности земледельческого труда) и отходничество колхозников, в последнем случае - как единственный способ прокормить себя и свою семью. Советский режим отчасти пополнил, отчасти создал новый, небывалый в истории арсенал правительственных дискриминационных, либо откровенно репрессивных мер по отношению к крестьянству. Здесь и политика "воспитания голодом" (1920 - 1940 гг.), и произвольные взимания натуральных и денежных налогов с личного подворья крестьянства, и прямое прикрепление к колхозным работам (отсутствие паспорта), и широкая сеть осведомителей, выискивающая недовольных, и кормленчество в различных его формах и видах, "и еще многое до сих пор неизвестное"[13].

В соответствии с политико-философскими установками советской школы правоведения право в его традиционном либерально-демократическом восприятии считалось "неполноценной и даже ущербной формой социальной регуляции"[14]. Из всех возможных истолкований природы права ортодоксальным сделалось его позитивистское (легистское) истолкование как приказа верховной власти, с особым акцентом на его командную силу. "Право, - писал А. Вышинский, ученый-юрист и одновременно главный обвинитель на политических процессах 1930-х годов, - это совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу"[15].

В сталинской конституции 1936 г. и затем в конституции 1977 г. можно встретить вполне демократические и гуманные формулировки прав и свобод личности, гарантий их неприкосновенности и даже права на привлечение нарушающего закон чиновника к судебной ответственности, но все это на практике не действовало и лишь выполняло роль декоративного украшения мысленно конструируемого, но не существующего храма законности и порядка.

Большевистский партийно-государственный тоталитаризм стал не только воплощенной утопией, от последствий которой и сегодня еще приходится освобождаться. Одновременно это было коллективистское человеческое заблуждение, которое не лишено черт привлекательности, логико-понятийной рациональности, которые придавали ему смысл и социальную значимость. В нем присутствовало ожидание социальной справедливости, а мечта о грядущем братстве людей и народов всех стран и континентов воодушевляла не одно поколение революционно или мятежно настроенных борцов за светлое будущее всего человечества.

В 1993 году в обстановке созидания постсоветского и постсоциалистического российского государства принимается конституция, основанная на идеологии естественных и неотчуждаемых прав человека и провозглашающая Россию демократическим государством, в котором человек, его права и свободы являются высшей ценностью. При этом уточняется, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина есть обязанность государства.