«Международный суд ООН»

Право как всеобщая форма бытия идеального в обществе [Журнал "Правоведение"/1997/№ 3]
Манджиев Т.Б.
 

«Идеальное» или «идеальность» природных и общественных явлений, в том числе и правовых явлений, — слишком важная и серьезная проблема, чтобы обращаться с ней бездумно, самонадеянно и небрежно. Все без исключения направления и школы современной философии открыто или скрыто решают данную проблему. В истории мировой философии сложились два противоположных понимания природы идеального — материалистическое и идеалистическое. Основной предпосылкой материалистического понимания является эмпирически фиксируемый факт существования внешнего материального мира. Что касается идеального, то оно рассматривается только как дериват материального, а не в качестве какой-то особой, самостоятельно существующей наряду с материей субстанции. Совершенно другой концепции придерживаются представители идеалистической философии, утверждающие, что основой объективно существующего мира является нематериальная, идеальная сущность, которая предшествует ему и порождает его. В этом случае «идеальное» приобретает вполне субстанциальный характер.

В период господства в нашей стране коммунистического мировоззрения был поставлен непреодолимый барьер между материализмом и идеализмом, и отношения между ними были априорно объявлены враждебными, антагонистическими. Но границы между материализмом и идеализмом весьма условны, подвижны, преходящи, и установление между ними жесткой границы с научной точки зрения несостоятельно. «Значение термина “идеальное” у Маркса и у Гегеля одно и то же, а вот понятия (то есть способы понимания) “идеального” глубоко различны».

Основной методологической установкой материалистического понимания проблемы идеального является известная идея Маркса: «Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». Однако данное положение разными философами трактуется по-разному, и в современной философской литературе существует несколько трактовок природы идеального.

На основании утверждений ряда ученых можно сделать следующие выводы: во-первых, идеальное существует в общественной предметной деятельности и выражается в ее предметных воплощениях; во-вторых, актуально идеальное существует в голове человека с помощью реальной предметной деятельности. Поэтому, в-третьих, идеальное наличествует во всех сферах действительности (в человеке, в общественной деятельности, предметных воплощениях общественного сознания, в природе, социальных процессах, в том числе и в политико-правовых явлениях, в жизни личности).

Объективное, научное исследование проблемы идеального предполагает тщательный анализ истории философии, продуманное понимание тех действительных проблем, при решении которых возникла потребность и необходимость в понятии «идеальное», т. е. в четком отграничении всей той сферы, которая, по существу, является «противоположностью» «материальному». Это обстоятельство сразу же выгодно отличает наш подход к данному вопросу от многочисленных попыток ставить вопрос якобы на «современном» уровне, а на самом деле — недопустимо узко, лишь как вопрос об отношении индивидуальной психики к индивидуальному же мозгу, т. е. как «психофизиологическую» проблему. Такое толкование проблемы идеального представляет собой, по существу, полное игнорирование того плана рассмотрения, который специфичен для философии и, как следствие — подмену философской проблемы частной, естественнонаучной. Следствием такой подмены неизбежно оказывается ложное, дезориентирующее решение проблемы идеального, так как понятие идеального в результате превращается лишь в термин, обозначающий всего-навсего какой-то еще неизвестный нейродинамический механизм, какую-то вполне материальную «церебральную структуру», и решение проблемы идеального целиком передается физиологии высшей нервной деятельности. Понятие «идеальное», созревшее в философии в ходе острой и напряженной борьбы диалектического материализма с «умным», т. е. диалектическим, идеализмом Канта — Фихте—Шеллинга—Гегеля, на этом пути полностью утрачивается, зачеркивается, объявляется «устаревшим», «донаучным».

Исторически и логически известно и достоверно, что проблема (и понятие) идеального выросла перед научной философией в ходе попыток разобраться в совсем иной сфере фактов, нежели факты, относящиеся к работе индивидуальной «головы». Эта система фактов, в рассмотрении которой понятие идеального только и имеет смысл, гораздо более широка, и она охватывает собой прежде всего всю совокупность явлений общественного сознания в его отношении к общественному же «бытию» людей, в том числе науку, нравственность, формы правосознания, политические доктрины, т. е. явления, которые никак не могут быть сведены к явлениям индивидуального самосознания и самочувствия.

Хорошо известно, что проблема идеального и материального, их отношения друг к другу вставала и перед Гегелем, и перед Марксом в первую очередь как проблема отношения государственно-правовых структур, систем морали и систем «понятий», т. е. научных систем — к объективно реальному бытию, к системе материальных отношений людей друг к другу, а вовсе не как проблема отношений нейронов к нейронам в толще головного мозга или техники «кодирования» и «перекодировок» информации.

Проблема идеального потому-то и вырастала в философско-логическую проблему, что исторически складывающиеся и развивающиеся системы форм общественного сознания обретали и обретают над индивидами (и над его мозгом) куда более деспотичную власть, нежели ближайшие чувственно воспринимаемые «вещи» и обстоятельства.

Право как идеальное выражение общественных отношений управляет индивидом гораздо более властно, нежели причуды и случайности его индивидуального мозга, — он вынужден считаться со схемами правового регулирования жизнью куда более осмотрительно, нежели с мимолетными состояниями своих «церебральных структур», а со сформированными наукой «законами» считаться как с вполне объективными параметрами того мира, в котором ему приходится жить и действовать. «Мозг» индивида подчиняется (несмотря на то, что он — материален) системе «идеальных» норм своей работы как системе вполне «объективных», т. е. вне и независимо от него сложившихся и существующих, форм жизнедеятельности человека в обществе.

В этой постановке вопроса «идеальное» и выступает как противопонятие материального, взятого во всем его объеме (включая сюда и «мозг»), а не того крохотного «кусочка» материального мира, каким является «мозг». Это и делает «идеальное» философским понятием, не сводимым к понятиям физиологии и индивидуальной психики.

Вся трудность проблемы «идеального» заключается в том, что сфера «идеального» в разъясненном выше смысле для индивида выступает как нечто объективное, как нечто от воли и сознания этого индивида не зависящее, как нечто господствующее над его волей и сознанием гораздо более непосредственно, чем «материальный» мир. Это и позволило Гегелю изобразить сферу «идеального» как власть более высокую и могущественную, нежели власть чувственно воспринимаемых вещей и обстоятельств.

Маркс и Энгельс решили данную проблему материалистически: под «материальным» они стали понимать всю совокупность экономических отношений между людьми, завязывающихся в ходе производства материальной жизни, т. е. в ходе практического преобразования природы, а под идеальным — всю совокупность форм общественного сознания и общественно организационной воли (а вовсе не состояния индивидуального мозга с его психическими эквивалентами). Иными словами, проблема отношения «идеального» к «материальному» конкретно вставала как проблема отношений между государственно-правовой организацией совместной жизнедеятельности людей и экономической организацией этой жизнедеятельности, т. е. жизни общества.

Для Маркса «идеальное» — не феномен индивидуальной психики, а явление внутри общественного организма как системы общественных отношений между совместно производящими свою жизнь людьми. Только при таком понимании проблему «идеального» можно решить материалистически, в то время как нейрофизиологическая интерпретация понятия «идеальное» неизбежно ведет к псевдоматериалистическому решению кардинальных философских и идеологических проблем, открывая широкий путь для спекуляций в толковании и этических, и логико-гносеологических категорий как генетически врожденных мозгу форм его деятельности.

Экономическая категория «цены» определяется у Маркса как «идеальная» форма, и то же самое говорится у него о форме «стоимости вообще», о «стоимости в ее общей форме». Уже одно это, бесспорно, свидетельствует о том, что «идеальное» Маркс никак не понимал в качестве субъективно-психического феномена, ибо «стоимость вообще», по его определению, «существует в самих вещах, хотя и невидимо», и проявляется «через равенство одного товара другому», «через равенство определенному количеству золота», «через отношение к золоту».

Одним словом, «идеальное» (а форма стоимости есть характернейший его образец) существует совсем не там, куда его хотели бы поместить сторонники нейропсихологической интерпретации. И понятно, что сколь угодно тщательное исследование фактов, пространственно локализованных внутри человеческой головы, не может внести абсолютно ничего нового в научное понимание процесса развития форм стоимости, как и любой другой исторически возникшей системы сознательно совершаемой деятельности общественного человека, конкретно-исторической формы организации его сознания и воли. Чтобы раскрыть природу идеального, надо рассматривать совсем иные ряды фактов, нежели те, которые исследует и обязана исследовать физиология. «Идеальное» возникает, существует и развивается в отношениях вещей, вовлеченных в жизнедеятельность общественного человека. В индивидуальной голове это идеальное только осознается, т. е. начинает существовать «для себя». Но чтобы существовать «для себя», оно сначала должно существовать «в себе», и именно как схема реальной жизнедеятельности, которой эта жизнедеятельность, хочет того индивид или не хочет, подчиняется как своему закону, как всецело «объективной» норме этой жизнедеятельности.

Поэтому псевдоматериалистическое («естественнонаучное», нейрофизиологическое) толкование природы идеального — это далеко не невинная академическая забава. Через биологизацию логико-философской категории эта «забава» прямо ведет к спиритуализации важнейших общественно-исторических категорий — к попытке «выводить» явления права, нравственности и прочее не из форм материальной (экономической) жизни людей, а из «материальных структур мозга», генетически закодированных в молекулах ДНК. Отсюда и вытекают рассуждения о генетической предопределенности склонностей к правонарушениям или к правопочитанию, к коллективизму или эгоизму, к математике или к торговле и пр., вплоть до симпатий или антипатий к определенным философско-идеологическим схемам.

Мировой исторический опыт убеждает в том, что материальное и идеальное едины, неразрывны, неотделимы друг от друга и находятся в непрерывном, постоянном взаимодействии. Характернейшим образцом такого их взаимодействия служит человеческое общество, в котором, и только в нем, существует, функционирует и развивается идеальное как таковое. В обществе «идеальное» выражается и реально проявляется в различных «материальных» формах. Человеческая культура — явление сугубо идеальное по своей сути. Процесс превращения материального в идеальное и обратно как компонент общественно-исторической деятельности человека может рассматриваться как процесс «распредмечивания» и «опредмечивания», который изначально противостоит всяким попыткам подменить этот важный философский вопрос сугубо специальной проблемой «кодирования» и «декодирования» информации. Данная позиция очень точно и убедительно показывает несостоятельность точки зрения, согласно которой решение проблемы заключается в разведении «гносеологического» и «онтологического» аспектов рассмотрения фундаментальных философских категорий, в том числе идеальности, психики, отражения. Вместо раскрытия действительной диалектики, которой чревата каждая из этих категорий, разведение «гносеологического» и «онтологического», по существу, означает умерщвление философии, на место которой предлагается поместить две «взаимодополняющие» науки, каждая из которых утверждает как раз обратное по сравнению с другой: все, что верно в «гносеологии», оказывается неверным в «онтологии», и наоборот.

Такое понимание идеального помогает правильно уяснить и сущность права в качестве общественного явления. Право представляет собой исключительно идеальное образование и один из характернейших образцов его бытия в обществе. Но в понимании источников происхождения права имеются различные точки зрения в современной правовой науке. В юридической науке, вошедшей в историю политической и правовой мысли под названием «советская», была выработана концепция на проблему соотношения государства и права, служившая в течение 75 лет идеологическим оправданием тоталитарного политического режима. «Право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права». Это часто цитируемое в юридической науке высказывание послужило методологической установкой в исследовании проблемы соотношения тоталитарного государства и соответствующего ему права.

Между тем вполне возможно такое право, например частное, которое может быть реализовано без государства, и его задача заключается не столько в принуждении к соблюдению норм права, сколько в создании надлежащих условий для его осуществления. По Ленину, наоборот, без государства нет права, без принудительного аппарата не существует право. Такое представление не раскрывает истинного соотношения права и государства, а представляет собой мировоззренческую основу для подавления государством права. Законы в условиях тоталитарного государства нисколько не препятствуют произволу, а, напротив, составлены таким образом, чтобы быть в наибольшей степени приспособленными к потребностям и интересам власть имущих. Идеологическим фасадом советского тоталитарного государства выступала социалистическая нормативистская концепция права, согласно которой право понималось как продукт государственной деятельности, как система установленных или санкционированных государством норм, направленных на регулирование общественных отношений, т. е. государство — первично, право — вторично, право — продукт государства. С точки зрения данной концепции законность есть точное и беспрекословное соблюдение исходящих от государства норм права, а не чьих-то субъективных прав и свобод. Понятно, что нормативный характер права, возведенный в абсолют, не служит и не способствует истинному пониманию права, его места и роли в общественной жизни людей.

В рамках теорий естественного права утверждается, что права человека принадлежат ему от рождения. Однако здесь напрашивается вопрос: кто же создал права человека и в чем их источник? Источник прав человека — сам человек, его потребности и интересы, его образ существования и развития, т. е. реальные способы его общественной жизнедеятельности. Кроме того, человек же выступает в качестве фактического носителя этих прав. Общественная, человеческая природа права очевидна и не требует никаких логически развернутых доказательств. Право — исключительно продукт нормальной общественной жизнедеятельности человека, а не государства. Рассмотрение же права лишь во взаимосвязи с государством и анализ его как продукта государственной деятельности чреваты весьма серьезными последствиями в лице огосударствления и обюрокрачивания человека как «винтика» огромной государственной машины.

Общественная природа права означает его первичность по отношению к государству. Государство, как нам представляется, лишь инструмент, способ достижения и осуществления права, созданного человеком. Такое понимание права порождает идею о том, что среди всех отраслей права определяющее место занимает частное, а все другие отрасли права играют вспомогательную, сугубо производную роль по отношению к частному праву. Идея первичности человека, его потребностей и интересов обусловливает верховенство в обществе частного права. Все остальные отрасли права направлены лишь на обеспечение и реализацию частного права. Взгляд советского правоведения на определяющую роль государственного (конституционного) права среди других его отраслей отражает лишь тоталитарный характер права. Скрыто предполагается, и так получается фактически, верховенство и господство государства и творимых им законов и служит идеологическим оправданием бесправия и униженности человека в гражданском обществе. Практическое изменение такого положения требует соответствующего теоретического осмысления всего комплекса взглядов на общество, государство и право.

Понимание права в качестве одной из всеобщих форм бытия идеального в обществе однозначно определяет весь объем и содержание предмета философии. И исторически, и логически право органически входит в структуру предмета философии. Философская традиция вполне подтверждает тот исторический и логический факт, что собственно философия и философия права имеют один и тот же предмет.

В настоящее время вопрос о соотношении предмета философии и предмета философии права является объектом широкого научного спора. «Философия именно потому, что она есть проникновение в разумное, есть постижение наличного и действительного, а не выставление потустороннего начала, которое Бог знает где существует». Разумное слияние предмета философии и предмета философии права было осуществлено Гегелем, который утверждал, что философская наука о праве имеет своим предметом идею права — понятие права и его осуществление, и «наука о праве есть часть философии. Поэтому она должна развить из понятия идею, представляющую собой разум предмета, или, что то же самое, наблюдать собственное имманентное развитие самого предмета».

Правовая действительность изучается не только юридическими, но и другими социальными науками, которые исследуют право на том или ином уровне, в том или ином аспекте, преследуют те или иные цели познания. Правовые науки изучают общие, особенные и единичные проявления юридической действительности. Понятно, что невозможно провести абсолютную демаркационную линию между предметами социальных наук, так как сами общественные явления и процессы органически связаны между собой, взаимодействуют и взаимопроникают в ходе своего развития. Само по себе отграничение предмета одной науки от другой есть вполне правомерное явление и осуществляется по линии расчленения объектов исследования, а также по аспектам, уровням и целям исследования в условиях совпадения их объектов. Например, природа, общество, человек, государство, право и т. д. являются объектами исследования самых разнообразных наук, хотя аспект, уровень или цель их исследования в каждой науке — особые, типичные для предмета именно данной науки, поэтому даже в пределах единого комплекса юридических наук, изучающих право в различных его проявлениях, довольно четко, но не абсолютным образом обнаруживается отличие предмета каждой его отдельной отрасли. Без такого отличия юридическая наука выглядела бы как бесформенное нагромождение разнопорядковых правовых объектов.

В современной науке дифференциация и интеграция теоретического знания осуществляются параллельно: отпочкование одной науки от другой сопровождается их объединением на более высоком и синтезированном уровне. Каждый этап такого процесса требует определения как предмета вновь возникающей науки, так и предмета ее последующего слияния с другой. Таким образом, обнаруживаются содержание, функции и цель каждой отрасли научного знания, а также перспективы ее преобразования. Данная закономерность распространяется и на правоведение, и в частности на общую теорию права, социологию права и философию права.

У нас вызывает определенное недоумение утверждение, что «в недрах общей теории права постепенно происходят зарождение и становление нового философского направления, обращенного к самому себе, к тому, каким путем, методом и способом познаются правовые объекты. Общая теория права приобретает способность проверить, отточить и обогатить ее познавательный арсенал и тем самым создавать предпосылки для перехода на качественно новую ступень освоения правовых явлений и процессов. В результате общая теория права включает в себя две основные части: социологию права и философию права, водораздел между которыми проходит, условно говоря, по линии онтологического и гносеологического познания права». Смысл данного утверждения заключается в том, что существует родовое понятие, которое именуется общей теорией права, распадающейся, в свою очередь, на два вида — социологию права и философию права. Создается весьма странная ситуация: почему-то видовое понятие называется философией права, когда такого наименования вполне заслуживает общая теория права, ведь любая философия по своему предмету всегда и везде сопряжена со всеобщим как таковым. Это — во-первых. Во-вторых, абсолютно не выяснен и не выявлен характер связи между предметами общей теории права и философии права. В-третьих, совершенно размыт критерий, разделяющий социологию права и философию права и обозначенный весьма абстрактной и, по сути, бессодержательной фразой: «по линии онтологического и гносеологического познания права».

В связи с этим деление философии на общую философию и философию права несостоятельно, не имеет под собой никакого разумного основания. Во-первых, как было сказано выше, у философии и философии права один и тот же предмет. Философия права — неотъемлемая и составная часть философии вообще. Это азбучная истина, давно утвердившаяся в европейской философской традиции, в особенности после Гегеля. Во-вторых, как утверждает Д.А. Керимов, общая философия включает в свой предмет познание основных закономерностей развития природы и общества, в том числе и права под углом зрения его места в общем историческом движении. В-третьих, если в предмет общей философии входит право, то напрашивается вопрос: а есть ли теоретическая надобность в существовании философии права? Тезис Д.А. Керимова о том, что предмет философии права можно охарактеризовать как разработку логики, диалектики и теории познания правового бытия, требует всестороннего теоретического обоснования, а это является задачей прежде всего самой философии.

«Философия права возникает и действует на «стыке» общей философии и отраслевых юридических наук». Здесь опять сознательно опущены опосредствующие звенья в лице социологии права и общей теории права. По мнению Д.А. Керимова, социология права и философия права имеют равнозначный логический статус, являясь видовыми отличиями родового понятия «общая теория права». С логической точки зрения понятия «социология права» и «философия права» абсолютно эквивалентны по объему и содержанию, поэтому Д.А. Керимов просто убирает понятия «социология права» и «общая теория права», чтобы очистить путь для воцарения на философский Олимп понятия «философия права».

Определенный интерес представляет вопрос о соотношении и реальном взаимодействии естественного и позитивного права, который был весьма успешно рассмотрен еще Гегелем. «Законы природы абсолютны и имеют силу так, как они есть, — писал он, — они не допускают ограничения, хотя в некоторых случаях могут быть и нарушены. Чтобы знать, в чем состоит закон природы, мы должны постигнуть природу, ибо эти законы верны; ложными могут быть лишь наши представления о них. Мерило этих законов находится вне нас, и наше познание ничего им не прибавляет, ни в чем не способствует им: глубже может стать только наше познание. Знание права, с одной стороны, такое же, с другой — иное. Мы узнаем эти законы просто такими, как они есть: так более или менее знает их гражданин, и изучающий позитивное право юрист также исходит из того, что дано. Различие между этими двумя типами законов состоит в том, что при изучении правовых законов действует дух рассмотрения, и уже само различие законов заставляет обратить внимание на то, что они не абсолютны. Правовые законы —это законы, идущие от людей. Человек внутренне может либо вступить с ними в коллизию, либо согласиться с ними. Он не останавливается на налично сущем, а утверждает, что внутри себя обладает масштабом правового: он может подчиниться необходимости и власти внешнего авторитета, но никогда не подчиняется им так, как необходимости природы, так как его внутренняя сущность всегда говорит ему, как должно быть, и он в себе самом находит подтверждение или неподтверждение того, что имеет силу закона. В природе величайшая истина состоит в том, что закон вообще существует. В законах права предписание имеет силу не потому, что оно существует, и каждый человек требует, чтобы оно соответствовало его собственному критерию. Здесь, следовательно, возможна коллизия между тем, что есть, и тем, что должно быть. В праве человек должен найти свой разум, следовательно, должен рассматривать разумность права, и этим занимается наука о праве в отличие от позитивной юриспруденции, которая весьма часто имеет дело лишь с противоречиями».

Итак, Гегель выделяет два типа законов: закон природы и закон права, т. е. согласно европейской правовой традиции делит право на естественное и позитивное, угадывая реальную диалектику их взаимодействия. Но все-таки у Гегеля в таком их взаимодействии решающая роль принадлежит естественному праву. При этом ни в коем случае не следует разрывать позитивное право и естественное, противопоставляя их друг другу. Естественное и позитивное право едины, неотделимы друг от друга: естественное право определяет общественные границы и важнейшие параметры позитивного права, а позитивное создает реальные условия фактического обеспечения естественных прав человека и гражданина в любом гражданском обществе. Разведение и тем паче противопоставление естественного и позитивного права друг другу совершенно несостоятельны, как это было произведено в так называемом советском социалистическом праве.

Право как идеальное образование необходимым образом опредмечивается и объективируется в различных вещественно-материальных формах. Его как идеальное выражение объективных общественных отношений можно в абстракции выделить как некую чистую форму, но реально оно существует лишь вплетенным в материально-практическую общественную деятельность, лишь вследствие этой деятельности и через эту деятельность. В действительности нет такой теоретической деятельности, которая по своему составу была бы чисто духовной, идеальной и не включала бы никаких предметно-вещественных компонентов, точно так же нет такой материальной деятельности, которая не включала бы чувственных, вообще идеальных компонентов. Деятельность человека — это его практическая и теоретическая деятельность в их единстве. Деятельность продуцирует идеальное, и оно опредмечивается в специфических ее продуктах. Применительно к праву — это научно-правовая, законотворческая и правоприменительная деятельность, в особых продуктах которой опредмечивается, овеществляется идеальное как таковое, к примеру, в нормах права, в правовых категориях, в нормативных актах правоохранительных органов, а также в решениях и определениях судебных органов.

Предметные формы человеческой деятельности в сфере права выступают не просто как физические, материальные тела, а как носители определенных социальных характеристик деятельности людей. Идеальное в отношении права не является чем-то возвышающимся над правовой деятельностью, оно имманентно присуще этой деятельности. Идеальное рождается в правовой деятельности и оседает в мышлении как всеобщее. Осознание идеального как всеобщего осуществляется в процессе правовой теоретической деятельности, которая поднимается над рутиной фактов и удерживает из множества конкретных актов деятельности всеобщее, устойчивое, необходимое. Всеобщее и необходимое здесь выделяется в чистом виде, как таковое и даже получает видимость самостоятельного движения. В действительности правовая теоретическая деятельность есть не что иное, как самосознание правовой практической деятельности общества в целом.

Отождествление предметных форм идеального с самим идеальным, с научной точки зрения, совершенно неправомерно, так как идеальное существует лишь как момент деятельности общественного человека, которая всегда осуществляется в формах, выработанных обществом. Предметные формы бытия идеального — необходимая предпосылка для познавательной деятельности, без этих предметных форм, в которых аккумулирован весь предшествующий опыт развития человечества, мыслительная, идеально-теоретическая, научная деятельность попросту невозможна.

Поскольку право как идеальное реально существует в том или ином типе общественной деятельности человека, то для его понимания совершенно необходим анализ форм этой деятельности, ее характера и структуры. Другими словами, характеристика идеального с необходимостью предполагает исследование типа и структуры деятельности, т. е. специфика индивидуального сознания будет определяться типом деятельности, которую осуществляет данный индивид. Целостная познавательная общественная деятельность, в свою очередь, расчленяется на два вида — художественно-образный и научно-теоретический, каждый из которых также распадается на соответствующие подвиды. Художественно-эстетическая деятельность материализуется в произведениях искусства (архитектура, скульптура, литература, театр, телевидение, кино и т. п.), а научно-теоретическая деятельность — в соответствующих научных понятиях, категориях, идеях, теориях и т. д. У науки и искусства один и тот же предмет — объективная действительность. Это относится и ко всем юридическим наукам без какого-либо изъятия и исключения. Наука и искусство отличаются друг от друга лишь по форме воспроизведения действительности: искусство отражает ее в форме художественного образа, тогда как наука — в понятийно-логической форме. Общественная практическая деятельность тоже распадается на множество различных типов, которые, в свою очередь, подразделяются на соответствующие виды и подвиды. В этих типах, видах, подвидах и вариантах общественной практической деятельности людей материализуются, опредмечиваются, овеществляются их результаты, совокупность которых образует вполне реальное общественное явление, получившее в науке наименование «материальная культура» — исторически изменяющаяся, развивающаяся и переходящая из поколения в поколение открытая система общественных ценностей. Общественное явление, получившее в науке название «духовная культура», представляет собой всецело продукт идеально-преобразовательной деятельности общества — исторически изменяющейся, развивающейся и передающейся из поколения в поколение общественной системы духовных ценностей. В действительности «материальная» и «духовная» культура находятся между собой в диалектической взаимосвязи, в постоянном и непрерывном взаимодействии и в неразрывности этой образуют единую и целостную общечеловеческую культуру, неотъемлемой и составной частью которой является правовая культура как органический синтез идеального и материального в реальном гражданском обществе.

* Кандидат философских наук, доцент Калмыцкого государственного университета.

Ильенков Э.В. Проблема идеального // Вопросы философии. 1979. № 7. С. 147.

Там же; Дубровский Д.И. Проблема идеального. М., 1983. С. 40; Лифшиц М.А. Об идеальном и реальном // Вопросы философии. 1984. № 10. С. 145.

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 99.

Макаров О.В. Соотношение права и государства // Государство и право. 1995. № 5. С. 16—19.

Гегель. Философия права. М., 1990. С. 53.

Там же. С. 60.

Керимов Д.А. Предмет философии права // Государство и право. М., 1994. № 7. С. 4.

Там же. С. 5.

Гегель. Философия права. С. 57—58.

Источник: http://www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=151699