Вступи в группу https://vk.com/pravostudentshop

«Решаю задачи по праву на studentshop.ru»

Опыт решения задач по юриспруденции более 20 лет!

 

 

 

 


«Требования к персоналу учреждений и органов, исполняющих наказания»

/ Уголовное право
Мини-контрольная,  7 страниц

Список использованной литературы

1. Уголовно-исполнительное право России / Под ред. В.И. Селиверстова. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2007.
2. Уголовно-исполнительное право / Под ред. А.Я. Гришко. М.: Моск. ун-т МВД России, 2008.
3. Уголовно-исполнительное право. Общая часть / Под ред. Ю.И. Калинина. 4-е изд., перераб. и доп. Рязань: Академия права и управления Минюста России, 2006.
4. Уголовно-исполнительное право / Под ред. И.В. Шмарова. М.: БЕК, 2008.
5. Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А.И. Зубкова. М.: Инфра-М, 2007.
6. Уголовно-исполнительное право России: Учеб. и основные нормативно-правовые акты / Под ред. О.В. Филимонова. М.: ЮрИнфоР, 2008.
7. Уголовно-исполнительный кодекс с научными комментариями по главам ученых-правоведов. М.: Новый век, 2008.


Работа похожей тематики


Обеспечение законности в деятельности Советского государства в 20 - 30-е годы XX в.

Мигущенко О.Н.
Электронный ресурс, 2010.

В статье рассматриваются проблемы создания в СССР системы "защиты" законности через выявление нарушений права и закона и их немедленное пресечение.

Ключевые слова: законность, коллективизация, обеспечение законности, соотношение права, политики и экономики.

The article considers the problems of creation in the USSR of the system of "protection" of legitimacy through detection of violations of right and law and their immediate suppression.

Key words: legitimacy, collectivization, securing legitimacy, correlation of law, policy and economy.

В 20 - 30-е годы XX в. представления о законности отличались от современных взглядов. П.И. Стучка считал, что революционная законность гораздо шире понятия закона, поэтому механическое применение закона без его увязки с общей линией партии и правительства может приводить к нарушению революционной законности <1>. Из этого следовал призыв: минимум формы, максимум классового существа <2> - и вывод: при толковании норм советского уголовного права надлежит иметь в виду конкретное социальное содержание этих норм <3>, превратить закон в действительное орудие по защите интересов батрачества <4>. Как это ни парадоксально звучит, но в таком выводе можно усмотреть, во-первых, высокую социальную направленность Советского государства и, во-вторых, выход советского права за границы позитивизма, значительное сближение с естественным правом. Более того, сближение с юснатурализмом. Например, А.А. Сольц утверждал, что судебные работники должны проверять норму закона с точки зрения революционной целесообразности, и фактически призывал не применять устаревшие, "плохие" законы. Взгляды А.А. Сольца были подвергнуты критике, ему предлагали ответить на вопрос: а кто будет определять, какие законы надо применять, а какие нет <5>? Подобный спор иногда можно встретить и в современных работах.

--------------------------------

<1> Доклад тов. Стучки о работе Верховного Суда РСФСР на расширенном заседании бюро ячейки ВКП(б) при НКЮ РСФСР // Еженедельник советской юстиции. 1929. N 47. С. 1102 - 1105.

<2> М.Ф. Минимум формы, максимум классового существа // Еженедельник советской юстиции. 1929. N 47. С. 1097.

<3> Пионтковский А. Советское уголовное право. 3-е изд., испр. и доп. М.: Государственное издательство, 1929. С. 337.

<4> Смертюков. Правовая защита интересов батрачества // Еженедельник советской юстиции. 1929. N 40. С. 935 - 936.

<5> Крыленко Н.В., Яхонтов В.И. Статьи о революционной законности. М.: Юридическое издательство НКЮ РСФСР, 1926. С. 50.

Однако советское право не было классическим естественным правом. Представление о социалистическом государстве как общенародном формировало вывод о том, что в советском уголовном процессе интересы личности должны быть подчинены интересам государства <6>. Такой вывод приводил иногда к крайним суждениям, которые подвергались критике уже в исследуемый период. Например, под гражданскими правами понимали правовые формы взаимоотношений органов управления с гражданами <7>. Крайние мнения о правовых явлениях служили одной из идеологических причин усиления противоречия государства и личности в 1929 - 1933 гг. (мировой экономический кризис 1929 - 1933 гг.). Однако в последние десятилетия существования СССР подавляющее большинство советских граждан такого противоречия не замечали. Массовым правосознанием Советское государство воспринималось именно как общенародное, что делало безосновательным поиск противоречий его и личности. Подтверждением этого вывода служат данные социологических опросов, согласно которым больше половины граждан современной России оценивают советское общество как более справедливое по сравнению с настоящим <8>. Несмотря на имевшиеся в 20 - 30-е годы XX в. противоречия, вышесказанное позволяет утверждать о высокой социальной направленности Советского государства и права, о тенденции его развития в направлении правового государства <9>.

--------------------------------

<6> Крыленко Н.В. Суд и право в СССР. Ч. II. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. М.: Государственное издательство, 1928. С. 95, 152.

<7> Елистратов А.И. Административное право. М., 1929. С. 167 - 259.

<8> Баймаханов М.Т., Бейсенова А.У., Нурпеисов Е.К. и др. Социалистическое право, сознание и поведение личности. Алма-Ата: Наука, 1988. С. 84; Курильски О., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы права в России и Франции. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 184 - 185; Справедливые и несправедливые социальные неравенства в современной России / Ред.-сост. Р.В. Рывкина. М.: Референдум, 2003. С. 639, 605; Твой день. Пятница. 23.03.2007. N 63. С. 6.

<9> Малицкий А. Советская конституция. Харьков, 1924; Батурин Ю.М., Лившиц Р.З. Социалистическое правовое государство: от идеи к осуществлению (политико-правовой взгляд). М.: Наука, 1989; Социалистическое правовое государство: концепция и пути реализации. М., 1990; Проблемы формирования социалистического правового государства // Труды Академии МВД СССР. М., 1991.

Представление о государстве переходного периода как о государстве прежде всего управляющем (построение производственных отношений, исключающих эксплуатацию) делало в глазах современников различия между законодательным и управленческим актами непринципиальными. В этом смысле интересно вспомнить о дискуссиях конца 1990-х гг. об иерархии источников современного российского права.

Под материальным содержанием революционной законности понималось не обеспечение господства абстрактных норм, так как норма не более чем инструмент, а обязательность исполнения нижестоящими органами власти (принцип демократического централизма) актов вышестоящих органов вне зависимости от того, законодательный это акт или управленческий. С другой стороны, опять же в силу принципа демократического централизма, а также принципа революционной целесообразности, нижестоящий орган мог не применять обязательную для него норму управленческого акта. В последнем случае также напрашиваются аналогии с современностью.

Контроль деятельности органов Советского государства по соблюдению ими законности был неразрывно связан и с контролем целесообразности в их деятельности <10>. Это создавало своеобразные представления о содержании законности ее предметной, субъектной и нормативной сторонах <11>. Но представления о революционной законности постоянно совершенствовались.

--------------------------------

<10> См.: Архипов К. Понятие закона // Советское право. Журнал института советского права. 1924. N 2(8). С. 69 - 72.

<11> Афанасьев В.С. Современные проблемы теории законности. М., 1993. С. 8.

Принципы революционной законности были сформулированы В.И. Лениным. Особую актуальность приобретало его указание о том, что законность должна быть единой <12>. Это было весьма своевременно. В 1923 - 1924 гг. усилилась тенденция раздробления единой законности на Иркутскую и Ярославскую законности. Именно в этих губерниях исполнительные комитеты Советов приняли местные административные кодексы, действие которых распространялось только на территории указанных губерний. Директивы Президиума ВЦИК отменить указанные кодексы, как не соответствовавшие действовавшему законодательству РСФСР, губернские исполнительные комитеты стремились всячески не исполнить <13>. Поэтому на XIV конференции РКП(б) (апрель 1925 г.) было принято решение на основе указаний В.И. Ленина разработать мероприятия по укреплению революционной законности <14>. Они предполагали обеспечение единой законодательной и административной практики на местах с учетом местных особенностей, прекращение самоуправства, злоупотреблений и беззакония со стороны местных органов государственной власти <15>. Обеспечение революционной законности не выступало в качестве самоцели. Напротив, ее обеспечение рассматривалось как метод построения новых производственных отношений. Это приводило к пониманию задач революционной законности как политических задач <16> и увязывало их осуществление с социально-экономической политикой государства.

--------------------------------

<12> Ленин В.И. О двойном подчинении и законности. Товарищу Сталину для Политбюро // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 198.

<13> ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 102. Д. 111. Л. 47 - 56.

<14> Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 3. С. 385.

<15> ГАРФ. Ф. Р-3316. Оп. 65. Д. 12. Л. 22.

<16> Пашуканис Е. Положение на теоретическом правовом фронте (к некоторым итогам дискуссии) // Советское государство и революция права. 1930. N 11 - 12. С. 49.

Таким образом, содержание революционной законности определялось задачей организации социалистического хозяйства и ликвидации остатков капиталистических элементов, проведения культурной революции и организации современной армии для обороны страны. Эти задачи находили отражение и в работе правоохранительных органов, которые обязаны были обеспечивать и принимать непосредственное участие в хозяйственно-политических кампаниях: коллективизации сельского хозяйства, хлебозаготовках, мобилизации денежных средств населения, мясозаготовках, проведении сева и уборке урожая, охране социалистической собственности <17>. К идеологическому обоснованию этого привлекались видные юристы <18>.

--------------------------------

<17> ГАОПИ КО. Ф. П-69. Оп. 1. Д. 57. Л. 56, 253. Д. 177. Л. 29; ГАКО. Ф. Р-345. Оп. 1. Д. 47. Л. 15 - 15 об.; ГАОО. Ф. Р-27. Оп. 1. Д. 667. Л. 112. Д. 668. Л. 3; ГАРФ. Ф. Р-3316. Оп. 64. Д. 1395. Л. 5, 6 об. Д. 1534. Л. 2 об.; ГАРФ. Ф. Р-9415. Оп 3с., Д. 1. Л. 142, 146; Кононов, Коротаев. Коллективизация сельского хозяйства и административные органы // Административный вестник. 1930. Апрель. N 4. С. 17 - 20; Померанцев В. Роль милиции в посевной кампании // Административный вестник. 1930. Февраль. N 2. С. 32 - 34; Лаговиер Н., Мокеев В. Суд и прокуратура в борьбе с бюрократизмом и волокитой / Под ред. Н.В. Крыленко. М.: Юрид. изд-во НКЮ РСФСР, 1929. 60 с.

<18> ГАРФ. Ф. Р. 393. Оп. 83. Д. 1. Л. 69.

Тем самым революционная законность рассматривалась в качестве метода решения экономических задач и осуществления диктатуры пролетариата. (К слову сказать, в современной России иногда говорят о диктатуре закона "власти закона, не ограниченной законом" <19>.) Так, отсутствие ясных директив со стороны окружного суда по проведению карательной политики в отношении хлебозаготовки рассматривалось Курским окружным бюро ВКП(б) как одна из причин срыва хлебозаготовки <20>. Важная роль здесь уделялась соблюдению законности и "выдержанности" классовой линии, надзор за ними возлагался на прокуратуру <21>. Но до 1933 г. прокуратура входила в систему народных комиссариатов юстиции союзных республик, что не позволяло в полной мере обеспечивать централизованный прокурорский надзор в масштабе СССР. Это в значительной степени объясняет причины массовых злоупотреблений во время проведения хозяйственно-политических кампаний. Стремление предотвратить такие злоупотребления рождало новые формы работы по укреплению революционной законности. С 1924 г. большое внимание вопросу проверки исполнения директив Президиума ВЦИК стал уделять орготдел ВЦИК <22>. В 1928 г. были созданы комиссии для проверки исполнения законов аппаратами наркоматов <23>. С 1929 г. такая работа началась на местах.

--------------------------------

<19> Демидов А.И. О методологической ситуации в правоведении // Правоведение. 2001. N 4 (237). С. 17.

<20> ГАОПИ КО. Ф. П. 69. Оп. 1. Д. 57. Л. 280.

<21> ГАОО. Ф. Р. 27. Оп. 1. Д. 667. Л. 87 об.

<22> ГАРФ. Ф. Р. 1235. Оп. 69. Д. 1. Л. 70 - 78.

<23> Административный вестник. 1928. N 12. Декабрь. С. 51.

Однако директивы партии и правительства проводились в жизнь медленно. В начале 1929 г. так и не были повсеместно созданы товарищеские суды и примирительные камеры, организация принудительных работ оставалась неудовлетворительной, необходимого сокращения осужденных на короткие сроки заключения не произошло. Постановление СНК РСФСР от 23 марта 1929 г. потребовало устранить эти недостатки <24>. Однако ожидаемого результата достигнуто не было. Возникла необходимость в усилении контроля со стороны надзорных органов за проведением всех кампаний. В этих целях Циркуляр НКЮ РСФСР от 23 сентября 1929 г. N 112 <25> предписывал взять под постоянное наблюдение надзорных органов исполнение важнейших законов, обеспечивавших хозяйственно-политические кампании. При этом местным органам прокуратуры разрешалось самостоятельно определять приоритеты надзорной деятельности "в зависимости от задач пятилетнего плана". Во исполнение этого Циркуляра стали проводиться месячники проверки законов. Они преследовали цель проверки соблюдения законов с классовой точки зрения, вовлечение широких масс в работу по наблюдению за проведением революционной законности. Объект проверки составляла деятельность учреждений по выполнению законов, обеспечивавших проведение хозяйственно-политических кампаний <26>. Однако реальная цель заключалась в подготовке к проведению сплошной коллективизации сельского хозяйства <27>.

--------------------------------

<24> Постановление СНК РСФСР от 23 марта 1929 г. "По докладу Народного комиссариата юстиции о результатах выполнения Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 26 марта 1928 г. "О карательной политике" // Бюллетень Народного комиссариата внутренних дел РСФСР. 12 мая 1929 г. N 17 (318). С. 307 - 308.

<25> Циркуляр НКЮ РСФСР от 23 сентября 1929 г. N 112 "О систематической проверке соблюдения революционной законности" // Еженедельник советской юстиции. 1929. N 39. С. 926 - 927.

<26> ГАКО. Ф. Р.-1758. Оп. 1. Д. 184. Л. 258.

<27> Кузнецов В. О состоянии организационно-массовой работы низовых Советов в ЦЧО // Ленинский путь. 1930. Май. N 9 - 10 (45 - 46). С. 98 - 106.

Приведенные факты позволяют сделать вывод об отсутствии систематической работы по укреплению революционной законности, ее кампанейском характере и стремлении компенсировать этот недостаток за счет привлечения к надзорной деятельности трудящихся. Но самым главным недостатком, на наш взгляд, было отсутствие авторитетного надзорного органа, а именно прокуратуры СССР. Подтверждением этому может служить практика применения ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР редакции в 1926 г., которая предусматривала наложение санкций за злостное повышение цены на реализуемый товар. Однако с началом кампании по хлебозаготовкам действие ст. 107 было распространено на скупщиков и держателей хлеба. Данная мера во многом была вынужденной. Она вызывалась необходимостью ответа на возросшую агрессивность буржуазных государств по отношению к СССР и предотвращения последствий мирового экономического кризиса (1929 - 1933 гг.). Но на местах применение этой статьи превратилось в главный метод обеспечения хлебозаготовок. Вот как обеспечивалось применение указанной статьи в Центрально-Черноземной области (существовала с 1928 по 1934 г.). В феврале 1928 г. был определен основной способ "нажима" на кулаков - привлечение их к юридической ответственности по ст. 107. Действие данной статьи распространялось и на кулаков, придерживавших хлеб. Теперь, кроме лишения свободы, предписывалось применять обязательную конфискацию имущества, возбуждение дела производить по заявлениям частных и должностных лиц, а также по заметкам в газетах. Дела по этой статье рассматривались в течение 24 часов <28>. В результате за январь - март 1928 г. судами только Орловской губернии по ст. 107 был привлечен 281 человек, а сумма конфискованного имущества составила 116114 руб. (в среднем 403 руб. на человека). Однако после решений объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 6 - 11 апреля 1928 г. <29> часть привлеченных по этой статье середняков была оправдана. В апреле - июне 1928 г. судами Орловской губернии было привлечено только 56 человек с конфискацией у них имущества на сумму 7140 руб. (в среднем 127,5 руб. на человека) <30>. Такое резкое снижение было вызвано и тем, что к лету 1928 г. стало ясно: применение ст. 107 не обеспечивало решения проблемы хлебозаготовок. В связи с этим в бюро Орловского губернского комитета ВКП(б) сложились два подхода. Первый: без применения ст. 107 нельзя провести заготовки. Второй: ст. 107 применять осторожно и при этом учитывать политический эффект. Но 20 июля 1928 г. на первой конференции ВКП(б) Орловского округа Бирн И.Г. (секретарь обкома ВКП(б) ЦЧО с 1928 по 1930 г.) внес в этот вопрос ясность. Применение чрезвычайных мер на основе революционной законности во время хлебозаготовок он назвал идеальным <31>. Однако неясным оставался вопрос о количестве укрытого хлеба, за которое можно было привлекать к ответственности. На этот вопрос никто не мог ответить точно. Отсутствие ясности в применении ст. 107 порождало среди членов уездных комитетов ВКП(б) опасения в том, что перегибы будут снова. В такой ситуации каждый уездный комитет ВКП(б) сам определял порядок применения этой статьи в целях предотвращения новых перегибов. Бюро Новосильского уездного комитета ВКП(б) ЦЧО приняло решение применять ст. 107 только там, где не действуют методы агитации. Бюро Елецкого уездного комитета ВКП(б) ЦЧО разрешило применять эту статью только по личному разрешению секретаря комитета ВКП(б) <32>. На протяжении 1928 г. неопределенность в применении ст. 107 сохранялась. Это приводило к противоречиям между прокуратурой, которая отстаивала необходимость распространения данной статьи на спекулянтов хлебом, и местным партийным и советским руководством, считавшим, что в отдельных случаях применять данную статью к спекулянтам нельзя. Только после указаний центральных партийных органов позиция прокуратуры получила поддержку и на местах <33>. В дальнейшем вопрос о том, кого считать спекулянтом и распространяется ли на них действие ст. 107, приобретал актуальность дважды: в начале 1930 г. и летом 1932 г., в периоды первого и второго массовых выходов из колхозов.

--------------------------------

<28> ГАОО. Ф. Р-27. Оп. 1. Д. 667. Л. 24, 37.

<29> Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4. С. 319.

<30> ГАОО. Ф. Р-473. Оп. 1. Д. 4. Л. 6 - 6 об.

<31> ГАОО. Ф. П-48. Оп. 1. Д. 3. Л. 53.

<32> ГАОО. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 2112. Л. 56, 27, 28, 29, 60, 74, 118.

<33> ГАРФ. Ф. Р-3316. Оп. 64. Д. 557. Л. 48.

25 февраля 1930 г. областным исполнительным комитетом Советов ЦЧО было принято Постановление "Об улучшении снабжения городов", на основании которого административным отделам ЦЧО было дано указание прекратить применение административных мер в отношении лиц, реализующих сельскохозяйственную продукцию на городских рынках <34>.

--------------------------------

<34> ГАКО. Ф. Р-2638. Оп. 1. Д. 103. Л. 91.

Летом 1932 г. нормативным актом, затруднившим производство по делам, определяемым ст. 107 УК РСФСР, стало Постановление ЦИК СССР и СНК СССР от 25 июня 1932 г. "О революционной законности". Этим Постановлением местным органам советской власти и прокуратуре предписывалось обеспечить применение принятых решений о развертывании торговли колхозов и колхозников. В связи с этим встал вопрос о том, можно ли к колхознику применять ст. 107. Только после принятия Закона "О борьбе со спекуляцией" <35> и внесения изменений в ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР с определением юридического понятия "спекуляция" <36> в применении указанной статьи наступила ясность. А Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 2 декабря 1932 г. расширило понятие спекуляции. К спекуляции приравнивалась торговля колхозами и колхозниками хлебом в областях, краях и республиках, не выполнивших годовой план хлебозаготовок <37>.

--------------------------------

<35> Постановление ЦИК СССР и СНК СССР от 22 августа 1932 г. "О борьбе со спекуляцией" // СЗ СССР. 1932. N 65. Ст. 375. С. 628.

<36> Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 10 ноября 1932 г. "Об изменении ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР" // СУ РСФСР. 1932. N 87. Ст. 385. С. 501.

<37> Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 2 декабря 1932 г. // СЗ СССР. 1932. N 79. Ст. 481. С. 773 - 774.

В таких фактах В.С. Нерсесянц увидел то, что "подобный закон", строго говоря, не закон и не правовое явление вообще, а эксплуатация формы закона в антиправовых целях - для приказного и диктатурного нормотворчества по принципу текущей целесообразности. Собственно, именно такое понимание закона, писал он, лежало и в основе концепции революционной, а затем (с 30-х годов) и социалистической законности".

На основании этого он говорил об отсутствии права в исследуемый период вообще. По мнению В.С. Нерсесянца, единственно возможным при диктатуре пролетариата настоящим правом было буржуазное право нэповского периода. Отсюда он делал вывод: "Право, таким образом, полностью подменялось политикой, политической целесообразностью... Там, где нет права, не может быть, конечно, и "юридической системы" <38>. В отличие от В.С. Нерсесянца, С.С. Алексеев отказывается от упрощенных оценок правовой деятельности Советского государства. С.С. Алексеев не отрицает наличия права в исследуемый период, но говорит о нем как о существующем в двух принципиально разных ипостасях. Во-первых, как об официальной юридической системе - "видимом праве" и, во-вторых, о "невидимом праве - сердцевине всей системы власти, праве-невидимке, которое никогда, в отличие от революционных времен, не преподносилось как официальная юридическая реальность, но которое в действительности, как и ранее, оставалось высшим революционным правом, служащим по воле вождей и партийного аппарата делу коммунизма" <39>.

--------------------------------

<38> Нерсесянц В.С. Наш путь к праву. От социализма к цивилизму. М.: Российское право, 1992. С. 213, 214, 215.

<39> Алексеев С.С. Философия права. М.: Издательство "НОРМА", 1999. С. 176 - 177.

На наш взгляд, наличие "невидимого права" было следствием не "воли вождей и партийного аппарата", а определялось объективными историческими условиями России. Отсутствие "среднего сословия" накладывало на правящую партию повышенные требования и вынуждало ее к активному вмешательству в регулирование общественных отношений, ставило в положение ядра политической системы. Этому способствовало и то, что Советское государство переживало переходное состояние. На зависимость законотворчества от политических и социально-экономических условий указывал В.И. Ленин. Он допускал возможность в ситуации экстренных мер войны с контрреволюцией не ограничиваться законами, но только при условии письменного обоснования перед СНК необходимости этого, а после согласования с СНК - рассылки копий нового акта местным и заинтересованным властям <40>, Допуская известное отступление от законов, что являлось особенностью России. В.И. Ленин настаивал на соблюдении границ законности в революции <41>. Так как малейшее беззаконие, малейшее нарушение советского порядка есть уже дыра, которую немедленно используют враги трудящихся <42>. В ситуациях экстренных мер повышалось значение революционного насилия. Однако и оно имело границы. Эти границы определялись степенью сочувствия революционному насилию со стороны сознательной части рабочих и крестьян <43>. Поэтому народным судьям предписывалось вести борьбу с рецидивами невидимого права - "чутко прислушиваться к голосу советской общественности, клеймящей недостатки" <44>.

--------------------------------

<40> Ленин В.И. Набросок тезисов постановления о точном соблюдении законов // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 129.

<41> Ленин В.И. План доклада на II Всероссийском съезде политпросветов // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 465.

<42> Ленин В.И. Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 156.

<43> Ленин В.И. Речь на IV конференции губернских чрезвычайных комиссий 6 февраля 1920 г. // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 117.

<44> ГАОО. Ф. Р.-27. Оп. 1. Д. 668. Л. 4.

Невидимое право существует и в современной России. Как представляется, наличие "невидимого права" является характерным признаком любой юридической системы, находящейся в переходном состоянии <45>. Степень же соотношения "видимого" и "невидимого" права, стремление к преодолению "невидимого" права и уровень государственного принуждения определяются социально-экономическими и историческими особенностями данного общества. Большое значение в этом вопросе имеют внешние факторы - политические (угроза безопасности государства) и экономические (мировые экономические кризисы).

--------------------------------

<45> См.: Тихомиров Ю.А. Право официальное и неформальное // Журнал российского права. 2005. N 5.

Источник: http://www.juristlib.ru/book_9010.html


100
рублей


© Магазин контрольных, курсовых и дипломных работ, 2008-2024 гг.

e-mail: studentshopadm@ya.ru

об АВТОРЕ работ

 

Вступи в группу https://vk.com/pravostudentshop

«Решаю задачи по праву на studentshop.ru»

Опыт решения задач по юриспруденции более 20 лет!