«Адвокатская деятельность»

Выпускник «гражданином» прежде быть обязан (новое в российских правоведении и обществознании) (автор: А. Мухамет-Ирекле, к.ю.н.)

 

Представляется, что многие в России хотели бы видеть свою страну преуспевающей державой. Дескать, природными богатствами бог не обидел, надо лишь с умом ими распорядиться. При этом много меньше тех сограждан, кто в качестве главной основы «ренессанса» видит интеллектуальную составляющую развития страны через всемерное возрождение российских образования и науки. Так, академик РАН В.А. Садовничий, выступая в зале МГУ в 2005 г. перед составом РАЕН, был убежден, что Россия, как и прежде, будет страной образованных людей. Конечно же, многие будут согласны в этом тезисе с ректором МГУ.

Несогласные будут, это как минимум автор статьи, в способах достижения благой цели. Для несогласия в принципе с традиционным способом (т.е. вкладывать все больше и больше денег), есть весомый аргумент. Конечно же, надо вернуть должное положение былой профессуре и растить ей замену, но также и надо в образовании, что называется «делать студентов гражданами России». Государство вкладывает в образование и науку бюджетные средства, но, как показывает не менее авторитетный в стране ученый, вице-президент РАЕН, профессор С.П. Капица, из страны в массовом порядке уезжают ее лучшие молодые умы. При этом первыми, кто обеспокоился последствиями упадка российского фундаментального образования и науки стали… американские компании, которые ведут охоту за выпускниками Физтеха, МГУ, Новосибирского университета – наших лучших учебных заведений[1].

Может быть, наряду с материальной составляющей, а то и в первую очередь, создать в стране молодежи и надлежащие «нематериальные» условия? Это видимо понимает и С.П. Капица, потому что на заседании Правительства РФ, говоря о бесперспективном положении молодежи в науке, закончил: «Вам будет проще этой страной править, но будущего у нее нет».

В обществе противоборства антагонистических частных интересов только право может стать основой надлежащих условий жизни перспективной молодежи. Если научить ее должными быть в частном праве нехитрым юридическим приемам защиты прав граждан и, естественно, всем жить в стране по закону, то, наверняка, многие предпочтут остаться на Родине, а не искать лучшей доли на чужбине. В конечном счете, тот же патриотизм выпускника российского вуза не может зависеть от числа «коробок печенья и банок варенья» (конечно, если он не Плохиш). Потому что природа «патриотизма, гражданственности» менее всего материалистическая – она, как принято было ранее говорить, «метафизическая», т.е. не связанная с природной причинностью. Вспомним, к примеру, известные многим со школы есенинские слова: кинь ты бедную нищую Русь и живи в достатке в раю – не надо рая, дайте Родину мою!

Однако, трудно сегодня представить такой вопрос в российском образовании всех уровней, который бы не был столь неоднозначным, как вопрос «что есть российское право?». То, что означенная проблема волнует многих, что она имеет начало в проблемах правового образования в школе, видно из представленного на сайте ФГУ «Федеральный центр образовательного законодательства» методического письма «О преподавании права в условиях введения федерального компонента государственного стандарта общего образования». Там, в разделе VI «Рекомендации по использованию действующих учебников и УМК» сказано, что с введением образовательного стандарта учебники по обществознанию, включавшие в 90-е годы небольшие правовые разделы, не соответствуют его требованиям в части обучения праву. Учитывая, что создание нового поколения учебной литературы займет несколько лет, на первых этапах рекомендуется использовать действующие учебники по праву, привлекая в случае отсутствия в них отдельных вопросов другие учебные пособия, содержащие необходимый материал. Наиболее полным на сегодняшний день является УМК «Основы правовых знаний» Российского фонда правовых реформ[2].

При этом всем в самом «спасительном» Российском фонде правовых реформ, со слов его директора В. Мазаева, тоже нет единого подхода. С появлением новых политических и экономических реалий в начале 90-х годов остро встал вопрос о написании учебника, который бы заменил снятый в 1992 г. учебник «Основы государства и права». Министерство образования РФ и Министерство юстиции РФ планировали проведение конкурса на создание учебника по правовому образованию, но ни одного авторского предложения не поступило. Лишь позже стали появляться пособия и учебники, многообразие которых отражает плюрализм позиций тех, кто так или иначе озабочен повышением правовой культуры учащихся. К сожалению, процесс формирования школы авторов школьных учебников по обществоведению и, прежде всего, по праву, пока еще находится на начальном этапе. Уже созданные учебные пособия проходят практическую проверку в школе, и работа над ними продолжается. Этот процесс нельзя считать завершенным. Альтернативные учебники как бы дополняют друг друга, закладывая фундамент курса, который мог бы обусловить реальные жизненные ориентиры учащихся. Какие-то из них могут остаться невостребованными, при этом может возникнуть необходимость создания новых[3].

Таким образом, с одной стороны, многие ученые юристы, политики и прочие с неимоверной легкостью и бесконечно много говорят о праве, а, с другой стороны – мало что из написанного о нем в учебниках может практически пригодиться людям в жизни. Как с горечью и возмущением отмечает косность юриспруденции в качестве учебной дисциплины член-корреспондент РАН Д.А. Керимов, знакомство с учебниками по общей теории права и государства вызывает чувство горькой печали и разочарования; беда в том, что они повторяют друг друга, а все вместе компилируют то, что было написано в изданном свыше полувека тому назад учебнике. Невольно приходится подозревать, что из двух уже изданных учебников механически компонуются треть, десятый, тридцатый и т.д.[4].

Не тот учебник С.А. Голунского и М.С. Строговича был плох – дело в том, что то был учебник права из принципиально иного – советского времени, – когда в стране не было частной собственности на результаты всеобщего труда, созданного в т.ч. эксплуатацией человека человеком.

Отсюда, может быть, будет полезен стране практический опыт автора, который, следуя традициям отечественного образования, сочетать фундаментальные научные исследования с преподаванием, использует свои научные разработки по методологии правового и социального государства в преподавании в неюридическом вузе учебной дисциплины «правоведение»? Заметим, столь нелюбимой юристами дисциплины – и только поэтому автор счел возможным показать профессорско-преподавательскому сообществу, что «нет худа без добра» (можно и там делать свое, юридическое, дело).

Итак, сутью проводимого автором обучения «по-новому» обязательной дисциплине «правоведение» из перечня федерального компонента государственного стандарта высшего профессионального образования в техническом вузе может быть слоган – нынешний студент будет завтра специалистом всего 8 часов в сутки, но гражданином России должен быть все 24 часа. Потому что неология права и государства (т.е. обновленное учение, обновленная система обучения праву) является практической методологией Российского государства, как правового и социального государства.

Отчего же такая нарочитая «гуманитарность» в подготовке инженеров? В первую очередь, оттого, что в решении задачи возрождения России акцент не может не быть не сделан на человека, как главную часть производительных сил. Сегодняшние студенты – это завтрашние специалисты, которые являются одним из основных ресурсов любой компании, ставящей перед собой глобальные цели.

Во-вторых, сами люди не могут не хотеть знать правду. В стране социальный кризис, а число граждан, живущих в бедности, достигает, по разным оценкам, половины населения. Не в последнюю очередь это происходит и потому, что «Российское правовое и социальное государство» остается в основном лишь на бумаге. Как отмечал полномочный представитель Президента РФ Д. Козак в своем нашумевшем докладе в январе 2006 г., размеры реального теневого сектора могут достигать в его Южном федеральном округе порой 50%. Зная, кто готовил ему справку (коллектив во главе с известным экономистом А. Починком), трудно преувеличить значимость проблемы.

При этом «правда» нужна людям в своем практическом виде – в виде ответа на второй по счету извечный в России вопрос: «Что делать?». Естественно, что граждане обращаются уже к готовым знаниям, предоставляемыми им наукой о праве и государстве. При этом люди обращаются к праву в основном, когда нечто негативное для них уже свершилась – такова психическая, да и сама социальная природа человека (известные, не выносить сор из избы; худой мир лучше доброй ссоры). Однако, во множестве учебников по обществознанию и праву не содержится единого ответа. Отсюда, главной целью преподавания автором по-новому «правоведения» является научить студентов практическим способам защиты частных прав граждан – подчеркнем, что учить надо только на основе существующего законодательства страны. Бесконечные «юридические» предложения о принятии нового «хорошего» закона взамен старого «плохого» в ближайшем рассмотрении оказываются… псевдоюридическими. Потому что действенность новых «хороших» законов, в итоге, их же авторами связывается в основном с неюридическими мерами (повышением правовых образования, культуры, сознания и т.п. граждан). Напомним, как говорилось выдающимся правоведом профессором Рудольфом фон Иерингом, освобождение права от субъективно-нравственного чувства, его овнешнивание и объективирование является для истории права тем же, чем для истории культуры было изобретение буквенного письма[5]. После чего, уже не смешно, а как-то горько читать в «новизне» теоретико-правовой работы, что диссертантом обоснована необходимость принятия на законодательном уровне Морального кодекса государственных служащих[6].

Связь прекрасной юридической теории с непрезентабельной жизненной практикой проявляется в том, что «думать», как отмечал выдающийся мыслитель современности профессор М.К. Мамардашвили, – это значит «мыслить», с чем непосредственно связано все просвещение. Просвещение не есть знание, а есть принцип «только я сам» (т.е. мыслить самому). Просвещаться – значит мыслить и ставить на место всех других возможных опытов – свой опыт. Если студент нашел себе место в том, о чем ему говорится в вузе, то значит – он «просветился». При этом вещи исследуются, а явления духовные (например, идею, т.е. незнаемое нами, выраженное в словах «свобода» и т.д., которую лишь исторически предполагают соответствующие события и предметы веры) – нужно просто принять[7].

Злой миф, о котором писал еще Иммануил Кант (теория не имеет значения для практики), прочно утвердился в головах сограждан. Когда у самих «двух юристов – три мнения» относительно природы Российского права и государства, то вполне естественно предполагать, что юноши-беспокойные сердца вынуждены думать, как им самим навести в стране справедливый социальный порядок. В книгах и учебниках по обществознанию и праву не содержится такого единого рецепта. Зато в самых разных книгах по так называемым точным наукам (химии, физике) дается одно-единственное знание, что селитра с алюминиевой пудрой обязательно вступит в реакцию с выделением энергии. Беда в том, что «строить» свое, более справедливое, чем ныне, государство они начинают, взрывая в августе 2006 г. самодельную бомбу на Черкизовском рынке: они «очищают» этнически Москву от приезжих «врагов».

Несомненно, что студенты-бомбисты встали на путь «социальной инженерии»: в соответствии с «социально-дарвинистской» теорией профессора Людвига Гумпловича, государство возникло из борьбы за господство этнических групп. Хотели изменить мир, но, совершенно не зная о методах «юридической инженерии». Ведь право такая же точная наука, как и естественные науки.

В научном арсенале права содержатся такие же строгие, как и в химии и физике, стандарты, но пока латентные для многих юристов и большинства их сограждан. Наглядным примером возможности и необходимости научных стандартов и в сфере обществознания можно считать тот факт, что в 1879 г. специальной папской энцикликой, видимо среди множества других, лишь учение Фомы Аквинского было объявлено «единственно истинной философией католицизма»[8].

Пока же в нашей стране не только нет единых научных юридических стандартов, но и нет стандартов как таковых, в формально-юридическом смысле этого слова. Например, как видно из представленного на сайте ФГУ «Федеральный центр образовательного законодательства» определения Верховного Суда РФ от 15 ноября 2005 г. № ГКПИ05-1410, судья Верховного Суда РФ Зайцев В.Ю., ознакомившись с заявлением Биктеева П.Л. о признании частично недействующим государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования «Специальность 021100 – юриспруденция. Квалификация – юрист», утвержденного заместителем Министра образования РФ 27 марта 2000 г., отказал в принятии его заявления к производству Верховного Суда РФ по первой инстанции. Отказал потому, что оспариваемый заявителем государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования по своей форме не может считаться нормативным правовым актом, предусмотренным постановлением Правительства РФ от 13 августа 1997 г. № 1009 «Правила подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации» – поскольку он не зарегистрирован в Минюсте России и официально не опубликован[9].

Позитивное право, в качестве объективного знания, много разнится от того, как его, в смысле субъективном, подают гражданам и преподают молодежи. В единой системе высшего юридического образования страны, но с диаметральной противоположностью дается, к примеру, основополагающее понятие «что есть российское право». Это одновременно могут быть: и «форма отношений равенства, свободы и справедливости, определяемая принципом формального равенства участников данной формы отношений»; и совершенно противоположное – «воля экономически господствующего класса, большинства».

И то, и другое можно найти, в т.ч. в рекомендованных Министерством образования РФ, юридических учебниках и пособиях.

Еще хуже, когда третьи лукаво не определяются с понятием права, заменяя это простым перечислением всех возможных его типологий[10].

Это опять таки «медвежья услуга» впервые изучающим право. Потому что, не зная «сущности», нельзя затем понять и «явлений». При этом «слабость критического анализа» объясняется довольно просто: по мнению профессора О.В. Мартышина из МГЮА, причина в том, что юридическое образование стало выгодным бизнесом; коммерциализация системы образования предоставляет студентам дипломы, а не профессиональную подготовку; страна долго будет пожинать плоды этой порочной системы[11].

Важность сказанного в том, что именно понятие «что есть российское право» предопределяет (детерминирует) затем другое, но взаимосвязанное с ним понятие – «что есть Российское государство». В свете приведенных выше примеров антагонистического понимания разными авторами права, граждане могут получить диаметрально разные «государства»: как «общественную солидарность»; или же как «аппарат, машину подавления», соответственно. Что это теоретическое значит практически для граждан видно из следующего. Основанием омоновского произвола в башкирском Благовещенске стал секретный приказ МВД России от 10 сентября 2002 г. № 870 (ДСП), которым было утверждено «Наставление по планированию и подготовке сил и средств органов внутренних дел и внутренних войск МВД России к действиям при чрезвычайных обстоятельствах», который был официально признан Минюстом России. Своеобразным «рекордом» той зачистки стало официальное признание потерпевшими 342 граждан.

Думается, что секретное установление федерального органа исполнительной власти стало считаться «правом» в глазах власти потому, что учебное пособие, в котором право было охарактеризовано как «воля господствующего класса», было подготовлено в юридическом институте МВД России и рассчитано прежде всего на слушателей системы МВД России (значительное место уделено рассмотрению теоретических вопросов в преломлении к деятельности органов внутренних дел[12]). Может быть, поэтому прежние слушатели юридического института МВД России (те, кто писал тот приказ и те, кто его ретиво исполнял) считали, что «юридическая» конструкция о «фильтрационных пунктах для временного содержания граждан» из секретного приказа МВД России имеет юридическую силу?

Проблема в том, что государство в институте публичного вмешательства в образование и науку не только не следит за ведомственным юридическим образованием, а создает «правоприменителю» привилегии «не знать» право страны. Обоснованность такого утверждения, среди прочего, проистекает из пункта 6.1 утвержденного 27 марта 2000 г. Министерством образования РФ «ненормативно-правового» государственного стандарта по специальности 021100 – юриспруденция, что по заключению УМО по юриспруденции и при сохранении минимальных сроков обучения вузы МВД, ФСБ, Минюста России имеют право изменять объем часов, отводимых на освоение общепрофессионального цикла до 25%, по отдельным дисциплинам – до 50%.

Видимо, от этого самого и появляются у людей справедливые упреки к юристам, что учились «по-разному». Значит, надо учить российских студентов, как потенциальных бомбистов, учится решать антагонистические противоречия легитимными способами – т.е. юридическими способами на основе существующего законодательства страны!

Отправными точками неологии права автора стали: во-первых, «по-иному», чем прежде, определение им предмета «правоведения», как учебной дисциплины: учить студентов учиться защищать свои частные (материальные и моральные) права в мире все-вся-эксплуатации, а не подавать им право, как «сборную солянку» разрозненных кусков из дифференцированных отраслей права.

В объективном смысле, у права, как социального феномена, может быть только лишь одна, так называемая методологическая роль в обществе. Это предложить юридические способы защиты и реализации частных прав граждан. Ведь сами российские граждане уже закрепили ранее в своей конституции (как государственном устройстве) онтологический (что есть российское право – принцип формального равенства), аксиологический (в чем его ценность – верховенство неотчуждаемых прав граждан, которые обеспечиваются ими и государством) и гносеологический (как его познать – метафизическая, т.е. несвязанная с природной причинностью свобода воли человека) аспекты своего социального антагонистического бытия.

Во-вторых, этим самым сразу же материализовался (конкретизировался-индивидуализировался) абстрактный «субъект» в праве среди бесчисленного множества людей, чьим «нормальным» состоянием является беспечность и себялюбие (леность и трусость), которые держат их душу в плену. Люди хотели бы, чтобы мир был устроен до них, без них и после них так же надежно. Это вызывало полное недоумение у Канта, ведь мир (т.е. социальный мир) есть то, что создается после того и в зависимости от того, как каждый выполнит категорический императив[13].

Учебная дисциплина «правоведение» задумывалась в системе высшего профессионального образования страны как некий «минимум» российского права студентам-неюристам. В соответствии с пунктом 11 утвержденного Постановлением Правительства РФ от 5 апреля 2001 г. № 264 «Типового Положения об образовательном учреждении высшего профессионального образования (высшем учебном заведении) Российской Федерации», основными задачами высшего учебного заведения являются: б) удовлетворение потребности общества и государства в квалифицированных специалистах с высшим образованием; е) распространение знаний среди населения, повышение его образовательного уровня.

Однако, к великому сожалению, этот минимум так и остается по жизни для большинства сограждан недостижимым «максимумом». При этом эта «недостижимость» понимания природы права обусловлена в основном субъективными причинами. Главная из которых – это их нежелание отягощать себе и без того нелегкую материальную жизнь возложением дополнительного бремени в виде тяжелой нравственной ответственности.

Парадоксально, с одной стороны, для так называемого успеха в обыденной жизни человеку совсем не надо быть «человеком». Лишь в момент чрезвычайного напряжения душевных сил человек вынужденно решает для себя «быть» или «не быть» таковым: следуя закону природы, можно выжить (инстинкт самосохранения), или же, пойдя на лишения, суметь остаться верным долгу (присяге, дружбе, обязательству и т.п.).

С другой стороны, людей (студентов) портят родители и правители. Первые думают лишь о том, чтобы их отпрыски хорошо устроились в жизни, вторым нужны орудия господства. И те и другие воспитывают, исходя из существующего порядка вещей. Человек может стать «человеком» только через иное воспитание, которое должно готовить людей к будущему, т.е. лучшему состоянию человечества. Значит, главная цель такого воспитания – научить думать. Одна из наиболее сложных задач воспитания состоит в том, чтобы соединить подчинение законному принуждению со способностью пользоваться своей свободой[14].

Таким «простым» образом через неологию права автором найден «человек», так искомый философами тысячи лет (пресловутое «ищу человека»). Была также решена и глобальная юридическая задача: как отмечал профессор Рудольф фон Иеринг в своей выдающейся работе «Борьба за право», каждый, кто защищает свое право (т.е. частное), тот в узких пределах последнего защищает право вообще[15]. Это потому, что на верховенстве прав граждан основывается сама Российская государственность – значит, через защиту частных прав граждан сохраняется государственность (правовое и социальное государство).

В-третьих, состоятельности «предмета» и «субъекта» нового российского права в немалой степени способствует опять же, иной, чем прежде «метод» – это метод научного познания права, которым стало «ве́дение, ве́денье права» с использованием междисциплинарного социо-гуманитарного знания. Например, как у Иммануила Канта из цикла «практической антропологии», когда право, вслед за философией (и другими социальными науками) предстает лишь как ответ-инструкция на один из его знаменитых вопросов «что я должен делать «теперь, когда уже»? Это ему, человеку, надо для того, чтобы остаться собственно «человеком», как существу со свободной от природной причинности волей, который познает и опытом, но более априорно окружающий мир (кантовский «мир» для человека – это, прежде всего, «социальный мир», число которых в одной точке пространства в одно время может быть более одного – когда в парламенте страны с подачи лоббистов принимают нарушающие права граждан законы, то это значит, что в тот момент времени на Охотном ряду бал правит «теневая экономика», а не «Российское государство»). Видимо, не зря выдающийся дореволюционный правовед академик Б.Н. Чичерин так же писал, в науку о государстве входят и философские, и юриспруденция, и экономические вопросы[16].

В объективном смысле, в основе утверждаемых автором в качестве единственно легитимных, в т.ч. российских юридических, научных стандартов для образования (и, прежде всего, науки права и государства) должны лежать следующие взаимосвязанные междисциплинарные (социо-гуманитарные) сюжеты:

право есть единственно главный регулятор социального бытия в обществе с антагонистическими частными интересами (М.К. Мамардашвили: право – есть «со-держание» социального бытия, как обруч для бочки);

социальное бытие – дискретно, оно является статичной системой, жесткость и закрытость конструкции которой является официальным, позитивным социальным бытием каждой конкретно страны, что детерминировано ее конституцией (конституция – государственное устройство – пер. с древнегреч.). Никакого пресловутого «переходного периода» в социальном бытие, тем более как объективной причине перманентного социального кризиса в стране, быть не может;

для людей нет права «вообще», а есть лишь «конкретное» – позитивное – право их страны (право вообще – это как кантовский «ноумен» (известное, вещь в себе), а познаются, чтобы быть практически полезными людям лишь его «феномены»). Конкретно-историческая «сущность» права, которых по большому счету всего две (человек – он или «субъект права», или же он «объект деятельности государства») задается сувереном в конституции – следовательно, законодательство и судебная практика должны быть лишь ее адекватными «явлениями»;

связь диалектических категорий (сущности и явлений, содержания и формы и прочих) детерминирует в познании права применение порицаемой ныне многими «диалектики» (гегелевской, марксовой). Модная же «синергетика» неприменима в должной быть жесткой и закрытой системе социального бытия – потому что она, как метод «открытых систем», неизбежно ведет к так называемой «социальной бифуркации». Значит, только лишь диалектика, как метод для позитивных социальных условий, ограниченных пределами конституционного устройства и существующего законодательства страны, может дать новые законодательные «формы» для прежнего конституционного «содержания». Это в итоге есть уже не что иное, как «эволюционное развитие» страны в противопоставлении «революционному» силовому «перехвату власти» небезызвестного член-корр. РАН Б.А. Березовского…

Применение автором неологии российского права междисциплинарного подхода дает тут же самые «взрывные» научные результаты. Так, вынужденная, т.е. объективная, взаимосвязь незаслуженного задирающего нос права в отношении с философией, социологией, политэкономией (главным образом, в силу его приближенности к власти) состоит в том, что «социальный процесс», в основе которого лежит «социальное взаимодействие» есть по сути дела юридическое «частное правоотношение». Отсюда, ставшая привычной для юристов перманентная нереализация последнего для граждан вдруг со всей очевидностью показывает на устойчивое отсутствие в стране «позитивного социального процесса». Вместо конституционного состояния «Российская Федерация – правовое и социальное государство» имеем перманентное так называемое состояние «бандитское, теневое, криминализованное государство».

Иным, не менее значимым следствием сказанного стало то, что таким образом выявляется несостоятельность традиционного определения в образовании «что есть государство?». Услужливо определяя «государство» лишь по наличию его институтов, но без учета необходимости перманентного процесса защиты частных прав граждан (как главной функции государства), главным образом силами самих же граждан, юридическая наука делает Российскому государству самую, что ни на есть «медвежью услугу».

В итоге, можно прямо сказать, что по существу хватает и 10 юридических схем[17], чтобы самый «распоследний» обыватель и понял, и смог применить российское право. С помощью права можно достичь – но в эволюционном виде – тех самых результатов, которые влекли тех юношей-студентов, но так и неполучивших в своих школах, вузах от «правоведения» знаний о достижении в России справедливого общества.

Претензии автора на то, что право – есть такая же точная наука, нашли свое подтверждение в его математическом изображении права и процедуры реализации перманентно нарушаемого частного права граждан. Взаимосвязь статики правовой нормы из закона (договора) выражена в функции обратно пропорциональной зависимости. Динамика же частного правоотношения описывается графиком функции дифференциального уравнения, описывающего перманентный процесс само-защиты частных прав. Это все, думается, что более чем убедительно доказывают, что «право есть наука свободы – сначала «свобода от произвола», а затем – «для создания справедливого социального устройства».

Следует особо подчеркнуть, что указанная нарочитая междисциплинарность в познании российского права: во-первых, поднимает авторитет иных изучаемых в вузе социо-гуманитарных учебных дисциплин (т.е. показывает их объективную необходимость). Во-вторых, делает необходимым их, социо-гуманитарных учебных дисциплин, последовательную взаимоувязку – как бы нацелить их единый на конечный результат, который будет достигнут в правоведении. Например, как последовательны в своем развитии и познании ответы Иммануила Канта на его 4 знаменитых вопроса (что есть человек; как он может познавать; что ему делать «здесь и теперь, когда уже», чтобы остаться собственно «человеком»). Значит, и этой междисциплинарностью надо вплотную заниматься…

Четвертым основанием неологии права стала задача дойти с новым знанием до сердца каждого студента. Она может быть реализована только в новой форме – в форме более напоминающих индивидуальные консультации на тех же семинарских занятиях (взамен прежних общих разговоров), в которых преподаватель помогает студенту разрешить его, студента, сегодня волнующую насущную жизненную проблему. Именно последнее есть способ, что называется, «зацепить за живое», в котором моральное чувство играет главенствующую роль. Например, с точки зрения пресловутой «целесообразности» довлеющей в социуме, глядя со стороны на бьющегося в порочном круге безответственности отдельного «правдоискателя», думается, что проще было бы тому «договориться по-хорошему», да и дело с концом. Но, совсем иное дело, когда затронута наша собственная честь и достоинство человека и гражданина – в этом случае общее мнение нам не указ.

Таким образом, объективный учет психической природы человека диктует новые формы, чтобы дойти в преподавании права до каждого студента (такая форма индивидуальной работы очень близка к так называемому тьюторству). Кстати говоря, в российской образовательной традиции было главным научить применять знания. Например, в высочайше утвержденном еще 8 декабря 1834 г. «Положении для постоянного определения или оценки успехов в науке» было сказано, что, начиная с 4-ой ступени оценки знаний, лишь когда ученик может применить усвоенные истины к обыкновенным случаям, можно аттестовать его на оценку «успехи хорошие»[18].

В связи с чем, навязываемая тестовая система оценки правовых знаний объективно не годится (понятное дело, что все направлено к преддверию пресловутого само-тестирования вуза). Например,любая юридическая проблема формулируется людьми в трех-четырех словах (например, мальчик украл велосипед), а для грамотного ее разрешения необходимо совокупное применение норм многих отраслей законодательства (уголовного, административного, гражданского, трудового, семейного, об образовании, а также процессуальных – и все это рассматривается под призмой защиты конституционных прав, а то и вообще норм международного права).

Поэтому студентам следует давать не столько нормы материального права, что содержатся в дифференцированных отраслях законодательства Российской Федерации и ее субъектов, в международных правовых актах, сколько научить всем возможным способами реальной само-защиты частных прав. Залогом успеха, напомним, является то, что студентами право изучается в основном под углом зрения интереса – по интересующей их лично теме.

В итоге большого, в т.ч. и самостоятельного труда, «сам собой» конкретизируется наиболее целесообразный способ защиты частных прав граждан – в одновременном применении многих юридических способов (например, в уголовном процессе гражданский иск, а, может быть, и с выходом на конституционное судопроизводство и т.д.).

Но это еще не все – на итоговом занятии обмен между студентами своими мнениями о защите разнообразных частных прав создает у них в целом картину возможностей и действительности именно юридических способов защиты их прав, в частности, и Российского государства, в целом.

Традиции российского образования, как «научить практически», должны развиваться сегодня с применением новых технических возможностей. Студентам следует дать возможность использовать для практических занятий нормативные правовые акты – но лучше через информационный доступ к справочным правовым системам.

Вот таким образом возможно готовить хоть за один учебный семестр не только грамотных инженеров, но и для всей страны активных граждан России. Одновременно с этим, думается, что в такой форме «учить быть гражданином» наиболее органичным образом будут сочетаться и образование, и воспитание, которые пока так далеки друг от друга…

 

 

 

---

 

 

[1] Капица С.П. В наших университетах деды преподают внукам // Московские новости. 2006. № 19. 26 мая.

[2] См.: http://www.lexed.ru

[3] См.: Образовательный портал Ханты-Мансийского автономного округа / http://www.eduhmao.ru/

[4] Керимов Д.А. О будущем отечественной юридической науки и образования // Глобализационные процессы в сфере права: проблемы правового развития в России и СНГ: Матер. науч.-практ. конф. (19-20 апреля 2001 г., Москва). М., 2001. С. 24

[5] Иеринг Р. Дух римского права на различных ступенях его развития. Ч. 1. Пер. с 3-го, испр. нем. изд. СПб., 1875. С. 281.

[6] Морхат П.М. Взаимодействие правовых и моральных норм в сфере государственной службы России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.01 / М.: РАГС, 2003. С. 9.

[7] Мамардашвили М.К. Кантианские вариации. М., 1997. С. 57, 58, 61, 180

[8] См.: История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. О.Э. Лейста. М., 2000. С. 91.

[9] См.: http://www.lexed.ru

[10] См.: 1) Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. С. 5; Протасов В.Н. Теория права и государства: Пособие для подготовки к экзамену. М.: Юрайт-Издат, 2002. С. 69;

2) Теория государства и права: Учебное пособие. Конспект лекций в схемах и определениях / Под ред. доц. Л.В. Смирнова. М.: Книжный мир, 2004. С. 110-111; Коваленко А.И. Общая теория государства и права (в вопросах и ответах): Учебное пособие. М.: ТЕИС, 1996. С. 40;

3) Васильев А.В. Теория права и государства: Учебник. Изд. 3-е, доп. и перераб. М.: Изд-во РАГС, 2003. С. 40-41; Самигуллин В.К. Теория права: Курс лекций: В 2-х ч. Ч. 1. Уфа: «Восточный университет». С. 16-17.

[11] Мартышин О.В. Теория государства и права в постсоветское десятилетие. Некоторые итоги // Право и политика. 200. № 7. С. 6-15.

[12] См.: Теория государства и права: Учебное пособие. Конспект лекций в схемах и определениях / Под ред. доц. Л.В. Смирнова. С. 2, 20.

[13] Мамардашвили М.К. Кантианские вариации. М., 1997. С. 15-16.

[14] Гулыга А.В. Кант. 4-е изд., испр. и доп. М., 2005. (ЖЗЛ). С. 81-82.

[15] Иеринг Р. Борьба за право / Пер. С.И. Ершова с 13-го нем. изд. М., 1991.

[16] Чичерин Б.Н. Вступительная лекция по государственному праву, читанная в Московском Университете 28 октября 1861 г. // Чичерин Б.Н. Несколько современных вопросов / Вступ. ст. А.С. Сенина. М., 2002. С. 31.

[17] См.: Мухамет-Ирекле А. Право – наука свободы (к 10-летию выхода «Право – математика свободы» акад. РАН В.С. Нерсесянца) // Право и политика. 2007. № 1. С. 26-34.

[18] См.: Глиноецкий Н.П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба.

Источник: http://www.allpravo.ru/library/doc2220p0/instrum5849/item5850.html