«Виды карьерных перемещений адвоката»

Т.Н. ХАБЕЕВ,

кандидат юридических наук, доцент,

заместитель директора Института научной информации и мониторинга

Российской академии образования 

 

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ ТЕРМИН КАК НОСИТЕЛЬ СПЕЦИАЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ В ПРАВЕ

 

В статье на основе анализа нормативных актов обобщаются и исследуются проблемы терминологии, использующейся в сфере образования. Юридическая терминология рассматривается как материал исследования специальной области знаний. Статья посвящена нахождению путей совершенствования образовательно-правовой терминологии. Намечены пути преодоления трудностей, возникающих в процессе использования образовательно-правовой терминологии.

 

Ключевые слова: образование, терминология, терминология в образовании, образовательный термин, правовой термин.

 

T.N. KHABEEV,

the candidate of jurisprudence, the senior lecturer,

the deputy director of Institute of the scientific information and monitoring

the Russian Academy of Education

 

THE EDUCATIONAL TERM AS THE CARRIER OF THE SPECIAL INFORMATION IN THE RIGHT

 

In article on the basis of the analysis of statutory acts problems of the terminology used in an education sphere are generalized and investigated. The legal language is considered as a material of research of special field of knowledge. Article is devoted a finding of ways of perfection of form-legal terminology. Ways of overcoming of the difficulties arising in the course of use of form-legal terminology are planned.

 

Key words: formation, terminology, terminology in formation, the educational term, the legal term.

 

Понятие юридической терминологии довольно расплывчато и неоднозначно. Юридическая терминология относится к общественно-политической терминологии. В ее состав входит терминология права (закона) и правоведения. Терминология права – это терминология законодательства, нормотворчества и правоприменительной практики. Терминология правоведения – терминология правовой доктрины (науки о языке). Основной массив терминов права и правоведения является общим. Разница лишь в том, что терминология правоведения сложнее терминологии права[1].

Понятие составляет ядро, сердцевину значения термина. Узнать значение термина – значит определить содержание понятия, соотносимого с данным термином, выявить наиболее важные, существенные признаки, выделяемые в обозначаемых понятием однородных предметах и явлениях[2]. 

Стремясь разграничить понятия и характеристики терминов и не терминов, большинство исследователей обращает внимание на их функции, в том числе номинативную. По мнению Г. О. Винокура, «особая функция, в которой выступает слово в качестве термина, это функция названия»[3]. Такую точку зрения разделяет большинство авторов, в частности Ю.А. Бельчиков, А.П. Коваль, А.Д Хаютин.

Номинация, как разъясняет И.С. Квитко[4], тесно связана с одним из этапов мышления – образованием понятия, и предполагает выделение какой-либо характерной черты, признака предмета или явления для их дальнейшего называния. Связь между понятием и словом живая, развивающаяся и с ростом отвлеченности понятия становящаяся все более тесной. Если понятие, называемое словом, относится к области науки или техники, то слово, обозначающее это понятие, является научно-техническим термином.

Соотнесенность с понятием науки или техники обусловливает отличительные особенности термина и, прежде всего, касается его значения.

Понятие – категория логическая. Границы понятий строго очерчены их содержанием и объемом и устанавливаются путем логического определения (дефиниции), т.е. перечисления входящих в состав понятия существенных признаков. Значение термина, соотносимого с понятием и являющегося названием понятия в речи, также раскрывается дефиницией. По В.В. Виноградову, если слово – средство логического определения, тогда оно – научный термин[5]. Эту же мысль подчеркивает С. М. Бурдин: «…термин – объект определения, обычное слово, как правило, – нет»[6].

Значение некоторых терминов, в основном обозначающих технологические процессы, механизмы, детали, т.е. соотносимых с материальными объектами, нередко устанавливается не посредством дефиниций, а выявлением существенных отношений данного понятия с другими понятиями – путем так называемых неявных определений или расширенных характеристик-описаний: «Двигатель тяжелого топлива – двигатель внутреннего сгорания, работающий на тяжелых погонах нефти, а также на каменноугольной смоле»; «Книговставочная машина – полуавтоматическая машина, назначение которой – соединять книжный блок с переплетной крышкой»[7].

Как пишет Э.Ф. Скороходько, «значение термина полностью определяется одним из двух параметров: содержанием значения или объемом значения. Под содержанием мы понимаем необходимую и достаточную совокупность признаков терминированного класса предметов, тем или иным способом отраженную в термине, а под объемом значения – сам терминированный класс, то есть определенное множество предметов, каждому из которых в пределах системы языка может быть поставлен в соответствие данный термин»[8].

По значению, т.е. в плане содержания, термин и определение тождественны и различаются лишь способами выражения. Понятие может выражаться как аналитически – развернутым языковым выражением – определением, так и синтетически – термином. В.М. Овчаренко подчеркивает, что «термин – это семиотически целостная единица, один языковой знак, тогда как определение всегда представляет собой свободное сочетание знаков… значение которого непосредственно вытекает из значения компонентов и той структурной или структурно-семантической модели, по которой они сочетаются»[9].

Вследствие особенностей развития отдельных наук для некоторых понятий не сформировались термины и понятие передается аналитически – развернутым словосочетанием.

Аналитические формы выражения понятий, как правило, предшествуют синтетическим и поэтому чаще встречаются в науках, терминологические системы которых находятся в стадии формирования. Примером, относящимся к сфере образования, и показателем образовательно-правовой терминосистемы может служить терминосистема информатики, в которой преобладают аналитические формы типа информационно-поисковый язык, избирательное распределение информации, организация информационной деятельности[10].

Как указывают авторы «Основ информатики» А.И. Михайлов, А.И. Черный, Р.С. Гиляревский, название первого издания книги «Основы научной информации» рассматривалось как неудачное, поскольку «речь идет о принципах и методах научно-информационной деятельности», и для этого названия был предложен термин «информатика»[11].

В науке и технике для наименования новых понятий обычно используются слова общелитературной лексики, в значении которых есть связь с новым понятием.

Выбор слова для обозначения нового научного понятия, выбор будущего термина не случаен. Он определяется закономерной связью между новым понятием и старым, заложенным в прежнем значении слова, – в его «внутренней форме». Как объяснял А.А. Потебня, эта связь обусловлена тем, что в содержании обоих понятий, – и обусловившего прежнее значение слова, и нового, определяющего значение термина, – существует общий признак[12]. Этот признак чаще всего не является существенным для нового понятия, однако служит связующим звеном между прежним и новым значением слова. Как бы отвлекаясь от первоначального значения и сохраняя лишь форму, слово приобретает новое содержание, соотносясь с новым понятием.

Ряд авторов, в том числе Д.С. Лотте[13], Р.Г. Пиотровский[14], уделяет большое внимание связи прежнего значения слова со значением термина – так называемой мотивированности термина. Так, В.М. Овчаренко полагает, что не мотивированные термины встречаются сравнительно редко, поскольку «использование языковых знаков для передачи терминированных понятий путем придания им нового, терминологического значения или путем построения новых знаков происходит именно посредством мотивизации»[15]. В.М. Овчаренко называет это «собственным значением языкового знака». Вслед за Е.Ф. Скороходько[16]  он выделяет значение термина на трех уровнях: на уровне языка (собственное значение), на уровне нормы (специальное значение) и на уровне речи (контекстуальное значение), причем подчеркивает, что специальное и контекстуальное значения так или иначе опираются на собственное значение слова (языкового знака)[17].

Следует рассматривать язык права в двух областях – в практической и научной деятельности.

Юристами язык понимается, прежде всего, как средство осуществления мысли и воли законодателя, и на это понимание хорошо ложится концепция языка как орудия мышления. Существует и другое понимание, которое предполагает признание глубинной роли языка для юридической логики[18]. Здесь язык предстает как субстанция юридической деятельности[19]. Говоря о функционировании юридического языка, чаще всего имеют в виду, «во-первых, специфический жесткий модус юридических текстов, в котором доминирует предписательный императив, и, во-вторых, жесткую семантизацию языковых единиц, используемых в юридической речи»[20].

В связи с проблемой сущности юридического языка Н.Д. Голев в своей статье представляет две точки зрения на эту проблему:

1.       Текст закона пишется на литературном национальном языке. Он должен быть понятен всем носителям языка; законопослушание предполагает законопонимание, что предъявляет особые требования к законодательной технике, призванной обеспечить всеобщее понимание текста закона.

2.       Не только написание, но и толкование законов – дело специалистов с соответствующим образованием; никакой необходимости в общедоступности смысла текста закона нет. Толкование закона лицами, не уполномоченными вести эту процедуру, должно быть отнесено к области, называемой неофициальным толкованием.

Первая точка зрения широко распространена в юриспруденции. Особенно популярна она была в советской юридической науке, стремившейся обосновать с ее помощью тезис о близости советского права к широким народным массам (закон выражает волю народа и должен быть доступен народу) и противопоставить его буржуазному праву.

Несмотря на популярность первой точки зрения, Н.Д. Голев полагает, что с юрислингвистической позиции тенденция к специализации языка законов является главенствующей. Кроме того, Н.Д. Голев придерживается мнения о том, что юридический язык – это особая система, в ней обнаруживаются свои собственные значимости, формируемые оппозициями специальных понятий и детерминацией со стороны действующего законодательства. Причем очевидна зависимость толкования текста от всей системы понятий и законов, ее внутренних закономерностей[21].

Обычно выделяют три составные части юридического текста: термины, общенародные слова и грамматические связки и формы. Проблема взаимодействия юридического и естественного языка возникает при рассмотрении юридизации естественного языка во второй и третьей составляющей юридических текстов. Имеется в виду определенное приобретение юридической значимости словами, выражениями, конструкциями, связками естественного языка в правовых документах. Они не становятся терминами, но включенность в текст придает им в определенной мере юридический смысл. Юристы часто иллюстрируют этот аспект юридическим смыслом модальных предикатов (должен, надлежит и под.), смыслом союза или, скобочными конструкциями и значением вида[22].

По утверждению Т.В. Губаевой, язык права представляет собой совокупности четырех типов словоупотребления:

1.       Язык закона (система словесных символов, используемых в процессах общения законодателя с субъектами права посредством правовых установлений).

2.       Язык юридической практики (система словесных символов, используемых в процессах реализации права в судопроизводстве, в работе органов законодательной и исполнительной власти).

3.  Язык юридической науки (система словесных символов, используемых специалистами в области права при объяснении и обосновании правовых норм и построении различных теорий).

4. Язык правовой пропаганды (система словесных символов, используемых в процессах массового общения с целью правового воспитания личности)[23].

О.Г. Скворцов, обращаясь к практике перевода юридических документов, выделяет пятый тип словоупотребления языка права – язык юридического перевода. Этот язык представляет собой совокупность процессов преобразования (замены) знаков, из которых состоит данный правовой текст (письменный или устный), в знаки другого кода с сохранением, насколько это возможно, координационной системы информации, инвариантной по отношению к данной[24].

К.М. Левитан называет главной особенностью любого национального языка права его органическую связь с соответствующей правовой системой конкретного государства. В отличие от других наук, предмет которых во многих странах является идентичным, специфика правоведения и языка права заключается в том, что юристы различных стран мира имеют дело с чрезвычайно отличающимися друг от друга сферами своей предметной области. Большая часть права, которым занимается подавляющее большинство юристов, относится к соответствующему национальному праву. Исключение составляют международное право, международное частное право и европейское право. Несмотря на некоторое сходство правовых систем, прежде всего стран континентальной Европы, каждое государство имеет свой собственный правовой порядок, свои специфические правовые нормы, свои традиционные формы и процедуры судопроизводства и собственный язык права с соответствующей понятийно-терминологической системой[25]. Эта точка зрения совпадает с приведенным ранее мнением Т. В. Губаевой о необходимости знания национальных реалий для адекватного перевода иноязычного юридического текста[26].

Вопросы специфики языка права поднимаются и в работах французских лингвистов. Так, Ж.-Л. Бержель считает, что язык права – это инструмент формулирования и передачи мыслей. Но он является лишь посредником, средством порождения мысли у того, кто язык использует. Проблема состоит в том, должно ли право использовать общелитературный язык, чтобы стать доступным пониманию неспециалистов. Человеку без специального образования может быть не вполне понятен смысл юридического текста. Следует согласиться с С.Е. Быковой, придерживающейся мнения Ж.-Л. Бержеля о том, что случаи непонимания возможны тогда, когда общелитературное слово употребляется в юридическом тексте в особом значении[27].

Юридический язык зачастую использует средства общелитературного языка для выражения смысла правовых понятии. Это порождает, по определению Р. Жени, «язык для специальных целей, базирующийся на общелитературном языке, но уточняющий его термины или формы, иногда изменяя их природу и иногда употребление с целью получить выражение, точно соответствующее поставленной цели, которая и определяет точное место слова среди неясных смыслов общелитературного языка»[28].

Таким образом, приведенные мнения французских лингвистов позволяют утверждать, что язык является способом реализации права, т. к. он должен способствовать внедрению установленных правовых норм в практику. Он реализуется в словах и предложениях, которые делают доступными для понимания предписания закона. Выражение правовых понятий и правил является условием реализации права. Эта техническая роль языка проявляется на любом уровне введения в силу права, идет ли речь о законотворчестве, судопроизводстве, юридической практике или науке. Законодатель должен включить юридическую норму в текст, чтобы она могла достичь своего адресата. Но в зависимости от того, должна ли юридическая норма быть более строгой или более гибкой, более или менее приспособленной к различным ситуациям, более общей или более частной, более стабильной или подверженной изменениям, ее терминология должна быть более или менее точной. Все это вызывает непонимание между законодателями и судьями. Точный текст является гарантом надежности в правовых отношениях, но он не может учитывать многие особенности реальной ситуации. Менее точный текст менее надежен для граждан, но позволяет судье выносить решение, лучше адаптированное к фактическому положению вещей. Степень точности используемых слов ограничивает или расширяет свободу оценки судьи. Таким образом, судья, применив положение закона к конкретным фактам, сам выносит решение в ясных и четких выражениях. Юрист-практик должен выражать волю или аргументы сторон на технически правильном языке без двусмысленности. Естественная связь между правом, его толкованием и применением объясняет необходимость использования единой юридической терминологии[29].

По мере изменения и совершенствования правовой системы требования к нормативной функции терминов усиливаются и конкретизируются. Каждое из вышеперечисленных требований характеризуется соответствующей спецификой:

1. Системность термина, т.е. внутренняя согласованность, обусловленная логикой самого права, – важнейшая черта юридического термина. Системность предполагает целостность и внутреннее единство права, действие правовых норм в тесном взаимодействии с множеством других норм в составе юридических институтов и отраслей, предопределяет тот факт, что юридические понятия связаны и взаимозависимы друг от друга. Поэтому и юридическая терминология имеет такие свойства, как системность и взаимообусловленность. С системным термином тесно связана его мотивированность, т.е. семантическая прозрачность, позволяющая составить представление о называемом термином понятии.

Систематичность дает возможность отражения в структуре термина его определенного места в данной терминосистеме, установления связи называемого понятия с другими, его соотнесения с определенной логической категорией понятий. Юридические термины составляют сложную органическую систему, находятся между собой в разнообразных связях. Например, существуют между ними связи согласования (преступление, административное правонарушение, дисциплинарный проступок), субординации (сделка как родовое понятие и конкретные виды сделок). Взаимозависимость терминов заключается также в том, что из одного термина, представляющего собой гнездовое слово, образуются устойчивые словосочетания, отражающие близкие понятия. Например, посредством термина «право» образуются такие словосочетания-термины, как («правоотношение», «правонарушение», «правосознание» и т.п.). Для юридической терминологии характерно большое количество словосочетаний, обозначающих устойчивые юридические понятия, например: обычай делового оборота, патентные права.

Характеризуя системность термина, некоторые авторы допускают наличие большого количества терминов в законодательстве, значение которых в определенной степени имеет условный характер и не требует дополнительных разъяснений[30]  (например, термины «исковая давность», «юридическое лицо», «недвижимое имущество»).

2. Требование однозначности термина. Однозначность – основной признак термина, без которого он не может выполнять функцию обозначения строго определенного понятия. Признак однозначности термина имеет относительное значение и, в первую очередь, означает, что термин не должен быть многозначным. В.П. Даниленко отмечает, что «наиболее реалистичен тот взгляд, согласно которому можно говорить об относительной однозначности терминов в пределах одной терминосистемы с учетом такого явления, как «категориальная многозначность»[31]. С течением времени однозначный термин может трансформироваться в многозначное слово. Для юриспруденции особенно важно, чтобы такая относительность проявлялась как можно реже и в идеале была сведена к нулю.

Под многозначностью термина понимается одинаковая словесная форма знака, произвольно выбранного символа объективной реальности, соотносящегося с различными понятиями и предметами. В нормативных правовых текстах явления многозначности неизбежны, поскольку основанный на литературной речи язык правовых норм не может быть лишен неотъемлемых свойств естественно языковой системы. Проблема лишь в том, чтобы эти свойства в полной мере обеспечивали определенность и точность правовых предписаний[32].

Однозначное использование и применение юридической терминологии означает не только одно-единственное значение термина, но и его одинаковое восприятие и единообразное толкование. Поэтому в процессе работы над внешним изложением нормативных правовых предписаний надо одновременно устранять не только синонимию и многозначность, но и все то, что мешает связать со словом известный смысл и безошибочно узнать предмет, названный данным словом[33]. С упорядочением терминологии, т.е. фиксированием значения каждого термина данной системы понятий, устанавливается однозначность термина. Поэтому наиболее важным и центральным вопросом в кругу лингвистических требований, предъявляемых к терминологии, признается необходимость однозначного и унифицированного применения терминологии, однажды уже использованной для обозначения определенного понятия.

Как отмечалось выше, термины существуют не просто в языке, а в системе определенной терминологии, и если в языке вне данной терминологии слово может быть многозначным, то попадая в определенную отраслевую систему терминологии, оно приобретает однозначность. В большинстве случаев термин не нуждается в контексте, как обычное слово. Он, во-первых, является членом определенной терминологии, что и выступает вместо контекста; во-вторых, может употребляться изолированно, например, в текстах реестров или заказов в технике, в третьих; термин должен быть однозначным не вообще в языке, а в пределах данной терминологии[34]. Один и тот же термин входит в разные терминологии литературного языка, что представляет собой межнаучную терминологическую омонимию. Например, термин «редукция» используется и в философии, и в юриспруденции[35].

Что же касается специальной лексики, используемой различными отраслями знания, то некоторые авторы, например Т.Б. Оленева, полагают, что слово со специальным значением не всегда можно назвать термином в собственном смысле слова, потому что оно часто неоднозначно, не всегда четко отграничивается от обиходно-разговорной лексики говора, не всегда соответствует строго выраженным понятиям, т.к. понятия эти сами не всегда образуют законченно-логическую систему[36]. Такую лексику Т.С. Коготкова предлагает квалифицировать как «производственно-профессиональную»[37], или как «терминологическую», «специальную»[38].

Подобные рассуждения справедливы и заслуживают внимания, но все зависит от того, с каких позиций подходит исследователь к самому определению слова-термина[39]. А.А. Реформатский в работе «Что такое термины и терминология» выделяет оппозицию: термин-номенклатура. К терминам он относит специальные слова, выражающие систему понятий в данной науке, а к номенклатуре – перечисление онтологического инвентаря данной науки[40].

Специфика языка юриспруденции проявляется в том, что полисемия или многозначность юридической наукой рассматривается как средство законодательной техники, предназначенное для оптимального изложения нормативно-правового текста. Она определяется как результат обобщения едва заметного сходства между предметами, явлениями, результатом группировки и так называемого исторического наращивания разных значений в пределах одного слова. Наиболее активно в действующих правовых нормах полисимируются термины «право», «закон», «правового акт», «юридическое лицо» и т.д., а также слова «акт», «орган», «область», «ведомство». Например, слово «акт» имеет около 15 значений, и это полисемическое свойство не создает каких-либо негативных явлений при условии рационального конструирования правового предписания. Правильное понимание одного и того же термина в разных значениях обеспечивается как за счет контекста, так и посредством нормативных дефиниций[41].

Между тем термины должны быть отграничены от полисемии, от экспрессивности и тем самым от обычных нетерминологических слов, которые по преимуществу многозначны и экспрессивны. Однако при этом необходимо учитывать, что термины подчиняются грамматическим законам языка, и между терминами и нетерминами происходит постоянный обмен: слова общего языка, утрачивая некоторые свои свойства, становятся терминами, не переставая быть фактами общего языка.

Одной из разновидностей полисемии является метафора, которая представляет собой переносное употребление прямого (номинативного) значения слова или термина. Речь идет об использовании значения термина с целью уточнения мысли нормодателя, подчеркивания точности, недвусмысленности выражения.

Неприемлема категориальная многозначность, когда в пределах одной терминосистемы одна и та же форма используется для обозначения операции и ее результата. Например, в уголовном праве арест – это «вид наказания» (ст. 54 УК Российской Федерации) и арест – это «задержание подозреваемого», «заключение под стражу», т.е. мера процессуального принуждения (ст. 91, 98 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации). Действующее законодательство вообще употребляет термин «арест» в нескольких значениях: 1) заключение под стражу в качестве меры пресечения; 2) как один из видов уголовного наказания; 3) как мера административного наказания; 4) как мера дисциплинарного воздействия (взыскания)[42].

Следовательно, чтобы исключить неоднозначность толкования одного и того же термина в праве, следует  при конструировании нормативного акта точно и однозначно закреплять предмет правового регулирования, поскольку синонимия и многозначность приводят к ошибочному толкованию законодательных актов и неправильному применению норм права. Поэтому желательно стремиться к присвоению каждому юридическому термину собственного и строго однозначного определения для всех отраслей права.

3. Требование фиксированного содержания (стабильность термина), означает, что одному знаку соответствует одно понятие, и заключается в том, что термин должен иметь ограниченное, четко фиксированное содержание в пределах определенной терминосистемы в конкретный период развития данной области знания (с углублением знания содержание понятия может развиваться, и с течением времени тот же термин может получить иное значение). Это положение содержит логическое требование к термину, которое выражается в постоянстве его значения в рамках определенной правовой терминосистемы. Например, в античные времена слово «конституция» означало политический строй, и в буквальном смысле это понятие раскрывалось как структура, сложение. В VII веке во Франции этим словом обозначали ренту, договор ренты. Затем вернулись к древнегреческой семантике и стали обозначать этим термином структуру полиса, определяемую правом. Позже так называли указы римских императоров. В канун Великой французской революции с помощью термина «конституция» раскрывали состояние устройства государства. Современный термин «конституция» достаточно устойчив и в течение последних столетий обозначает основной закон государства, определяющий основы общественного и государственного строя, систему государственных органов, права и обязанности граждан[43].

4. Требование точности термина. Под точностью понимается четкость и ясность, ограниченность значения, которая обусловлена тем, что специальное понятие, как правило, имеет точные границы, устанавливаемые с помощью определения (дефиниции) термина. С точки зрения отражения содержания понятия точность термина означает, что в его определении есть необходимые и достаточные признаки обозначаемого понятия. Термин должен прямо или косвенно отражать признаки, по которым можно отличить одно понятие от другого.

Достигнуть точности во всех звеньях нормотворчества – задача довольно трудная, Одним из условий, обеспечивающих достижение точности нормативных актов, является единство применяемой терминологии. А.С. Пиголкин называет следующие черты текста нормативного правового акта, обеспечивающие его максимальную точность:

•        использование слов и выражений в прямом, буквальном и точном смысле. Гиперболизация, подтекст, двойственность смысла исключаются;

•        единство применяемой терминологии;

•        применение терминов с четким, однозначным и строго очерченным смыслом;

•        использование слов и выражений в более узком, ограниченном значении, чем то, которое они имеют в общераспространенном языке;

•        единые способы изложения однотипных формулировок, отсутствие словесного украшательства;

•        логическая последовательность и стройность изложения мысли законодателя, его смысловая завершенность[44].

5. Термин в идеале не должен иметь синонимов (муниципальная собственность и собственность муниципального образования, объект обложения налогом и объект налогообложения). Настоящее требование в правотворчестве обусловливается необходимостью сведения синонимов к минимуму. Например, в лингвистической теории нет единства мнений о природе и сущности явлений синонимии. Под синонимией терминологии в лингвистике понимаются явления дублетности (офтальмолог – окулист, бремсберг – спуск). Между дублетами нет тех отношений, которые организуют синонимический ряд, нет эмоциональной экспрессивности, стилистических или оценочных позиций. Они тождественны между собой, и каждый из них относится прямо к обозначаемому. Синонимия как и дублетность характерна для начальных этапов формирования терминологии, когда еще не произошел естественный отбор лучшего термина и имеется несколько вариантов одного и того же понятия[45].

В литературном языке существование синонимов оправдано тем, что их употребление влияет на содержание речи, изменяет стилистическую окраску, придает ей индивидуальный оттенок. Поэтому в юриспруденции используется их трактовка в наиболее общем семиотическом плане - как различных либо тождественных словесных знаков, соответствующих тем или иным правовым идеям и понятиям.

Под синонимией в юриспруденции понимается взаимозаменяемость слов и словосочетаний. Требование синонимии вытекает из требования точности и ясности содержания текста нормативного правового акта как условие его правильного понимания и применения. Синонимия в правовом регулировании играет важную прагматическую роль. Она уточняет, детализирует волю законодателя, обогащает язык нормативного текста, выступает условием образного мышления[46].

При этом следует учесть, что недопустимо обозначение одинаковыми терминами понятий, в которых заложены различные признаки, не позволяющие установить четкие границы определяемого понятия (страховой случай, опасные грузы, кооперативные выплаты, лицензия, лизинг и др.).

6.       Термин должен быть кратким. Краткость в правотворчестве – это оптимальная экономичность изложения мысли при сохранении полноты ее содержания. Краткий вариант – это сокращенный, но функционально равноценный, вторичный знак терминируемого понятия. Он производится от семантической и знаковой структуры основного термина. Он не может быть произвольным, свободным, он должен сохранять в себе необходимые систематизирующие признаки, которые заключены в полном термине.

В правоведении наиболее распространены два языковых способа образования кратких вариантов:

1)      лексическое сокращение, которое осуществляется либо упущением слова в словосочетании, либо заменой словосочетания одним словом, т.е. сложносокращенные слова. Например, Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки (далее именуется – Рособрнадзор) (п. п.1.1.–1.4. разд. 1 Письмо Министерство образования и науки Российской Федерации от 25 июля 2005 г. № 01-330/05-01 «Методические рекомендации по проведению аттестации образовательных учреждений среднего профессионального образования (средних специальных учебных заведений) и их филиалов», Утверждены руководителем Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки 14.01.2005);

2)      сокращение средствами словообразования. Аббревиации разного типа. Например, аудиовизуальный документ (АВД) (п. п. 1.2., 4.4. «Инструкция об учете библиотечного фонда», утвержденная Приказом Министра культуры Российской Федерации от 2 декабря 1998 г. № 590).

7.       Требование внедренности термина характеризуется его общепринятостью, или употребительностью. В результате практической правотворческой деятельности может произойти вытеснение неправильного термина новым, более адекватно отражающим содержание дефинируемого понятия. Замена прочно укоренившегося термина, даже ложно мотивированного, сопряжено с невероятными трудностями.

8. Требование современности термина. Понятия в праве динамичны. С появлением новых реальностей одни из них возникают, другие, устаревшие – отмирают. Термин реализуется путем вытеснения из употребления устаревших терминов (напр., подданство, социалистическая республика и т.п.), замены их новыми, соответствующими социально-экономическим преобразованиям в обществе.

Потребность международного общения в связи с растущей тенденцией к интернационализации и сближению правовых систем, научных исследований, увеличением объема научно-технической информации отражается в росте престижа интернациональности или близости по форме и содержанию терминов, употребляемых в нескольких национальных языках. Эта тенденция призвана примирить требование научной точности, с одной стороны, и практической краткости – с другой.

Интернационализация языков предполагает, прежде всего, гармонизацию их на понятийном уровне, на уровне содержания и объема основных понятий. Иными словами, термины биржа, банк, брокер, рынок, налог, права человека, инвестиция, предпринимательство, бизнес и т.п. на всех языках должны обозначать одно и то же. Только в этом случае возможны совместные формы сотрудничества и профессионального общения в международной деятельности.

Между тем необходимо отметить, что в настоящее время в многонациональной России ощущается острая необходимость в осуществлении на постоянной основе работы по упорядочению терминологии на национальном уровне.

9. Требование благозвучности термина имеет два аспекта: удобство произношения и собственно благозвучие[47]. 

Таким образом, соблюдение требований, предъявляемых к нормативной функции юридической терминологии, включающей в себя: обязательный учет лингвистической характеристики слова, выступающего в роли термина, определение специфики его лексико-синтаксических связей, установление степени соответствия его лексического значения, обеспечат идеальные предпосылки для качественной подготовки нормативных правовых актов, унификации и стандартизации терминов, используемых в нормотворческой деятельности.

Важные терминологические проблемы как теоретического характера (специфика семантики термина, отношения термина и общеупотребительного слова, термины в языке и речи), так и прикладного (описание терминосистем отдельных, наук, составление словарей разного типа, рекомендаций по упорядочению терминологии) требуют от исследователя решения вопросов, связанных с синонимией и вариантностью терминов. Сложность этих вопросов во многом объясняется смешением (или недостаточно строгим разграничением) понятий, обозначаемых терминами «синоним», «синонимия», «вариант слова», «вариантность» и другими, производными от них терминами[48].

Синонимия как лексико-семантическое явление имеет давнюю историю. Синонимией называют свойство языковых единиц (морфем, лексем, словосочетаний и предложений) иметь одинаковые или близкие значения (словообразовательные, лексические, грамматические), В отношении синонимии лексических единиц высказываются разные точки зрения. По мнению Е.В. Мариновой, лексическая синонимия – свойство лексических единиц выражать одно и то же понятие об одном и том же объекте действительности. Синонимами, соответственно, являются слова, выражающие одно и то же понятие об одном и том же объекте действительности[49]. Одинаковое объектное (денотативное) значение слов – необходимое условие синонимии как в языке, так и в речи. Субъектные (понятийные, сигнификативные) значения слов, выражающих одно и то же понятие, могут совпадать и могут различаться. Как отмечается в научной литературе, слова, различающиеся отдельными компонентами (семами) своего значения, признают синонимами все лингвисты. Их называют понятийными, идеографическими, семантическими, смысловыми, оттеночными[50]. Синонимы могут различаться стилистическими особенностями. В этом случае говорят о стилистических синонимах[51].

Важным признаком лексической синонимии обычно считается наличие у синонимичных слов семантических или (и) стилистических особенностей. На этом основании нередко высказывается мнение, выраженное, в частности, Л.Л. Кутиной и Е.Н. Толикиной: термины, выражающие одно и то же понятие, не являются синонимами, поскольку между ними отсутствуют какие бы то ни было различия, в отличие от синонимов в общеупотребительной лексике, которые обычно обнаруживают различия в семантике или (и) стилистической окраске[52].

Однако в литературе встречается и другая точка зрения. Так, Е.В. Маринова полагает, что термины, выражающие одно и то же понятие, независимо от того, обнаруживают они семантические и стилистические различия или нет, являются синонимами[53]. Она соглашается с теми исследователями, которые считают значимыми, существенными не только семантические и стилистические особенности слов, но и некоторые другие. Это могут быть разные сочетаемостные и деривативные возможности лексических единиц, объясняющиеся структурными особенностями чуждого слова (морфемный состав, звуковая организация, грамматическое оформление), наличие или отсутствие внутренней формы, мотивированности и т.д.[54] Очевидно, эти особенности слов обусловлены неодинаковыми структурными значениями лексических единиц, кроме различий в структурных значениях, у синонимичных терминов могут быть различия и в субъектных (понятийных) значениях. Вопрос о стилистических различиях терминов-синонимов является спорным.

При определении синонимов за основу обычно берется общая понятийная соотнесенность различных слов и словосочетаний, тождественность или близость их значений, взаимозаменяемость и другие особенности. Так, М.Ф. Палевская считает синонимами «слова или фразеологические обороты, при различном звучании называющие одно и то же явление объективной действительности, различающиеся оттенками основного, общего для каждого из них зна­чения, или отнесенностью к различным речевым стилям, или тем и другим одновременно, способностью к словопроизводству, образованию форм субъективной оценки…»[55]; А.П. Евгеньева – «слова, обозначающие одно и то же понятие, тождественные или близкие по значению, слова, которые определенным образом соотнесены в данное время в языке и служат детализации и различению тонких смысловых оттенков понятия...»[56]; В. А. Звегинцев – «минимальные дистрибуционные модели, позволяющие выявить наличие или отсутствие тождества сочетаемости»[57].

Как следует из этих определений, синонимы способствуют отражению в речи различных сторон понятий, выявлению оттенков в значениях их отдельных признаков, дают возможность избегать однообразия.

Термины, соотносящиеся с одним и тем же научным понятием в одном терминологическом поле, имеют одну дефиницию, то есть являются не синонимами, а дублетами. Понятие терминологические дублеты, или абсолютные синонимы, очень близко к понятию логические синонимы (и те и другие соотносятся с одним и тем же понятием), однако первое отличается большей узостью значения, поскольку используется только в приложении к терминам[58]. Что же касается эмоционально-экспрессивной окраски синонимов, их стилистических свойств и специфики конкретного употребления, то эти качества, как отмечалось ранее, термину не присущи.

Рассматривая этот вопрос, Е.Н. Толикина отмечает: «На уровне дифференциальных знаковых отношений, представленном в терминосистемах, попытка семантических противопоставлений терминологических пар или серий, соотнесенных с одним обозначением, нейтрализуется в тождестве, что... не является принципом организации синонимических микросистем. Такие термины следует рассматривать как дублетные наименования…»[59]

В терминологических системах происходит борьба двух противоположных тенденций. С одной стороны, в процессе непрерывного развития науки и техники, с появлением все новых и новых понятий и углублением знаний об уже известных предметах и явлениях действительности в языке науки активизируется терминообразование, что дает широкий простор лексическому дублированию. С другой стороны, научный стиль больше, чем какой-либо другой, нуждается в точности наименований и формулировок. Отсюда – естественное стремление избавиться от дублетности терминов, препятствующей целостности восприятия научной информации, затрудняющей обмен научными документами и нередко служащей причиной неправильного понимания текста. Поэтому синонимия (дублетность) терминов считается серьезным недостатком терминологических систем[60].

При описании вариантности и синонимии терминов нередко терминоведы используют термины (и понятия) «дублет», «дублетность». В качестве примеров дублетов приводятся лингвистические термины «неопределенная форма глагола – инфинитив», «родительный падеж – генитив», «языкознание – лингвистика». Некоторые ученые противопоставляют дублетность, понимаемую как семантическое тождество, омононимии общеупотребительных слов. С этой точки зрения термины, выражающие одно и то же понятие, не могут считаться синонимами, поскольку «между ними нет тех отношений, которые организуют синонимический ряд в общеупотребительной лексике), нет оппозиций эмоциональных, экспрессивных, стилистических или оценочных»[61]. Существуют и другие доказательства невозможности синонимии в терминологии: научный контекст играет по отношению к терминам отождествляющую роль - «концептуальные оттенки, смысловые нюансы, равно как и нюансы стилистические, бледнеют и нивелируются»[62]; невозможность терминов «обнаружить существенные различия в обозначаемых ими объектах» – свидетельство их дублетности, а не синонимии[63]. Таким образом, лингвисты отрицают какие бы то ни было различия между терминами, выражающими одно и то же понятие. На этом основании делается вывод о языковой избыточности дублетов, неоправданном существовании их в языке, что представляется неоднозначным.

Согласно другой точке зрения дублетность является разновидностью лексической синонимии, а дублеты, следовательно, разновидностью синонимов[64]. Наряду с дублетами – терминами, полностью совпадающими по семантике, некоторые исследователи выделяют и описывают другую разновидность синонимичных терминов – термины, не совпадающие в своих понятийных значениях, обозначающие разные стороны одного и того же объекта[65]. Эти термины, выражая одно и то же понятие, обладают неодинаковым субъектным значением – отражают разные признаки обозначаемого понятия. Таким образом, делаются попытки создать классификацию синонимичных терминов: разграничиваются синонимы- дублеты и синонимы-недублеты (собственно синонимы). Различие между разновидностями синонимов, по-видимому, заключено в семантике слов: определяется совпадением или несовпадением компонентов значений слов. Семантическая классификация терминов-синонимов, безусловно, требует дальнейшей разработки.

Некоторые языковеды понятие дублетности используют при описании отношений между вариантами слов. Так, по мнению Е.А. Иванниковой, дублетность как один из видов синонимических отношений присуща и вариантам слова; она проявляется в тех случаях, когда варианты слова не имеют стилистических различий[66]. Дублетами называет варианты слов и К.С. Горбачевич[67].

А.А. Реформатский варианты терминов называет дублетами и дает классификацию вариантов-дублетов[68]. Думается, нет необходимости говорить о дублетном характере вариантов слова. Одним из существенных признаков понятия «вариантность слова» является тождество лексического значения. Если понимать дублетность как семантическое тождество лексических единиц, то по отношению к вариантам слова понятие «дублетность» становится избыточным.

Дублетность, по мнению Е.В. Мариновой, является разновидностью лексической синонимии, характерной для терминологии. Термины-дублеты – это синонимы с одинаковыми субъектными (понятийными, сигнификативными) значениями, т.е. синонимы, отражающие одни и те же признаки обозначаемого понятия. Термины-дублеты, совпадая по семантике, могут различаться между собой сочетаемостными и деривативными возможностями (советское языкознание – структурная лингвистика; языковедение – языковед, языкознание), наличием или отсутствием внутренней формы, мотивированности (неопределенная форма глагола – инфинитив). Эти (возможно и другие) различия существенны для функционирования терминов-дублетов в научной речи[69].

Наиболее распространена дублетность терминов в тех отраслях науки и техники, системы понятий которых формировались на протяжении длительного исторического периода и тесно соприкасались со сферой производства. Процесс стихийного терминообразования приводил к тому, что для одного и того же понятия накапливались различные, часто случайные, наименования[70]. В текстах нормативных актов, как правило, дублеты приводятся в кавычках после основного слова. Например, в Приказе Министерства финансов Российской Федерации «О регламенте информационной и технической поддержки интернет-сайта федерального казначейства»  от 28 августа 2008 г. № 231 термину «авторизация» соответствует дублет «идентификация».

Неоднозначно употребляется в науке и термин «вариантность»[71]. Вариантностью принято называть:

1) свойство языковой системы предоставлять говорящим различные способы выражения одного и того же содержания;

2) свойство конкретной языковой единицы иметь такие модификации (видоизменения, разновидности), которые не нарушали бы ее тождества.

Разграничивая понятия синонимии и вариантности, следует отметить, что второе из названных явлений, пожалуй, более верное, по крайней мере, применительно к нашему исследованию.

По-разному трактуют ученые термин «вариант слова»: под вариантами слова понимаются либо только формальные, либо формальные и семантические видоизменения слова[72]. «В ходе исторического развития слова как двусторонние, значимые единицы изменяются как в плане выражения, так и в плане содержания: трансформируются их звуковая оболочка, фонемный состав, морфемное строение, семантическая структура. Иначе говоря, возникают всевозможные формальные и семантические видоизменения, модификации, или варианты, слов, многие из которых функционируют и в современном языке»[73]. Трудно не согласиться с В.Н. Немченко, предлагающим под вариантами слова понимать формальные или (и) семантические видоизменения слова, тождественные по своим грамматическим значениям[74].

В лингвистической литературе обычно описывают формальные видоизменения слова, по-разному их классифицируя. Что касается семантических видоизменений слова, обозначаемых терминами «семантические варианты», «лексико-семантические варианты», их или не учитывают при определении варианта слова, или толкуют как значения многозначного слова[75]. Но понимание семантического варианта многозначного слова как одного из его значений  расходится с пониманием слова как двусторонней единицы языка, для которой характерно единство формы и содержания. Так, под семантическим вариантом слова В.Н. Немченко понимает «многозначное слово в одном из его значений»[76].

Термин, как и общеупотребительное слово, может варьироваться как с точки зрения плана выражения, так и с точки зрения плана содержания. В терминологической литературе широко представлены примеры формальных видоизменений терминов, формальные варианты термина (как и общеупотребительного слова) могут различаться фонемным составом, особенностями произношения и ударения, графическим и орфографическим обликом, грамматическими морфемами. На этом основании различаются фонематические, орфоэпические, акцентологические, графические, орфографические и грамматические варианты терминов[77].

Многие трудности в описании синонимии и вариантности терминов связаны с непоследовательностью в разграничении этих явлений. Так, в некоторых работах синонимия понимается как «проявление вариантности»[78]. Исходя из данного тезиса исследователи относят к вариантам термина его синонимы, представляющие собой разные терминологические единицы, синонимы рассматриваются как разновидность вариантов. Для обозначения синонимов в таком понимании используется термин «лексические варианты»[79]. С другой точки зрения, нельзя отнести к вариантам разнокоренные слова, так как такие слова разные, поскольку у них разные корни. Отношения между такими терминами – отношения синонимии, а не вариантности[80].

Одна из основных причин образования терминов-дублетов – уточнение содержания понятий в процессе развития науки; нередко оно сопровождается и пересмотром терминов. Но этот процесс имеет и отрицательные стороны.

Новые термины должны создаваться на строго научной основе, в частности точно соответствовать понятию, не вызывать неточных или ложных толкований. Идея замены неточного термина более точным и правильным, сама по себе заслуживает одобрения, однако при этом должен учитываться такой важный фактор традиция употребления. Иногда даже недостаточно точный термин нецелесообразно заменять новым, поскольку он привычен и прочно вошел в терминологическую систему. Привычный термин изъять из употребления нелегко, и обычно он сосуществует с новым – возникает дублетность[81]. Большое число таких дублетов появилось в связи с введением системы СИ и ряда государственных стандартов. Так, термин библиография был широко распространен для обозначения указателей литературы, списков печатных источников и т.п. И, хотя в ГОСТе 16448–70 «Библиография. Термины и определения» термин библиография установлен для понятия «область деятельности, основной общественной функцией которой является целенаправленная передача читателям информации о произведениях печати», он широко применяется в первом, привычном значении[82].

Появлению дублетов способствуют и так называемые индивидуальные термины, которые создаются отдельными учеными или научными коллективами. Многие индивидуальные термины – результат развития науки, уточнения и пересмотра научных понятий. Но нередко новые термины вводятся без учета реального состояния терминологических систем и особенностей функционирования в них терминов, поэтому еще в проекте «Методики разработки государственных стандартов на научно-технические термины и определения» специально подчеркивалось: «Термин, широко применяемый в нормативно-технической и другой документации, нельзя изменять без достаточных оснований»[83].

Однако, как правило, случаи возникновения дублетов терминов обусловлены объективными причинами и являются естественным результатом развития науки, ее отдельных отраслей и направлений. Многие из таких терминов получают массовое распространение и становятся составной частью терминологических систем.

Однако нередко новые термины создаются авторами без насущной необходимости – для уже существующих и понимаемых в прежнем значении понятий. Ряд инди­видуальных терминов остается в пределах работ автора или научной школы, но часть их проникает в речь специалистов и начинает функционировать параллельно с общепринятой терминологией,

Принимаемые в настоящее время меры по упорядочению и стандартизации терминологии отдельных наук и отраслей предусматривают устранение дублетности или сведение ее к минимуму. Однако это явление пустило столь глубокие корни, что бороться с ним чрезвычайно сложно, и на практике дублетность терминов не искоренена даже в стандартизованных терминосистемах.

 

Библиографический список:

 

1.      Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. С. 14.

2.      Бурдин С.М. О терминологической лексике: Науч. докл. высшей школы // Филол. науки. 1958. № 4. С. 57.

3.      Быкова С.Е. Тезаурусное моделирование юридической терминологии. На материале французского языка в сопоставлении с русским: Дисс. … канд. филолог. наук, Екатеринбург, 2006. С. 11.

4.      Веселов П.В. Оправданный случай синонимии в терминологии // Русская речь. 1969. С. 77.

5.      Виноградов В.В. Русский язык. М.: Учпедгиз, 1947. С. 13.

6.      Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии. Труды МИФЛИ, 1939. Т. 5. С. 5, 6.

7.      Гак В.Г., Лейчик В.М. Субституция терминов в синтагматическом аспекте // Терминология и культура речи. М., 1961. С. 106.

8.      Голев Н.Д. О специфике языка права в системе общенародного русского языка и ее юридического функционирования // Юрислингвистика - 5: Юридические аспекты языка и лингвистические аспекты права: межвуз. сб. науч. тр. Барнаул, 2003. С. 3.

9.      Головин Б.Н., Кобрин Р.Ю. Лингвистические основы учения о терминах. М., 1987. С. 54.

10.  Горбачевич К.С. Нормы современного русского литературного языка. М., 1989. С. 25.

11.  Гречко В.А. Лексическая синонимика современного русского литературного языка. Саратов, 1987. С. 128.

12.  Губаева Т.В. Словесность и юриспруденция: Автореф. дисс. … докт. юрид. наук. М., 1997. С. 14.

13.  Губаева Т.В., Пиголкин А.С. Лингвистические правила законодательной техники. Проблемы юридической техники: Сборник статей /  Под ред. В.М. Баранова. Н.Новгород, 2000. С. 279.

14.  Даниленко В.П. Русская терминология. Опыт лингвистического описания.  М., 1977. С. 83.

15.  Законодательная техника / Под ред. Ю.А. Тихомирова. М., 2000. С. 151.

16.  Евгеньева А.П. Основные вопросы лексической синонимии // В сб.: Очерки по синонимике русского литературного языка. Л.: Наука, 1966. С. 39.

17.  Евгеньева А.П. Введение // В кн.: Словарь синонимов русского языка. В 2-х тт. Т. 1. Л.:  Наука, 1970. С. 8.

18.  3вегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингви­стика. М.: Просвещение, 1968. С. 137.

19.  Иванникова Е.А. К вопросу о взаимоотношениях понятия варианта с понятием синонима // Синонимы русского языка и их особенности. Л., 1972. С. 148.

20.  Как работать над терминологией. Основы и методы / Со­ставители: С.И. Коршунов, Г.Г. Самбурова. М.: Наука, 1968.

21.  Квитко И.С. Термин в научном документе. Львов: Вища школа, 1976. С. 10.

22.  Коготкова Т.С. К вопросу о производственно-профессиональной лексике говора и соотношение ее с терминологической лексикой литературного языка // Диалектная лексика. 1969. С. 4.

23.  Коготкова Т.С. Русская диалектная лексикология (Состояние и перспективы). М., 1979. С. 68.

24.  Краткий политехнический словарь. М.: Госполитиздат, 1955. С. 263.

25.  Краткий справочник по современному русскому языку / Под ред. П.А. Леканта. М., 1991. С. 38.

26.  Кузьмин Н.П. Нормативная и ненормативная специальная лексика // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М., 1970. С. 78.

27.  Кутина Л.Л. Языковые процессы, возникающие при становлении научных терминологических систем // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М., 1970. С. 86.

28.  Левитан К.М. Специфика языка права // Материалы  пятой международной научно-практической конференции «Перевод и межкультурная коммуникация». Екатеринбург, 2003. С. 60.

29.  Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 24–27.

30.  Магомедов С.К.  Унификация терминологии нормативных правовых актов Российской Федерации: Дисс. … канд. юрид. наук. М., 2008. С. 27.

31.  Маринова  Е.В. Термины «синоним» и «вариант слова» и их производные в специальное лингвистической литературе // Вопросы терминологии: Межвузовский сборник / Под ред. В.Н. Немченко. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1993. С. 94.

32.  Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Основы информатики. М.: Наука, 1968. С. 10.

33.  Научно-техническая терминология. Науч.-техн. информ.: Сб. Госкомитета стандартов Совета Министров СССР и ВНИИКИ. 1973. № 8. С. 6.

34.  Немченко В.Н. Вариантность языковых единиц. Типология вариантов в современном русском языке: Пособие по спец. курсу. Красноярск, 1990. С. 71.

35.  Новиков Л.А. Семантика русского языка. М., 1982. С. 229.

36.  Овчаренко В.М. Структура и семантика научно-технического термина. Харьков: Изд-во Харьков. ун-та, 1968. С. 24.

37.  Оленева Т.Б. Термины и номенклатура в системе диалектной лексики // Вопросы терминологии: Межвузовский сборник / Под ред. В.Н. Немченко. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1993. С. 52.

38.  Палевская М.Ф. Синонимия в русском языке. М.: Просвещение, 1964. С. 29.

39.  Пиголкин А.С. Законодательная техника и правотворчество // Научные основы советского правотворчества. М., 1981. С. 295.

40.  Пиотровский Р.Г. К вопросу об изучении термина // Учен. зап. Ленингр. ун-та. Т. 161. Сер. филол. наук. 1955. № 6. С. 18.

41.  Потебня А.А. Из лекций по теории словесности. Харьков, 1930. С. 110.

42.  Прохорова В.Н. Лексико-семантическое образование русской терминологии: Автореф. дисс. … докт. филол. наук. М., 1983. С. 13.

43.                                                                                                                                                                            Реформатский А.А. Что такое термины и терминология // Вопросы терминологии: Материалы Всесоюзного терминологического совещания. М., 1961. С. 49.

44.  Реформатский А.А. Мысли о терминологии // Современные проблемы русской терминологии. М., 1986. С. 192.

45.  Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М., 1985. С. 280.

46.  Скворцов О.Г. Перевод и международное право // Материалы четвертой международной научно-практической конференции «Перевод и межкультурная коммуникация». Екатеринбург, 2002. С. 7.

47.  Скороходько Э.Ф. Понятие эквивалента в переводе технической литературы // Сб. трудов Киев. инж.-строит, ин-та, 1962. Вып. 19.

48.  Терминология и норма. О языке терминологических стандартов. Академия наук СССР / Институт русского языка. М.: Наука, 1972. С. 11.

49.  Термины и рекомендации по подготовке документов, связанных с разработкой законопроектов федеральными органами исполнительной власти: Справочное пособие. М., 2001. С. 19.

50.  Толикина Е.Н. Некоторые лингвистические проблемы изучения термина // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М., 1970. С. 3.

51.  Толикина Е.М. Синонимы или дублеты? // В сб.: Исследования по русской терминологии. М.: Наука, 1971. С. 88.

52.  Шамсеева Г.Х. Юридическая терминология в английском и татарском языках: Автореф. дисс. … канд. филолог. наук. Казань, 2009. С. 6.

53.  Язык закона / Под ред. А.С. Пиголкина. М.: Юр. лит., 1990. С. 67, 68.