«Методика разработки адвокатом правовой позиции по делу»

20. Оскорбления религиозных чувств, непристойность и защита общественной нравственности

Конституции, законодательство и реальная практика в рассматриваемых странах демонстрируют большую озабоченность в связи с ощутимой угрозой веротерпимости и общественной нравственности, исходящей от публикаций и передач СМИ. Некоторые вопросы, связанные с проявлениями религиозной нетерпимости, нашли отражение в законах и в практике, описанных в предыдущем разделе. Кроме того, в ряде стран запрет на оскорбление религиозных чувств и другие формы религиозной нетерпимости включён в законы о свободе совести и религиозных организациях.

Главной задачей властей в этой области является защита общественной нравственности с помощью законодательства, направленного против порнографии, и пожалуй, в меньшей степени - «культа жестокости и насилия». В попытках контролировать распространение материалов сексуального характера власти стран СНГ и Прибалтики используют различные подходы. В ряде стран распространение порнографических материалов запрещено уголовным законодательством, и почти во всех странах оно включено в число «злоупотреблений» свободой массовой информации, находящихся за рамками конституционной защиты и являющихся основанием для вынесения предупреждения или приостановления регистрации печатного издания. Между тем, Беларусь и Россия в своих законах о СМИ предприняли попытку отделить порнографию от других материалов сексуального характера путем установления категории «эротические материалы», которые не являются запрещёнными, а напротив, транслируются на определенных каналах (Россия) или передаются в специальном режиме просмотра (Беларусь). Так, в России ст. 27 Закона «О СМИ» разрешает СМИ, специализирующимся на распространении эротических материалов, передавать их по радио и телевидению между 23.00 и 4.00 местного времени, если сигнал не кодируется или местные власти не установили другие правила. Относительно печатных изданий подобной ориентации ст. 37 разрешает розничную продажу эротической продукции только в специально обозначенных упаковках и в торговых точках, имеющих на это разрешение местных властей. В Беларуси ст. 31 Закона «О СМИ» запрещает трансляцию эротических материалов, если сигнал не кодируется, и накладывает ограничения на печатные издания, идентичные тем, что содержатся в ст. 37 Закона «О СМИ» России.

Между тем, очевидно, что широко распространенной проблемой в этой сфере регулирования деятельности СМИ является установление чётких критериев для разграничения терминов «порнография» и «эротика» и применение их на практике. Например, ст. 242 УК Российской Федерации «Незаконное распространение порнографических материалов или предметов» четко устанавливает, что запрещается не всякое распространение порнографических материалов, а только «незаконное». В соответствии с комментарием к ст. 242 использование порнографии в лечебных целях не является незаконным, и детальное толкование этих законоположений ожидает принятия специального законодательного акта о государственной политике в сфере сексуальной культуры; тем временем определение того, является ли произведение в каждом конкретном случае порнографическим, будет зависеть от мнений экспертов в области живописи, литературы и сексуальных отношений.[1] В Беларуси, однако, правила, принятые Министерством культуры в 1997 году, содержат подробные определения «эротического искусства» и «порнографии», которые должны служить ориентиром для государственных учреждений и организаций культуры и информации при установлении в каждом отдельном случае, является ли конкретная продукция или публикация незаконной. Таким органом является Республиканская экспертная комиссия по предотвращению пропаганды порнографии, насилия и жестокости. Так в 2001 году редакция газеты «Беларуски усход» получила предупреждение Госкомпечати за распространение порнографической продукции, основанием для чего послужила публикация повести «Колдовская любовь», которую комиссия отнесла к порнографическим произведениям.

А в Литве задача определения того, что является порнографией, эротикой или насилием (ст. 32.5) возложена на Комиссию по этике журналистов и издателей, созданную в соответствии с Законом «Об общественной информации» и состоящую из представителей СМИ (Закон «Об общественной информации», ст. 24 и 32.5).Этот подход ближе к системе саморегулирования, чем механизмы регулирования, принятые в других рассматриваемых странах.

Без четких критериев определения антипорнографические и антиэротические положения применяемых законодательных актов могут дать обильную пищу для манипуляций содержательного характера со стороны властей. В этой связи следует отметить, что дискуссии по этим вопросам редко принимают во внимание соотношение с конституционными гарантиями свободы слова и массовой информации. По крайней мере, в двух случаях Конституционный суд Российской Федерации отказался по причинам, связанным с его юрисдикцией, вынести решение по существу исков частных лиц, оспаривающих конституционность уголовных санкций, предпринятых против изданий якобы порнографического характера и непристойного содержания.[2] Другим примером применения на практике законоположения о «злоупотреблениях», поднимающим вопросы, связанные со свободой самовыражения, является закрытие в октябре 1998 года трёх газет в Кыргызстане ненадолго образованной Комиссией по нравственности при Министерстве юстиции.

Статья 2 Закона Украины о телевидении и радиовещании включает в себя норму о запрете телерадиоорганизациям (ТРО) «распространять… информацию, которая подрывает общественную мораль». Причём нарушение этого требования в соответствии со статьёй 5 того же Закона может служить основанием для аннулирования лицензии. Согласно общепринятой практике подобные нормы обычно не возводятся в ранг законодательных и относятся скорее к нормам профессиональной этики, поскольку правовые методы решения споров по поводу аннулирования лицензии на вещание далеко не всегда дают возможность с достоверностью решить, имел ли со стороны телерадиоорганизации место «подрыв» общечеловеческой морали и, следовательно, ответ на этот вопрос будет полностью зависеть от усмотрения того, кто уполномочен законом давать толкование понятия «общественная мораль». А это создает предпосылки для серьезного ограничения свободы массовой информации и придаёт нормам статьи 2 Закона Украины о телевидении и радиовещании более декларативный характер, чем это допустимо для норм закона.[3]

Любопытным примером новаций в этой сфере является принятый в Литве закон «О защите несовершеннолетних от негативного воздействия публичной информации». Собственно, информацией, оказывающей негативное воздействие на физическое, умственное или духовное развитие несовершеннолетнего, законопроект признает следующее:

1) изображение физического или психического насилия: когда детально изображается убийство людей или животных, причинение увечий или мучения, вандализм, положительно оцениваемое насилие, наслаждение насилием и жестокостью;

2) демонстрацию тела умершего или жестоко убитого человека;

3) информацию эротического характера: возбуждение полового влечения, демонстрацию полового акта, его имитации или другого сексуального удовлетворения, половых органов, сексуальных принадлежностей;

4) информацию, вызывающую страх или ужас;

5) благосклонную оценку зависимости от наркотиков, психотропных веществ, табака или алкоголя, побуждающую их употреблять, изготавливать, распространять или приобретать;

6) поощрение причинения себе увечий или самоубийства;

7) положительную оценку преступной деятельности и идеализацию преступников;

8) информацию, связанную с моделированием преступной деятельности;

9) разжигание национальной, расовой, половой, социальной дискриминации, дискриминации по признаку половой ориентации, религиозной или какой-либо другой принадлежности;

10) частое употребление нецензурных выражений, слов и жестов.

Разглашение и (или) распространение информации, отвечающей хоть одному из вышеперечисленных критериев, может быть запрещено или ограничено. За применением закона следит Инспектор по журналистской этике, который принимает жалобы граждан и юридических лиц.

21. Ограничения рекламы

Наиболее полные схемы регулирования рекламной деятельности содержатся в отдельных законах «О рекламе», таких как принятые в Азербайджане, Армении, Беларуси, Грузии, Кыргызстане, Латвии, Литвы, Молдове, Российской Федерации, Узбекистане, Эстонии и на Украине. Кроме того, правила, определяющие рекламную деятельность, отражены в законодательных актах общего применения, не ограничивающихся средствами массовой информации, таких как антимонопольные законы или законы, охраняющие права потребителей.

В целом эти законы о рекламе ориентированы на коммерческую рекламу, то есть объявления, способствующие продаже определенных видов продукции или услуг, и сфера их приложения во многих случаях строго ограничена именно этими рамками. Так, политическая реклама не подпадает под действие этих законов, хотя включает в себя и так называемую социальную рекламу, призванную служить интересам широкой общественности.

Общим свойством этих законодательных схем является определение различных видов рекламных объявлений, подлежащих различной степени регулирования. Так, обычно законодательство запрещает распространение средствами массовой информации любой рекламы, содержащей заведомо ложную информацию. Во многих случаях законодательство накладывает также ограничения или запрет на рекламу, которая, как считается, оскорбляет общественную нравственность.

В законах содержится множество ограничений в отношении содержания рекламы. Несмотря на то, что большинство ограничений нацелены на защиту потребителей, все они слишком общие и, в некоторых случаях, неопределённые. В своей массе эти ограничения в условиях перехода к системе рыночных отношений отражают устаревший отеческий и протекционистский подход к потребителю, и в любом случае не являются эффективными, поскольку талантливые рекламодатели всегда найдут пути, как рекламировать свою продукцию, формально не нарушая закон. Во всех этих многочисленных ограничениях не учтен характер рекламы, в которой для продвижения продукции часто применяются сатира, гипербола и другие приемы. Например, в законах о рекламе присутствует норма, которая запрещает размещение рекламы, которая порочит объекты искусства, составляющие мировое и национальное достояние культуры (например, ст. 8 Закона «О рекламе» Кыргызстана). Под такое запрещение подпала бы реклама, недавно появившаяся в Великобритании, показывающая моргающую Мону Лизу, а также многочисленная реклама, в которой изображена статуя Свободы. Видимо, не стоит стремиться защищать национальные достояния и культурные ценности путем ограничения свободы слова. Эта задача может быть решена через образование и развитие культуры. Сказанное имеет отношение и к запрету дискредитировать авторитет родителей и воспитателей, подрывать доверие к ним со стороны несовершеннолетних в рекламе для несовершеннолетних (например, ст. 17 Закона Беларуси «О рекламе»). Ограничивая свободу слова, невозможно добиться сохранения и этой культурной ценности.

Подобным образом рекламные сообщения, использующие высказывания в превосходной степени, которые невозможно документально подтвердить (ст. 7 Закона «О рекламе» РФ), запрещены в большинстве рассматриваемых правовых систем реклама. Но они же - обычное явление для развитых стран, и потребители уже научились понимать их суть.

Между тем, законы также выделяют особые виды продукции, к рекламе которых применяются другие критерии. В этой связи наибольшую проблему с точки зрения законодательства создаёт реклама алкогольных напитков и табачной продукции, которая во многих случаях запрещается или строго ограничивается. Также следует отметить, что в ряде законов содержатся конструктивные требования, предписывающие, чтобы реклама этой и некоторой другой продукции содержала предупреждение о том, что ее употребление опасно для здоровья (например, Казахстан, Кыргызстан и Россия).

Другим видом продукции, которой законодательство уделяет большое внимание, являются медикаменты и способы лечения. Наиболее строгие правила в отношении такой рекламы предусмотрены в Беларуси. В соответствии с Законом «О рекламе» медикаменты, методы профилактики, диагностики и лечения болезней (включая нетрадиционные), медицинское оборудование, ветеринарные услуги и специальные продукты питания рекламируются только при наличии у рекламодателя положительного заключения Министерства здравоохранения Республики Беларусь. Порядок получения такого разрешения установлен Положением о порядке согласования содержания рекламы лекарственных средств, методов профилактики, диагностики и лечения болезней (включая нетрадиционные), изделий медицинского назначения, медицинской техники и специальных продуктов питания, утвержденным Приказом Министерства здравоохранения Республики Беларусь от 29.03.1999 г. № 91. Согласование рекламы происходит на основании экспертизы содержания рекламы и осуществляется в виде разрешительной надписи «реклама разрешена» с указанием даты и номера согласования, а также срока действия. Срок действия такого согласования определен в один год. В течение этого срока рекламодатель имеет право размещать данную рекламу на территории Республики Беларусь. Для сравнения, в соответствии с российским законом «О рекламе» для рекламы медикаментов получения дополнительного заключения не требуется. Необходимо только наличие у рекламодателя разрешения на производство (реализацию) этих медикаментов. Кроме этого Законом РБ «О рекламе» установлено, что не допускается реклама медикаментов, которые принимаются или распространяются только по рецепту врача, либо содержат в своем составе наркотические или психотропные вещества. В соответствии с российским законодательством реклама медикаментов, отпускаемых по рецепту врача, допускается только в печатных изданиях, предназначенных для медицинских и фармацевтических работников. Законодательством Республики Беларусь установлены дополнительные требования к содержанию рекламы медикаментов. Так, реклама лекарственного средства должна содержать указание, что рекламируемый препарат является лекарственным средством с его полным торговым названием и названием фирмы-производителя; информацию о показаниях и способах применения лекарственного средства и указание о необходимости обязательного прочтения инструкции по применению лекарственного средства до его применения, а также номер и срок действия регистрационного удостоверения Министерства здравоохранения Республики Беларусь. Наконец, при рекламе косметических средств, пищевых продуктов, витаминных и иных пищевых добавок запрещается утверждение, что такая продукция имеет лечебные свойства, если таковые не подтверждены в установленном порядке.

Что касается видов СМИ, то законодателей серьезно беспокоит эффект от рекламы, передаваемой по телевидению и радио, и в результате ряд законодательных актов запрещает передачу или показ рекламы в определенных видах программ (таких, как передачи для детей), в то время как некоторые правила предусматривают конкретные ограничения на продолжительность эфирного времени, которое может быть отдано рекламе, а другие отводят рекламе определенное время в сетке дневного или ночного вещания. Многие из этих законоположений отражают стремление рекламного законодательства защитить несовершеннолетних от воздействия некоторых видов рекламных объявлений.

Несмотря на широкий охват и конкретность большинства законодательных актов в области рекламной деятельности, режим санкций, применяемых в случае их нарушения, обычно определён недостаточно четко. В некоторых из стран распространение заведомо ложной коммерческой рекламы подлежит уголовному наказанию (например, Россия, Казахстан и Кыргызстан), а в Беларуси в большинстве случаев предусмотрены административные санкции за нарушение законов о рекламе. Белорусский и российский законы о рекламной деятельности предоставляют лицам, законным интересам которых был нанесен ущерб вследствие нарушения рекламного законодательства, право требовать возбуждения судебного иска, в результате рассмотрения которого на ответчика может быть возложена материальная компенсация. Более часто, однако, законы просто передают ответственность за контроль над осуществлением рекламной деятельности и применением законодательства в данной сфере специальным правительственным органам, таким, как антимонопольные органы. В Беларуси и России, например, эти учреждения имеют полномочия выносить предупреждения и запрещать незаконную рекламу, кроме того, они обязаны информировать службы, занимающиеся регистрацией и лицензированием, о случаях нарушений, чтобы эти службы могли вынести решение о принятии соответствующих мер.

Такое делегирование прав может иметь негативные последствия для независимых СМИ, финансирование которых во многом зависит от поступлений за распространение рекламы, поскольку оно создает возможности, не ограниченные специальными правовыми нормами, для правительственных органов контролировать содержание продукции печатных и электронных СМИ под угрозой их закрытия или лишения определенных источников доходов от рекламы.

Законы о рекламе представляют собой сферу, где не присутствуют соображения о конституционности действий государства. Широко декларированные в Конституциях рассматриваемых стран гарантии свободы слова и печати не содержат упоминания ограничения коммерческой рекламы в виде допустимых законом рамок на осуществление этих свобод. Однако суды почти не дают указаний о том, находится ли коммерческая реклама в принципе под конституционной защитой или вне её, а суть законодательных схем, регулирующих рекламу, позволяет законодателям чувствовать себя вправе регулировать рекламную деятельность без каких-либо конституционных ограничений. Так, получается, что тот факт, что независимые СМИ, а следовательно и разнообразие видов СМИ, во многом зависят от доходов от рекламы, не вызывает вопроса: а затрагивают ли определенные ограничения на рекламную деятельность конституционные права СМИ или право общества на получение информации от СМИ?

Международными законами о правах человека признано, что рекламные тексты и, в частности, объявления, подлежат его защите, а ограничения в отношении рекламных текстов должны рассматриваться как ограничения свободы слова. Примером может служить судебное дело в Канаде, где Комитет по правам человека при ООН отменил запрет на рекламу на английском языке в провинции Квебек, которая была запрещена на основании защиты франкоговорящих жителей провинции.[4] Комитет по правам человека при ООН постановил тогда, что такие рекламные тексты защищаются правом на свободу слова. Более того, при нарушении права свободы слова не было необходимости в защите франкоговорящего меньшинства. Было бы достаточно требования о том, чтобы вывески были выполнены и на французском языке, не запрещая при этом вывески на английском языке.

Некоторые из международных и национальных судебных разбирательств были посвящены вопросу о запрете рекламы определенных профессий. Например, в деле Касадо Кока против Испании Европейский суд по правам человека рассматривал обширный, но не полный запрет, касающийся запрета на рекламу юридических услуг.[5] Суд нашел различия между профессией юриста и другими профессиями, отметив его центральное положение в отправлении правосудия в качестве посредника между общественностью и судами. В свете этого, а также учитывая саморегулируемый характер санкций, запрет был признан обоснованным. Тем не менее, суд отметил важность рекламы не только для рекламодателя, но и для всей общественности. На практике, в большинстве стран реклама является основным способом получения и сравнения общественностью информации о ценах и услугах. Поэтому реклама как таковая защищена не только аспектом права на свободу слова рекламодателя, но и в аспекте права каждого на получение информации и идей. Схожая точка зрения была высказана и Верховным судом США: «Что касается частного интереса потребителя к свободному потоку рекламной информации, то такой интерес может быть таким же глубоким, если не глубже, чем его интерес к самым острым текущим политическим дебатам…»[6]

Хотя и трудно сформулировать общие принципы, вытекающие из этих решений, можно сказать, что эти суды пришли к заключению о том, что коммерческие рекламные высказывания в целом защищены гарантиями свободы слова, но в меньшей степени, чем иные виды выражений.

Заключение

Среди множества тем, к которым мы постоянно возвращались в этом исследовании, наиболее заметным является то, что в рассматриваемых странах законы, связанные с деятельностью СМИ, отражают многие точки пересечения деятельности средств массовой информации с другими сторонами общественной и частной жизни. Отношения между СМИ и определяющей их общественной средой, как правило, не отданы на откуп безграничной административной власти или социальным обычаям. Напротив, они в значительной степени являются субъектами законодательных актов и, в более общем понимании, конституционных и международно-правовых норм. Если рассматривать их суть, то законы, регулирующие деятельность СМИ в странах СНГ и Прибалтики, представляют собой постоянное соединение мер законодательных, исполнительных и судебных органов, направленных на установление равновесия между противоречащими друг другу общественными и частными интересами в информационной сфере.

Для понимания смысла правового отклика на эти различные точки взаимодействия, существующего в изучаемых странах, пожалуй, было бы полезно рассмотреть затрагиваемые в данной книге вопросы с трёх точек зрения: отношения между СМИ и государством; отношения СМИ с частными лицами и организациями и отношения внутри СМИ. Так, со всей очевидностью выявлено признание правовыми системами прямого вмешательства государства в форме непосредственного государственного контроля за содержанием материалов СМИ:

(1) система регистрации (смесь соображений содержательного характера и общеприменительных требований к регистрации предприятий) и лицензирования электронных СМИ (раздел 7);

(2) применение санкций в связи с содержанием материалов, которые считаются опасными или оскорбительными для государственных учреждений и должностных лиц (разделы 12 и 19) или частных лиц (раздел 9, клевета и оскорбление), широких слоев общества (разделы 20 и 21) или его более ограниченных групп (раздел 19);

(3) решения, направленные на разработку соответствующих механизмов контроля за содержанием (раздел 17).

В других областях деятельность СМИ рассматривается государством как часть общего регулирования экономической деятельности (см. разделы 6, 7 и 21). Более того, как это отражено в законах о СМИ (раздел 5), в правовых системах рассматриваются характерные отношения журналистов с государством. И, наконец, в правовых системах предприняты попытки установить предел допуска общественности к информации о деятельности государственных органов (разделы 13-15).

Правовые системы также уделяют значительное внимание регулированию отношений СМИ с частными лицами и предприятиями - в этой ситуации государственные органы непосредственно не задействованы. Эти сферы взаимодействия включают:

(1) вопросы собственности (разделы 6 и 7);

(2) предполагаемый ущерб личной репутации (раздел 9);

(3) предполагаемое вторжение в частную жизнь (раздел 10);

(4) ответ и опровержение (раздел 11);

(5) распространение информации о судебных заседаниях в отношении частных лиц и организаций (раздел 14);

(7) раскрытие сведений о конфиденциальных источниках информации (раздел 18).

Законодатели также уделяют внимание внутренним отношениям СМИ: это области взаимодействия между различными участниками процесса функционирования СМИ, включая учредителей, издателей, сотрудников редакций, редакторов и журналистов (разделы 5 и 7). Основной законодательный механизм в этой области - включение регулирующих норм в законы о СМИ.

Многим аспектам по указанным выше трем направлениям было уделено большое внимание со стороны законодателей в начале 1990-х годов: то было время разработки законов о СМИ в рассматриваемых странах. Взяв во многом за образец Закон СССР «О печати и других СМИ» 1990 года, правовые системы в тот период выработали определенные устойчивые принципы, составляющие основу законов о СМИ и по сей день: разнообразие видов контроля, что закреплено утверждением правового статуса «учредителя», связанного с регистрацией отдельных СМИ; разрешительная регистрационная система; отмена предварительной цензуры и замена её на санкции, применяемые после публикации в связи с неподобающим содержанием, включая как уголовные, так и гражданские санкции и административные меры, в том числе и приостановление и (или) прекращение регистрации того или иного органа СМИ.

Как и в России, в других обретавших суверенитет республиках закон о печати должен был стать, по мнению его разработчиков и законодателей, лишь одним из элементов триады массово-информационного законодательства. Эта триада состояла бы из общего закона об информации (или, как тогда говорили, - закона о гласности), закона о печати и закона о телевидении и радиовещании. Как и в России, в большинстве стран бывшего СССР эту триаду удалось создать лишь на треть, т.е. был принят только закон о печати (или закон о СМИ, фактически больше относящийся к особенностям правоотношений в области функционирования печатных масс-медиа).

Закон о телевидении и радиовещании приняли только в восьми из 15 новых независимых государств: в странах Прибалтики, на Украине, в Молдавии, Таджикистане, Армении и Азербайджане. Причём все эти страны (кроме Таджикистана), гармонизируя своё законодательство с правом Европейского Союза и Совета Европы, предусмотрели в своем законодательстве преобразование государственного национального телевидения и радио в систему общественного вещания. Сложности с принятием закона о телевидении в других странах носят тот же характер, что и в России: никак не удаётся урегулировать проблему, связанную с тем, кто будет контролировать вещание и выдавать лицензии.

Закон об информации принят лишь в трёх странах - на Украине, в Киргизии и Узбекистане.

Можно сделать несколько выводов относительно «первого поколения» законодательных актов в области СМИ, принятых в рассматриваемых странах. Во-первых, в некоторых областях законодательная база представляется вполне проработанной, и она (в основном в виде законов о СМИ и общеприменительных Гражданского и Уголовного кодексов) направлена на регулирование сферы отношений в рамках перечисленных выше аспектов. Однако всесторонний характер этой законодательной базы сам по себе не может гарантировать успех в достижении поставленных законодателями задач. Некоторые из законодательных актов первого поколения (например, некоторые перечни прав и обязанностей журналистов, содержащиеся в законах о СМИ) достаточно абстрактны или декларативны по существу, и им не достаёт конкретности по ряду вопросов. Помимо того, законодательная и административная практика в ряде вопросов не в достаточной мере соотносится с осуществлением на практике свобод СМИ.

Более того, было бы неразумно ожидать, что законодательная база первого поколения законов о СМИ будет настолько всеобъемлющей, что сможет охватить все вопросы, касающиеся их деятельности. Поэтому некоторые сферы в начале нового века остаются, как правило, без законодательного и практического определения: применение антимонопольных законов в отношении собственности на СМИ и их контроля; права общества (или, более конкретно, средств массовой информации) на доступ к информации и заседаниям государственных органов.

Наконец, во многих из рассматриваемых стран фактически существует разрыв между законом «на бумаге» и реальной практикой. Однако, чрезмерное фокусирование внимания на этом явлении (которое имеет более широкое общественное значение для правовых систем в целом) может в определенной степени быть в ущерб развитию системы законов о СМИ. Наряду с очевидными расхождениями между законом и практикой, многие действия государства, которые, как считается, наносят вред деятельности средств массовой информации, вполне соответствуют законодательной базе. Во многих случаях действия властей вовсе не нарушают требований законодательства, напротив, можно сказать, что власти успешно адаптировались и приспособились к правовым системам, изыскивая законные методы для достижения своих целей.

Во второй половине 1990-х годов возникает «второе поколение» законов о СМИ, где часто ставится под сомнение сохранение в неизменном виде созданных за десятилетие правовых систем и предлагается более подробное определение прав и обязанностей СМИ. Принятые в Кыргызстане и Узбекистане законы о доступе к информации могут служить примером этой деятельности. Относящийся к ним закон Казахстана «О СМИ» (от 23 июля 1999 года) выделяет владельца СМИ как главного субъекта в сфере массово-информационных отношений. Литва в 1996 году и Эстония в 2000 году пошли по довольно популярному в Юго-Восточной Европе пути, принимая закон «Об общественной информации».

Сегодня из всех пятнадцати республик бывшего СССР наиболее подробное и развитое массово-информационное законодательство имеет Украина.

Законодательная база так же, как и конституционные и международно-правовые нормы, во многом зависят от их толкования и применения судебными органами в целях дальнейшего развития правовых систем в этой сфере. Однако, как правило, роль, которую на практике играют суды, не соответствует возложенным на них обязанностям. За исключением отдельных решений, в том числе описанных в данном исследовании, суды не демонстрируют готовности развивать то, что можно считать сутью права о СМИ. Между тем, во многих случаях средства массовой информации предпочитают решать свои споры с властями другими способами.

В целом среди законодателей, судей, журналистов и исследователей отсутствует диалог по вопросу о важной общественной роли СМИ. Для эволюции законов необходимо достичь определенного консенсуса по вопросу о том, чьи интересы выигрывают, когда СМИ стремятся утвердить свои права. Вопрос не о том, играют ли СМИ важную роль в обществе: это признано повсеместно и объясняет, почему властные структуры и правовые системы во всех странах стремятся наложить ограничения на их деятельность. Вопрос в том, затрагивают ли ограничения, налагаемые на деятельность СМИ, интересы самого общества, наряду с интересами органов СМИ?

Наиболее очевидным предметом подобного диалога может стать анализ конституционных и международно-правовых норм, применяемых к деятельности СМИ. Этому, возможно, будет способствовать присоединение некоторых из рассматриваемых стран к Европейской конвенции по правам человека и вытекающее из этого наблюдение за внутренними правовыми системами со стороны Европейского суда по правам человека. Однако можно ожидать, что это произойдёт, в первую очередь, благодаря дискуссиям, стимулирование которых является целью публикаций, подобных данной книге. Эти усилия обеспечивают продолжающийся процесс развития законодательства в области СМИ, но степень участия в нем журналистов и людей, занимающихся практической деятельности в области права, будет определять форму и основные черты этого развития.