«Обсуждение и согласование законопроектов»

ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ В СВЕТЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ

Прозрачность, гласность правосудия.

Суд и средства массовой информации *

О власти

Тезис “Власть для людей, а не люди для власти” является основополагающим. Эта формула включает в себя все, что требуется от власти, и все, что входит в интересы, права и свободы граждан.

Суд — это одна из ветвей государственной власти и, соответственно, все, что требуется от власти, с учетом специфики правосудия, относится и к судебной власти.

Власть в обществе не может существовать, не имея опоры в обществе. Она должна служить обществу, а не быть в конфликте с ним. Власть должна быть понятна людям и вызывать к себе доверие, а ее решения и действия — поддержку.

Все это, разумеется, относится и к судебной власти. И, может быть, даже больше, чем к другим ветвям власти, так как судебная власть во многих направлениях осуществляет судебный контроль над другими ветвями власти, является арбитром между гражданами и государством.

Многочисленные публикации социологических исследований говорят о невысоком (за исключением Президента РФ) рейтинге власти, в том числе и судебной власти.

Наверное, можно сомневаться в методике опросов и исследований (особенно, когда получены ответы от людей, проигравших в судах свои дела), но устойчивость и практически неизменные 10-15 % доверия к судам игнорировать невозможно.

Почему это происходит? Ведь количество обращений граждан в суд из года в год нарастает, компетенция судов практически безгранична в защите прав и интересов граждан, абсолютное большинство исков и жалоб удовлетворяются (92 %), жесткость — в виде удельного веса лишения свободы с 60 % в 70-х годах снизилась до 25 %, что соответствует европейской и мировой судебной практике, качество судебных решений и приговоров высокое (отменяется, изменяется не более 2 % от рассмотренных дел).

Вывод: правосудие в России правильное, качественное, а значит, справедливое. Но это только один критерий оценки. Суд еще должен быть быстрым, а решения его реальными, исполнимыми.

Исполнение решений с принятием законов о судебных приставах и исполнительном производстве улучшилось в два раза, и здесь появилась положительная тенденция.

Но все, что достигнуто, перечеркивается удручающей медлительностью правосудия, волокитой в судах, которая влияет на все: ограниченную доступность к правосудию, своевременность разрешения конфликтов и споров, долгое содержание людей под стражей в условиях, невозможных для цивилизованного общества, впечатление у граждан о бездушии судей и аппарата судов.

В знаменателе этих проблем — огромная беда, а не вина судей и судов: чрезвычайная перегрузка судебных инстанций всех уровней, несоответствие численности судей количеству населения и, соответственно, поступающих в суды дел.

Для сравнения: в Германии 60 тысяч судей; в России, которую с ней нельзя сравнивать ни по населению, ни по территории, ни по уровню правосознания и правовой культуры, — около 20 тысяч.

И вот эта диспропорция ставится в вину судебной власти, тиражируется как субъективное обстоятельство, зависящее от судов и судей, и, разумеется, воспринимается абсолютным большинством граждан как неумение или нежелание судей обеспечить эффективность правосудия.

Они говорят: “Это ваши проблемы”. И правы лишь отчасти, так как наши проблемы создают проблемы для них и становятся общими проблемами.

Это тот редкий случай, когда интересы власти (в данном случае судебной) и граждан совпадают. За многолетнюю судебную практику я знаю, что судьи, за редким исключением, хотят быстрее завершить одно дело, чтобы быстрее приступить к рассмотрению другого, чтобы
скапливающиеся дела не давили прессом на них и не были источником противостояния с раздраженными посетителями и участниками процессов.

Но в экономическом, организационном, ресурсном аспектах судебная ветвь власти не в состоянии без помощи других властей решить свои, а значит, и в интересах всего общества, проблемы.

Если Вы задумаетесь, то обратите внимание, что в любой предвыборной программе партий, движений, отдельных кандидатов можно обнаружить общие слова о судебной реформе, но вы не найдете конкретного пункта об увеличении количества судей в стране.

И лишь последние два года (особенно с введением института мировых судей) ситуация меняется, но очень медленно, так как экономические условия не позволяют радикально ее разрешить (например, хроническая необеспеченность помещениями действующих судов усугубляется необходимостью обеспечить помещениями и мировых судей).

С учетом сказанного полагаю, что рейтинг судебной власти незаслуженно низок.

Что зависит от нас самих

Чтобы иметь поддержку в обществе, а значит, и понимание судебных решений, мы должны донести их до сведения максимально возможного круга людей.

Казалось бы, это не так сложно: судебные процессы везде открытые, гласные, в судах мировых, районных и областного уровня пропускной системы нет, никаких ограничений (за исключением тесноты в залах суда из-за малых размеров) для любого желающего увидеть и услышать судебное заседание нет, нет запретов для аудиозаписи в суде, книжный рынок перенасыщен юридической литературой, в компьютерной системе море информации о законодательстве, судебной практике и суде, выступления в средствах массовой информации судебных работников появляются все чаще и чаще.

А результата — понимания и поддержки, желаемого результата — нет. Более того, доминирует мнение о нашей замкнутости, корпоративности, недоступности для общественного контроля.

Очевидно, что мы далеко не все сделали, что надо было сделать: донести до общества все наши решения. Конечно, Конституционный Суд и арбитражные суды имеют больше, чем суды общей юрисдикции, технических и материальных возможностей в этом направлении, их пример достаточно убедительно показывает, как и что надо осуществлять.

От нас также зависит развенчание легенды о формировании судов корпоративно, полусекретно и за счет только работников судебной системы. Председатель Верховного Суда России Вячеслав Михайлович Лебедев приводил статистику на этот счет: лишь 1,5—2 % судей — это бывшие секретари судов, судебные исполнители, консультанты, а в абсолютном большинстве это юристы, имевшие опыт самостоятельной работы в адвокатуре, прокуратуре, МВД, юридических службах предприятий и организаций, ученые.

Прохождение на судейскую должность состоит из 7—8 ступеней и одна из них, во многом решающая, — согласование с депутатским корпусом субъектов Федерации.

Но для совершенствования обратной связи с обществом следует поддержать предложение о включении в квалификационную коллегию судей представителей юридической общественности и публикование данных о конкурсе на вакантные должности и о кандидатах, заявивших о своем желании заниматься тяжкой, ответственной профессией судьи.

Прецеденты в Петербурге есть — публикации о конкурсе и кандидатах в мировые судьи, организуемом нашим местным парламентом.

В вопросе информирования общества о судебных решениях и деятельности судей и председателей судов есть определенная специфика. Как быть, когда судебные вердикты и действия судей подвергаются повсеместной, уничтожающей, уличающей, безапелляционной критике, нередко в оскорбительном тоне. Причем часто все это основано на слухах, домыслах, сплетнях и фантазиях.

Мы понимаем, что все это — результат недостаточной информации о нашей деятельности.

Не реагировать, не прояснить ситуацию — значит, у населения создается одно, неопровергнутое мнение, ответить — есть риск ввязаться в полемику с оппонентами, не желающими слышать наши аргументы.

Любопытно по этому поводу высказался господин Бедентер, в прошлом председатель Конституционного Совета Франции. Он сказал: “Работа судьи, его должность такая: Суд должен молчать, но молчание его должно быть громким”.

Что есть в сложившихся правовых государствах, то в наших условиях пока еще далеко от реальности. Очевидно, на данном этапе совершенствования судебной реформы, на пути к становлению правового государства, повышения правовой культуры, снижения правового нигилизма — истина где-то посередине.

Спокойная, регулярная информация о судебных решениях должна совмещаться с нашим участием в разъяснении решений по делам, привлекшим повышенное внимание общественности, по так называемым громким делам. И это вполне в наших возможностях. Нужна психологическая перестройка в подходах, в противном случае общественное мнение о суде и судьях будет не на нашей стороне.

Судья не должен оправдываться за свое решение, давать объяснения, но, во-первых, дать разъяснения — это нечто другое; во-вторых, это может сделать не он лично, а его коллеги, в-третьих, механизм подачи информации возможен так, чтобы не ставить судью в униженное или неловкое положение.

Кто может нам помочь

Третьей власти могут помочь средства массовой информации, которые не случайно названы властью четвертой. Значение, влияние СМИ на общественные процессы весьма велико: пресса, радио, телевидение имеют возможность донести до всех и каждого любую информацию, сделать это оперативно и с оглушительным, в прямом и переносном смысле, эффектом.

СМИ вполне могли бы быть нашими союзниками, поскольку у нас с ними очень много общего: публичность нашей деятельности, гласность нашей работы, нравственные принципы, которыми мы во многих случаях руководствуемся, острейший интерес, проявляемый гражданами как к средствам массовой информации, так и к суду.

А главное, у нас общая задача — контроль за процессом развития в обществе, реагирование на нарушение прав и свобод. СМИ осуществляют своими средствами социальный контроль, судьи — судебный контроль.

Судебная власть — наиболее чистая и честная из ветвей власти. И, на наш взгляд, она в этом смысле для средств массовой информации наиболее выигрышная, чтобы ее поддерживать.

В результате десяти лет судебной реформы мы получили действительно независимый суд. Судьи выносят непредсказуемые решения и вердикты, без оглядки на должностных лиц и инстанции любого уровня. Судьи очень дорожат этой независимостью и болезненно воспринимают любые попытки ее ограничить, приуменьшить.

Но в СМИ доминируют негативные публикации о судах и судьях, как будто перед ними только одна задача — долбить в одно и то же место: раз власть, значит, надо сделать ей “укорот”. В результате судебной власти никак не удается подняться во весь рост, укрепиться, стать популярной в глазах людей, укрепить доверие к себе.

То, что отдельные судьи и суды сами дают повод для таких негативных публикаций, мы не отрицаем, нас, безусловно, есть, за что критиковать: есть ленивые и грубые судьи, имеют место и факты, которые вызывают подозрения по причине неясной мотивации того или иного решения, все это есть, но это не составляет преобладающую фактуру нашей деятельности, это, скорее, исключительные обстоятельства.

Но когда идет о них в СМИ только негатив и практически отсутствуют положительные примеры, а если они есть, то очень редко и “сквозь зубы”, тогда формируется в общественном сознании убеждение, что бездушный, коррумпированный судебный чиновник ничем не лучше любого другого чиновника, а суд зависит от сильных мира сего и чуть ли не враг обычному, простому гражданину.

А ведь на самом деле все наоборот, только почему-то журналисты не видят для себя задачи рассказать об этом с такой же страстью, удовольствием и энергией, как это делается по отдельным “горячим” фактам и новостям.

Произошел явный перекос от объективной информации в необъективную пропаганду. Мы же сами не имеем возможности свои правильные, мотивированные, обоснованные решения, которых абсолютное большинство, донести до широких масс.

И если это удается хотя бы частично, дозированно, то картина меняется в лучшую сторону. Могу это проиллюстрировать на примере Петербурга.

В изданной в Москве книге “Судьи и средства массовой информации” приводятся данные опросов среди журналистов и судей, которые показали, что взаимное доверие у них составляет не более 10— 15%.

Мы провели в 2000 г. такой опрос о тенденциях сотрудничества между судами и СМИ, об оценках журналистами и судьями друг друга. Мы опросили ведущие газеты, радио и региональные телеканалы и половину районных судов и городской суд. Результат — неожиданно приятный: 40 % с обеих сторон выразили доверие, 100 % опрошенных редакций выразили удовлетворение сотрудничеством с городским судом. Есть проблемы в сотрудничестве с районными судами, есть серьезные претензии в оценках как судей журналистов, так и наоборот.

Но заметьте, цифры намного отличаются от московских вариантов опросов.

В чем тут дело? Ответ прост: нам удалось практически со всеми региональными СМИ (за исключением одной скандальной газеты) построить отношения на принципах взаимности, уважения, постоянных контактов, устранения препятствий в доступе к информации.

“Телевизионная служба безопасности”, “Город принял”, “Информ-ТВ”, “Санкт-Петербургские ведомости”, “Ваш тайный советник”, “Вечерний Петербург”, РТР и НТВ в Петербурге, “Комсомольская правда в Петербурге”, “Радио Балтики” и многие другие СМИ систематически общаются с судьями и председателями судов и дают информацию из первоисточника, а не по слухам и не только от лиц, не удовлетворенных правильными судебными решениями.

Только один судебный репортер Феликс Польский опубликовал 1,5 тысячи репортажей из залов судов. Кстати, о службе судебных репортеров. Этот профессиональный, специализированный институт СМИ в Петербурге практически сформировался, ему приданы юридическая форма и статус (свой устав, юридический адрес, кадровый состав). Мы возлагаем большие надежды на эту возрождающуюся журналистскую структуру.

С помощью юридического факультета Петербургского государственного университета журналисты ежегодно участвуют в конкурсе на премию “Фемида” в номинации “За активное участие в освещении правовой реформы”. Лауреатами стали наиболее известные в городе и области журналисты.

Городской суд вместе с юридическим факультетом публикует “Юридическую практику” — довольно объемный и тиражный журнал, который доступен каждому.

В Петербурге по инициативе судебного департамента, впервые в России, на телевидении была создана телепрограмма “Закон и время” с целевой тематикой о судебной власти Петербурга. Творческая группа этой программы не гонится за сенсационными случаями, на телеэкране нет крови, насилия, сомнительных разоблачений. В ней последовательно, аналитически рассказывается о судебной реформе, о судебной власти, о тех, кто ее осуществляет, как она реализует свои полномочия, в чьих интересах, как реализуется Закон и т.п.

Общественностью эта программа была принята доброжелательно, с интересом, ни одного негативного отклика не было. Но, как всегда, отсутствие финансов приостановило этот обнадеживающий проект, и вот уже полгода “Закон и время” не выходит на экран.

Сотрудничество судов и СМИ взаимовыгодно: журналисты могут избежать ошибок, судьи получить большую аудиторию и рассказать о себе и своей деятельности, а в результате люди — читатели, слушатели и телезрители — объективную, всестороннюю информацию.

Вот несколько примеров из многочисленной информации, как это делается в центральных СМИ и у нас в Петербурге.

На 5-м съезде судей в Москве глава государства публично сказал, что судебная реформа в России состоялась, но необходимо ее быстрее завершить, совершенствовать то, что сделано, выполнить то, что запланировано в короткие сроки.

Ни один центральный телеканал (а на съезде были десятки телекамер) эту часть выступления не показал. Но зато с каким удовольствием они смаковали ошибочную цитату о том, что у Владимира Даля нет ни одной положительной поговорки или пословицы о суде.

Журналисты поленились посмотреть справочную литературу, иначе они убедились бы, что у Даля из 16 поговорок и пословиц о суде — 6 положительных, 7 нейтральных и только три отрицательные.

Чем плоха поговорка “Суди меня судья губернска, чем баба деревенска” или “За мудрым судьей, как за каменной стеной”.

А в средствах массовой информации Петербурга работа съезда судей была освещена не выборочно и не тенденциозно.

Другой пример: в течение трех лет почти все СМИ едва ли не с ликованием говорили о привлечении к уголовной ответственности судьи городского суда Холодова Ф. И., но зато очень сдержанно, в двух-трех строках сообщили о том, что Верховный Суд оправдал его за отсутствием события преступления. Региональные же СМИ дали подробные репортажи об этом судебном процессе и его исходе.

Некомпетентность, непрофессионализм, а порой и тенденциозность журналистов (от начинающих до известных на всю страну) в правовой сфере просто обескураживают.

Если журналист берется выступать по правовой тематике, то он должен хотя бы знать элементарные вещи.

Я веду мониторинг таких выступлений и утверждаю, что по судебной тематике журналисты, редакторы допускают ошибки в каждом втором случае, начиная от терминологии и кончая существом дела. Причем, когда мы обращаем их внимание на это, ответ такой: мы даем материал не для юристов, а для них все это не так важно.

Какой дремучий правовой нигилизм!

Классик говорил: “Для детей надо писать лучше, чем для взрослых”.Так же можно сказать, что для неюристов надо писать лучше, чем для юристов.

Многие журналисты не понимают разницы между граждански и уголовным делом, между решением и приговором, жалобой и протестом, полномочиями суда и прокуратуры, первой и кассационной инстанцией и многое другое.

Но многие журналисты охотно принимают помощь профессионалов с соответствующими разъяснениями.

И вот тут-то мы не дорабатываем. Надо находить время и желание, идти навстречу журналистам, проявлять самим инициативу. Нужно всегда иметь в виду: от этого будет только польза. Чем меньше ошибок, тем больше влияния на правосознание и правовую культуру людей, для которых, собственно говоря, должны работать судьи и журналисты.

О судебной реформе

В заключение несколько слов о судебной реформе. Судебная реформа в современной России состоялась, и ее результаты впечатляющие. Это не мои слова, а оценка, так сказать, со стороны незаинтересованных зарубежных авторитетов.

Вот только перечень ключевых признаков судебной реформы: Конституционный Суд; суд присяжных (хотя еще только в 9 регионах); мировые судьи (хотя еще только половина из необходимых); Закон о статусе судей, который реализовал несменяемость и неприкосновенность, а значит, и независимость судей; органы судейского сообщества, через которые решаются самоуправление и кадровые вопросы судов; образование судебного департамента, что дало возможность судам уйти из-под опеки исполнительной власти; весьма современные Гражданский и Уголовный кодексы; Закон о судебных приставах и исполнительном производстве; финансирование судов из федерального бюджета отдельной строкой.

И все это реальность, все это работает (не без проблем, не без недостатков, но ведь пути к совершенству безграничны). Не видеть всего этого, не замечать может лишь тот, кто этого не хочет.

В течение последнего года особенно активно реанимирована легенда о том, что у нас нет судебной реформы, нет независимого суда.

Сознательно смещаются понятия: замедление темпов реформы трактуется как отсутствие самой реформы, необходимость завершить то, что запланировано концепцией судебной реформы и последующими решениями, подменяется радикальным утверждением о проведении судебной реформы как таковой только сейчас.

Авторы проекта, подтверждая необходимость несменяемости и неприкосновенности судей, предлагают целый набор новелл, которые ограничивают и то, и другое. И если это произойдет, то через очень короткое время мы услышим и от граждан, и от журналистов обвинение в адрес судей в том, что те выносят такие-то решения потому, что зависят от властных структур, силовых ведомств, криминалитета.

Такие положения, как приостановление полномочий судьи в связи с привлечением его родственников к уголовной ответственности, административные взыскания судей, могут перечеркнуть все, что достигнуто за последние 10 лет. А ведь независимость, самостоятельность судей нужна не лично им, а для свободного от чьего-либо влияния решения проблем граждан, общества и государства.

 

* Выступление председателя Санкт-Петербургского городского суда профессора СПбГУ В. И. Полуднякова на конференции в июне 2001 г.

Источник: http://www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1126695