«Задачи по международному частному праву»

Виктимологические факторы в преступлениях против личности

С. Б. Соболева

В последнее десятилетие все большее  внимание уделяется развитию виктимологии — нового направления в криминологии.

Понятие виктимологии впервые в советской юридической литературе дал Л. В. Франк. «Виктимология исходит из того, что поведение человека может быть не только преступным, но и неосмотрительным, рискованным, легкомысленным, порою провока­ционным, следовательно, опасным для самого себя, что увеличивает возможность пре­ступного посягательства на него. В этом плане приобретают дополнительное значение и другие характеристики личности: возраст, пол, социальный статус, социальные роли, профессия, готовность действовать  в критической ситуации определенным образом, окружающая среда, конкретная ситуация, поведение третьих лиц и т. д. Сочетание этих субъективных и объективных факторов (не обязательно всех) и их взаимодейст-

122

вие  определяют  возможность, "способность"  того  или иного лица  стать  потерпевшим от преступления».[1]

Исследование личности потерпевшего имеет большое значение не только для квалификации преступления, но и для изучения и предупреждения преступности.

Проводившиеся в последние годы исследования свидетельствуют, что значитель­ное число преступлений совершается на бытовой почве в результате внутрисемейных неурядиц. Это привлекло внимание криминологов к противоречиям, проявляющимся в семейно-брачных отношениях: росту агрессии, напряженности взаимоотношений, раз­решить которые может лишь более глубокое исследование отношений в малых соци­альных группах.[2] Изучение семьи неизбежно связано со способом обеспечения ее един­ства и функционирования как социального института.[3]В этом направлении и должна вестись разработка мер по предупреждению преступлений в данной области.

Закон четко определяет (важнейшие принципы, на которых должна строиться  семья (ст. 1 КоБС РСФСР).

В настоящей статье рассматриваются лишь виктимологические проблемы семей­но-брачных отношений.

Выводы основаны на изучении материалов уголовных дел о хулиганстве, тяжких телесных повреждениях, покушениях на убийство, совершенных супругами — мужчина­ми в так называемых виктимных семьях, т. е. семьях, в которых в процессе их возник­новения или дальнейшего существования развились острые противоречия, создающие криминогенную обстановку. Изучалась история таких семей, выявлялись мотивы, по­будившие стороны к заключению брака.

Это тем более важно, что в современных условиях значительно расширяются права и обязанности супругов, они становятся не только разнообразнее, но и наполня­ются все более сложным содержанием,

Несмотря на ограниченность информации, полученной в процессе исследования,. среди мотивов вступления в брак удалось выявить и социально неодобряемые. К ним можно отнести: заинтересованность в жилплощади; стремление получить прописку в крупном промышленном городе, где существуют затруднения подобного характера; заключение брака из материального расчета; фиктивные браки по иным основаниям (приобретение права на трудоустройство в данном городе и т. д.). Отмечена заниженность цифры браков, заключенных по любви. Возможно, это результат переоценки мотивов на основании последующей совместной жизни и совершенного преступления.

Полученные данные позволяют сделать вывод, что характер мотивов заключения брака в значительной степени отразился на взаимоотношениях супругов. В то же вре­мя мотивы создания семей позволяют прогнозировать дальнейшее развитие отношений внутри семьи.

60% браков, которые были проанализированы, заключались в очень короткие после знакомства период (до шести месяцев), явно недостаточный для полного и глу­бокого изучения нравственных черт и психологических свойств личности.

Соколов Ю., освободившись из мест лишения свободы, познакомился со своей будущей женой, которая «очень понравилась» ему. Период добрачного знакомства не превышал полутора месяцев. Через полтора года он совершил злостное хулиганство в отношении своей жены. Сама потерпевшая показала, что муж часто избивал ее, они расходились и вновь сходились.

Исследуя разводящиеся семьи, А. Г. Харчев установил, что 68% супругов заклю­чали брак, будучи знакомы менее одного года, причем у 43,3% из них период до­брачного знакомства продолжался не более шести месяцев.[4] 90% таких браков были заключены по любви.[5]

Сходство методики исследований (один и тот же круг вопросов, поставленных в процессе анкетирования и интервьюирования: мотивы вступления в брак, период до­брачного знакомства, период между вступлением в брак и началом конфликтов), позволило, с известными оговорками, использовать данные, полученные А. Г. Харче­вым, в качестве контрольных и сделать ряд предположительных выводов.

Исследование браков, заключенных после кратковременного знакомства, показы­вает, что удельный вес семей, распавшихся в результате разводов (по данным А. Г. Харчева 68%), примерно равен удельному весу «виктимизированных семей» (60%). Таким образом, в случаях, когда конфликты в семьях (подобных исследованным А. Г. Харчевым) начинаются с первых месяцев совместной жизни и имеют в своей основе глубокие противоречия, решение о расторжении брака следует считать наибо­лее разумным. «Скороспелые» браки, заключенные в основном не по любви, с большей

123

вероятностью подталкивают в сторону совершения преступления. Здесь, очевидно, большую роль играют не только мотивы, в результате которых создавались семьи, но  и личность супругов, доводящих конфликтность в семье до острых противоречий.[6]

Приведем характерный пример. Семейная жизнь Корякина Н., положительно ха­рактеризовавшегося администрацией и общественным« организациями по месту рабо­ты, сложилась неудачно. Жена — корыстолюбивая женщина, относилась к нему лишь. как к источнику получения материальных благ. За все время супружеской жизни она ни разу не назвала мужа по имени. Разочаровавшись в семейной жизни, Корякин; пристрастился к алкоголю. В нетрезвом состоянии он устраивал бурные сцены, дрался, угрожал убийством («зарежу», «отрублю голову»). Один из очередных скан­далов закончился осуждением Корякина. Однако после его освобождения супруги вновь стали жить вместе. Жена не изменила своего отношения к мужу и скандалы возобновились. Корякин подал заявление о расторжении брака, но жена была катего­рически против, так как пришлось бы делить имущество. Желая завладеть всем иму­ществом, жена добилась повторного осуждения мужа по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР за; ее избиение. Таким образом, корыстолюбие Корякиной, видевшей в муже лишь источ­ник доходов, лежало в основе ее виктимности.

При изучении и анализе микроклимата в «виктимных семьях», заключивших бра­ки по материальным расчетам и по мотивам, исключающим взаимную любовь, ярко вы­раженная конфликтность во взаимоотношениях стала проявляться лишь спустя один—два года, так как мотивы заключения брака предполагали повышенную терпимость сторон.

Последнее обычно обусловлено тем, что прагматические факторы занимают более высокое место на шкала ценностных ориентации и все негативные моменты, порожден­ные взаимной неприязнью, отодвигаются на второй план.

Конфликтность в семьях, возникших по любви, нередко начиналась с первых ме­сяцев совместной жизни, поскольку отсутствовали какие-либо прагматические момен­ты. При исследовании таких семей не надо забывать, что на известном уровне эмоцио­нальной культуры люди часто склонны называть любовью такое взаимное влечение, где биологические мотивы фактически доминируют над духовными.[7] Поэтому отсутст­вие взаимной любви и прагматических мотивов довольно быстро приводит к внутри­семейному антагонизму.

Была предпринята попытка установить виктимологическое значение характера по­требностей и возможность их удовлетворения, поскольку именно потребности служат внутренними причинам« большинства актов поведения.[8] В последнее время советские криминологи стали уделять проблеме потребностей определенное внимание. К. Ф. Скворцовым предложена следующая криминологическая классификация потребностей: заниженные, нормальные, завышенные, гиперболизированные.[9]

В. Н. Кудрявцев дает иную классификацию: жизненно необходимые потребности;, нормальный стандарт потребностей, присущий каждому социальному типу личности; такой объем потребностей, который будет обеспечен в перспективе; извращенные по­требности, удовлетворение которых объективно противоречит развитию личности и ин­тересам общества.[10]

Оба автора отмечают такой вид потребностей (гиперболизированные, извращенные), которые могут привести к виктимизации личности в семейно-брачных отношени­ях. Это подтверждается и результатами проведенного исследования.

Чрезвычайная ориентированность на удовлетворение материальных потребностей (41% потерпевших), жажда накопительства, стремление к приобретению материаль­ных благ («не отстать от других»), отсутствие духовной жизни, сужение рамок инте­ресов до благоустройства собственной квартиры и т. п. способствуют деформации лич­ности, созданию нездоровой моральной обстановки в семье, возникновению невротиз­ма у окружающих близких. И даже удовлетворение материальных потребностей в та­ких семьях не приводит обычно к разрядке обстановки.

Польский ученый С. Леи пишет: «Постепенно, однако, мы убеждаемся, что чрез­мерное удовлетворение потребностей влияет по-разному, но чаще всего вредно, на об­щественную роль ценностей, составляющих мотивационный остов человеческого пове­дения».[11]

124

В семьях, в которых по мере удовлетворения все возрастает потребность к приобретению материальных благ, вполне реален конфликт, ведущий в ряде случаев к преступлению. Так, в нашем исследовании потерпевшие — жены, характеризуемые осужденными и свидетелями как жадные, корыстолюбивые, создавали виктимную обстанов­ку тем, что скрывали от мужей истинные доходы семьи, расходовали на нее, по мнению последних, недостаточные суммы. Сокрытие продуктов питания и денег от мужа стало причиной преступления в 6% случаев. 13% осужденных совершили преступление по тем мотивам, что они изгонялись из дома, как только у них кончались деньги. 15% осужденных устроили своеобразный «бунт», уничтожив часть обстановки, одежду и другие предметы, чем выразили протест против все возрастающего стремления к накопительству, которое потерпевшие осуществляли в ущерб интересам семьи.

Следует отметить, что поводом к совершению преступления могут быть самые незначительные поступки потерпевших. Но, как правильно отмечается в криминологиче­ской литературе, «... некоторые неблагоприятные обстоятельства внешней среды могут действовать на человека сравнительно продолжительное время, происходит известное "накопление" переживаний. Однако поводом к совершению преступления обычно называют лишь последнее по времени из этих воздействий».[12]

Одной из причин совершения преступления 67%  потерпевших считали системати­ческое пьянство осужденных, приводившее    к неблагоприятной    обстановке    в    семье. Однако эта причина, затруднявшая совместное проживание, к расторжению брака   не приводила. По данным  исследования 47%   осужденных начали злоупотреблять спирт­ными напитками спустя некоторое время после заключения брака.[13]

Можно предположить, что стремлению к алкоголю способствовало отрицательное влияние мотивов, приведших к созданию «антагонистического супружества», т. е. брачного союза, сопряженного с непримиримыми противоречиями супругов. Применяя понятие «антагонистическое супружество», мы имели в виду не только результат, к ко­торому брачный союз привел супругов (совершение преступления одним из них), но и характер предшествующих ему внутрисемейных отношений.

Среди мотивов сохранения семей, пораженных рассмотренными выше противоре­чиями, потерпевшими — женами были выдвинуты следующие: желание оставить отца для ребенка — 12%, надежда на улучшение обстановки в перспективе—10%, потребность в материальной поддержке—19%, сила привычки — 24%, стремление сохранить «хоть какого-нибудь мужа»—16%, чувство стыда перед родственниками и друзьями— 12%, нет ответа —7%.

Мотивы, по которым не расторгали брак осужденные, установить не удалось. Од­нако можно отметить, что у них явно выражено безразличие к негативным сторонам семейной жизни, что способствует сохранению семьи. Значительному числу указанных лиц свойственны такие черты, как беспринципность, безволие, низкий моральный уровень, склонность к пьянству, недисциплинированность, безразличие к труду (о чем говорят характеристики с мест работы) и т. д.

Таким образом, можно предположить, что «антагонистическое супружество» суще­ствует в результате самых разных по своему характеру факторов, связанных, с одной стороны, со стремлением сохранить семью (не только по благовидным мотивам), а с другой — различными отрицательными чертами характера (жадность, корыстолюбие, соглашательство с приниженной ролью женщины, терпящей пьянство, деспотизм и другие унижения мужа). Эти две группы факторов могут проявляться как само­стоятельно, так и взаимосвязанно.

Среди исследованных семей повторные жертвы  (так называемые «потерпевшие — рецидивисты»)   составляют  24%.   Из   них   12%—расторгнувшие   брак   после   первого осуждения   мужей     и   вновь     принявшие   их     в   семьи   после    отбытия     наказания.[14] Такие решения были вызваны как материальными расчетами, так и надеждой на из­менение обстановки  в семье  к лучшему.  Но  поскольку улучшения  не  происходило, а наблюдалось лишь «накопление»  агрессивности,  совершались  повторные  преступления. В результате проведенного исследования можно выделить следующие типы «виктимных   семей»,   ставших  таковыми  в   результате   «антагонистического   супружества», которое  при  определенных   обстоятельствах создает  ситуацию  совершения   преступле­ния:  семьи, в  которых  агрессивный характер  взаимоотношений  обусловлен психологи­ческой  несовместимостью;   семьи,   в которых   агрессивный   характер взаимоотношений обусловлен антагонизмом потребностей.[15]

* Впервые о связи виктимности с семейно-брачными отношениями в советской литературе упоминается в статье Л. В. Франка, В. П. Коновалова и H. M. Петровой «Об одном опыте изучения личности потерпевшего от преступления». — Труды юридического факультета, вып. 2. Душанбе, 1973, с. 243.