«Ответы на вопросы по правоохранительным органам»

Интерес и субъективное гражданское право.
Крашенниников, Е. А.

Памяти профессора А. А. Собчака

§ 1. Формы гражданско-правового признания интересов. Вступая в общественные отношения, члены гражданского общества имеют своей целью удовлетворение собственных интересов. Одни из этих интересов признаются, другие не признаются законом. Интересы, получившие признание со стороны закона, приобретают новое социальное качество: они становятся юриди­ческими интересами.

Гражданско-правовое (в широком смысле) признание интересов совер­шается в двух формах. Некоторые интересы, как, например, интерес собственника во владении, пользовании и распоряжении своим имуществом, интерес покупателя в передаче ему купленной вещи и т. д., признаются законом посредством наделения заинтересованного лица соответствующим субъективным гражданским правом. Интерес, получивший признание со стороны закона путем предоставления его носителю субъективного гражданского права как средства удовлетворения этого интереса, я называю законным интересом. Вместе с тем существуют и такие интересы, признание которых не сопровождается наделением заинтересованных лиц как носителей этих интересов субъективными гражданскими правами. К ним, в частности, относятся интересы, упомянутые в п. 2 ст. 39 Семейного кодекса РФ. Предоставляя в случае спора каждому из супругов в целях удовлетворения интереса в преобразовании его имущественно-правового положения право требовать раздела общесупружеского имущества, закон управомочивает суд, осуществляющий раздел имущества, отступить от начала равенства долей супругов в их общем имуществе, исходя из интересов несовершеннолетних детей и (или) заслуживающего внимания интереса одного из супругов. В отличие от интереса супруга в преобразовании его имущественно-правового положения интересы, о которых говорится в п. 2 ст. 39 Семейного кодекса РФ, не связаны с какими-либо субъективными гражданскими правами как средством их удовлетворения и, следовательно, не являются законными интересами (в ранее разъясненном смысле); но эти интересы также не являются и интересами, лишенными какого бы то ни было юридическогозначения, поскольку они способны повлиять на содержание выносимого судом решения. Интерес, признанный законом в качестве обстоятельства, которое может или должно учитываться правоприменительным органом при разрешении соответствующего дела, я называю юридически значимым интересом.

§2. Структурные элементы субъективного гражданского права: право­мочие на совершение положительных действий и правомочие требования. Поскольку основная масса заслуживающих придания интересов признается гражданским законом путем предоставления их носителям субъективных гражданских прав, мы должны познакомиться с этими правами поближе.

Субъективное гражданское право предоставляется лицу в целях удовле­творения определенного интереса. Последний связывает своего носителя с другими членами гражданского общества. Стало быть, и реализация этого интереса может произойти лишь в результате общих волевых актов связанных им лиц. Так, например, удовлетворение интереса заимодавца в получении долга предполагает совершение определенных действий каждым из дого­ворных контрагентов; реализация интереса нанимателя во владении и пользовании наемным имуществом опосредствуется волевыми актами нанимателя и окружающих его третьих лиц и т. д. Однако для того чтобы управомоченный мог удовлетворить свой интерес, он должен иметь возмож­ность распоряжаться не только своими действиями, но и чужим поведением противоположной стороны, которое он сам осуществить не в состоянии. Поэтому любое субъективное гражданское право с неизбежностью расчле­няется на два правомочия, одно из которых состоит в возможности совер­шения положительных действий самим управомоченным, а второе — в возможности управомоченного требовать определенного поведения от обязанного лица.¹

Проиллюстрируем сказанное на материале абсолютных и относительных субъективных гражданских прав.

Удовлетворение интереса собственника во владении, пользовании и распоряжении принадлежащей ему вещью осуществимо лишь при том условии, если собственник может обращаться с нею по своему усмотрению и отстранять других от всякого на нее воздействия. Сообразно с этим субъек­тивное право собственности закрепляет за собственником два правомочия: 1) правомочие совершать в отношении вещи определенные действия, которое
состоит из трех возможностей — jus possidendi, jus utendi и jus abutendi, и 2) правомочие требовать от обязанных лиц воздерживаться от совершения действий, которые мешали бы ему владеть, пользоваться и распоряжаться вещью.

Следует отвергнуть как необоснованное утверждение Ю. К. Толстого, будто принадлежащие собственнику правомочия по владению, пользованию и распоряжению вещью полностью выражают объем права собственности.²Во-первых, автор упускает из виду, что, будучи элементом правоотношения, рассматриваемое право, как и любое субъективное право, включает в себя правомочие требования, через которое право в целом сопрягается с коррес­пондирующей ему юридической обязанностью. Во-вторых, профессор Санкт-Петербургского университета допускает неточность, когда называет входящие в состав правомочия собственника на совершение положительных действий возможности по владению, пользованию и распоряжению вещью право­мочиями. Нетрудно видеть, что каждая из этих возможностей, взятая сама по себе, есть нечто меньшее, чем правомочие собственника на совершение положительных действий, подобно тому, как последнее есть нечто меньшее, чем субъективное право собственности. Поэтому при характеристике содержания этого права такого рода возможности нужно называть не правомочиями, асубправомочиями.³ С учетом сказанного становится ясно, что субъективное право собственности представляет собой единство не трех, а двух правомочий (правомочия требования и правомочия собственника на свои действия), которое складывается из трех субправомочий — возможности владения, возможности пользования и возможности распоряжения вещью.

Если мы перейдем от абсолютных прав к относительным, то обнаружим, что и они состоят из двух правомочий. Возьмем в качестве примера субъек­тивное право кредитора в заемном обязательстве. Заключение договора займа, предполагающее передачу денег (или вещей, определенных родовыми признаками) заимодавцем и принятие их заемщиком, приводит к реализации интереса заемщика в получении указанного имущества и одновременно порождает у заимодавца интерес в своевременном погашении долга договор­ным контрагентом. Удовлетворение интереса заимодавца опосредствуется, как минимум, двумя действиями, аналогичными тем, какими был реализован интерес заемщика, а именно: действием заемщика по передаче (возвра­щению) суммы займа и действием заимодавца по ее принятию. Сообразно с этим субъективное право заимодавца включает в себя два правомочия — правомочие требовать возвращения суммы займа и правомочие принять возвращаемую сумму,⁴ каждое из которых имеет своим материальным содержанием действие соответствующего участника договора и реализуется действием именно этого субъекта.⁵

Иную позицию по вопросу о содержании относительных, в том числе обязательственных, прав занимает С. С. Алексеев. Опираясь на пред­положение, будто в обязательственном правоотношении интерес кредитора всецело удовлетворяется положительными действиями должника, автор приходит к выводу, что содержание обязательственного права сводится лишь к одной возможности — правомочию требовать предписанного поведения от обязанного лица.⁶ Однако при более глубоком проникновении в дело С. С. Алексеев нашел бы, что, когда должник, совершая предписанное ему действие, предлагает кредитору исполнение, он создает для него только возможность удовлетворения интереса, которая еще не совпадает с его фактическим удовлетворением. Для того чтобы последнее могло состояться, указанного действия должника явно недостаточно. Фактическое удовле­творение интереса кредитора наступит лишь после того, как он примет предложенное ему исполнение. Таким образом, реализация интереса кредитора обусловливается, по меньшей мере, двумя действиями: предложением и принятием исполнения, которые разделены между контрагентами. Но поскольку действие кредитора по принятию исполнения есть необходимый момент деятельности, направленной на реализацию его интереса, то опосред­ствующее эту деятельность субъективное право не может не заключать в себе наряду с правомочием требования правомочие на совершение положительных действий самим кредитором.

Гораздо более правильный подход к проблеме выражен С. С. Алексеевым в том месте его работы, где он, отклоняясь от своего основного воззрения, говорит, что в гражданско-правовых обязательствах интерес кредитора удовлетворяется не только положительными действиями должника, но также и действием самого кредитора, которое состоит в требовании, обращенном к должнику.⁷ Однако автор не объясняет, как это действие соотносится с материальным содержанием правомочия требования. Из отстаиваемой С. С. Алексеевым трактовки обязательственных прав вытекает, что фиксированное им действие охватывается материальным содержанием принадлежащего кредитору правомочия требования и, стало быть, служит средством осуще­ствления этого правомочия. Но подобный вывод не соответствует действи­тельному положению вещей.

Как мы уже знаем, для удовлетворения интереса кредитора помимо его собственных действий необходимо определенное действие должника, которое сам кредитор выполнить не в состоянии; и именно потому, что он не может осуществить это необходимое для него действие, закон предоставляет кредитору правомочие требования, которое дает ему возможность распо­ряжаться чужим действием контрагента как своим и тем самым ставит должника перед необходимостью относиться к своему действию как к чужому, т. е. обязывает совершить его в удовлетворение интереса кредитора. Таким образом, по своей правовой природе правомочие требования есть правомочие на чужое действие;⁸ следовательно, его материальное содержание заключается не в требованииизвестного поведения от должника, а в совершении должником предписанного ему действия.⁹ В определенности правомочия требования как правомочия на чужое действие заложено, что оно осуществимо только действиями должника и не может быть реализовано действием кредитора по предъявлению требования.¹⁰

Предъявляя требование должнику, кредитор совершает действие в осуществление своего права. Однако, как это ни представляется парадок­сальным, оно не является средством осуществления заключенного в этом праве правомочия требования, ибо последнее реализуется действием должника.

Когда кредитор требует от обязанного лица уплаты по векселю, передачи имущества и т. п., он осуществляет не правомочие требования, а принад­лежащую ему возможность предъявить требование должнику, которая входит в содержание его субъективного права.¹¹

Будучи самостоятельным элементом относительных субъективных гражданских прав, эта возможность может фигурировать либо в качестве правомочия, либо в качестве субправомочия. Если относительные права не опосредствуют общественные отношения по перемещению материальных благ, то содержащаяся в них возможность предъявления требования приобре­тает статус правомочия. Такой характер, в частности, носит возможность предъявления требования к поверенному, обязавшемуся совершить сделку в пользу доверителя. В относительных правах, опосредствующих переход материальных благ от обязанного к управомоченному лицу, эта возможность фигурирует как субправомочие, которое вместе с возможностью принятия предложенного исполнения составляет содержание правомочия на совер­шение положительных действий самим управомоченным. Примером такого субправомочия может служить возможность предъявления требования о предоставлении сданного внаем имущества. В связи с изложенным стано­вится ясно, что субъективное право кредитора в заемном обязательстве включает в себя правомочие требования, а также правомочие заимодавца на свои действия, состоящее из двух субправомочий: возможности предъявить требование заемщику и возможности принять предложенное им исполнение.

Таким образом, любое и каждое субъективное гражданское право расчленяется на два правомочия. Указанное расчленение должно фикси­роваться в определении субъективного гражданского права. Поэтому последнее следует определять как предоставленную лицу гражданским законом в целях удовлетворения его интереса меру возможного поведения, которая заключается в возможности совершения положительных действий самим управомоченным и в возможности управомоченного требовать определенного поведения от обязанного лица.

§ 3. Несостоятельность трактовки интереса как элемента содержания субъективного гражданского права. В приведенном выше определении субъективного гражданского права заложено, что право, опосредствующее удовлетворение интереса, и интерес, удовлетворяемый посредством права, не находятся в непосредственном единстве, а остаются внешними по отношению друг к другу. В противоположность сказанному R. Ihering утверждает, что интерес есть субстанциональный момент субъективного гражданского права.¹² Следуя тому же способу представления, Ю. К. Толстой говорит: «...интерес является необходимым и притом ведущим элементом содержания субъективного права».¹³ Насколько такая трактовка интереса оправдана научно и практически, можно судить по следующим обстоятельствам.

1. Включая интерес в содержание субъективного гражданского права как меры возможного поведения, Ю. К. Толстой вместе с тем указывает на то, что право закрепляется за управомоченным в целях удовлетворения его интереса. Но если интерес удовлетворяется через посредство права, то он не может входить в содержание последнего в качестве «необходимого и притом ведущего элемента». При допущении противного мы должны будем признать, что средством удовлетворения интереса — в той мере, в какой в его опосред­ствовании задействован «необходимый и ведущий элемент» субъективного права, — служит сам интерес. А это нонсенс. Таким образом, субъективное гражданское право способно опосредствовать удовлетворение интереса именно благодаря тому, что оно соотносится с ним как с некоторой внешней объективностью и имеет по отношению к нему, как сказал бы Гегель, вид которого внешнего наличного бытия.

2. Субъективное гражданское право служит средством удовлетворения интереса, который возникает у лица независимо от предоставленного ему права. Удовлетворяемый при посредстве субъективного гражданского права интерес — интерес продавца в получении покупной цены, интерес собственника во владении, пользовании и распоряжении своей вещью и т. д. — создается не законом, а экономическими отношениями данного общества.
Между тем, придерживаясь трактовки интереса, защищаемой Ю. К. Толстым, придется заключить, что, предоставляя лицу субъективное гражданское право, закон тем самым наделяет его и соответствующим интересом как одним из элементов предоставляемого права. Но этот вывод, логически вытекающий из исходной посылки Ю. К. Толстого, искажает действительное положение вещей.

3. Если бы интерес являлся необходимым и ведущим элементом субъективного гражданского права, то его утрата повлекла бы за собой и утрату права. Однако нет более общеизвестного факта, чем тот, что отпадение интереса само по себе не приводит к прекращению соответствующего объективного гражданского права.¹⁴ Наилучшим примером сказанному служит derelictio. Отказ от права собственности на вещь манифестирует о том, о дерелинквент утратил интерес во владении, пользовании и распоряжении своей вещью, который удовлетворялся посредством субъективного права собственности. Ведь если бы он продолжал оставаться носителем этого интереса, то акта дереликции не последовало бы. При этом прекращение указанного интереса не затрагивает существования права собственности
релинквента: последний остается собственником дерелинквированной вещи до тех пор, пока право собственности на нее не будет приобретено другим лицом (абз. 2 ст. 236 ГК РФ). Из того обстоятельства, что субъективное право собственности продолжает существовать и при утрате управомоченным лицом интереса, удовлетворяемого через посредство этого права, с непреложностью следует, что оно имеет оторванное от него существование и не держит в себе этот интерес как свой момент.

После всего изложенного становится ясно, что предпринятая Ю. К. Толстым попытка превратить интерес в один из элементов опосредствующего его удовлетворение субъективного гражданского права терпит фиаско.

§ 4. Субъективное гражданское право — средство удовлетворения интереса. Как уже неоднократно отмечалось, субъективное гражданское право есть средство удовлетворения определенного интереса. Существенно иной подход к оценке функционального назначения субъективных гражданских прав выражен во взглядах некоторых цивилистов и процессуалистов. Так, например, когда С. Н. Братусь пишет, что «субъективное право предоставляется для защиты интереса, и поэтому интерес является целью, а не сущностью субъективного права»,¹⁵ или когда О. С. Иоффе говорит: «... указание на цель, а именно на защищаемый правом интерес, следует включить... в определение понятия субъективного права»,¹⁶ или когда Д. М. Чечот излагает: «Субъек­тивное право создается с целью защиты того интереса, который появился в общественной жизни и признан законодателем»,¹⁷ — то во всех этих рассуж­дениях субъективное гражданское право трактуется не в качестве средства удовлетворения соответствующего интереса, а в качестве средства его защиты. Согласиться с такой трактовкой нельзя.

Не подлежит никакому сомнению, что регулятивные субъективные гражданские права в силу самой своей природы не могут опосредствовать защиту удовлетворяемых при их помощи интересов. Ведь необходимость в защите вызывается правонарушением, оспариванием права и другими обстоятельствами, создающими конфликтную ситуацию, в то время как указанные права рассчитаны на нормальное развертывание упорядочиваемых ими процессов, при котором управомоченные лица не встречают помех в реализации своих законных интересов и поэтому не нуждаются в том, чтобы их интересы были защищены. Столь же ясно и то, что далеко не каждое охранительное субъективное гражданское право предоставляется лицу в целях защиты его интереса. Так, например, нарушение права собственности, не соединенное с лишением владения, влечет возникновение у собственника негаторного притязания (ст. 304 ГК РФ). Будучи разновидностью охрани­тельного субъективного права, это притязание предоставляется собственнику в целях удовлетворения интереса в устранении препятствий, чинимых в осуществлении принадлежащего ему права собственности, — интереса, который с функциональной точки зрения является интересом в защите права собственности от посягательства, не связанного с лишением владения. Отсюда явствует, что негаторное притязание служит средством защиты не удовлетворяемого при его посредстве интереса в защите права собственности, а самого нарушенного права собственности. В то же время существуют и такие охранительные субъективные гражданские права, которые опосредствуют как удовлетворение, так и защиту соответствующих интересов. К ним, в част­ности, относятся притязание о возмещении вреда, возникшего вследствие противоправного уничтожения чужой вещи (абз. 1 п. 1 ст. 1064 ГК РФ), и притязание давностного владельца на выдачу имущества (п. 2 ст. 234 ГК РФ).

Первое из названных притязаний служит средством удовлетворения и защиты интереса бывшего собственника вещи в восстановлении своего имуще­ственного положения, второе — интереса узукапиента в восстановлении владения имуществом.

Таким образом, все субъективные гражданские права являются сред­ством удовлетворения законных интересов. И лишь определенная часть охранительных субъективных гражданских прав опосредствует такое удовле­творение интересов, в котором вместе с тем заключается и их защита. Благодаря сопряженности с такими правами соответствующие им законные интересы обособляются в особую группу охраняемых законом интересов.¹⁸

*Кандидат юрид. наук, доцент Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова.

© Е. А. Крашенинников, 2000.

¹Крашенинников Е. А. 1) Структура субъективного права и право на защиту // Проблемы защиты субъ-ективных прав и советское гражданское судопроизводство. Ярославль, 1979. С. 76-77; 2) Структура субъек-тивного права // Построение правового государства: вопросы теории и практики. Ярославль, 1990. С. 3. — Не-которые авторы утверждают, что субъективное гражданское право включает в себя возможность обратиться в суд за защитой (см., напр.: Merkel A. Juristische Enzyklopadie. 5 Aufl. Berlin, 1913. S. 94; Гукасян Р. Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С. 26). Но это утверждение ошибоч-но. Указанная возможность является не составной частью субъективного гражданского права, а самостоя­тель-ным субъективным гражданско-процессуальным правом, которое служит средством возбуждения гражданского процесса и слагается из двух правомочий: правомочия на подачу заявления (жалобы) и правомочия требовать от суда совершения действия по возбуждению гражданского дела (см.: Крашенинников Е. А. О праве на предъ-явление иска // Регламентация защиты субъективных прав в Основах гражданского законодательства. Яро-славль, 1992. С. 77).

²Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 54. —Аналогичная формулировка встречается у Д. М. Генкина: «Субъективное право собственности полностью определяется правомочиями владения, пользования и распо­ряжения» (Генкин М. Некоторые вопросы теории права собственности // Учен. зап. ВИЮН. М., 1959. Вып.9. С. 25).

³Крашенинников Е. А. Структура субъективного права. С. 4; Власова А. В. Структура субъективного гражданского права. Ярославль, 1998. С. 20.

⁴Позже обнаружится, что данное правомочие есть лишь дробная часть возможности совершения поло-жительных действий самим заимодавцем, в силу чего оно оказывается не чем иным, как субправомочием. По мнению М. М. Агаркова, принятие исполнения по обязательству является не правом, а осложняющей структуру обязательстваобязанностью кредитора (см.: Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 62-67). Но это мнение не выдерживает критической проверки. В самом деле, если последовательно проводить все положения теории М. М. Агаркова, а не забывать о них при переходе к анализу других проблем и не отрицать выводов, которые из нее неизбежно вытекают, то пришлось бы признать, что любое обязатель-ственное правоотношение, в том числе и удостоверенное обязательственной ценной бумагой, усложняется за счет присоединения к основному отношению в обязательстве дополнительного отношения, в силу которого должник вправе требовать от кредитора принятия исполнения, а кредитор обязан его принять. Но этот вывод не согласуется спрезентационной природой ценных бумаг. Обязательственная ценная бумага не способна удосто-верять упомянутое выше дополнительное отношение, поскольку должник по бумаге как сторона, не владеющая бумагой, не сможет осуществить навязанное ему М. М. Агарковым право требовать от кредитора принятия исполнения. Таким образом, присущее ценным бумагам начало презентации исключает возможность того, чтобы в рамках удостоверенного бумагой обязательства должник выступал носителем права требования, обязы-вающего кредитора принять исполнение по бумаге, что является неопровержимым доказательством правиль-ности трактовки принятия исполнения как права, а не обязанности кредитора (см.: Kohler J. Anoahme und An-nahmeverzug // Jahrbucherffir die Dogmatik des heutigen romischen und deutschen Privatrechts. 1879. Bd. 17. S. 267; Hirsch P. Zur Revision der Lehre vom Glaubigerverzuge. Leipzig, 1895. S. 180; Dem burg H. Pandekten. 7 Aufl. Ber-lin, 1903. Bd. 2. S. 119; Крашенинников Е. А. Ценные бумаги на предъявителя. Ярославль, 1995. С. 46-48).

⁵В этой связи трудно согласиться с О. С. Иоффе, который рассматривает действие заимодавца по при-нятию долга как средство реализации принадлежащего ему правомочия требования (см.: Иоффе О. С., Шарго-родский М. Д.Вопросы теории права. М., 1961. С. 228). Реализация указанного правомочия предполагает совер-шение действия по возвращению суммы займа (предложению исполнения), которое сам заимодавец совершить не в состоянии, ибо возвратить долг самому себе нельзя. Следовательно, какие бы действия заимодавец ни со-вершал, они никогда не будут выступать средством реализации его правомочия требования. Принимая предло-женное заемщиком исполнение, заимодавец реализует не правомочие требовать погашения долга, а входящую в состав его субъективного права возможность принять сумму займа (см.: Крашенинников Е. А. Ценные бумаги на предъявителя. С. 42—43. Прим. 57).

⁶Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Свердловск, 1964. Вып.2. С. 109—110, 112. — Этот взгляд разделяют и некоторые другие авторы (см., напр.: Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о право-отношении // Очерки по гражданскому праву. Л., 1957. С. 41; Яковлев В. Ф. Структура гражданских правоотно-шений // Гражданские правоотношения и их структурные особенности. Свердловск, 1975. С. 31).

⁷Алексеев С. С. Общая теория социалистического права. Вып.2. С. 110. — Небезынтересно отметить, что после выдвижения им ошибочного тезиса, будто в правоотношениях активного типа, в частности в заемном обязательстве, субъективное право сводится единственно к возможности управомоченного требовать соверше-ния определенных действий обязанным лицом, О. С. Иоффе пишет: «Вместе с тем не следует забывать, что и в правоотношениях [этого] типа положительные действия управомоченного также имеют нередко весьма сущест-венное значение. Так, например, для удовлетворения интересов нанимателя в договоре имущественного найма необходима не только передача ему вещи наймодателем (положительные действия должника), но и использо-вание ее нанимателем (положительные действия кредитора)» (Иоффе О. С. Спорные вопросы учения о право-отношении. С. 43). В этом примере смешаны и перепутаны различные по своей природе интересы и опосред-ствующие их реализацию правоотношения, в силу чего противопоставление автором действия по передаче вещи действиям по ее использованию является неверным и произвольным. Необходимо различать двоякого рода интересы нанимателя: интерес в получении имущества во временное пользование и интерес во владении и пользовании полученным имуществом в пределах срока действия договора. Удовлетворение первого из этих интересов опосредствуетсяотносительным субъек­тивным правом нанимателя, которое состоит из возможнос-ти требовать предоставления имущества во временное пользование и возможности принять это имущество. Что касается второго интереса, то он удовлетворяется при посредстве принадлежащего нанимателю абсолютного субъективного права, которое также включает в себя два правомочия: возможность владеть и пользоваться на-емным имуществом и возможность требовать от всех лиц, в том числе и наймодателя, воздерживаться от совер-шения действий, которые бы мешали ему осуществлять владение и пользование этим имуществом.

⁸Sohm R. Der Begriff des Forderungsrechts // Zeitschrift fur das Privat— und offentliche Recht der Gegenwart. 1877. Bd. 4. S. 457-460, 472-474; Oertmann P. Zur Struktur der subjektiven Privatrechte//Archiv fur die civilistische Praxis. 1924. Bd. 123. S. 149.

⁹Характеризуя притязание (Anspruch), которое он ошибочно отождествляет с одним из заключенных в нем правомочий — правомочием требования, L. Enneccerus говорит: «...содер­жание притязания вовсе не в том, чтобы самому что-нибудь делать, именно чего-то требовать; притязание, напротив, прямо дает право на то, что-бы действовал другой...» (Enneccerus L., Kiрр Тh., Wolff M. Lehrbuchdesburgerlichen Rechts. 25-29 Aufl. Marburg, 1926. Bd. l. Abt. l. S. 569. Anm. 3).

¹⁰«Содержание права требования» (следовало бы сказать: правомочия требования) может быть осу-ществлено только чужим действием (действием должника)» (Sohm R. Dieubjektiven Rechte im deutschen Burger-lichen Gesetzbuch // Jahrbucher fur die Dogmatik des biirgerlichen Rechts. 1923. Bd. 73. S. 293).

¹¹Крашенинников Е. А. Структура субъективного права. С. 6. — «Предъявляя требование должнику, кредитор... осуществляет не свое правомочие требования, а особую юридическую возможность — возможность предъявить требование обязанному лицу» (Власова А. Б. Структура субъективного гражданского права. С. 77).

¹²Ihering R. Geist des romischen Rechts auf den verschiedenen Stufen seiner Entwicklung. 2 Aufl. Leipzig, 1871. Teil 3. Abt. 1. S. 328, 338.

¹³Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. С. 45. — В таком же смысле высказывается О. С. Иоффе (см.:Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Л., 1949. С. 50).

¹⁴«Прекращаются ли права, напр., право собственности... вследствие того, что на стороне управомочен-ного прекращается интерес, заинтересованность в праве?.. Всякий юрист, не задумываясь, ответит отрицатель-но»(Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. 2-е изд. СПб., 1910. Т. 2. С. 368). «Если бы интерес составлял сущность правомочия, то прекращение интереса непременно влекло бы за собой уничтожение права. В действительности мы этого, однако, не видим» (Трубецкой Е. Н. Лекции по эн-циклопедии права. 1917. С. 162).

¹⁵Братусь С. Н. О соотношении гражданской правоспособности и субъективных гражданских прав // Сов. государство и право. 1949. № 8. С. 34.

¹⁶Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 91.

¹⁷Чечот Д. М. Проблема защиты субъективных прав и интересов в порядке неисковых производств со-ветского гражданского процесса: Автореф. докт. дисс. Л., 1969. С. 10.

¹⁸Подробнее об охраняемых законом интересах см.: Крашенинников Е. А., Лисова Т. Н. Заметки об ох-раняемых законом интересах // Вопросы теории охраняемых законом интересов. Ярославль, 1990. С. 3—6; Кра-шенинников Е. А. Охраняемый законом интерес и средства его защиты//Вопросы теории охранительных право-отношений. Ярославль, 1991. С. 12-18.

Источник: http://www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=157704