Конвенция о правах ребенка, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 20 ноября 1989 г., закрепила приоритет интересов и благосостояния детей во всех сферах жизни государства[1]. Российская Федерация, принимая на себя обязательства соблюдения норм Конвенции, на законодательном уровне обеспечивает защиту прав детей нормами конституционного, семейного, административного и уголовного права. Однако законодательное закрепление  прав ребенка и установление административной и уголовной ответственности за посягательства на права и законные интересы детей не в полной мере отвечают настоящим потребностям общества в указанной сфере.

В последние годы характерной чертой развития криминогенной ситуации стал рост преступлений против семьи и несовершеннолетних (в 1997 г. зарегистрировано 66 501 преступление; в 1998 г. – 67 074 преступления; в 1999 г. – 67 314 преступлений[2]; в 2000 г. – 65 148 преступлений; в 2001 г. – 64 118 преступлений; в 2002 г. – 50 252 преступления; в 2003 г. –  46 881 преступление; в 2004 г. –  52 840 преступлений;  в 2005 г. – 54 598 преступлений[3]). Удельный вес преступности против несовершеннолетних в среднем составляет 2,6%. В среднем ежегодно в Российской Федерации совершается более 200 тыс. преступлений, так или иначе посягающих на права и интересы несовершеннолетних. По данным Генеральной прокуратуры РФ, в 2005 г. потерпевшими от различных преступлений стали 114 560 детей (что составляет примерно 5,4% от общего количества потерпевших от преступлений), от зарегистрированных пре­ступлений погибли 4 370 детей, здоровью 7 326 детей был причи­нен тяжкий вред [4].

Рост преступных посягательств на несовершеннолетних наблюдается и в регионах. Так, в Курской области за 2004–2005 гг. жертвами преступных посягательств стали 949 несовершеннолетних, из них 305 – на бытовой почве, 108 – из хулиганских побуждений, 106 – на сексуальной почве. В 2006 г. в результате совершения преступлений причинен физический вред 307 детям. В Ярославской области в 2006 г. потерпевшими от преступлений стали 742 несовершеннолетних, из них шесть детей погибли, четырем причинен тяжкий вред здоровью. В Ростовской области в первом полугодии 2005 г. против родителей возбуждено 42 уголовных дела за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних, 23 аналогичных дела возбуждено в Ивановской области[5].

В отличие от изучения преступности несовершеннолетних, проблеме защиты самих несовершен­нолетних от преступных посягательств на их жизнь, здоровье и нормальное физическое и психическое развитие уделяется недостаточное внимание. По разным оценкам, в России насчитывается от 3 до 5 миллионов безнадзорных детей, при этом из них сиротами являются лишь немногие. По данным со­циологических исследований, ежегодно в России 2 000 детей погибают в результа­те насилия в семье. Следствием общего кризиса семьи и детства является рост социального сиротства: число детей-сирот и детей, лишенных родительского попечения, увеличивается в год примерно на 20 тысяч[6]. Подавляющее большинство преступлений составляют насильственные преступления. Дети практически не защищены от жестокого обращения взрослых, в том числе родителей и родственников, от влияния криминогенной среды и вынуждены жить в семьях, ведущих аморальный образ жизни. Высока младенческая смертность, постоянно растет детская заболеваемость и инвалидность. Подростки вовлекаются взрослыми в различные пре­ступные организации, во всевозможные секты и псевдорелигиозные группы, оказывающие негативное воздействие на сознание детей в силу их повышенной внушаемости, доверчивости. Преступления, посягающие на права и интересы несовершеннолетних, способствуют росту подростковой преступности.

В связи со сказанным весьма актуальным видится вопрос об эффективности уголовного наказания за преступления, посягающие на права и интересы несовершеннолетних. Уголовное наказание как мера государственного принуждения всегда являлась сильнейшим средством кардинального воздействия на преступность в соответствии с целями наказания, одним из важных государственных рычагов снижения уровня преступности в стране, в том числе преступлений против несовершеннолетних. Это определяет исключительную актуальность и важность проблем научного исследования вопроса наказуемости преступных посягательств на права и интересы несовершеннолетних. Но, как показывает наука и практика, изоляция от общества лиц, совер­шивших посягательства на права и интересы несовершеннолетних, оказывает недостаточное влияние на уровень преступности. Поэтому чрезвычайно актуальными являются исследования, направленные на поиск путей повышения эффективности мер уголов­но-правового воздействия, в частности существующих видов нака­заний за преступления против несовершеннолетних.

Эффективность уголовного наказания означает «способность реально при наилучшем использовании средств, в оптимальные сроки и с наименьшими издержками содействовать целям восстановления социальной справедливости, исправления осужденных и предупреждения совершения новых преступлений, и таким образом, получить требуемый уголовным законом результат»^[7], «способность с минимальными издержками обеспечить недопущение совершения осужденным новых преступлений в период исполнения в отношении его наказания и создать необходимые условия для несовершения им преступлений после окончания его исполнения»[8].

Основными показателями эффективности  наказания с точки зрения достижения целей наказания, предусмотренных ст. 43 Уголовного кодекса РФ[9], является количество совершаемых преступлений определенной направленности, их удельный вес, уровень рецидива, в том числе специального, степень возмещения причиненного преступлением вреда.

Исследования  показывают, что около 30% лиц, совершивших умышленные преступления против несовершеннолетних, были ранее судимыми. При этом 5% из них имели две судимости, а 3% были судимы три и более раза. Представители третьей категории – лица, вовлекающие несовершеннолетних в антиобщественные действия и преступную деятельность, ведущие целенаправленную специальную работу по вербовке и вовлечению несовершеннолетних в совершение преступлений и антиобщественных действий. При этом несовершеннолетние, как правило,  вовлекаются в совершение тех же пре­ступлений, за которые сами вовлекающие лица были ранее привлечены к уголовной ответственности. Так, в 2003 г. два раза судимый за хищения в несовершеннолетнем возрасте Чачуа был признан виновным в квалифицированной краже и вовлечении несовершеннолетнего в совершение тяжкого преступления и преступную группу[10]. По данным Архангельского областного суда, в течение 2003–2004 гг. за преступления против семьи и несовершеннолетних было осуждено 289 человек (139 человек в 2003 г. и 150 человек в 2004 г.), при этом процент ранее судимых составил 33,3% (96 человек)[11].  

Типичный криминологический портрет лица, совершающего преступления против несовершеннолетних, представляет собой следующую характеристику: «лицо мужского (женского) пола, в возрасте от 25 до 45 лет, образование среднее или начальное, по социальному статусу и роду занятий – безработное  и не имеющее постоянного дохода, с низким порогом социальной ответственности, с неразвитой системой моральных и нравственных качеств, неоднократно судимое за аналогичные преступления в отношении несовершеннолетних»[12].

Проведенные рядом авторов исследования позволили выявить, что особенностью повторных преступлений, совершенных лицами после отбывания наказания за ранее совершенные преступления, является их однородность с предыдущими (65%), что свидетельствует о качественной стабильности криминальной направленности виновных, так как не изменяется даже мотивация повторных преступлений[13].

Таким образом, уровень рецидива в преступных посягательствах на права и интересы несовершеннолетних находится на уровне общерецидивной преступности, который, по мнению исследователей, составляет около трети от общего количества осужденных, что позволяет говорить о кризисе действующей системы наказаний как средства частного предупреждения преступлений. Совершению осужденным новых преступлений после отбытия наказания нередко «способствует неправильный выбор судами вида и размера (срока) уголовного наказания, необоснованное применение условного осуждения, освобождение от наказания условно-досрочно либо по амнистии или в результате помилования»[14].

Санкции статей Уголовного кодекса РФ за преступления против семьи и несовершеннолетних вызывают множество вопросов. С одной стороны, статьи об ответственности за вовлечение несовершеннолетних в совершение антиобщественных действий и преступлений  (ст. 150 и 151 Уголовного кодекса РФ) содержат в качестве единственно возможного основного наказания лишение свободы, что лишает суд каких-либо альтернатив при выборе вида наказания конкретному лицу. С другой стороны, санкции ст. 156 и 157 Уголовного кодекса РФ (с декабря 2003 г.) не предусматривают возможности назначения наказания в виде лишения свободы, хотя ранее санкция ст. 156 содержала такой вид наказания, как лишение свободы на срок до двух лет[15]. В обоих случаях законодатель сократил возможности дифференциации ответственности при назначения наказания за указанные преступления.

Практика свидетельствует о необоснованности подобной гуманизации уголовного законодательства. Как отмечают исследователи, «в настоящее время санкции за жестокое обращение с ребенком значительно ниже установленных ст. 245 УК РФ за жестокое обращение с животными»^[16]. Налицо диспропорция в степени защищенности различных объектов уголовно-правовой охраны, тем более что по результатам обобщения практики судов в ряде случаев имеет место совокупность преступлений, предусмотренных ст. 156 и 116, 117 и даже ст. 105 Уголовного кодекса РФ (по данным Архангельского областного суда, из 24 дел, рассмотренных в 2003–2004 гг., по восьми делам лица привлекались к ответственности по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 156 и 116 Уголовного кодекса РФ)[17].

Например, О., имея на иждивении  малолетних сына и  дочь, систематически употребляла спиртные напитки и ненадлежащим образом исполняла свои родительские обязанности по их воспитанию, умышленно допускала по отношению к ним жестокие действия, выражавшиеся в пренебрежительном, грубом обращении, непредоставлении продуктов питания и чистой, соответствующей сезону одежды, вынуждала их жить в условиях антисанитарии, создавая, таким образом,  невыносимые для жизни детей условия. Суд, признав О. виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ, назначил ей наказание в виде штрафа в размере 3 000 рублей в доход государства[18]. Разумеется, такое наказание вновь»ударило»  по ребенку, поскольку еще более снизило материальную обеспеченность семьи в целом (в результате имеет место вторичная виктимизация несовершеннолетнего потерпевшего).

Следует отметить, что и в период присутствия наказания в виде лишения свободы в санкции ст. 156 Уголовного кодекса РФ назначалось оно в большинстве случаев условно. Так, К., имея на иждивении  малолетнего сына, ненадлежащим образом исполняла свои родительские обязанности по его воспитанию, умышленно допускала по отношению к нему жестокое обращение, не предоставляла продукты питания, чистую, соответствующую сезону одежду. Осознавая, что жестоко обращается с малолетним сыном, с целью причинения ему физической боли умышленно нанесла ему  более восьми ударов   руками по лицу, телу, рукам, голове ребенка, чем вызвала, согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, множественные кровоподтеки и ссадины, которые не причинили вреда здоровью. Суд, признав Т.В. Карнаухову виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ, назначил ей  наказание в виде  одного  года лишения свободы условно[19].

Так, по данным Архангельского областного суда, в 2003 г. суды в основном назначали наказание в виде условного осуждения к лишению свободы, в 2004 г. назначались также и такие виды наказаний, как исправительные работы и штраф. В 2003 г. наказание в виде лишения свободы по ст. 156 Уголовного кодекса РФ было назначено только в одном случае. Приговором мирового судьи судебного участка Коношского района Архангельской области Андреева признана виновной и осуждена за ненадлежащее исполнение своих обязанностей по воспитанию и жестокое обращение с двумя дочерьми десяти и двух лет. Как установил судья, в июне 2002 г. на несколько дней Андреева ушла из дома, оставив детей одних без воды, пищи и ухода, распивая в это время в течение нескольких дней спиртное. В декабре 2002 г. с 16 по 19 числа она также ушла из дома распивать спиртное, оставив малолетнюю дочь без пищи, воды и тепла. С учетом отрицательных характеристик, обстоятельств совершения преступления, продолжения ведения аморального образа жизни после сделанных предупреждений, привлечения к административной ответственности, злоупотребления спиртным Андреевой было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на шесть месяцев с отбыванием в колонии-поселении[20].

Как в первом, так и во втором случаях назначенное наказание не отражает общественную опасность неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, как и, по мнению ряда авторов, вообще отнесение преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ, к преступлениям небольшой тяжести[21]. Сравнение санкций, предусмотренных за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 Уголовного кодекса РФ) и посягательств на здоровье, честь и достоинство (побои, умышленное причинение легкого вреда здоровью, оскорбление), позволяет сделать вывод, что лицо, виновное в преступлении, предусмотренном ст. 156 УК РФ, понесет такую же ответственность, как если бы оно совершило оскорбление, побои или иное вышеназванное преступление, вне рамок ст. 156 Уголовного кодекса РФ. Таким образом, вместо того, чтобы усилить ответственность в связи с совершением подобных посягательств на несовершеннолетнего, сопряженных с жестоким обращением, законодатель устанавливает для виновных ответственность за одно преступление при фактическом совершении двух и более видов посягательств.

На нецелесообразность исключения лишения свободы из числа наказаний, предусмотренных за совершение такого преступления, как неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, указывает и Н.В. Гуль. Поскольку данное преступление является преступлением повышенной общественной опасности, так как нарушает требования, содержащиеся в ст. 17 и 21 Конституции РФ, по ее мнению, следует, напротив, ужесточить санкцию нормы, установленную в ст. 156 УК РФ, и предусмотреть больший срок лишения свободы, например до трех лет, что будет иметь определенное превентивное значение и остановит постоянный рост числа случаев неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетних[22]. Поскольку данное преступление является насильственным, представляет повышенную общественную опасность, а лицо, его совершившее, характеризуется крайне отрицательными морально-этическими установками, имеет антиобщественную социальную ориентацию, следует говорить о необходимости и существенности в данном случае такого вида наказания, как лишение свободы.

Еще одним доводом в пользу возвращения в санкцию ст. 156 Уголовного кодекса РФ лишения свободы служат отрицательные последствия для несовершеннолетних потерпевших практики применения штрафных санкций. Наказание в виде штрафа целесообразно назначать лишь в определенных случаях педагогам или иным работникам образовательных, воспитательных, лечебных учреждений, которые обязаны осуществлять надзор за несовершеннолетними. Применение же штрафа к родителям, которые наиболее часто выступают субъектами указанного преступления, ставит семью в тяжелое материальное положение и ведет к вторичной виктимизации несовершеннолетних потерпевших. Так, мировыми судьями Волгоградской области из 29 лиц, признанных виновными за совершение преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ, пятеро осуждены к штрафу в размере менее 40 тысяч рублей; к исправительным работам осужден 21 человек. Все наказания применены к родителям, в силу чего семья, в том числе несовершеннолетний, поставлена в тяжелое материальное положение. Таким образом, наказание как мера государственного принуждения затрагивает и самого потерпевшего. Это связано с тем, что  большинство лиц, привлекаемых к уголовной ответственности по ст. 156 Уголовного кодекса РФ, в связи с их образом жизни (алкоголизм, наркомания, попрошайничество) имеют чрезвычайно низкие доходы, зачастую не являющиеся стабильными и легальными, либо не имеют дохода вообще. Очевидно, что при отсутствии у лица, совершившего преступление, заработка, значительно превышающего прожиточный минимум, применение к нему такой меры уголовного наказания, как штраф, не сыграет ни превентивной, ни карательной роли. Кроме того, во многих случаях назначить лицу этот вид наказания невозможно из-за отсутствия у него дохода и какого-либо имущества в собственности, на которое можно было бы обратить взыскание.

Возможности назначения исправительных работ в свете изменений, внесенных в ст. 50 Уголовного кодекса РФ 8 декабря 2003 г.^[23], также ограничены, поскольку, во-первых, исключается возможность назначения указанного вида наказаний лицам, имеющим официальное место работы, а во-вторых, назначение исправительных работ столь же негативно отражается на материальном положении семьи и несовершеннолетнего, как и штраф.

Внесение изменения в ст. 50 Уголовного кодекса РФ, по мнению ряда авторов, «носило бессистемный характер, так как одновременно требовались изменения и в структуре санкций уголовно-правовых норм»[24]. В частности, ст. 157 Уголовного кодекса РФ предусматривает за злостное уклонение родителя от уплаты средств на содержание несовершеннолетних детей наказание в виде обязательных работ либо исправительных работ или ареста. Арест не применяется  в силу отсутствия механизмов его реализации. На практике наказание в виде обязательных работ, несмотря на введение в действие норм Уголовного кодекса РФ о данном виде наказания, также почти не назначается. Это связано с необходимостью участия органов местного самоуправления в исполнении данного вида наказания, хотя порядок такого участия в большинстве муниципальных образованиях на законодательном уровне не закреплен. Так, А. Тимошенко отмечает, что «главным препятствием для исполнения в Санкт-Петербурге норм уголовного и уголовно-исполнительного законодательства, касающихся исправительных и обязательных работ как видов наказания, был отказ органов местного самоуправления от участия в исполнении наказания со ссылкой на отсутствие прямого упоминания об этом в вопросах местного значения, находящихся в ведении муниципальных образований и предусмотренных Законом от 23 июня 1997 г. «О местном самоуправлении в Санкт-Петербурге»«[25]. Второй не менее значимой причиной неприменения наказания в виде обязательных работ является отсутствие у органов местного самоуправления подведомственных предприятий, на которых было бы возможно исполнение обязательных работ по решению суда.

Таким образом, суд может применить только исправительные работы, но согласно указанным изменениям уголовного законодательства этот вид наказания может быть назначен только не имеющим постоянного места работы лицам. Если лицо имеет постоянное место работы, складывается ситуация, при которой назначение ни одного из предусмотренных санкцией ст. 157 Уголовного кодекса РФ наказаний  не представляется возможным.

Следует отметить, что в ряде зарубежных стран, таких, как США, Великобритания, Швеция, Болгария, Нидерланды, Италия, правоприменители убеждены в низкой эффективности такого вида наказания, как лишение свободы, и в том, что из всех видов наказания наиболее эффективным является штраф, так как он дает более низкий уровень рецидива преступлений и не имеет последствий негативного влияния осужденных, отбывающих лишение свободы, на лиц, осужденных впервые[26]. Тем не менее, с учетом особенностей преступлений против несовершеннолетних, когда в подавляющем большинстве случаев потерпевший и виновный являются членами одной семьи и карательный элемент наказания в виде штрафа затрагивает и потерпевшего, штраф следует признать наказанием, не в полной мере отвечающим целям уголовного наказания, в частности цели восстановления социальной справедливости. В таком случае изменения, внесенные в санкцию ст. 156 Уголовного кодекса РФ, в виде исключения такого вида наказания, как лишение свободы, следует признать неоправданными.

В ближайшее время в России должен начать применяться еще один вид наказания – ограничение свободы. Правительству РФ представлен законопроект «О введении в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде ограничения свободы и внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации». Правительство РФ одобрило проект с учетом уточнения положений, которые касаются военнослужащих, и приняло решение о внесении его в Государственную Думу[27].

 Ограничение свободы как вид уголовного наказания представляет собой содержание осужденного, достигшего к моменту вынесения судом приговора восемнадцатилетнего возраста, в специальном учреждении без изоляции от общества в условиях осуществления за ним надзора (ч. 1 ст. 53 Уголовного кодекса РФ). Отсутствие специальных учреждений для отбывания данного вида наказания, исправительных центров, препятствует началу реализации норм уголовного законодательства об ограничении свободы. Положениями представленного в Государственную Думу законопроекта исправительные центры для отбывания наказания не предусмотрены, их заменит домашний арест. Ограничение свободы отбывается по месту жительства осужденного, при этом некоторые его права и свободы подлежат ограничениям в соответствии со ст. 53 Уголовного кодекса РФ. Федеральная служба исполнения наказаний предлагает включить в содержание данного вида наказания наложение судом дополнительных ограничений, условий и запретов, в частности: не приближаться к месту проживания потерпевшего ближе, чем на определенное расстояние, пройти  курс лечения у психотерапевта, не посещать ночные клубы, вечером не находиться вне дома. Руководитель Федеральной службы исполнения наказаний Ю.И. Калинин в интервью «Российской газете» обосновано отметил, что, «по сути, ограничения свободы у нас уже существуют. Что такое условное осуждение, как не ограничение свободы? Ведь суд может налагать на «условно» наказанных различные обязанности вроде: не менять место работы, пройти курс лечения от алкоголизма и так далее. А Минюст предлагает расширить круг запретов и условий, налагаемых по суду. Предположительно, что к данному наказанию будут осуждаться до 40–50 тысяч человек в год»[28].

Ссылаясь на опыт Англии и Швеции, Федеральная служба исполнения наказания предлагает внедрение в России системы электронного мониторинга.

Система электронного мониторинга активно используется в ряде зарубежных стран как способ разгрузить переполненные тюремные учреждения и представляет собой контроль над передвижением осужденного при помощи электронного браслета, надеваемого на руку или ногу осужденного. Швеция была одной из первых стран Европы, в которой программа электронного мониторинга получила широкое распространение. После введения мониторинга число заключенных, содержащихся в тюрьмах страны, сократилось на 20%. В настоящее время, по неофициальным данным, около 6 тыс. человек подвергаются этому наказанию ежегодно. Абсолютное большинство правонарушителей – злостные нарушители правил дорожного движения (51%) и лица, замеченные в домашнем насилии (21%). Электронный мониторинг может применяться только по приговору суда и только в отношении лиц, совершивших преступление. Превентивный мониторинг запрещен. Мониторинг применяется только вместе с программой реабилитации преступников и его максимальное время применения составляет два месяца^[29].

В США электронный мониторинг используется в 49 штатах из 50, в Европе его особенно активно применяют Великобритания, Швеция и Нидерланды. Действует эта система в Австралии, Канаде, Новой Зеландии и в некоторых развивающихся странах. По статистике, ежедневно в мире выносится более 100 тысяч приговоров о применении электронного мониторинга[30].

Первые модели электронных браслетов, которые начали применять в 1980-е годы в США, в штате Флорида, позволяли только контролировать пребывание осужденного на определенной территории вокруг собственного дома, что ограничивало возможности применения электронного мониторинга контролем над отбыванием домашнего ареста.  Современные системы мониторинга позволяют сочетать тотальный контроль и максимально разрешенную решением суда свободу передвижения осужденного. Осужденный постоянно носит пристегнутый к лодыжке электронный браслет и установленный на поясе трекер-передатчик, при этом между устройствами поддерживается постоянная беспроводная связь. Трекер-передатчик определяет свое местонахождение по сигналам со спутников системы GPS и передает свое местонахождение, используя системы мобильной или стационарной телефонной связи. Данные поступают в диспетчерский центр, компьютер которого запрограммирован так, что, если осужденный выходит за пределы разрешенной ему зоны, посылается сигнал тревоги. Автоматический сигнал тревоги подается и в случае, если трекер-передатчик и электронный браслет оказываются на значительном друг от друга расстоянии. Передвижение осужденного непрерывно фиксируется на компьютерной карте, а погрешность в установлении местоположения осужденного не превышает 2 метров[31].

В настоящее время у российских органов, контролирующих исполнение наказаний, не связанных с изоляцией от общества, отсутствуют объективные возможности и механизмы постоянного контроля над передвижением осужденного, его контактами с  другими лицами, в том числе с потерпевшим. Учитывая это, суды стремятся исключить контакты виновного и потерпевшего путем изоляции виновного и назначения ему наказания в виде лишения свободы. Использование подобной системы было бы весьма эффективным с точки зрения защиты несовершеннолетнего от повторного преступного посягательства лица, которому назначено наказание без изоляции от общества.

Обращаясь к опыту зарубежных стран, отметим, что в США успешным по цели исправления зарекомендовало себя наказание в виде пробации с интенсивным надзором (реабилитационная модель). Обращение к опыту США обусловлено укоренившимися позициями криминологии как науки в США, где масштабные криминологические исследования проводились в начале XX в., и значительным объемом финансовых средств, направляемых на совершенствование американской системы наказаний. В США «накоплен качественный эмпирический материал, который, наряду с другими факторами, полезно было бы учитывать в процессе разработки отечественной программы оптимизации системы наказаний»[32]. Использование зарубежного опыта дает возможность экономно использовать имеющиеся в распоряжении отечественной науки ресурсы, что в современных условиях развития России представляется весьма существенным.

В целом система схожа с условным осуждением, предусмотренным российским уголовным законодательством, однако большее место в системе пробации с надзором отведено планированию различного рода социально-полезных занятий осужденного, обязательным является участие осужденного в общественно-полезном труде, в образовательных программах. Одним из условий, которое может установить суд при пробации с интенсивным надзором, выступает принудительное лечение от алкоголизма и наркозависимости (п. b § 3563 разд. 18 Свода законов США)^[33], что способствует достижению цели исправления осужденного к данному виду наказания. Принудительное лечение от алкоголизма и наркомании, которое предусматривалось в числе принудительных мер медицинского характера в Уголовном кодексе РФ, было исключено Федеральным законом от 8 декабря 2003 г.^[34]

Представляется целесообразным в случае назначения наказаний, не связанных с изоляцией от общества,  как и при применении условного осуждения, ввести в качестве обязательного условия лечение от алкоголизма и наркомании, восстановив при этом в ст. 97 Уголовного кодекса РФ указание на подтвержденную медицинским заключением необходимость лечения от алкоголизма или наркомании как основание для применения принудительных мер медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра.

Библиографический список:

1.      Агноков Б.Х. Штраф как вид наказания по действующему уголовному законодательству: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Р-н-Д, 2007. С. 8.

2.      Амбулаторное заключение // Коммерсантъ «Власть». 2006. № 17, 18 (671, 672) // http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=671727.

3.      Вдовенков В., Широков В. Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего: криминологический анализ и пределы ответственности // Российская юстиция. 2003. № 12. С. 43.

4.      Груничева Г.А. Эффективность наказания в виде лишения свободы: Дисс. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 9.

5.      Гуль Н.В. Уголовная ответственность за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего // Журнал российского права. 2005. № 3. С. 159.

6.      Ермолаев А.В. Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего и жестокое обращение с ним. Неизбежная параллельность явлений // Сайт Саратовского центра по исследованию проблем организации преступности и коррупции, http://sartraccc.sgap.ru/Pub/ermolaev(22-04-07).htm, 22.04.2007 г.

7.      Жидков Э.В. Частное предупреждение преступлений как цель применения уголовного наказания: Дисс. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 11.

8.      Зайченко В.А. Альтернативные лишению свободы наказания как средство оптимизации системы уголовных наказаний в США: Дисс. … канд. юрид. наук. Самара, 2005. С. 14.

9.      Калинин Ю.И. Квартира строгого режима // Российская газета. 2005. 11 мая.

10.  Кубанцев С.П. Применение пробации и досрочного освобождения от отбытия наказания в виде лишения свободы в США // Журнал российского права. 2006. № 1. С. 122, 123.

11.  Куликов В. Наручники от Евросоюза // Российская газета. Федеральный выпуск.  2006. № 4192. С. 12.

12.  Липинский Д.А. О псевдогуманизации карательного воздействия уголовной ответственности // Право и политика. 2005. № 7. С. 148.

13.  Михеева Л.Ю. Ответственность родителей за воспитание детей: направления реформы законодательства // Семейное и жилищное право. 2005. № 4. С. 18.

14.  Морозов А.И. Уголовная ответственность за вовлечение несовершеннолетних в совершение деяний, угрожающих их нормальному развитию: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 19.

15.  Осипьян А.В. Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступлений или иных антиобщественных действий: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Р-нД, 2004. С. 20.

16.  О соблюдении Российской Федерацией Международного Пакта об экономических, социальных и куль­турных правах: Альтернативный доклад российских неправительственных организаций // Российский бюлле­тень по правам человека. Вып. 18.  М., 2004. С. 92.

17.  Преступность в России и проблемы борьбы с ней / Под ред. проф. А. И. Долговой. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2001. С. 18.

18.  Тенденции преступности, ее организованности, закон и опыт борьбы с терроризмом  / Под ред. А.И. Долговой; Научно-исследовательский институт проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ. Российская криминологическая ассоциация. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2006. С. 113.

19.  Тимошенко А. Как организовать исполнение наказаний в виде исправительных и обязательных работ // Законность. 2006. № 7. С. 34.

20.  Челябова Э.И. Уголовно-правовой и криминологический анализ неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (по материалам республики Дагестан): Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Махачкала, 2006. С. 7, 8.

21.  Шерстнева Н. Защита прав детей, проживающих в асоциальных семьях // Законность. 2006. № 11. С. 28.

22.  Эмирбекова Э.Э. Преступления против несовершеннолетних и проблемы их профилактики: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Махачкала, 2006. С. 12.