«Международные договоры и их роль в области международного частного права»

Проблеме сущности международного права и рассмотрению его основных институтов посвящены, главным образом, две работы Канта ¾ первая часть “Метафизики нравов” и трактат “К вечному миру”.

Ко второй половине XVIII века в науке международного права оформились три основные школы. Первая, начало которой были заложены еще голландским правоведом Г. Гроцием, стремилась “сочетать философские идеи школы естественного права с изучением позитивной международно-правовой практики”.[1] Вторая, представленная именами Т. Гоббса и Б. Спинозы, видела в международном праве “отрасль естественного права и поэтому науку скорее философскую, чем юридическую”.[2] Третья, позитивная, наоборот отвергала необходимость обращения к философии. Ее представители видели задачу международного права в изучении, систематизации и логическом анализе межгосударственных соглашений и других источников.

Ближе всего Канту, по-видимому, были взгляды второго направления, но считать его классическим представителем естественно-правовой школы было бы неверным. Кант определяет предмет международного права следующим образом: “Право государств в отношении друг к другу, которое не совсем правильно называется международным правом, - оно должно было бы, скорее, называться межгосударственным... это то право... когда одно государство, рассматриваемое как моральное лицо, по отношению к другому государству, в состоянии естественной свободы, а следовательно, и в состоянии постоянной войны делает своей задачей установить отчасти право на войну, отчасти право во время войны, отчасти... право послевойны”.[3] Отсюда видно, что усматривая основу международного права в праве естественном, он все же определяет его и как совокупность формально-юридических предписаний. В предмет международного права Кант также включал отношения отдельных лиц к иностранному государству и граждан различных государств между собой.

В рассуждениях Канта очень важно, что, отталкиваясь при определении международного права от понятия войны, он, вместе с тем (вслед за Гроцием) не сводил его содержание исключительно к праву на ее ведение. Однако эта область межгосударственных отношений занимает большое место в его трудах. В этом смысле Кант разработал стройное учение о видах войн, их законах и обычаях, а также основах ведения.

По мнению Канта, “война ¾ единственный способ осуществления права в отношениях между государствами. Более того, война является в известном смысле движущей силой общественного прогресса, так как она есть внешнее выражение антагонизма”.[4] Вместе с тем он полагал, что постепенно по мере прогрессивного развития человечества войны должны прекратиться.

Правомерными Кант считал только справедливые войны, к числу которых он относил вооруженные столкновения, направленные на защиту отечества, создание новой национальной государственности и возмещение ущерба. Исходя из того, что все государства являются суверенными и равноправными в международном общении, Кант считал несправедливым, а поэтому недопустимым ведение карательных и истребительных войн, имеющих своей целью оккупацию чужой территории или колониальное порабощение других народов. Он полагал, что расширение государством своих границ возможно только в том случае, если не будут нарушаться интересы народа, изначально проживающего на данной территории.

Эти соображения Кант пытался обосновать идеями своего категорического императива. Он подчеркивал, что несправедливым является тот враг, “чья публично выраженная (будь то словом или делом) воля высказывает максиму, согласно которой, если сделать ее всеобщим правилом, невозможно состояние мира между народами и должно быть увековечено естественное состояние”.[5]

Прогрессивными были также взгляды Канта на законы и обычаи ведения войны. Так как войны между собой ведут не граждане, а государства, он решительно выступал против ограбления народов и присвоения имущества отдельных граждан. Допустимыми он считал только контрибуционные сборы с обязательным последующим возвратом стоимости изъятого имущества. Кант настаивал также на том, что при ведении войн “нельзя пользоваться такими вероломными средствами, которые могут уничтожить доверие, требующееся для создания будущего прочного мира”.[6]

Между тем, центральной проблемой международного права для Канта являлась проблема установления вечного мира в отношениях между государствами. Эта идея за много столетий до Канта начала волновать лучшие умы человечества, будучи широко известной еще в древней Индии и Китае. Однако наибольший толчок в своем развитии она получила в эпоху зарождения капиталистического способа производства. На этом этапе идея вечного мира отражала интересы буржуазии в ее “борьбе против анархии и произвола феодальных войн. При этом, в отличие от предшествующих веков, она все более и более оказывается связанной не с идеей единой мировой монархии, а с ее защитой независимости и суверенитета отдельных национальных государств”.[7]

Наиболее полно предложения о путях практического установления вечного мира отразились в работах современников Канта ¾ Сен-Пьера и Жана Жака Руссо. Первый считал, что для ликвидации войн, помимо просвещения и изменения нравов людей, необходимо заключение договора о союзе и взаимопомощи между всеми монархами. Созданное на его основе конфедеративное образование должно иметь постоянно действующий представительный орган, выполняющий, главным образом, примиренческие и арбитражные функции. Но Сен-Пьер допускал также издание им общеобязательных законов, за нарушение которых могли быть применены санкции.

Проект Сен-Пьера был высоко оценен Ж.Ж.Руссо в работе “Суждение о вечном мире”. Вместе с тем Руссо считал его глубоко утопичным в части утверждения о наличии доброй воли государей к заключению подобного договора. Выход он видел в свержении монархических режимов и установлении единой Европейской республики, хотя и с рядом существенных оговорок.

Кант считал разрешение проблемы установления вечного мира главнейшей целью каждого индивида и всего человеческого общества. “Никакой войны не должно быть, - восклицает немецкий философ, - ни войны между мной и тобой в естественном состоянии, ни войны между нами как государствами... Можно сказать, - продолжает Кант, - что установление всеобщего и постоянного мира составляет не просто часть, а всю конечную цель учения о праве... ведь состояние мира ¾ это единственное гарантированное законами состояние твоего и моего среди множества живущих по соседству друг с другом людей...”[8]

В “Метафизических началах учения о праве” Кант отмечает, что состояние войны между государствами ¾ явление неправового порядка. Он глубоко убежден, что “всякое право народов и все внешнее мое и твоегосударство, приобретаемое или охраняемое войной, лишь временны и только в общем союзе государств(аналогичном союзу, благодаря которому народ становится государством) это право может статьокончательно действительным и истинным состоянием мира”.[9] Отстаивая эту идею, Кант приветствует и защищает зарождавшиеся в эпоху буржуазных революций принципы невмешательства и государственного нейтралитета как принципы полного и равноправного неучастия в военных действиях.

Однако философ хорошо понимает, что достигнуть вечного мира усилиями одного или небольшого числа государств невозможно. Он осознает неделимость международного общения и необходимость выработки коллективных невоенных мер выхода из кризисных ситуаций и учреждения контрольных органов. Воплощением этой идеи явились рассуждения Канта о праве государств на объединение “для совместной зашиты от любых внешних или внутренних возможных нападений”.[10] Вероятной формой такого объединения он называет “постоянный конгресс государств”, имеющий конфедеративную основу и открытый для вступления всех желающих. “Только при помощи такого конгресса, - подчеркивает Кант, - может быть осуществлена идея основания публичного права народов разрешать споры между собой так, как подобает цивилизованным народам, как то судопроизводством, а не варварским (дикарским) способом, а именно войной”.[11]

Вместе с тем, разрабатывая основы будущего ненасильственного миропорядка, Кант на этом этапе довольно осторожно относился к возможности его реального установления. Он считал, что с расширением границ единого государства народов, управление им и защита каждого отдельного его члена постепенно станут невозможными и приведут опять к состоянию войны. Поэтому в “Метафизических началах учения о праве” он ограничивается лишь указанием на то, что охарактеризованные выше политические принципы должны служить “постоянному приближению к состоянию вечного мира”,[12] объявляя одновременно, что задача его достижение “есть, разумеется, неосуществимая идея”.[13]

Принципиально иной взгляд на возможность установления прочных добрососедских отношений между государствами содержится в знаменитом трактате Канта “К вечному миру”. В этой работе он не только не сомневается в реальности его построения, но и впервые выдвигает догадку “об объективной закономерности, ведущей к установлению мира, о неизбежности создания на мирных началах союза народов”.[14] Столь оптимистичный вывод Кант делает на основе изучения “соотношения должного (категорический императив) и сущего (реальное соотношение войны и мира, естественного и правового состояния между государствами)... Должное, не реализуясь в сущее, не превращаясь в него, оказывает регулятивное воздействие на сущее, которое во все большей степени... развивается под знаком должного, не сливаясь с ним, но все более приближаясь к его требованиям”.[15]

Вкратце ход рассуждений Канта заключается в следующем. Нравственный закон, изначально присущий человеческому сознанию, побуждает людей постоянно стремиться к самосовершенствованию и достижению целей категорического императива. Наряду с этим, вследствие противоречивости природы человека, для него характерны также себялюбие, корысть и другие негативные проявления субъективного характера. По мере развития человеческого общества это противоречие постепенно разрешается. Процесс этот объективен и детерминирован общими законами природы. Главнейший из них заключается в том, что природа изначально стремиться “так расположить некое число разумных существ, которые в совокупности нуждаются для поддержания жизни в общих законах, но каждое из которых втайне хочет уклониться от них; так организовать их устройство, чтобы, несмотря на столкновение их личных устремлений, последние настолько парализовали друг друга, чтобы в публичном поведении людей результат был таким, как если бы они не имели подобных злых устремлений”.[16] Вследствие этого в конце концов внутренние раздоры побуждают людей во имя установления порядка подчиниться публичным законам, постоянная угроза войны приводит их к осознанию необходимости построения государства для организации отпора враждебным силам. Так диалектический процесс взаимодействия объективного и субъективного приводит к гуманизации человеческих отношений, установлению прочного гражданского мира внутри общества.

Но возникает новый антагонизм ¾ противоборство раздельно существующих независимых государств. Каждое из них, по словам Канта, “желает добиться для себя прочного мира таким образом, чтобы завладеть по возможности всем миром”.[17] Разгораются многочисленные войны. Однако постепенно под воздействием объективных законов природы, с развитием культуры и при неуклонном приближении людей к большем согласию в принципах, приходит общее стремление жить в мире. Состояние войны сменяется активным мирным соревнованием. “Дух торговли... рано или поздно овладевает каждым народом... и поэтому государства вынуждены... содействовать благородному миру и повсюду, где существует угроза войны, предотвращать ее своим посредничеством”.[18] Принципы добрососедства утверждаются в отношениях между государствами.

Подводя итоги, Кант делает общий вывод: “Именно таким способом, самим устройством человеческих склонностей природа гарантирует вечный мир, но, конечно, с надежностью недостаточной, чтобы (теоретически) предсказать время его наступления, но, тем не менее, практически достижимой и обязывающей нас добиваться этой (не столь уж призрачной) цели”.[19] Немецкий философ хорошо понимает, что сами по себе войны никогда не прекратятся. Глубина его диалектики заключается в том, что обосновывая общие законы развития человеческого общества, неизбежно ведущие к утверждению ненасильственных отношений в мире, он одновременно призывает людей “помогать природе”, своими действиями строить прочное здание миропорядка. В связи с этим Кант выдвигает свой план достижения вечного мира, многие положения которого исключительно актуальны.

В трактате “К вечному миру” этому плану посвящены два основных раздела. Первый содержит шесть предварительных стадий, второй ¾ три окончательных. “Предварительные стадии трактата направлены на то, чтобы устранить объективные, по мнению авторы, причины войны, а именно: приемы тайной дипломатии; приобретение территорий по наследованию, в обмен, на основании договора дарения или купли-продажи; постоянные армии; возможность вмешательства во внутренние дела другого государства”.[20]

Законы, сформулированные в предварительных статьях первого раздела трактата, Кант подразделяет на две основные группы. Положения, составляющие первую из них, безусловны и нуждаются в немедленном исполнении при любых обстоятельствах. Так, например, шестая предварительная статья гласит, что “ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебный действиям, которые бы сделали невозможным взаимное доверие в будущем состоянии мира”.[21] Здесь, в частности, имеется в виду: использование наемников, отравляющих веществ, нарушение условий капитуляции, измена. Признавая войну для естественного состояния общества печальным, но вынужденным средством утверждения своих прав, Кант, тем не менее, призывает отказаться от наиболее одиозных и бесчеловечных методов ее ведения, ибо при их наличии достижение прочного мира немыслимо. В этом смысле для нас наиболее интересно следующее его высказывание: “Истребительная война, в которой могут быть уничтожены обе стороны, а вместе с ними и всякое право, привела бы к вечному миру лишь на гигантском кладбище человечества. Следовательно, подобная война, а стало быть, и применение средств, ведущих к ней, должны быть безусловно запрещены”.[22]

Хорошо понимая, что основы ненасильственного миропорядка закладываются не столько на поле брани, сколько в невоенное время, Кант в числе действий, подлежащих безусловному запрету, называет также тайное сохранение в мирных договорах оснований для будущей войны и политику вмешательства во внутренние дела любого государства. “Ни одно государство ¾ полагает он, ¾ не должно насильственно вмешиваться в политическое устройство и правление других государств”.[23] Этим Кант еще раз подчеркивает непреложность принципа суверенитета и равноправия существующих в мире стран и неправомерность какого бы то ни было негативного воздействия извне на их внутреннюю и внешнюю политику.

К числу законов, которые могут быть отсрочены в своем исполнении, Кант относит ликвидацию постоянных армий, использование для внешнеполитических целей государственных долгов и невозможность приобретения одним государством другого в любой форме. Данная отсрочка обусловлена у него не стремлением ликвидировать саму цель закона, а, наоборот, попытками достигнуть соответствия между целью и средствами ее достижения. В данном случае Кант справедливо предпочитает постепенные, но действенные меры мгновенным, но малоэффективным, которые не решают проблему, а загоняют ее вглубь. Вместе с тем он подчеркивает, что такая отсрочка не может быть бесконечной.

Второй раздел трактата целиком посвящен вопросам практического построения вечного мира. Основная мысль автора заключается  том, что “законное состояние в отношениях между государствами не может установиться само собой, а следовательно, состояние мира должно быть установлено”.[24] В этом проявляется глубокий диалектизм Канта, понимающего необходимость объединения объективного и субъективного для прогрессивного преобразования человеческого общества.

Первая окончательная статья договора о вечном мире, входящая в этот раздел, гласит: “Гражданское устройство в каждом государстве должно быть республиканским”.[25] Кант считает его непосредственно проистекающим из идеи первоначального договора об образовании государства, безупречным, а следовательно, наиболее перспективным устройством для достижения вечного мира. По его мнению, только в республике могут быть обеспечены принципы свободы и равенства граждан, подчинения их исключительно справедливым законам. Только в республике избранный всенародно представительный орган власти, который отвечает антивоенным устремлениям народа, сможет, в отличие от неподконтрольных кому бы то ни было монархов, поставить реальный заслон войне или свести количество вооруженных столкновений с сопредельными странами к минимуму.

“Международное право должно быть основано на федерализме свободных государств”[26] ¾ таково содержание второй окончательной статьи. Кант считает, что рано или поздно нарды должны объединиться для полной гарантии их безопасности и осуществления принадлежащих им прав. Но формой такого объединения должен быть союз народов, а не их государств. Кант решительно выступает против мирового государства, справедливо полагая, что неизбежно возникающие в любой государственной системе отношения власти - подчинения не могут быть приемлемыми в межгосударственных отношениях. Предлагаемый им союз “имеет целью не приобретение власти государства, а исключительно лишь поддержание и обеспечениесвободы государства для него самого и в то же время для других союзных государств”.[27] Подобная федерация “должна постепенно охватить все государства и привести таким образом к вечному миру”.[28]

Заключительные положения второго раздела трактата Кант посвятил праву всемирного гражданства. Он понимает под ним право каждого чужестранца на лояльное и дружелюбное к нему отношение в любой стране в целях расширения контактов между народами. “Право на земную поверхность принадлежит всему человечеству в целом. Поэтому равно неправомерны как захват чужих территорий, так и установление препятствий для мореплавания, торговли и т.п.”[29]

Завершая свои рассуждения о возможности и путях построения вечного мира, а также о роли в этом процессе международного права, Кант констатирует, что ненасильственный миропорядок “есть не пустая идея, а задача, которая разрешается и ...становится все ближе к осуществлению”.[30] Оглядываясь из ХХ века в век XVIII, нельзя не признать гениальную прозорливость этой и многих других кантовских мыслей. Сегодня можно с уверенностью сказать, что его учение о международном праве и вечном мире, наряду с учениями других величайших умов человечества, предвосхитили, подготовили и сделали реальностью концепцию нового политического мышления конца нашего века.

Международно-правовые взгляды И. Канта и новое политическое мышление

Высказанные в конце XVIII в. И. Кантом предложения о необходимости учреждения единого, основанного на взаимном уважении и добрососедстве союза государств в целях окончательной ликвидации войн и установления прочного мира в дальнейшем неоднократно уточнялись и развивались современниками и последователями немецкого философа. Однако, несмотря на всю свою привлекательность и кажущуюся естественность, идея вечного мира до сих пор не получила сколько-нибудь значимого практического подтверждения. Более того, войны не только не прекратились, но и приобрели статус мировых. За последние два столетия в вооруженных конфликтах погибли десятки миллионов людей. Военная техника в течение этого времени непрерывно совершенствовалась, и сегодня ее возможности уничтожения практически безграничны.

Не означает ли это, что великий ученый в конечном итоге был наивным мечтателем, выдумавшим красивую сказку о будущем всемирном царстве добра и справедливости на земле? Не свидетельствует ли это о том, что правовое состояние в отношениях между народами и государствами недостижимо? Думается, что нет. Об этом свидетельствует ряд тенденций мирового развития, особенно четко обозначившихся в последней четверти нашего века. Реалии ядерно-космической эпохи передвинули в разряд насущных вопрос об опасности самоуничтожения цивилизации. Многочисленные региональные конфликты постоянно напоминают о возможности возгорания зарева всемирной войны. Трудноразрешимыми стали глобальные проблемы, ясно показавшими недопустимость и опасность потребительского отношения людей к природе и друг к другу. Другими словами, проводимая на протяжении многих веков неправомерная политика, стимулирующая международную напряженность, в условиях возросшей мощи людского интеллекта, поставила человечество на грань всеобщей катастрофы.

В то же время именно сейчас благодаря такому положению дел, у народов появился реальный шанс резко изменить ситуацию к лучшему. “Возможность позитивного развития становится реальной только тогда, когда исчерпаны до предела возможности негативного развития. Сегодня они исчерпаны во многом. Вот почему сейчас вопрос о гуманизации и демократизации международных отношений не дежурная тема, а насущная нравственная потребность”.[31] Сложившийся к концу 80-х годов ХХ века характер межгосударственных отношений объективно предопределил необходимость поиска качественно новых методов и средств осуществления внешнеполитической деятельности государств. В кардинальной перестройке нуждалось и само содержание такой деятельности. Все эти обстоятельства явились причиной провозглашения концепции нового политического мышления, с которой впервые выступило руководство нашей страны на XXVII съезде КПСС. Уже сегодня можно сказать, что эта концепция получила широкое признание в мире и дает значимые практические результаты.

В чем же заключаются ее основные постулаты? “Основной исходный принцип нового политического мышления прост: ядерная война не может быть средством достижения политических, экономических, идеологических, каких бы то ни было иных целей”.[32] Она бессмысленна. В ней не может быть ни победителей, ни побежденных. Необходимо незамедлительно пересмотреть характер существующих военных доктрин, сделать их строго оборонительными. В основу мировой политики должны быть положены общечеловеческие морально-этические нормы и ценности. Руководством к действию должна стать аксиома: “…безопасность неделима… Единственная ее солидная основа ¾ признание интересов всех народов и государств, их равенства в международной жизни”.[33] Это, в свою очередь, означает незамедлительную деидеологизацию международных отношений понимаемую как “отказ от навязывания миру чьих бы то ни было ценностей, образа мышления и жизни.., признание плюрализма мира, многообразия различных и несовпадающих интересов, свободы выбора для каждого народа…”[34]

Как видим, основные положения нового политического мышления по сути своей перекликаются с кантовской программой построения вечного мира. Однако, как и Кант в свое время, мы  осознаем, что претворить в жизнь эти принципы далеко не просто. Для этого в современных международных отношениях сформировались реальные предпосылки. Но без длительной и кропотливой работы по ломке старых приверженностей и стереотипов здесь не обойтись.

При этом необходимо помнить, что внешние и внутренние функции государства неразрывны и диалектически взаимосвязаны. Следовательно, “демократизация внешней политики и межгосударственных отношений неотделима от демократизации внутриобщественных отношений”.[35] Еще Ф. Энгельс восклицал: “Как же вы хотите осуществлять демократическую политику вовне, когда внутри демократия скована по рукам и ногам?”[36] Здесь мы опять возвращаемся к мысли Канта о том, что мирный союз народов может быть только союзом демократических сил или правовых государств.

Действительно, “основываясь на господстве закона во всех сферах общественной жизни одной страны такое государство не может не быть поборником примата права в отношениях между народами”.[37] В подчиненности праву всех без исключения должностных лиц и граждан содержится гарантия невозникновения на мировой арене авторитарных политических режимов, проводящих, как правило, агрессивную внешнюю политику. В принадлежности власти органам, сформированным из народных представителей, которые избраны на основе всеобщего и равного избирательного права, залог невозможности принятия келейных решений, уже неоднократно ставивших мир на грань ядерной катастрофы. Уважение к закону внутри страны предопределяет верность принятым международно-правовым обязательствам. Предоставление государством своим гражданам широкого спектра гарантированных прав и свобод обусловливает его решительную борьбу за соблюдение прав человека на мировой арене.

Повсеместное развитие внутригосударственной демократии позволило бы наконец ликвидировать выявленную еще Кантом основную причину, препятствующую построению всеобъемлющей системы международной безопасности ¾ разделение мира на противостоящие друг другу государства, которые находятся между собой в состоянии постоянной борьбы. И этот процесс уже идет.

Однако ни в коем случае нельзя полагать, что ненасильственный мир является простой механической суммой правовых государств, исключающей какие-либо противоречия между ними. Противоречия будут всегда, пока существуют классы и государственность. Вопрос заключается в том, что должно стать тем средством, при помощи которого можно будет ликвидировать вооруженные столкновения и утвердить политику мирного сотрудничества государств. Ответ на него уже дан Кантом. Эту функцию может выполнить только международное право. Именно поэтому “в новом политическом мышлении вместе с такими понятиями, как приоритет общечеловеческих ценностей и интересов, взаимозависимость и целостность мира, свобода выбора путей развития, все прочнее закрепляется концепция примата права в политике”.[38] Его значение сегодня резко возрастает.

Однако не все придерживаются такой точки зрения. Так, например, Э. Поздняков и И. Шадрина полагают, что нормы международного права “вряд ли... могут рассматриваться в качестве надежного гаранта безопасности и мирного сосуществования государств. Более того, они не только не могут служить таким гарантом, но и сами нуждаются в гарантиях. Международное право покоится на договорах, содержащих в самом акте их заключения предлог для своего нарушения. Ведь сама идея международного права предполагает и исходит из существования и противоборства многих, независимых друг от друга государств. Такое состояние само по себе если и не есть состояние войны, но по крайней мере ее постоянная предпосылка”.[39]

Такой взгляд, по нашему мнению, по меньшей мере догматичен. Действительно, за всю богатую историю своего развития международное право переживало периоды упадка, ему были присущи реакционные по нынешним меркам нормы и институты, его нормы не отличались, да и сейчас во многом не отличаются высокой эффективностью. Но заявлять, что в самом международном праве заложены семена постоянной конфронтации государств, неправомерно. Наоборот, его предназначение как раз и заключается в поиске баланса интересов. Координации действий отдельных стран “возможно достигнуть только посредством современного международного права как свода правил поведения, представляющего собой результат согласования воль, позиций и интересов государств”.[40]

Международное право нашего времени является по своей сути общедемократической нормативной системой. В его основополагающих источниках уже нашли закрепление многие общечеловеческие ценности: недопустимость применения силы или угрозы силой, невмешательство, мирное сосуществование, уважение прав человека, разоружение, межгосударственное сотрудничество и др. Только при помощи международного права “независимые, действительно равноправные государства образуют устойчивую международную систему, становятся зависимыми не от усмотрения сильного, а от общесогласованных норм международного общения”.[41] В этом основа международного правопорядка и стабильности.

Другой вопрос - как обеспечить примат права над политикой, повысить эффективность действия и гарантировать общеобязательность международно-правовых норм? Частично ответ на него здесь уже был дан. Он касался в большей мере объективных предпосылок укрепления нормативного фундамента нового политического мышления. Однако для того, чтобы сделать международное право более действенным, необходимо также собственно “улучшить качество” правовой материи, расширить границы правового регулирования международного права, кое в чем пересмотреть методы его воздействия на общественные отношения.

Речь прежде всего идет о постоянном поиске новых механизмов контроля за выполнением международных обязательств. “Их безусловное соблюдение является непременным условием поступательного движения через новые соглашения к всеобъемлющей безопасности...”[42] Должны быть усовершенствованы также средства мирного урегулирования споров и предупреждения правонарушений. “Следует подумать о разработке специальной процедуры, которая предусматривала бы различные методы... разрешения спора... вплоть до обязательного обращения в случае неудачи предыдущих способов в арбитражные или судебные органы”.[43]В этом смысле потенциальные возможности Международного Суда ООН и других существующих органов международного правосудия еще далеко не исчерпаны.

Еще один момент. В международном праве законодатель коллективен, а содержание международно-правовых норм общедемократично. Однако многие государства, “принимая на себя международные обязательства, тем не менее стремятся, как правило, оставаться судьями в своем собственном деле, решая чаще всего в одностороннем порядке и окончательно вопросы толкования и применения принятых обязательств”.[44]Такая практика приводит к неадекватным действиям различных государств при реализации одних и тех же международно-правовых норм, что резко снижает эффективность их действия. Выход видится в проведении “более интенсивного международного обмена на различных уровнях - универсальном, региональном, двустороннем - с целью нахождения общего, максимально разработанного понимания компонентов современного международно-правового режима”.[45]

Процесс взаимодействия права и политики носит ярко выраженный взаимообусловленный характер. Каждая из этих категорий самым существенным образом влияет на содержание и значение другой. Поэтому, несмотря на неуклонное возрастание значения правовых институтов и механизмов в деле поддержания стабильности международной системы, возможности международного права объективно ограничены. Правовые нормы будут достаточно действенны только в сочетании с политической волей государств, носящей принципиально совпадающий характер.

Еще Кант говорил, что международное право стане окончательно действенным и истинным состоянием мира только в рамках единого союза народов. Основную задачу человечества он видел в достижении “всеобщего правового гражданского общества”, основанного на федерализме государств. “Концепция Канта, выражаясь современным языком, - это тоже своего рода концепция всеобъемлющей системы международной безопасности. Но дело не только в формальном сходстве. Его идея осталась бы достоянием прошлого, диковинкой человеческой мысли, если бы ей не соответствовали определенные реальности сегодняшнего мира, переводящие ее из области утопии, умозрительных схем в сферу теоретических построений, имеющих свои основания и предпосылки в нашей действительности”.[46]

Действительно, окружающий нас мир полон примеров, подтверждающих неуклонное движение человечества по пути к мировому гражданскому сообществу. Особенно далеко продвинулся этот процесс на европейском континенте, где в ноябре 1990 г. в Париже была подписана Хартия для новой Европы, заложившая основы будущего единого экономического, политического, правового и гуманитарного европейского пространства. Во многих областях жизни людей ломаются национальные и государственные рамки, все стремительнее протекают интеграционные процессы в политических и экономических сферах. “В мире уже сложились силы, - подчеркивал в своем выступлении в ООН М.С. Горбачев, - которые, так или иначе, побуждают квступлению в мирный период. Народы, широкие круги общественности горячо желают изменения положения дел к лучшему, хотят учиться сотрудничать”.[47]

Кроме того, в мире уже возникли определенные организационные формы межгосударственного сотрудничества. Это широкая сеть неправительственных и межправительственных международных организаций и, главным образом, Организация Объединенных Наций, без которой сегодня еже невозможно представить мировую политику. Ее задачи и функции во многом напоминают задачи и функции кантовского “постоянного конгресса государств”. Потепление международного климата значительно расширяет на современном этапе возможности ООН. Ведь только она способна “аккумулировать коллективный разум и волю человечества... помотать своим членам справляться с грозными вызовами времени, идти по пути гуманизации отношений”.[48]

Сегодня у человечества появились реальные возможности для “создания подлинного мира на Земле, а вместе с тем и для реализации идеи вечного мира, о котором мечтали лучшие умы человечества”.[49] Не того кладбищенского “вечного мира”, о котором с горькой иронией говорил Кант, а живого, светлого мира дружественных человеческих взаимоотношений. Хватит ли у нас разума и сил построить его?

Источник: http://www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1120752