«Ответы на вопросы по праву»

Укрепление правопорядка и борьба с преступностью. Целесообразность в уголовном праве.
Бавсун, М. В., Марцев, А. И.

Целесообразность является категорией, не получившей должной тео­ретической разработки не только в теории уголовного права, но и во всей отечественной юридической науке. Между тем термин «целесообразность» в уголовном праве наполняется собственным содержанием. Его существова­ние обусловливается прежде всего целесообразностью всех положений уго­ловного законодательства и их практической реализации.

Несмотря на то что структура уголовного законодательства, его норм и институтов, а также деятельность правоохранительных органов государ­ства во все исторические периоды развития общества строилась на нача­лах целесообразности, последняя официального закрепления в правовых документах никогда не получала. Не исключение и ныне действующий УК РФ. Основанный на идеях законности, справедливости, гуманизма и других общеправовых принципах, уголовный закон не содержит даже упоминания о целесообразности. Вместе с тем многие положения УК РФ сформулированы таким образом, что их применение невозможно без опре­деленных элементов толкования и усмотрения. Реальное же существова­ние толкования и усмотрения в современной практической деятельности органов, осуществляющих применение норм уголовного законодательства, отрицать довольно сложно. Закон предоставляет право выбора одного ре­шения из нескольких возможных за правоприменителем. В одних нормах такой выбор оставляется специально, в других — он существует вследствие недоработки отдельных норм УК РФ. Но ни в том, ни в другом случае за­конодатель не указывает на то, из чего же необходимо исходить право­применителю при осуществлении выбора одного решения из нескольких возможных.

Не отражаясь в конкретных нормах, целесообразность является тем ос­новополагающим началом, которым пронизана вся правотворческая и пра­воприменительная деятельность. Однако начало это пока не урегулировано официально, что обусловлено прежде всего отсутствием должной теорети­ческой обоснованности данной категории.

Целесообразность как категория права в различные периоды развития нашего государства по-разному толковалась и всегда имела неоднозначную оценку. Необходимость выделения в теории уголовного права понятия целе­сообразности представляется бесспорной. Однако вопрос о ее месте в совре­менной юридической науке на сегодняшний день остается открытым.

Термин «целесообразность» укоренился в русском языке в 30—50-е го­ды XIX в.¹ М. Фасмер указывает на его происхождение от древнеславянского слова «целесообразен».² Понятие целесообразности также связывается с целеполаганием и целью как существенными элементами человеческой деятельности, характеризующими как мыслительные процессы, так и пред­метную деятельность человека.³

В философии целесообразность определяется как соответствие яв­ления или процесса какому-то (относительно завершенному) состоя­нию, материальная или идеальная модель которого представляется в каче­стве цели.⁴Соответствие конкретной цели — необходимое требование, предъявляемое к целесообразности и в определении, данном в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова.⁵ По Далю, «целесообразность отвечает цели, намеренью, хотенью».⁶

Как видно из вышеуказанных определений, целесообразность тесно связана с категорией «цель». В узком смысле понятие цели связывают с че­ловеческой деятельностью, существенными элементами которой являются целеполагание, целеустремленность, подчиненность действия идеально представляемому конечному результату этой деятельности.⁷ Целесообраз­ность предполагает действие по целям, разумность.⁸ Цель, таким образом, является основным содержанием целесообразности. Т. А. Казакевич свя­зывает цель со способностью человека предвидеть будущее и конкретные результаты своей деятельности. Кроме того, цель выражает не только то, что произойдет в будущем, но и указывает, к чему нужно стремиться, что нужно делать, какие средства употребить, чтобы осуществить это желаемое будущее.⁹

В психологии цель также является структурным элементом целесооб­разности, которая рассматривается через призму мотивации человеческого поведения, его потребностей и желаний. Например, специфика мотивационной деятельности человека состоит в том, что она фиксирует такое состояние действительности, которое желательно, но которого еще нет в действительности.¹⁰ Данное определение мотивационных критериев пове­дения личности полностью соответствует ранее приведенному понятию цели в философской литературе. В то же время в самой психологии цель — это дискурсивно-осознанно-осмысленная модель — образ предполагаемо­го, предугадываемого результата, на достижение которого спроецированы поведенческие действия субъекта, его деятельность — активность, проекция его чувственно-мотивационных моделей." Сама же целесообразность в пси­хологии носит несколько более широкий характер, чем в философии. Для наиболее полного раскрытия ее содержания используются такие категории, как интерес, потребность, мотив и цель. Психологический аспект целесооб­разной деятельности человека важен с позиции установления внутренних процессов, происходящих в психике конкретного человека при осуществле­нии им конкретной деятельности, а также предвидения им определенного результата этой деятельности.

Категории цели и целесообразности, берущие свое начало в филосо­фии и имеющие некоторые аспекты в психологии, необходимо рассматри­вать также и с позиций юридической науки, в том числе в теории права и других ее отраслях (в частности, науки уголовного права). Так, в теории права целесообразность определяется как «учет конкретных условий приме­нения того или иного нормативно-правового акта, принятие во внимание специфики сложившейся ситуации в момент вынесения решения, выбор наиболее оптимального варианта реализации правовых требований в тех или иных конкретных обстоятельствах».¹² По мнению В. С. Афанасьева, под целесообразностью следует понимать «необходимость выбора строго в рам­ках закона наиболее оптимальных, отвечающих целям и задачам общества вариантов осуществления правотворческой и правореализующей деятельно­сти (поведения)».¹³Целесообразность как общеправовая категория имеет место также и в других отраслях права.¹⁴

В праве целесообразность — это всегда нечто оптимальное, соответ­ствующее каким-то конкретным условиям, обстоятельствам, без учета кото­рых норма не будет достигать цели, изначально в нее заложенной. Ее при­менение должно строиться на основе целесообразности, как на одном из основных требований, предъявляемых непосредственно к самому норматив­ному документу. Применение закона без его толкования, основанное ис­ключительно на его букве, невозможно в силу прежде всего несовершенства самого закона, а также отсутствия у законодателя реальной возможности предусмотреть все многообразие жизненных условий, которые будут сопут­ствовать его практической реализации. Соответствие целесообразности оз­начает соответствие общему духу, идее закона.

В основе целесообразности, в ее уголовно-правовом понимании долж­но лежать определенное соответствие принципам как общеправовой, так и отраслевой направленности. Это всегда подконтрольное, но в то же время разумное применение положений уголовного закона, где средства, в нем предусмотренные, всегда должны соответствовать тем целям, которые ста­вятся законодателем изначально перед уголовным законом. Таким образом, в основе уголовно-правовой целесообразности должно лежать разумное на­чало и наиболее рациональный подход при применении отдельных его норм и положений. Данное положение подтверждается и результатами проведен­ного нами экспертного опроса. В качестве экспертов выступали 15 докторов юридических наук по специальности 12.00.08 и 12.00.09. На вопрос: «Как вы считаете, что следует понимать под целесообразностью в уголовном пра­ве»,- 53 % опрашиваемых ответили, что это право органов правопримене­ния на усмотрение, в результате которого возможен выбор в рамках уголов­ного закона наиболее эффективного решения, которое бы соответствовало его целям и задачам. Выбор должен строиться на основе целесообразности; только в этом случае можно говорить о наиболее эффективном применении положений УК РФ и разумности предоставляемого законодателем права на усмотрение.

Вместе с тем необходимо признать, что целесообразность должна соот­ветствовать определенным критериям.

Во-первых, она не должна выходить за рамки законности, т. е. соблю­дение закона должно оставаться приоритетным, и выход за его пределы при осуществлении правотворческой и правоприменительной деятельности яв­ляется недопустимым.

Во-вторых, целесообразность должна быть обоснованной, т. е. она дол­жна вытекать из фактических условий конкретного случая. Обоснованное применение положений уголовного закона означает практически целесооб­разное их использование в данных конкретных условиях места и времени.

В-третьих, целесообразность должна применяться в строго установ­ленных законодателем пределах. Отдельные статьи УК РФ, применение ко­торых возможно с учетом положений целесообразности, должны содержать строго установленный, принятый на законодательном уровне и не подлежа­щий произвольному изменению перечень альтернативных действий, кото­рые могут быть использованы правоприменителем при принятии им конк­ретных решений по уголовным делам.

В-четвертых, целесообразность должна соответствовать целям и зада­чам, которые предусмотрены уголовным законом. Она должна вытекать из тех потребностей, которые стоят перед государством, и тех целей, которые законодатель преследует и закладывает изначально при формировании как отдельных норм, так и всего уголовного закона в целом. Соответствие це­лесообразности целям и задачам уголовной политики государства должно находить свое выражение и при осуществлении правоохранительными органами государства правоприменительной деятельности, где решения, принимаемые должностными лицами, должны основываться на тех целях, которые заложены в уголовном законе.

Проявление целесообразности в том или ином ее выражении сегодня можно встретить в каждом из институтов уголовного права. Именно такую точку зрения высказали 60 % опрошенных респондентов, а 40 % указали на существование таковой в отдельных из них. При этом ни один из опра­шиваемых не указал на отсутствие целесообразности в современном уголов­ном праве.

Целесообразность в уголовном праве — это прежде всего способность законодателя в нормах уголовного закона закреплять наиболее эффек­тивные средства противодействия преступности. Она (целесообразность) должна стать основой для решения тех проблем как теоретического, так и практического характера, в основе которых лежит неопределенность, не­конкретность законодательных предписаний. Причем под самой целесооб­разностью в рамках теории уголовного права следует понимать возможность создания, изменения и последующего применения положений уголовного закона, исходя из сложившихся в обществе социальных потребностей, а так­же с учетом существующих общеправовых принципов, задач и целей в стро­го установленных законодательных пределах.

Влияние же целесообразности распространяется не только на уголов­ное право как на одну из отраслей юридической науки, но и на всю уголов­но-правовую политику государства. В связи с этим обращение к вопросам целесообразности в уголовном праве не случайно.

Еще больший интерес представляет собой вопрос о возможности включения целесообразности в систему отраслевых принципов уголовного права. В науке уголовного права впервые о принципе целесообразности упоминается в рамках уголовной политики, а не уголовного права и тем более законодательства. Одним из первых об этом в начале XX в. заявил С. К. Гогель, который писал, что «в основу уголовной политики как науки прикладной должен быть, очевидно, положен один из руководящих прин­ципов — принцип целесообразности, лишь с некоторыми ограничениями (касающимися требований правового государственного строя)».¹⁵ В то вре­мя в России уголовная политика впервые получила серьезную теоретичес­кую разработку, отсюда, как следствие, и происходило выделение ее само­стоятельных принципов.

В 60-е годы XX в. в поддержку целесообразности как одного из прин­ципов уголовной политики выступил П. С. Дагель,¹⁶ а позднее данную по­зицию поддержал А. И. Коробеев.¹⁷ Обосновывая принцип экономии уголовной репрессии, П. А. Фефелов, по сути, высказывался в пользу це­лесообразности, признавая, что наказание должно быть более целесооб­разным. Под целесообразностью в законодательстве, по его утверждению, следует понимать соответствие закона целям и задачам уголовной полити­ки и борьбы с преступностью.¹⁸ Все уголовное законодательство должно соответствовать той политике, которая проводится государством в области отправления правосудия и уголовного судопроизводства. Сами же уголов­но-правовые принципы, в основе которых лежат реально существующие общественные отношения, представляют собой явления с достаточно устой­чивым содержанием в виде основополагающих идей по вопросам борьбы с преступностью.¹⁹

Оказывая определенное влияние на всю уголовно-правовую политику государства, целесообразность также находит свое выражение в отдельных положениях действующего УК РФ. К таковым можно отнести нормы, пре­дусматривающие возможность условного осуждения (ст. 73 УК РФ), услов­но-досрочного освобождения от наказания (ст. 79 УК РФ), назначения бо­лее мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление (ст. 64 УК РФ). О началах целесообразности также можно говорить и в разделе ос­вобождения от уголовной ответственности, а именно применительно к ст. 75 УК РФ — деятельное раскаяние, ст. 76 УК РФ — освобождение от ответ­ственности в связи с примирением с потерпевшим и ст. 77 УК РФ — осво­бождение от ответственности в связи с изменением обстановки. Во всех пе­речисленных нормах законодатель предусмотрел возможность для выбора правоприменителем наиболее необходимого, верного и целесообразного ре­шения при их применении. Так, в ст. 75-77 УК РФ говорится лишь о воз­можности освобождения лица от уголовной ответственности при наличии определенных условий, а не об обязанности следователя поступить именно таким образом. С этой целью законодателем во всех трех статьях использует­ся термин «может быть освобождено от уголовной ответственности», и, та­ким образом, конечное решение оставляется на усмотрение следователя. То же мы видим и в положениях УК РФ, предусматривающих возможность ос­вобождения лица от наказания, его условного осуждения, и в некоторых других нормах, тем или иным образом смягчающих положение осужденно­го. В каждой из них говорится о возможном, а не обязательном применении подобных мер. А ст. 73 УК РФ вообще имеет следующее содержание: если «суд придет к выводу о возможности исправления осужденного без отбыва­ния наказания, он постановляет считать назначенное наказание условным». В УК РФ ни в ст. 73, ни в ст. 79 законодатель не указывает четких критериев применения данных положений, оставляя это право за судами. Решение, принимаемое ими, должно быть целесообразным, отвечая при этом требова­ниям законности и обоснованности. Это положение вытекает из содержа­ния самого закона, хотя нигде не оговаривается им прямо.

В то же время практические работники полагают, что целесообразность должна стать именно принципом уголовного права. Так, на вопрос о том, может ли целесообразность являться одним из принципов уголовного права, 76% (127 человек) опрошенных сотрудников системы исполнения наказа­ния, ответили, что может в части назначения и освобождения от наказания, и только 23,6 % — что нет. Результаты, полученные в ходе проведенного ан­кетирования следственных работников, указывают на возможность толкова­ния последними положений уголовного закона, исходя из соображений целе­сообразности. На вопрос: «Может ли следователь иметь право на толкование определенных положений закона, исходя из собственных представлений об осуществляемой им процессуальной деятельности», — 67 % опрошенных следователей (213 человек) дали утвердительный ответ (при условии, что если это будет способствовать максимальной реализации целей уголовного закона) и только 15% ответили отрицательно. На этот же вопрос 74 % судей (97 человек) ответили, что толкование возможно в случае, если оно будет максимально способствовать реализации целей уголовного закона; еще 20 % считают, что толкование возможно, когда это продиктовано условиями со­вершения преступления и личностью самого виновного, и только 6 % рес­пондентов дали отрицательный ответ. Научные работники, 66 % от общего количества опрошенных, также полагают, что целесообразность должна по­лучить законодательное закрепление, но при одном обязательном усло­вии — ограничение ее рамками законности.

Следовательно, существование целесообразности в качестве принци­па уголовного законодательства вполне возможно, однако с условием на­личия определенных ограничений, касающихся возможности его приме­нения. Установление таких критериев вполне реально и, более того, просто необходимо. Соответствие принципа целесообразности идеям законности, справедливости и гуманизма сделает его практическую реализацию более упорядоченной и обоснованной. Учитывая сказанное, включение целесооб­разности в систему принципов уголовного закона будет оправданным и ло­гичным. При этом может быть использован и зарубежный опыт. Например, в уголовном законодательстве США непосредственно о самой целесообраз­ности не говорится, однако в примерном УК США устанавливается право на толкование при реализации его предписаний, которое в соответствии с ч. 3 ст. 1.02 должно осуществляться «в интересах общих целей, сформулирован­ных в настоящей статье, и специальных целей толкуемого положения». Кро­ме того, в нем устанавливаются критерии и пределы такого толкования.²⁰ В УК Нидерландов целесообразность прямо предусматривается как один из его основных принципов, под которым понимается «соответствие намечен­ной цели и достигнутого результата».²¹

С позиции целесообразности возможно рассмотрение многих уголов­но-правовых вопросов, носящих исключительно практическую направ­ленность. Особый интерес представляет проблема назначения наказания. Судам ввиду недочетов УК РФ при решении вопросов, связанных с назначе­нием наказания, часто приходится действовать, основываясь на складываю­щейся судебной практике, собственном опыте, взглядах и представлениях на ту или иную проблему назначения наказания. Это в свою очередь не мо­жет способствовать формированию единого подхода к решению проблем, возникающих в деятельности судов при практической реализации положе­ний уголовного закона, вызывает раздробленность и деление судебной практики на различные уровни: региональный, районный и т. д.

Изучение проблем, связанных с назначением наказания, вызывает особый интерес именно с позиции принципа целесообразности. Его приме­нение в процессе реализации уголовного наказания имеет большое практическое значение.²² Как показывает анализ судебной практики, принимае­мые судами решения относительно размера назначаемого наказания за со­вершение преступления зачастую существенно отличаются от размера, уста­навливаемого законодателем за совершение этого же преступления. Причем такое несоответствие, как правило, ведет, во-первых, к чрезмерному и за­частую необоснованному применению судами положений ст. 64 УК РФ, а во-вторых, к формированию судебной практики, исходящей из нижних пределов установленных законодателем санкций. С целью выявления про­тиворечий между официальной позицией законодателя и складывающейся судебной практикой нами был проведен анализ выносимых судами пригово­ров по определенным категориям дел.

Особый интерес в этом отношении представляют данные, полученные входе изучения практики назначения наказания по ст. 290 УК РФ «Получе­ние взятки». Взятка является преступлением, которое традиционно в рос­сийском уголовном законодательстве относилось к категории тяжких и осо­бо тяжких. Об этом свидетельствуют и размеры наказания, установленные в санкциях ст. 290 УК РФ. Однако, как показал анализ 72 приговоров, кото­рые были вынесены судами на территории Омской и Томской областей за совершение данного преступления, размеры назначаемых наказаний значи­тельно ниже предусмотренных в УК РФ. Так, средний показатель назначае­мого наказания по ч. 4 ст. 290 УК РФ составил 2,3 года при официально зак­репленном размере от 7 до 12 лет лишения свободы. Примерно та же картина наблюдается и с назначением наказания по другим частям этой статьи. На­пример, по ч. 3 средний показатель составляет 2,2 года при законодательно закрепленном размере от 5 до 10 лет лишения свободы. В то же время по ч. 2 ст. 290 назначаемое наказание хотя и незначительно, но тем не менее строже наказания, назначаемого по ч. 3, и составляет 2,6 года. При этом официаль­но закрепленный в санкции статьи размер наказания находится в пределах от 3 до 7 лет лишения свободы. Основным видом наказания выступает имен­но лишение свободы, поэтому следует обратиться к его срокам, назначае­мым виновным за совершение данного преступления.

 

Средние сроки лишения свободы по УК РФ 1996 г.

 

 

Таким образом, во всех изученных приговорах назначаемое наказание обязательно ниже размера наказания, установленного законодателем.

На наш взгляд, основная причина сложившегося несоответствия меж­ду законодательными предписаниями и судебной практикой кроется в сле­дующем. Сформулированные в УК РФ медианы санкций имеют очень боль­шую разбросанность, и определяемый размер наказания, например от 6 до 12 лет лишения свободы, оставляет правоприменителю слишком большие рамки усмотрения. Помимо этого, у правоприменителя на сегодняшний день имеются неограниченные возможности по смягчению установленного законодателем наказания, которое зачастую снижается на две-три катего­рии. Последнее является недопустимым, на что ранее уже обращалось вни­мание в юридической литературе.²³ Именно это и лежит в основе сложивше­гося противоречия. Какие бы размеры наказания ни были установлены в УК РФ, судьи всегда могут принимать решения в части назначения наказа­ния, которые, по их мнению, необходимы в каждом конкретном случае.

Следует также отметить, что из 72 приговоров, которые были изучены в ходе данного исследования, только в восьми правоприменитель обошелся без применения ст. 64 УК РФ «Назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление». Во всех остальных случаях ст. 64 применялась, и на ее основе назначалось более мягкое наказание. В 18 слу­чаях правоприменитель одновременно использовал и ст. 64, и ст. 73 УК РФ «Условное осуждение», назначая наказание условно ниже низшего предела.

Правоприменитель, безусловно, должен разумно подходить к осуще­ствлению своей деятельности. При этом у него всегда должно быть право выбора одного наиболее эффективного решения из нескольких, предо­ставленных ему законодателем. Однако рамки усмотрения должны изна­чально закладываться при конструировании всего уголовного закона и его отдельных норм. В нашем же случае при формулировании ст. 64 УК РФ, а также при определении разницы между минимальными и максимальными пределами наказания законодатель либо вообще ничем не ограничивает правоприменителя, либо использует слишком неопределенные критерии. Их уяснение требует дополнительной трактовки и не может способство­вать должной практической реализации самой нормы уголовного закона. Один из вариантов возможного решения существующей проблемы, по на­шему мнению, — установление определенных ограничений на законода­тельном уровне.

Необходимо отметить, что законодателем в отдельных статьях УК РФ делаются попытки установления условий, которые являются обязательными при решении судами вопросов, связанных с размером назначаемого нака­зания, например, ст. 66 УК РФ «Назначение наказания за неоконченное преступление» или ст. 68 УК РФ «Назначение наказания при рецидиве преступлений». В первом случае указывается на невозможность назначе­ния наказания выше законодательно установленного предела, а во втором — на невозможность назначения наказания менее, чем этот предел. И в том, и в другом случаях для правоприменителя оставляются достаточно жесткие рамки, в которых он должен принимать окончательное решение.

В ст. 64 ничего не говорится о каких-либо ограничениях, хотя, по ана­логии со ст. 66, 68, их установление вполне возможно и, главное, целесооб­разно. С учетом того, что в законе не оговариваются конкретные критерии снижения наказания и неясно, до какого предела оно вообще допустимо, возможно установление таких критериев в самой ст. 64 УК РФ. За основу при этом можно взять уже известные УК РФ способы, например, посред­ством использования определенной части наказания от его минимального предела (как это делается в приведенных выше примерах). Кроме того, по нашему мнению, применение меры, существенно смягчающей ответствен­ность, к лицам, виновным в совершении особо тяжких преступлений, явля­ется недопустимым. В связи с этим в редакции статьи необходимо четко обозначить определенные категории преступлений, в случае совершения которых возможно применение положений ст. 64 УК РФ. К таковым следует относить тяжкие, средней и небольшой тяжести преступления.

И в первом, и во втором случаях предлагаемые варианты являются лишь способами, посредством которых можно решить рассматриваемые вопросы. Конкретные же критерии ограничения могут быть различными и выводиться на законодательном уровне в зависимости от существующих потребностей. Однако, исходя из принципа целесообразности, нами делается вывод о необ­ходимости включения в конкретные статьи УК РФ подобных изменений, не настаивая на безусловности предлагаемых критериев. Установив такие рамки, законодатель, с одной стороны, решит проблему чрезмерного и зачастую нео­боснованного снижения наказания, а с другой — сделает деятельность судов более контролируемой и ограниченной рамками закона. В то же время право­применитель также будет иметь возможность принимать решение самостоя­тельно, за ним по-прежнему будет сохраняться право выбора наиболее спра­ведливого и целесообразного варианта действий из нескольких возможных.

Проблема целесообразности находит свое выражение и в таком уголов­но-правовом институте, как вина. Практическая реализация данного инсти­тута вызывает некоторые актуальные вопросы, требующие дополнительного научного обоснования.

Под виной традиционно понимается психическое отношение лица к совершаемым им действиям, носящим противоправный характер. На этом основывается официальная позиция законодателя. В то же время далеко не все преступления можно оценить исключительно с позиции субъективного вменения. В качестве пограничных с позиции психологии и малообъясни­мых с помощью принципа субъективного вменения выделяются преступле­ния, совершенные в состоянии сильного алкогольного опьянения, а также в состоянии аффекта или сильного душевного волнения, не исключающе­го вменяемости.²⁴ Нельзя обойти вниманием и большую теоретическую проблему, внимание которой уделялось еще в дореволюционном законода­тельстве,²⁵ — ответственность за деяния, совершенные по неосторожности.²⁶ Существуют и другие примеры возможного привлечения к ответственности лица, которое на момент совершения преступления в силу тех или иных причин не осознавало всей противоправности и общественной опасности своих действий.

Привлечение к уголовной ответственности за деяния, которые «выпа­дают» из общей теории вины и не могут быть объяснены с позиции внут­реннего отношения лица к своим действиям и наступающим последстви­ям, является не чем иным, как объективным вменением, в основе которого лежат начала целесообразности.²⁷ Его существование в настоящее время настолько масштабно, что, по свидетельству Ю. А. Язовских, «это бес­смысленно не замечать».²⁸

Несоответствие отдельных положений УК складывающейся практике и ее формирование на основе целесообразности, а не законности позволяет сделать вывод о реальном существовании объективного вменения, что про­тиворечит принципу виновной ответственности (ст. 5 УК РФ).

Объективное вменение, безусловно, должно быть в большей степени ограничено рамками закона, но отрицать его реальное существование в действующем УК достаточно сложно. Несмотря на всю его парадоксаль­ность и противоречие принципу законности, оно тем не менее выполняет важную роль в уголовно-правовом регулировании. Искоренение «лазеек» для объективного вменения законодательным путем вполне возможно, но при этом возникнет ситуация, когда не будет торжествовать социальная справедливость, поскольку появится «отдушина» для уклонения от уго­ловной ответственности значительного числа лиц, совершивших преступ­ления.²⁹

Безусловно, законодатель обязан стремиться к тому, чтобы ограни­чить возможность применения объективного вменения, но пока следует признать, что действующее уголовное законодательство не позволяет дей­ствовать на началах строгой законности. Целесообразность находит свое проявление практически в каждом институте уголовного права, а в рас­сматриваемых случаях явно превалирует над законностью, точнее — за­конность основывается на целесообразности, что и приводит к возможно­сти существования объективного вменения.

То же самое мы можем наблюдать и при реализации принципа «не­знание закона не освобождает от ответственности» (который, кстати, не находит своего выражения в УК РФ, но существование которого считается догмой, не подлежащей обсуждению).

Уголовная ответственность при незнании закона лицом, совершившим преступление, является сложной теоретической и практической проблемой. При совершении большинства преступлений против личности, собственно­сти, общественной безопасности лица, их совершающие, сознают их обще­ственную вредность на социальном и, возможно, на генетическом уровне. Вместе с тем существует ряд преступлений, возможность осознания обще­ственной вредности которых затруднена. Для этого, видимо, необходима специальная юридическая подготовка, иначе лицо не может в полном объе­ме осознавать общественную вредность всей совокупности уголовно-право­вых запретов.

Кроме того, имеется значительная группа людей, которые по объектив­ным причинам не могут знать требований уголовного законодательства. В первую очередь сюда следует относить иностранцев, находящихся на тер­ритории Российской Федерации, поскольку они не проходят специальной юридической подготовки. Во вторую очередь — это граждане России, стра­дающие недугами, препятствующими познанию законов: глухонемые, глу­хие, слепые.

В теории уголовного и уголовно-процессуального права и в практичес­кой деятельности правоохранительных органов существует положение, со­гласно которому незнание закона не освобождает от уголовной ответствен­ности. Правоприменители нисколько не сомневаются в правомерности существования данного положения и вопросом знания или незнания зако­на, как правило, не интересуются. В то же время реальное существование положения о том, что незнание закона не освобождает от уголовной ответ­ственности, вызывает большое количество вопросов, ответа на которые не существует.

Поскольку юридическим выражением общественной опасности явля­ется противоправность как признак преступления, постольку законодатель требует при совершении преступления умственного осознания противо­правности, т. е. того, что своими действиями лицо совершает преступление. Вполне естественно, что лицо, не знающее о существовании уголовно-пра­вового запрета, не может осознавать противоправности своего действия или бездействия. При привлечении такого лица к уголовной ответственности имеет место объективное вменение, что противоречит принципу законно­сти.³⁰ Таким образом, при незнании лицом о существовании соответствую­щего уголовно-правового запрета оно должно признаваться невиновным в случаях его нарушения либо требуется фактическое признание существова­ния объективного вменения, которое следует оценивать как исключение из общего правила.

Способствует ли объективное вменение борьбе с преступностью? Да, безусловно. Но оно основывается не на принципе законности, а на принци­пе целесообразности, который законодательно не закреплен, но имеет полное право на существование. Из этого следует вывод о том, что целе­сообразность имеет свое выражение и в институте вины, и в институте ви­новной ответственности. Однако происходит это вследствие недостаточного законодательного урегулирования данного вопроса и его несоответствия сложившейся правоприменительной практике, что вызывает непоследова­тельное толкование и применение норм, предусматривающих ответствен­ность за преступления, совершенные по неосторожности.

Таким образом, целесообразность выполняет весьма важную роль в ин­ституте вины. Привлечение к уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии аффекта, при превышении пределов необходи­мой обороны, в состоянии сильного алкогольного или наркотического опьянения, а также по неосторожности в виде преступной небрежности, основывается на началах целесообразности, поскольку установление пси­хического отношения лица к совершаемому деянию в данных случаях весь­ма затруднительно.

Следует отметить, что проявление целесообразности возможно и в других уголовно-правовых институтах. Речь в данном случае можно вести о процессах криминализации и декриминализации преступности деяний, решении вопросов, связанных с освобождением от уголовной ответственно­сти или наказания, условного осуждения. Немалую роль целесообразность также играет и при определении структуры уголовного законодательства, его отдельных норм и предписаний. Особый интерес изучение данной кате­гории представляет с позиции ее сопоставления с судейским усмотрением, которому в последнее время уделяется повышенное внимание как в совре­менной, так и в зарубежной юридической литературе. Все это свидетель­ствует об актуальности данной проблемы, ее значимости не только для тео­рии уголовного права, но и для практики, изучение которой представляется приоритетным.

 

* Кандидат юрид. наук, преподаватель Омской академии МВД РФ.

** Заслуженный деятель науки РФ, доктор юрид. наук, профессор Омской академии МВД РФ.

¹ Шанский Н. М. Принципы построения русского этимологического словаря слово­образовательного характера// Вопросы языкознания. 1959. № 5. С. 42.

² Фасмер М. Этимологический словарь. М., 1987. С. 296.    

³ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1961. Т. 23. С. 189.  

⁴ Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 730.

⁵ Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990. С. 870.

⁶ Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1989. Т. 4. С. 578.

⁷ Фролов И. Т. Проблема целесообразности в свете современной науки. М., 1971. С. 15.

⁸ Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Минск, 1998. С. 31.

⁹ Казакевич Т. А. Целесообразность и цель в общественном развитии // Вестник ЛГУ. 1963. №23. С. 52-63.        

¹⁰ Асеев В. Г. Мотивация поведения и формирование личности. М., 1976. С. 15.

¹¹ Юрчук В. В. Современный словарь по психологии. Минск, 1998. С. 735.

¹² Общая теория государства и права / Под ред. М. Н. Марченко. М., 1998. Т. 2. С. 318.

¹³ Теория права и государства / Под ред. В. С. Афанасьева. М., 1997. С. 213.

¹⁴ См., напр.: Алехин А. П., Кармолицкий А. А., Козлов Ю. М. Административное право Российской Федерации. М., 1996. С. 604.— См. также: Ведель Ж. Административное право Франции. М., 1973. С. 210.

¹⁵ Гогель С. К. Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией. СПб., 1910. С. 163.

¹⁶Дагель П. С. Проблемы советской уголовной политики. Владивосток, 1982. С. 36-37.

¹⁷ Коробеев А. И., Усе А. В., Голик Ю. В. Уголовно-правовая политика. Красноярск, 1991. С. 38-40.

¹⁸ Фефелов П. А. Понятие и система принципов советского уголовного права. Сверд­ловск, 1970. С. 86-90.         

¹⁹ Беляев Н. А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. Л., 1986. С. 40.

²⁰ Примерный Уголовный кодекс США. М., 1969. С. 33.

²¹ Тарбагаев А. И. Введение в уголовное право Нидерландов: основные институты общей части. Красноярск, 2000. С. 13.

²² На необходимость признания целесообразности в качестве одного из принципов наз­начения наказания ранее уже неоднократно указывалось в отечественной науке уголовного права (см., напр.: Дагель П. С. О принципе целесообразности наказания // Правоведение. 1962. № 1. С.145—151; Чхиквадзе В. М. Государство, демократия, законность// Ленинские идеи и современность. М., 1967. С. 394). 

²³ Так, О. А. Михаль указывает на недопустимость неограниченного снижения наказания ниже низшего предела и делает вывод о том, что суду «законодательно должно быть запрещено снижение низшего предела санкции более чем на одну категорию» (см.: Михаль О. А. Класси­фикация преступлений: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Омск, 1999. С. 6).

²⁴ Лунеев В. В. Субъективное вменение //Уголовное право: новые идеи. М., 1994. — См. также: Зелинский А. Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986; Шрсесян В. А. Неосторожная вина: проблемы и решения // Государство и право. 2000. № 4. С. 59-70.

²⁵ См., напр.: Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Киев, 1882. С. 365; Немировский Э. Основные начала уголовного права. Одесса, 1917.

²⁶ Лунеев В. В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответствен­ности // Государство и право. 1992. № 9. С. 54-62.

²⁷ Язовских Ю. А. Проблемы вменения в российском уголовном праве: Автореф. дис. ...канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1998. С. 11.

²⁸ Там же. С. 17.

²⁹ Марцев А. И. Общие вопросы учения о преступлении. Омск, 2000. С. 38—39.

³⁰ Марцев А. И. Незнание закона и уголовная ответственность // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в сибирском регионе. Красноярск, 2001. С. 5-7.

 Источник: http://www.law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1142199