Феномен революции в истории государства и права

Андреева О.А.
Электронный ресурс, 2010.

В статье исследуется феномен революции в различные периоды исторического и правового развития, а также аспекты его включения в процесс научного анализа современного общественного прогресса.

Ключевые слова: революция, история, общество, социальный, исторический, правовой.

The author of the article studies the phenomenon of revolution in various periods of historical and legal development and also the aspects of introduction thereof into the process of scientific analysis of contemporary social progress.

Key words: revolution, history, society, social, historical, legal.

В современной научной литературе под революцией в большинстве случаев подразумевается способ перехода от одной общественно-экономической формации к другой, что предполагает процесс перемен посредством активных действий самих граждан, в массе вовлеченных в политическую борьбу. Современный социальный конфликт - это антагонизм прав и их обеспечения, политики и экономики, гражданских свобод и экономического роста и, вдобавок, постоянный конфликт между группами, удовлетворенными и требующими удовлетворения своих интересов. Социальная база политических разногласий остается такой же классовой, как и служащие их рупором партийные структуры, что в прошлом нередко становилось причиной революций.

В настоящее время созрели условия для современного анализа революции, ее места и роли в истории, так как, по всей вероятности, эпоха классических революций закончилась. Объективную оценку революции в России дал Президент РФ в Послании Федеральному Собранию РФ, которую можно рассматривать как итоговую и кладущую конец спорам по поводу ее положительной или отрицательной роли в истории. "В прошлом веке, - указывал Д.А. Медведев, ценой неимоверных усилий аграрная фактически неграмотная страна была превращена в одну из самых влиятельных по тем временам индустриальных держав, которая лидировала в создании ряда передовых технологий того времени: космических, ракетных, ядерных. Но в условиях закрытого общества, тоталитарного политического режима эти позиции невозможно было сохранить. Советский Союз, к сожалению, так и остался индустриально-сырьевым гигантом и не выдержал конкуренцию с постиндустриальными обществами" <1>. Из этого следует, что Октябрьская революция явилась средством модернизации всего общественного организма России и предоставила новый простор для развития ее производительных сил. То, что ее производственные отношения, и в особенности надстроечные, со временем стали тормозом развития общественного характера производства, явилось не следствием революции, а результатом ложной политики, стремящейся к установлению административно-командной системы. Революция оказалась не только социальным, но и духовным явлением, так как наряду с революционной ломкой материальных основ общества, т.е. способа производства, шел и процесс осмысления теоретических проблем революции, причем и с противоположных позиций. Кроме того, революция привела к установлению республиканского строя в России, который стал основой ее конституционного и демократического развития.

--------------------------------

<1> Медведев Д.А. Послание Президента РФ Федеральному Собранию Российской Федерации // Российская газета. 13.11.2009. С. 3.

Революция, превратившаяся со временем в объект истории науки как памятник политики и права, допускает возможность ее беспристрастного анализа как исторического объекта. "Наконец, еще одна, гносеологическая, проблема, решающаяся только диалектически, - считает Г.А. Завалько, - проблема соотношения общего и единичного в исторических событиях, в данном случае в революциях. Если видеть в истории только единичное событие... неизбежно придешь к выводу о неприменимости к ним общих понятий, существующих только в сознании историка. Итогом будет невозможность научного познания общества. Действительно, единичное без общего непознаваемо, но единичное без общего и не существует. Общее, что присуще всем революциям, - прогрессивный и качественный характер изменений. Любая революция - уникальное событие, но уникальность его не абсолютна. Не владение диалектикой приводит историков к отрицанию фактов революции" <2>. Все это так, но сейчас не следует вести речь о возможности революционного перехода от одного способа производства к другому, так как реально такой переход в настоящий момент практически невозможен.

--------------------------------

<2> Завалько Г.А. Понятие "революция" в философии и общественных науках. М., 2005. С. 258.

Социалистический способ производства был демонтирован силами, которые являлись гегемоном революции, т.е. отказ от нее произошел сознательно. Призывы к докапиталистическому способу производства вступили бы в противоречие с теми ценностями, которые утвердились благодаря образу освободительной революции. Следовательно, наступил момент определенного исторического перепутья, когда науке необходимо систематизировать накопленный материал с целью синтеза нового образа революции или антиреволюции, ставящего точку на революционизме в истории. Теоретически уместен вопрос: не является ли феномен революции возрастным признаком развития общества и возможна ли его замена другими инструментами общественного прогресса?

Вполне допустимо, что революции являлись способом разрешения формационных противоречий и с исчезновением формаций теряют свою почву. Поскольку в наше время ни наука, ни политика в перспективе не обнаруживают никаких новых формаций, постольку существует вероятность завершения формационного развития истории, основанного на классовом антагонизме. С его утратой теряется эмпирическая основа для революций как способа перехода от одной общественно-экономической формации к другой. Если даже допустить, что в современной литературе есть указания на некоторые квазиформации, такие как постиндустриальная, информационно-технологическая, инновационная, построенные на экономике знаний, мультимедийные, основанные на информационных технологиях, и так далее, то в них не просматривается классовый антагонизм, а наличие противоречий может разрешаться иными, а не революционными средствами.

Никто не указывал, что революция есть способ разрешения не любых противоречий, а лишь классовых, непримиримых и не разрешимых иным способом. "В связи с этим, - указывал К. Доусон, - нужно говорить об опасности односторонней унитарной концепции, интерпретирующей весь процесс в понятиях какого-либо фактора. Европейская революция была и политической, и экономической, и научной, хотя ни одна из этих революций не явилась причиной остальных. Все они явились "параллельными опытами" органического процесса изменения, преобразовавшего западное общество и западное сознание на протяжении XX века" <3>.

--------------------------------

<3> Доусон К.Г. Боги революции. СПб., 2002. С. 10.

В современных конституциях и других, равных им государственных, актах, содержится запрет на разжигание социальной, в том числе и классовой, розни, а следовательно, революционизм объявлен вне закона. В частности, в проекте Конституции РФ, опубликованном накануне референдума 1993 г., содержался запрет на разжигание именно классовой розни, хотя в текст Конституции не вошел, так как ее разработчики, видимо, решили, что он поглощается запретом социальной розни. С научных позиций это означает, что реставрация образа революции в современных условиях равнозначна государственному преступлению, так как направлена на подрыв конституционных основ демократического общества. Существует лишь один выход из данной ситуации, применимый для сторонников революции, - перенести центр революционной борьбы из классовой области в юридическую, так как все остальные способы трансформации конституционной власти запрещены законом. В ст. 13 Конституции РФ содержится запрет фактически на любую оппозиционную деятельность, так как под ее расплывчатые понятия можно подогнать любую доктрину как возбуждающую социальную рознь или подрывающую конституционные основы государства.

В полной мере потенциал этих запретов не проявляется лишь в силу атрофии революционных настроений и дискредитации образа революции. В случае их регенерации в общественном сознании указанные запреты можно будет реализовать в законах и нормативно-правовых актах, вводящих запрет на любую оппозиционную деятельность и инакомыслие. Статьи Конституции 1936 г. содержали меньший объем запретов, чем Конституция РФ, так как включали определенность в оценке антиконституционной деятельности посредством конкретных юридических формул. Это не идет ни в какое сравнение с фактическим разрушением идеологизации общественных отношений, в которых неизбежно присутствуют элементы "разжигания" чего-либо, так как, например, сосуществование верующих и атеистов может быть вменено последними как оскорбление чувств верующих.

С другой стороны, современная концепция прав и свобод человека дает возможность любые общественные конфликты формально сделать предметом обсуждения, дискуссии, торга с целью достижения консенсуса. Если раньше, чтобы подавить голодный бунт, требовалось послать войска, то сейчас есть возможность послать гуманитарную помощь. Если какое-то мероприятие оказывается явно неприемлемым для общественного мнения, то у государства есть возможность маневра, временного отказа от предлагаемых мер и т.д. Эта тактика известна как недопущение раскачивания ситуации и сохранения баланса общественных интересов, что, как правило, сбивает волну протестных настроений. С позиции отвлеченных начал революцию и антиреволюцию можно представить как историческую конкуренцию частной и общественной собственности, а конкретнее - носителей этих идеологий. Но поскольку в истории на первый план выдвигаются или общественные, или частные интересы, то теоретически следует сделать вывод, что революции и антиреволюции являются неизбежными спутниками современного мироустройства. "Коллективные формы жизни и труда, - пишет В. Белоцерковский, - доминировали в определенные периоды почти у всех народов, но развитие капитализма их везде размывало; в России же капитализм очень запоздал, и коллективные формы в почти не тронутом виде просуществовали до начала XX века" <4>. Именно этим порождена либеральная уверенность в силе саморегуляции рынка, и что способствовать прогрессу с их точки зрения - значит не препятствовать рыночным отношениям.

--------------------------------

<4> Белоцерковский В.В. Революция и контрреволюция в России // Свободная мысль XX в. 2009. N 10. С. 86.

Впрочем, эти лозунги несколько померкли в условиях мирового кризиса, в ходе которого выяснилось, что государство, будучи неэффективным собственником, должно спасать бизнес как опору общества. Неизвестно только, куда исчез тот слой деловых людей, на который российская (да и не только) власть делала свою ставку как на движущую силу социального прогресса. Эти неоднозначные изменения в базисе общества могут порождать неадекватную реакцию в общественном сознании, в котором наблюдается затишье, как перед бурей. Очевидно, что "средний класс" не смирится с лишением его привилегированного положения в обществе, которого удалось достичь путем масштабных жертв и усилий. Логично предположить, что этот класс поддержит любую концепцию революции или антиреволюции в целях стабилизации сложившихся отношений. "Этот тип либерализма, - подчеркивал М. Фридмен, - принципиально отличен от другого, известного под тем же именем, идущего от традиций Французской революции и предшествующего социалистическим учениям. В нем - истоки идеала неограниченной власти большинства (неограниченной демократии). Свободу как самостоятельную ценность заменяют на равенство и благосостояние как предварительное условие свободы. А в достижении целей полагаются не на добровольные частные методы, а на государственные программы, правительственное вмешательство в хозяйственную жизнь" <5>. Новое либеральное правосознание выступает против жесткого правительственного контроля над рынком, а следовательно, и контроля над социальными потребностями и отношениями, стремясь к расширению свободы бизнеса при активной помощи государства.

--------------------------------

<5> Фридмен М. Восьмой день творения // Эхо. 1991. N 7. С. 13.

Таким образом, новые точки бифуркации перемещаются из области революционной деятельности в область политических и экономических технологий. Впрочем, некоторые авторы, исследующие тенденции и проблемы современных революций, считают, что "необходима политика, противоположная политике нынешнего правительства. В качестве двигателя экономического развития должен рассматриваться внутренний рынок, особенно массовое потребление. Необходимо проводить политику низкой нормы процента для поддержания потребления и помощи мелким производителям. Экономическая основа для консолидации демократии в России лежит в обеспечении внутреннего рынка" <6>. Тем самым вместо революционных преобразований предлагается путь реформаторства.

--------------------------------

<6> Смолин О.Н. Новейшая революция в России и перспективы социализма XXI века // Свободная мысль XXI. 2007. N 11. С. 17.

Конечно, в научной литературе социальная революция ассоциируется с бифуркацией, что дает возможность адептам частнособственнического сектора толковать ее как катастрофу. Но это более идеологический, чем научный, вывод, так как установлено, что в условиях высшей фазы кризиса системы появляется возможность не только ее гибели, но и развития в новых направлениях. Например, после революции 1917 г. в России появлялась возможность развития по пути государственного капитализма (нэп) и государственного социализма (Советы). Как известно, победило второе направление, что, кстати, оказалось позитивным для России того исторического периода, так как появилось новое государство в форме республики и новая нация - советский народ, впоследствии - российский народ. Кроме того, была создана современная база индустриального общества, характерная укрупнением субъектов производства и плановой экономики.

В современной историко-правовой науке отсутствует реалистическая концепция революционного переустройства общества по причине деформации глобализацией его социальной структуры. Социальная стратификация приобрела нестабильный вид, где национальный рабочий может быть замещен в любой момент гастарбайтером, а национальное производство - переместиться при необходимости в другие страны с иной социальной структурой, чем в метрополии. Тем самым революционным настроением, если они возникнут, будет нанесен сокрушительный удар, так как станет неизвестно, за что бороться, то ли за возвращение производства в метрополию, а вместе с ним и эксплуатации или за выдворение гастарбайтеров, что никак не решает задачи классической социальной революции. "Действительно, революции всегда должны быть сориентированы по временной шкале. Английская буржуазная революция явно была ориентирована в прошлое, Октябрьская революция - в будущее, что касается Великой французской революции, то, по аналогии, можно предположить, что она была направлена в вечность, то есть рассчитана на реализацию вечных идеалов" <7>. Можно предположить, что образ этой революции до конца еще не исчерпан, так как содержит в себе формальную возможность построения цивилизованного, демократического и даже бесклассового общества. Дело в том, что ее идеологи вдохновлялись возвышенными целями, и ничто сегодня не препятствует осуществить их в полном объеме и в буквальном значении - в ходе постепенной эволюции социального и правового государства, в котором единственным носителем суверенитета является народ.

--------------------------------

<7> Ветютнев Ю.Ю. Право и революция: победа формы над содержанием // Философия права. 2008. N 1. С. 36.

В настоящее время область социальной жизни, не урегулированная правом, вытесняется на периферию общественных отношений, где воспринимается как пережиток прошлого, так как в классической революции фигурируют такие черты, как классовая борьба, диктатура пролетариата, общественная собственность, общественные фонды потребления и так далее, поставленные современным правом фактически вне закона. Революции постепенно становятся достоянием истории, науки, искусства и так далее, но никак не инструментом современного преобразования общества. Как отмечал М. Фридмен, "философы до сих пор лишь объясняли мир, но наступила пора его измерять". Тем самым М. Фридмен сформулировал в качестве нового принципа борьбу за переворот в сознании людей, так как настоящая революция происходит именно в сознании, а другие неустойчивые явления хотя и связаны с революцией, но сами по себе объективными законами истории не гарантируются.

Более того, М. Фридмен вообще отказался от научного понимания революции как способа перехода от одного общества к другому, указав лишь, что все эпохальные события могут выступить революциями если не по форме, то по содержанию. Он считал, что ньютоновская революция в механике превзошла по своим последствиям все социальные, так как она начала новую эпоху в истории человечества, которая впоследствии вылилась в современную научно-техническую революцию, оказавшую большое влияние на ход и характер социальных революций. С учетом того факта, что в прошлом веке произошло несколько подобных революций в экономике, информатике, генетике и так далее, то все они, по мнению М. Фридмена, трансформируют общественные отношения, не прибегая к социальным революциям. В гротескной форме он утверждал, что очень распространенным заблуждением является утверждение, "будто во Франции происходит революция. Во Франции одна группа людей пришла на смену другой группе и отняла у нее власть. Только в моем учении - подлинная революция, революция духа" <8>. В этом обыграна известная философская максима, что перевороты происходят сначала в головах людей и поэтому с полным правом могут быть названы "тихими" революциями.

--------------------------------

<8> Фридмен М. Указ. соч. С. 5.

В действительности в современном укладе российского общества нет резервной силы, способной предложить нечто более основательное, чем государственный капитализм или государственный социализм. В настоящее время произошла поляризация сил и сторонники государственного капитализма находятся у власти и планируют значительную часть бюджетных средств направить на развитие социальных программ, т.е. выстроить систему социально ориентированного бизнеса. Оппозиция обещает сделать то же, но лишь при ужесточении налогового, правового, административного и иного давления на частный бизнес. Действительно, крайности сходятся, это подтверждается фактом заимствования партиями программных положений друг у друга. Подобное происходит и в развитых демократических государствах, где либералы и социалисты периодически то приходят во власть, то - в оппозицию. Во всяком случае, в современной общественной науке отсутствует реалистическая концепция революционного переустройства общества по причине деформации глобализацией его социальной структуры. Следовательно, дальнейшие исследования проблем трансформации общества требуют новых подходов к феномену революции.

В настоящее время национальным и социальным интересам России в большей мере угрожают два фактора: феномен цветных революций и глобальный экономический кризис. Поскольку они имеют деструктивный характер для системы национальных интересов государства, постольку следует учитывать концептуальные риски, связанные с их недопущением и преодолением. По мнению некоторых авторов, для постсоветского пространства характерен ряд революционных выступлений, получивших название "цветные революции". Анализу их сущности посвящено немало работ как отечественных, так и зарубежных авторов, тем не менее политические риски, связанные с ними, еще недостаточно исследованы. На революции такого типа существует определенный социальный заказ, хотя интересы стоящих на ними сил, как правило, различны. Во-первых, это накопившиеся социальные проблемы, озвученные общественными движениями и политическими партиями в их программах; во-вторых, первоначально эти революции совершались как освободительные движения в основном от тоталитаризма советского типа.

В результате цветных революций постсоветское пространство перестало жить по старым законам, избирая тот или иной путь модернизации своей политической системы. В основу новейших политтехнологий положено метафизическое отрицание исторического и правового опыта, концентрирование внимания на недостатках и упущениях прошлой политико-правовой системы и т.д. В свою очередь, это является лишь продолжением советской традиции критической оценки предшествующих периодов истории, но в настоящий момент этот ресурс практически исчерпан, так как отрицание не может заменить созидания.

Источник: http://www.juristlib.ru/book_9893.html