«Допустимость доказательств в уголовном процессе»

К вопросу о развитии гражданского процесса

Пашков А.
Эж-Юрист, 2009.
Поводом для написания этой статьи стало участие автора в качестве представителя стороны в судебном разбирательстве на стадии кассационного производства в судебной коллегии по гражданским делам областного суда. Обстоятельствами, положенными в основу анализа, являются события не такие уж и редкие для данной стадии рассмотрения дел в судах общей юрисдикции, когда участники кассационного разбирательства вынуждены буквально часами ожидать своей очереди быть выслушанными.
За время ожидания автор понял, что любой, кто не участвовал в судебных заседаниях в суде общей юрисдикции даже 10 - 15 лет, посетив их в настоящее время, не нашел бы серьезных отличий в организационной части: принимаются кодексы, концептуально меняются экономические отношения, но методика проведения процедур остается как в старые добрые времена.
Вполне естественным может быть вопрос оппонента: "Что же в этом плохого? Если такая система работала и работает, следовательно, она позволяет решать те задачи, которые перед ней ставятся!" Можно, конечно, предположить, что автор столкнулся с некачественной организацией работы, которая разрешается, к примеру, более грамотным подбором кадров.
К сожалению, также можно предположить, что приведенный пример является лишь частным свидетельством наличия у рассматриваемой системы концептуальных внутренних противоречий, не позволяющих ей выполнять функции одной из ветвей власти.
Как было задумано
Система судов общей юрисдикции в основных ее элементах сформирована с учетом обобщения научного опыта к 60-м годам прошлого века. Общепринятым было мнение, что процессуальная форма - это способ оживления материального права, который конкретизируется в зависимости от задач и стадии соответствующего правоотношения. Перешедшее в стадию конфликта между его участниками и существующее как охранительное правоотношение, оно требует соответствующих форм реализации права на защиту. То есть элементы гражданского процесса и результаты его использования прямо отражаются на развитии этого правоотношения в будущем.
Иными словами, на примере гражданских правоотношений мы можем говорить о гражданско-процессуальной форме как способе стабилизации тех принципов организации материальных отношений, которые могут быть вовлечены в процессуальную сферу. Теоретически организация и деятельность судов общей юрисдикции в момент своего формирования носили однозначно прогрессивный характер: положенные в основу принципы (независимость судей, состязательность, гласность и т.д.) были рассчитаны на разрешение конфликтов между лицами, обладавшими частными интересами, действовавшими своей волей и в своем интересе.
Эти отношений были связаны с существованием лиц, обладавших свободой выбора поведения вне рамок каких-либо социальных групп, классов и т.п. Таким образом, политико-идеологически данная система (особенно с учетом ее распространенности) диссонировала со стратегическими целями и задачами существовавшего тогда государства, вынужденного мириться с временной необходимостью этого явления.
Система судов общей юрисдикции потенциально была способна обеспечить организацию материальных отношений гораздо более развитых и глубоких, нежели те, которые были предназначены ей в качестве предмета в рассматриваемый период. Косвенным подтверждением служило то обстоятельство, что споры с участием иностранных организаций были подведомственны именно судам общей юрисдикции. Показательна и ситуация с системой государственного арбитража, которая до момента прекращения своего существования оставалась элементом органов исполнительной власти, в процессуальной форме разрешавшей конфликты внутри единой хозяйственной системы.
Монопольное обладание государства правом собственности на средства производства, плановый характер экономической системы не требовали при разрешении конфликтных ситуаций (а не споров!) независимого арбитра, ставящего во главу угла защиту нарушенного права и восстановление его в противовес функционированию некоего народного хозяйства.
Парадокс в развитии
Однако парадокс развития системы судов общей юрисдикции заключается в том, что в новых экономических условиях заложенные потенции не получили никакого продолжения. Это предположение основывается не столько на социальных явлениях, которые стали по прошествии времени широко известными и в массовом сознании связанными с терминами "телефонное право", "руководство партии" и т.д., сколько с реалиями, с которыми пришлось сталкиваться всем участвующим в процессах в указанный период.
Главным мерилом "правильности" судопроизводственной практики оказался подход, базирующийся на неукоснительном требовании: каждый трудящийся должен быть выслушан. Однако оно нисколько не составляло содержание, к примеру, провозглашенного в процессуальных нормах и единодушно востребованного теорией принципа состязательности. Принципиальным являлось фактическое присутствие трудящегося, возводившееся в превосходную степень, за чем скрывалось отношение государства к отдельно взятому гражданину как к несвободному существу, у которого отсутствует и частная ответственность. Стороны были процессуальными, правовыми иждивенцами, результат деятельности (скорее бездеятельности) которых - вялотекущие гражданские процессы, продолжавшиеся многие годы. Сущностными составляющими системы судов общей юрисдикции были политико-идеологические, а не догматическо-правовые элементы.
Именно в связи с этим в деятельности вышестоящих судов общей юрисдикции повсеместно сложившейся стала практика, при которой лица, участвующие в кассационном производстве, подобно большой отаре, приглашались присутствовать при осуществлении правосудия. Поскольку трудящиеся рассматривались как потенциально безответственные, в качестве компенсации этой безответственности было избрано приглашение всех лиц в одно и то же время в одно и то же место.
Не менее яркими проявлениями были (и, к сожалению, остаются) четко выраженные приоритеты в рассмотрении уголовных дел перед гражданскими (за первые сильнее накажут - опять же с заботой о людях!), упомянутые выше многочасовые ожидания начала процессов, приоритет одних участников судопроизводства перед другими.
О "скрытых правовых традициях"
Эта методика и по прошествии 20 лет не изжила себя. В настоящее время вроде бы другие идеологические позиции, но традиции... А действительно ли это традиции? И если традиции, то какие, в чем причины их сохранения? Позволим себе на данном этапе анализа обратиться к категории "правовая традиция".
Современная российская научная литература явно не изобилует употреблением данного термина, хотя о традициях вообще и традициях в праве как элементе, к примеру, национальных особенностей упоминает в узко прикладном смысле. Более близкими, но все же имеющими собственное содержание можно назвать категории "правовая культура", "правовая политика", "правовая идеология" (Рыбаков О.Ю. Правовая политика как юридическая категория: понятие и признаки // Журнал российского права. 2002. N 3 - "Правовая политика <...> является отражением, воплощением, развитием этой культуры. Она адаптируется через сложные механизмы социокультурного взаимодействия личности и власти с помощью правовой культуры как одного из главных факторов этого процесса. Если в правовую культуру включать ценности, традиции, принципы, установки, а также качество, стиль правовой деятельности, то неизбежно пересечение этих двух важнейших теоретических и практических явлений. Правовая культура - это скорее оценка, критерий правовой деятельности... Правовая идеология концентрированно отражает основные достижения в области права и фиксированные формы желаемого правового будущего").
Приемлемой в данном случае будет методология, избранная Гарольдом Дж. Берманом в работе "Западная традиция права: эпоха формирования", который, соглашаясь в целом с рассмотрением права как социально-экономического факта, одновременно трактует его как идею и ценность (интеллектуальный и моральный критерий), выделяя в нем (применительно к Западу, а следовательно, и к России) сильный элемент традиционности, представленный смешением осознанных и неосознанных элементов. Г.Дж. Берман приводит высказывание Октавио Паса о том, что "видимая сторона общества - учреждения, памятники, продукты труда, вещи, но это и особенно скрытая от всех взглядов невидимая сторона: убеждения, желания, страхи, сдерживания чувств, мечты".
Наличие самой взвешенной "правовой политики", выраженной в позитивном виде, предположение о высокой "правовой культуре" в данном обществе не означает отсутствие "скрытых правовых традиций", весьма отличных от первых двух и по своей силе не уступающих им. Современная российская научная юридическая литература, посвященная гражданскому процессу, буквально разрывается от обилия тем: принципы, стадии, правовое положение отдельных участников, то есть развитие правовых идей находится на весьма высоком уровне. Однако результат виден невооруженным глазом: парадоксальным образом правовые традиции не зависят от качества правовых норм. Получается, что названные "методики" - результат реализации правоприменителями-судьями собственных представлений о способах осуществления тех или иных действий.
Итак, опасность "скрытых правовых традиций" в том, что они затрагивают самое существо соответствующего правового явления, сводя на нет смысл и предназначение основных принципов гражданского процесса.
В условиях, когда политико-идеологическая составляющая сведена к минимуму, все еще нет ответа на вопрос о причинах сохранения этого явления. Объяснить его механической воспреемственностью невозможно. В противном случае нужно было бы признать, что реализация, к примеру, принципа состязательности именно в такой форме заложена в нормах права, то есть реализована в правовой идеологии, культуре и т.д.
"Скрытые традиции", следовательно, до настоящего времени находят широкую подпитку из некой "невидимой стороны", которая, к сожалению, попадает на уже подготовленную почву - результаты революционного и советского воспитания двойными стандартами ("революционных деформаций" по Питириму Сорокину), в том числе и правовыми, и еще не скоро будут забыты. Это особенно актуально с учетом современных условий.
В основе "скрытых традиций" лежит специфика правосознания отдельно взятого правоприменителя. "Автономное правосознание живет личным, свободным убеждением, но свободного убеждения не может быть в душе подавленного и запуганного человека. Привыкший жить чужим разумом и чужим решением, он незаметно утрачивает центр тяжести своего духа и превращается в какой-то трагикомический придаток другого существа или какой-нибудь тоталитарной партии; он привыкает к внешнему руководству, но не научается внутреннему; он может только усваивать веление со стороны и уже не слышит голоса собственного духа и разума. Постепенно угасает активность его ума, слабеет его волевой почин, умаляется его сфера самодеятельности. Он уже не может жить без надзора и опеки; он уже не в состоянии нести всю полноту ответственности за свои поступки; его дух хиреет; его жизнь становится унизительной" - эти слова Ивана Ильина как нельзя лучше демонстрируют этапы деградации правосознания и замены "здорового" правосознания "скрытыми правовыми традициями".
В этой связи сформировавшийся в советский период и системно распространенный в настоящее время правовой нигилизм лишь фундамент. Современное российское общество насквозь пронизано развращающими принципами целесообразности и конформизма.
В результате всепроникающего воздействия "скрытых правовых традиций" все юридические сферы превратились в ремесло, где желания и чаяния заказчика являются мерилом оценки правильности выполнения задач, а такие понятия, как справедливость, добросовестность, равенство, становятся уже даже не просто эфемерными, а смешными. При этом роль заказчика в различных ситуациях представлена в широком диапазоне - от государства и его должностных лиц, реализующих публичные (в их понимании) интересы, до отдельных заинтересованных граждан.
Эволюция или революция?
Изменение идеологических принципов организации общества, формально закрепленное Конституцией РФ 1993 г., повлекло за собой лишь механическое восприятие правовых механизмов, традиционно обеспечивающих реализацию построения либерального общества. Следствием стала полная ценностная дезориентация: на смену "старым" принципам и идеям с глубокими внутренними пороками пришли только скопированные нормы, не имеющие реальной социальной ценности без осмысления их обществом.
Базовым условием специфики очередного "другого" пути России было отсутствие у гражданского общества этапа самообучения и самостановления общественного сознания, закрепления в нем объективной необходимости изменений, глубокого осмысления причин, целей и задач нового этапа на основании имеющегося исторического опыта. Поэтому вполне логично предположение, что исправление ситуации связано с восполнением данного этапа. Однако остается открытым вопрос о выборе способов его прохождения - эволюционный или революционный?
В современных мировых социально-политических условиях реально осуществимым представляется только последний способ. Он может быть представлен введением группы императивных норм, создающих препятствия для проявления "скрытых правовых традиций". Такое системное явление не преодолеть частными механизмами, но нижеприведенные рекомендации вполне могут стать элементом системы преодоления.
- Вытеснить из практики нормотворчества и правоприменения условия реализации принципа целесообразности. В рассматриваемой сфере должны быть созданы условия, препятствующие правоприменителю-судье при разрешении любого дела обусловливать вынесение решения практической важностью конкретного дела.
Автор статьи в качестве консультанта стал свидетелем следующих обстоятельств. В 2003 г. мировым судьей было вынесено решение о признании принадлежащим гражданину права собственности на земельный участок, занимаемый строением. Вынесенный судебный акт позволил зарегистрировать право собственности на земельный участок и строение и реализовать его третьему лицу. Ответчиком был избран Департамент архитектуры и строительства городского округа. Данное решение не было обжаловано.
Между тем в 2007 г. указанный объект и способ фиксации прав на него привлекли внимание одной из районных прокуратур города. В результате настойчивых действий этого органа в отношении администрации городского округа последняя обратилась в надзорную инстанцию, мотивируя свое обращение нарушением ее прав, где, естественно, получила отказ в связи с пропусками сроков, но и одновременно добрый совет обратиться в апелляционную инстанцию, где предельные сроки обжалования не оговорены и могут быть восстановлены (!).
Следует учитывать, что администрация непосредственно не участвовала в названном судебном процессе. Несмотря на прямое противоречие закону (ст. 320 ГПК РФ), устанавливающему право на апелляционное обжалование только участников процесса, апелляционная инстанция районного суда восстановила срок на обжалование у лица, не участвовавшего в процессе, пересмотрела вступивший в законную силу судебный акт, вынесла новое решение, которое конечно же осталось неизменным в надзорных инстанциях областного суда. Суд апелляционной инстанции не постеснялся в постановлении указать, что именно непривлечение заявителя жалобы к участию в деле и служит основанием уважительности пропущенного им срока. Ну разве не замечательно, когда найдено столь эффективное (для тех, кто ставил задачу) решение, пусть чуть-чуть и не соответствующее букве закона?!
По мнению автора настоящей статьи, основным способом сведения к минимуму оценки спора с позиций целесообразности является вовлечение в осуществление правосудия по гражданским делам гражданского общества, в том числе участие в рассмотрении дел присяжных.
Эта точка зрения диаметрально противоположна возобладавшей в настоящее время тенденции изменения сущности суда присяжных путем сокращения сферы его применения в уголовном процессе (тоже исходя из высоких принципов целесообразности, борьбы, эффективности, задач и т.д.). В то же время указанный институт единственный способен обеспечить перелом ситуации, в которой жалобы на осуществление правосудия в судах общей юрисдикции буквально завалили Страсбургский суд. Автор не принимает ни одного из антитезисов "практической" направленности, в частности мгновенно заявляемые возражения о громоздкости процедуры и т.д.
Результаты применения суда присяжных перевешивают любую организационную трудность. Тем более мы не призываем сделать эту форму процедуры обязательной во всех случаях. Поборники оперативности гражданского процесса могут быть удовлетворены применением, к примеру, правил об отнесении всех возникших расходов на проигравшую сторону, необжалуемости вердикта присяжных в гражданском процессе при наличии права выбора этой формы сторонами конкретного дела. Но эта процессуальная форма защиты должна существовать как последняя возможность любого гражданина.
- Дифференцировать и ввести дополнительные инстанции по пересмотру гражданских дел в судах общей юрисдикции. Необходимо вырвать из замкнутого круга систему обжалования, которая циркулирует строго в рамках отдельно взятого субъекта РФ. Все участвующие в судах общей юрисдикции знают о жесткой вертикали принятия решений, обжалование которых возможно исключительно в рамках либо кассации, либо апелляции, надзорное же обжалование представляется чем-то из разряда фантастики. Кураторство становится неприкрытой формой контроля за нижестоящими судами.
- Повысить независимость судей путем реализации как вышеназванных мер, так и принципа состязательности гражданского процесса. Это тот единственный способ, который может воспитать сознательное уважение гражданина как свободного и разумного члена общества к закону и суду. Это возможно путем введения:
прямого запрета на осуществление судьей в рамках гражданского процесса действий по оказанию содействия в реализации прав сторон;
прямого запрета на назначение судебного разбирательства по различным делам на одно и то же время;
института извещения участников процесса с закреплением права сторон на участие в извещении и предоставлении его доказательств;
обязанности участников процесса сообщать о невозможности своего участия в деле до начала судебного процесса;
обязанности участника процесса передать право на участие представителю в случае невозможности собственного участия;
обязанности стенографирования судебного процесса и т.д.
- Законодательно закрепить принцип уважительного отношения участников процесса друг к другу и суда к участникам процесса. Его гарантией должно стать расширение оснований для отвода судьи, проявляющего неуважение к участникам процесса.
Обратите внимание, что наряду с традиционными задачами судопроизводства в ст. 2 ГПК РФ упомянута задача по формированию уважительного отношения к закону и суду. Однако стоит напомнить, что источником власти, в том числе и судебной, пусть и только в Конституции РФ, является все же народ. Почему же не поставить задачу уважать этот народ - хотя бы заставить считать дурным тоном задержку начала судебного заседания.

Источник: http://www.juristlib.ru/book_5433.html