«Лекции по дисциплине «История адвокатуры»»

§ 2. Адвокатура Великобритании 

Подобно Франции в Англии в настоящее время  адвокатская деятельность осуществляется  двумя представителями: солиситорами (attornies, sollicitors) и барристерами (barristers).

Барристерами являются преимущественно адвокаты, выступающие в суде, причем до определенного момента это являлось их исключительной компетенцией. Солиситоры, в свою очередь, подобно французским авуэ (avoue),  осуществляют  подготовительную работу в виде сбора доказательств, опроса свидетелей, выдачи приказов, участия в подготовительных стадиях судопроизводства. Солиситоры ранее имели ограниченное право на публичные выступления в судах, но со временем эти ограничения все менее и менее заметны. На сегодняшний день большая часть уголовных дел начинается и заканчивается в магистратском суде с участием солиситора. Кроме того,  в 1994 г. впервые в истории адвокатуры Великобритании несколько солиситоров получили лицензии на право выступать в судебных заседаниях по делам, которые рассматриваются в Суде Короны[1]. Кроме того, свои адвокатские обязанности солиситоры могут исполнять в магистратских судах, в судах графств и в ряде трибуналов, а также в заседаниях Высокого суда по делам о банкротстве и на равных с барристерами правах  в заседаниях Европейского суда.

Помимо этого солиситоры занимаются большим количеством вопросов внесудебного характера: составлением завещаний, наблюдением за собственностью доверителя, составлением актов на управление наследственным имуществом и нотариальных  актов по сделкам с недвижимостью.

Порядок в эту корпорацию зиждется  на началах, выработанных еще средневековой практикой, требующих  от  вступающего нескольких лет практических  занятий.  Принятыми  могут быть лица, окончившие  курс  университета  с  академической  степенью  и  три года проработавшие у адвоката в качестве клерков (писцов), либо не имеющие высшего образовательного ценза, но пробывшие в должности клерка пять лет и выдержавшие экзамен перед особой испытательной комиссией,  учрежденной при  совете  корпорации  атторнеев,   которая,   хотя   и   считается  частным установлением, но уполномочена на  то  правительством.

Исполнивший эти предварительные условия получает аттестат на звание «Attorney at law», на основании которого он может принести  присягу  при  одном  из  высших судебных мест. Имя его вносится в  реестр  «Incorporated Law Society», надзору которого  подлежит  все  сословие  солиситоров. 

По сути солиситоры являются низшими должностными лицами суда, при котором они практикуют. Привилегии  их  состоят  в   освобождении   от   занятия   городских  и провинциальных должностей, от избрания в  присяжные заседатели и т. д.

После нескольких лет практики солиситор, при желании и наличии аттестата о способности и знании, может поступить в разряд адвокатов в собственном  смысле слова и получить звание барристера, что также предусматривает Закон о судах и юридических услугах 1990 г.  Солиситоры, проработавшие в своей должности не менее десяти лет, могут быть назначены рекордерами (recorders), т. е. солиситорами, совмещающими обязанности адвоката с обязанностями судьи в Суде Короны. Имеющие стаж работы не  менее пяти лет, могут быть назначены окружными судьями одного из шести судебных округов, на которые разделены Англия и Уэльс. Кроме того, солиситор может быть назначен магистратом – судьей магистратского суда на платной основе или служащим аппарата Верховного суда.

Солиситоры имеют право в отличие от барристеров, которые могут объединяться в ассоциации, входить в качестве партнеров в коммерческие товарищества. Солиситоры, поскольку работают с клиентом на договорных началах, имеют право не только заранее оговаривать размер вознаграждения, но и право иска о причитающемся вознаграждении. Оплата же услуг барристера рассматривается как гонорар, размер которого нельзя заранее оговорить.

Еще одно отличие барристера от солиситора заключается в том, что первый обязан всегда являться в суд в парике и мантии; данное правило не распространяется на вторую категорию, за исключением редких случаев[2]. Помимо этого, солиситор получает задание непосредственно от клиента, что категорически воспрещается для барристера, который получает дело только от солиситора.

Органом, осуществляющим надзор за деятельностью солиситоров является Юридическое общество, созданное согласно Королевской хартии в 1845 г. с изменениями и дополнениями от 1878, 1903, 1909 и 1954 гг.[3] Общество управляется Советом из 65 человек, избирающихся ежегодно, из которых 30 работает в Лондоне, а 35 – в провинции. В соответствии со  ст. 2  Закона 1974 г. о солиситорах Общество может с согласия лорда – главного судьи и лорда – хранителя судебных архивов издавать инструкции по профессиональной подготовке лиц, желающих вступить в Общество, или работать в качестве солиситоров[4].

Кроме того, Общество отвечает за страхование солиситоров на случай причинения вреда клиентам. Оно проводит проверки деятельности солиситоров, принимает решения по вопросам ведения ими бухгалтерской отчетности и по доходам, устанавливает дисциплинарные и профессиональные требования к солиситорам.

На солиситоров в случае совершения преступления распространяются общие нормы уголовного права, при совершении проступка следует дисциплинарная ответственность. Дисциплинарное производство осуществляется  дисциплинарными трибуналами в составе лорда – хранителя судебных архивов,  солиситоров со стажем по специальности не  менее десяти лет и   представителей общественности, которые не относятся ни к солиситорам, ни к барристерам.

Отношения между солиситором  и  клиентом основываются на предварительном договоре. В случае допущения профессиональной небрежности клиент может предъявить иск к нему  о возмещении ущерба.  Деятельность солиситора основывается на принципах добросовестности, справедливости, законности и  конфиденциальности сведений и тайн, которые ему стали известны от клиента, даже, если это относится к совершенному преступлению. Его долг в данном случае превыше общественного, и он не будет виновен в недоносительстве о преступлении.

Что касается барристера, то это, в первую очередь, – адвокат.  Барристеры представляют собой адвокатскую элиту, их численность (в отличие от солиситоров – 48 000 чел.) составляет 5 500 чел[5]. Претендент в барристеры зачисляется в школу-гильдию и проходит в ней годичный курс. После выпуска, претендент должен проработать в течение года в качестве ученика в барристерской конторе.

Он не занимается теми вопросами, которые подведомственны солиситору. Основные обязанности барристеров – это составление актов о передаче права, состязательных бумаг и других правовых документов, юридическая консультация, и, конечно, участие во всех судебных процессах. Участие в рассмотрении дел в Палате Лордов, Судебном комитете Тайного Совета, Апелляционном  и Высоком судах является исключительной привилегией барристеров, кроме предварительного производства и судопроизводства по делам о банкротстве, что, как уже отмечалось, является привилегией солиситоров. Отметим, что до принятия Закона о судах и юридических услугах 1990 г. барристеры  могли работать только в контакте с солиситором, однако указанный закон предусмотрел право барристера заключать прямые договоры с клиентами и получать плату от них.

Примечательно, что ведение барристерами дел не исключает возможности самостоятельного участия в деле тяжущихся. В то же время требуется обязательное участие барристера в качестве представителя стороны при рассмотрении уголовных дел Судом короны, где обвинение должно поддерживаться  лично барристером. Все просьбы о праве подать апелляцию в Палату Лордов на решение Апелляционного суда должны быть подписаны  также двумя барристерами.

К практике барристер допускается только решением судебного инна (школы, гильдии). Главным органом самоуправления барристеров является Сенат судебных иннов, который в современном виде был учрежден в 1974 г., осуществляющий общее и дисциплинарное  руководство. Кроме того, существует еще Совет барристеров, который в настоящее время отвечает за поддержание профессионального уровня барристеров, но не обладает дисциплинарными полномочиями.

Все барристеры  делятся на две категории: младших и старших. В судебном процессе старший барристер появляется в сопровождении младшего, который, по сути, и выполняет работу по составлению различного рода бумаг или подготавливают  письменные заключения о доказательствах.

Отношения между барристером и его клиентом являются  отношениями особого характера. Оплата вознаграждение за ведение дела, которое получает барристер, является не договорной,  а гонорарной. Барристер не имеет право взыскивать гонорар в судебном порядке. На барристера также как и на солиситора распространяется правило  конфиденциальности сведений, которые стали ему известны от его клиента. Барристер обычно не допрашивает свидетелей, а консультируется с клиентом лишь в присутствии солиситора.

Нарушение правил поведения барристеров рассматривается Комитетом по профессиональной этике совета коллегии и передается в дисциплинарный суд. Решение в нем принимает судья, который действует от имени Совета школ-гильдий.

Помимо первых двух категорий представителей адвокатской деятельности в Англии еще существуют «юристы короны»[6], иначе  attorney general (казенный адвокат), – высшие должностные лица британского сообщества адвокатов, назначаемые из барристеров, которые в гражданских делах защищают интересы казны, в уголовных же, за отсутствием в Англии прокуратуры, являются по поручению и от имени государства органом обвинения.  Эти функции исполняются не постоянно, а по особому поручению короны за отдельный гонорар.

Руководящие должностные лица адвокатских корпораций. Генеральный атторней является главой английских барристеров, в то же время ни он, ни генеральный солиситор не могут заниматься частной практикой, пока  выполняют обязанности  юриста короны. В своей работе генеральный атторней опирается на младших советников при государственном казначействе, которые являются практикующими барристерами.

Роль генерального солиситора сводится в основном к тому, что он является заместителем генерального атторнея. Он осуществляет любые полномочия, возложенные  по закону на генерального атторнея при временном отсутствии  последнего.

 

§ 3. Адвокатура Германии 

В Германии деятельность и построение адвокатуры регламентирует специальное законодательство, включающее в себя Федеральный Закон об адвокатуре, принятый 1 августа 1959 г., и Федеральное положение об оплате услуг адвокатов, принятое  26 июля 1957 г. Согласно Государственному договору об экономическом, валютном и социальном союзе, подписан­ному между ФРГ и ГДР и вступившему в силу с 1 июля 1990 г., на территории бывшей ГДР стали применяться законы ФРГ. Соответственно в настоящее время эти два нормативных акта действуют на всей территории объединенной Германии[7].

На адвокатов в Германии в соответствии с федеральным законом возложены следующие функции:

1)                                дача советов и консультаций (информации) по юридическим вопросам;

2)                                представительство клиентов, выступающих в качестве
сторон в гражданском процессе (в суде и во внесудебных органах);

3)                                защита обвиняемого или подсудимого по уголовному
делу (это также считается формой представительства
клиента, но уже в рамках уголовного процесса) в суде,
или органах следствия. В рамках уголовного процесса
адвокат может выступать и в качестве представителя интересов потерпевшего;

4)                                 заключение договора с клиентом на управление имуществом последнего;

5)                                выполнение функции юрисконсультов по специальному договору, так как официально адвокат не мо­жет работать юрисконсультом, поскольку федераль­ный закон определяет адвокатуру как «неза­висимый орган правосудия».

К адвокатской деятельности допускаются только те, кто в соответствии с законом о судоустройстве может быть признан пригодным к исполнению судейских обязанностей. Поэтому далеко не случайно, что для адво­катов и судей установлены одинаковые требования к уровню образования.

Соискатель, имеющий высшее юридическое образование, должен прослушать курс права в течение 6 семестров в одном из университетов Германии, затем –  успешно сдать два специальных экзамена. Первый экзамен можно назвать «вы­пускным», поскольку сдается он в том учебном заведении, в котором обучался будущий судья или адвокат.

Следующий этап – стажировка (от трех с половиной до четырех лет) в органах суда, прокуратуры, нотариата или адвокатуре. Оплата стажировки осуществляется за счет казны (специальных фондов земельных органов влас­ти).

После окончания стажировки наступает время для сдачи второго экзамена. Этот экзамен проводится под эгидой Мини­стерства (управления) юстиции соответствующей администра­тивной территории (земли). Именно Министерство (управле­ние) разрабатывает программу экзамена, формирует экзаме­национные билеты, издает методические пособия, создает экзаменационную комиссию. Это уже не экзамен на знания, а экзамен на практические навыки, на овладение профессией. Сдавший его может стать и судьей, и адвокатом. Из этого пра­вила есть одно лишь исключение — и без стажировки, и без экзамена адвокатом может стать юрист, имеющий степень док­тора права Германии.

Вопрос о допуске к адвокатской практике решается Министерством (управлением) юстиции той земли, на территории которой проживает соискатель, однако решение принимается с учетом мнения территориальной коллегии адвокатов. После получения ходатайства Министерство запрашивает мнение кол­легии адвокатов округа, в котором заявитель собирается рабо­тать. Максимальный срок для дачи ответа – два месяца. Одна­ко, если за это время коллегия никак не отреагирует на зап­рос о ее мнении по поводу заявителя, не выскажет своего мнения, считается, что возражений со стороны коллегии нет.

 Закон об адвокатуре содержит исчерпывающий и весьма подробный (десять пунктов) перечень оснований, по которым соискателю может быть отказано в удовлетворении его ходатайства.

Гражданин не будет допущен к адвокатской практике,  если  он:

- лишен по решению Федерального Конституционного суда основных гражданских прав;

- по решению суда лишен права занимать публичные должности;

- решением суда был исключен из адвокатуры;

- решением дисциплинарного суда был уволен из органов    правосудия;

- был обвинен в совершении поступка, недостойного ад­вокатского звания;

- противозаконным способом участвует в борьбе против существующего в Германии общественного строя;

- вследствие своих физических недостатков или душевной слабости длительное время будет не в состоянии
надлежащим образом исполнять адвокатские функции;

- занимается деятельностью, не совместимой с професси­ей и репутацией адвоката;

- ограничен решением суда в праве распоряжаться своей собственностью;

-       является судьей или государственным служащим (за исключением случаев, когда эти функции выполняются на
общественных началах).

Адвокат имеет право осуществлять адвокатскую практику только в одном суде, к которому он приписан. Возможно получение разрешения на работу в других судах, но только в интересах правосудия и в виде исключения. Примечательно, что юристу, допущенному к адвокатской деятельности в Феде­ральном Верховном суде Германии, адвокатская практика в любом нижестоящем суде запрещается без каких бы то ни было исключений.

Коллегии адвокатов образуются по территориальному принципу и объединяют адвокатов, приписанных к суду од­ной и той же земли. Министерство (управление) юстиции земли может дать согласие на образование второй коллегии на тер­ритории данного округа, но лишь в том случае, когда количество практикующих там адвокатов превысит 500 человек.

Все существующие в Германии коллегии адвокатов объединяются в единую Федеральную палату адвокатов.

Высшим органом коллегии является общее собрание ее чле­нов. Оно собирается по инициативе председателя коллегии или по требованию не менее, чем десяти процентов адвокатов, в нее входящих. Вопросы кворума и процедуры решаются уставом или правилами внутреннего распорядка соответствующей кол­легии. Все решения общего собрания принимаются простым большинством голосов, а при их равенстве решающим стано­вится голос председателя. Из этого правила есть одно исклю­чение. Если при выборе членов правления нет большинства голосов в пользу того или иного кандидата, решающим оказы­вается не голос председателя, а жребий. Общее собрание из­бирает правление коллегии, устанавливает размер членских взносов и порядок их уплаты, решает вопросы социального обеспечения адвокатов коллегии и членов их семей, вопросы стажировки, выделения средств на общеколлегиальные нужды, возмещения расходов членов правления и членов суда адвокат­ской чести.

Исполнительным органом коллегии является правление, обычно состоящее из семи человек.

Однако не все немецкие адвокаты объединены в коллегии. По немецкому законодательству коллегии адвокатов отнесены к категории «корпораций публичного права», что уже само по себе, казалось бы, должно означать, что вхождение в их состав есть дело добровольное. Но если адвокат — не член коллегии, то он никогда не сможет работать при Федеральном Верховном Суде и возникнет у него и ряд других проблем. Однако фор­мально такое возможно. Дело все в том, что любое лицо, допу­щенное к адвокатской практике, обязано открыть свою канце­лярию при суде, к которому адвокат «приписан».

Федеральное положение об оплате услуг адвоката 1957 г. содержит указание на размер минимального тарифа. Данное положение не раз дополнялось и изменялось. Этим же Положением установлено, что бесплатная помощь населению адвокатами оказывается, но она оплачивается из федерального бюджета.

Этические нормы и правила, а также ответственность за их нарушения регулируются Федеральным законом об адвокатуре. Согласно нему: «..адвокат должен добросовестно исполнять свои профессиональные обязанности. Как в рамках своей профессии, так и вне их он должен быть достойным того уважения и доверия, которого требует положение адвоката».

Параграф 45 Федерального закона об адвокатуре Германии запрещает адвокату принимать поручение клиента в следующих случаях:

- если требуемые (ожидаемые) от него действия противоречат адвокатскому долгу;

- если по тому же делу он уже консультировал или представлял интересы противоположной стороны;

- если в том же самом правовом споре он уже принимал
участие ранее в качестве судьи, третейского судьи, про­курора, представителя официального учреждения;

- если речь идет о толковании документа, в составлении которого принимал участие в качестве нотариуса он сам, или адвокат, с которым он кооперируется в своей адвокатской практике.

Кроме того, адвокату запрещено выступать в суде или арбитраже по поручению того клиента, которого ранее он обслуживал в качестве юрисконсульта, если эта работа занимала ос­новное количество его рабочего времени.

Дисциплинарная ответственность адвокатов за непрофессиональное поведение – явление широко распространенное в Германии. Рассмотрение дел этой категории отнесено к компе­тенции судов чести.

Суды чести состоят из председателя суда и нескольких чле­нов, назначаемых Министерством (управлением) юстиции зем­ли сроком на 4 года. Назначение членов суда производится пос­ле консультации с территориальной коллегией адвокатов, ко­торая вместе с тем не может забаллотировать ту или иную кандидатуру. В период своей деятельности член суда чести имеет все полномочия «обычного» судьи, но он не получает зарплату, ему лишь возмещаются служебные и транспортные расходы. Другими словами, работа в суде чести – общественная.

Рассмотрение дел в суде чести проходит коллегиально, в составе присутствия председательствующего и двух членов суда.

При высшем суде каждой земли существует специальная судебная палата, являющаяся второй инстанцией по отноше­нию к нижестоящим судам чести. В этой палате представлены как профессиональные судьи, так и сами адвокаты. Председа­телем палаты и председательствующим по конкретному делу может быть только адвокат. Как и в нижестоящих судах чести, в палате работают лица «по назначению», т. е. члены палаты назначаются (сроком на 4 года) Земельным Министерством (уп­равлением) юстиции.

В качестве надзорной инстанции выступает Сенат по де­лам адвокатов, функционирующий при Федеральном Верхов­ном суде. Сенат вправе осуществлять чрезвычайный пересмотр дел, рассмотренных судами чести или земельными палатами по делам адвокатов при высшем суде соответствующей земли. Со­став Сената следующий: Председатель Федерального Верхов­ного суда, три члена этого же суда и три адвоката, принимающие участие в рассмотрении дел в качестве заседателей. Адвокаты-за­седатели назначаются на четырехлетний срок министром юс­тиции Германии из списка кандидатур, представленных Феде­ральной палатой адвокатов. Остальные члены Сената (за исключением Председателя Федерального Верховного суда) также назначаются министром юстиции, но уже по списку, представ­ленному Федеральным конституционным судом.

Законом установлены следующие виды ответственности для «провинившегося» адвоката: выговор, штраф в размере до 10 тыс. евро (штраф и выговор могут быть назначены одновременно), запрет заниматься адвокатской деятельностью на срок от од­ного года до пяти лет (но только по определенным отраслям судопроизводства), исключение из адвокатуры.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что адвокатура в Германии находится под довольно сильным государственным контролем.

 

 

Глава 4. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ АДВОКАТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РОССИИ

 

§ 1. Периодизация истории российской адвокатуры

 

Рассмотрение вопроса о становлении и развитии адвокатской профессии в России необходимо начать с четкого определения периодизации истории данного института.

Наиболее известной является периодизация, обоснованная в исследовании «Теория адвокатуры»[8]:

1)    период предадвокатуры – до Судебной реформы 1864 г.;

2)    период классической адвокатуры – конец XIX – начало XX веков;

3)    период советской или стажированной адвокатуры – 1917 – начало 1990-х гг. ХХ века;

4)    период канонической адвокатуры – современный период, определяющей тенденцией которого является формирование гражданского общества в России.

Предадвокатура  представляла собой деятельность судебных представителей, которая, как правило, осуществлялась стряпчими и ходатаями по судам без юридического образования и вообще каких-либо познаний в праве.

На смену предадвокатуре пришла классическая адвокатура, сформировавшаяся в ходе проведения Судебной реформы во второй половине XIX в.  Кризис политической системы России XIX в. и свержение самодержавия привело к уничтожению классической адвокатуры и переходу к, так называемой, стажированной адвокатуре, период которой совпадает с периодом существования политико-правового режима социалистической России.

Советская адвокатура сохраняла в себе многие формальные проявления классической формы. Вместе с тем, она все более и более превращалась в закрытый цех, живущий сам для себя, в связи с чем возрастала угроза утраты правозащитной функции. Советская адвокатура не была массовой,  в нее не попадали случайные люди; она характеризовалась единством собственности, жестким структурированием организации, цельностью контроля (например, соглашение на оказание юридической помощи от имени адвоката заключалось руководителем структурного подразделения).

Советскую адвокатуру сменила каноническая форма. Современный закон об адвокатуре во многом напоминает законодательство о дореволюционной адвокатуре. Каноны и принципы организации и деятельности дореволюционной адвокатуры легли в основу нынешнего законодательства. К примеру, главной целью разработки Кодекса профессиональной этики адвокатов стало развитие традиций российской присяжной адвокатуры. В то же время современное состояние адвокатуры далеко от идеала, и представителям  адвокатской профессии необходимо пройти еще долгий путь к становлению классической формы, что также зависит и от политики государства в этой области.

С нашей точки зрения, представленная периодизация в целом достаточно объективна. Хотелось бы лишь отметить тот факт,  что смена отмеченных качественных периодов являлась не одномоментным событием, а всякий раз представляла собой своеобразный этап «безвременья». Таким этапом являлись, в частности, 1991–2002 годы, когда крайне неторопливо происходила работа над проектом Закона об адвокатуре.

 

§ 2 Судебное представительство в России до середины XIX в.

 

В России первой исторической формой адвокатской деятельности, с нашей точки зрения, следует назвать именно судебное представительство. Очень спорным является мнение некоторых дореволюционных исследователей, полагавших, что адвокатура и судебное представительство являются двумя различными учреждениями, и  по своей сути представительство является одним из частных видов института гражданского права и заключается в замене тяжущегося другим лицом, при которой все последствия судебной деятельности представителя переходят непосредственно на тяжущегося.

Первопричиной отмеченных выше ошибочных суждений относительно судебного представительства и правозаступничества является отсутствие в русской  юридической лексике самого понятия «адвокатура». Действительно, ни один законодательный акт России не содержал его  четкого определения.

Признавая институт судебного представительства в качестве простейшей, первой исторической формы адвокатуры, многие исследователи расходятся в определении сроков появления последнего. Так, по мнению  исследователей У. И. Баженовой и Д. Н. Бородина, первые упоминания о судебном представительстве встречаются еще в Русской Правде.

Так, в главе «О поклепной вире» упоминалось о том, что «мечник» (обвинитель, страж закона) представлял собой заинтересованное лицо в обвинении и получал «гривну» за доказанное преступление, тогда как «детский» – представитель интересов защиты, получал «кун сметная», если обвинение было «сметено» (опровергнуто). Вместе с тем, исследователи И. А. Исаев и С. О. Гаврилов  считают «детского»  судебным исполнителем.

Кроме того, исследователь У. И. Баженова считала, что в древнерусском государстве само общество выступало в роли правозащитника, потому что община имела право признать своего члена преступным в большей или меньшей степени; могла изгнать со своей территории преступника; отказаться как от его защиты, так и защиты его имущества; не изгоняя, признать человека обязанным уплатить за преступление пеню князю; сообща уплатить за «своего» преступника пеню, заступившись за него. Таким образом, по древнерусскому законодательству проявлялось обычное право защиты каждого подсудимого своей общиной.

Большинство исследователей, отмечают, что впервые упоминаются  судебные представители в законодательных сборниках XV в. Одним из первых эту идею высказал Е. В. Васьковский. По его мнению, в одном из наиболее древних памятников русского законодательства – Псковской судной грамоте (1467 г.) – устанавливаются ограничения судебной защиты. Согласно ст. 58,  приглашать поверенных могли не все, а только женщины, дети, монахи и монахини, дряхлые старики и глухие.  В остальных случаях судебная защита влекла за собой наказание защитника («вздергивание на дыбу» и штраф).

Первоначально судебное представительство существовало в виде родственного представительства, но одновременно с этим действовали и наемные поверенные, институт которых сформировался из профессиональных представителей. Доказательством этого служит то, что Псковская судная грамота содержит прямой запрет поверенным вести более одного дела в день[9].

Анализируя систему судоустройства Московской Руси,  упоминания об институте судебного представительства мы можем увидеть в Судебниках 1497 и 1550 гг. К этому времени институт профессиональных поверенных получил законодательное закрепление, постепенно развиваясь из наемных представителей.

Например, ст. 13 Судебника 1550 года содержала не только право сторон иметь поверенных (стряпчих и поручников), но и устанавливала определенные правила для проведения поединка (участвовать в поединке имели право только представители сторон)[10].

 В эпоху Соборного Уложения 1649 г., когда уголовный процесс еще не отделился от гражданского, поверенные допускались к участию и в гражданских, и  в уголовных делах. Но постепенно в связи  с разделением судопроизводства на две формы: состязательную (суд) и следственную (розыск), судебное представительство в следственном процессе уже не допускалось.

На протяжении всего периода формирования и развития судебного представительства складывалось критическое отношение российских властей к данному роду деятельности и самой адвокатской профессии, в связи с тем, что первые русские поверенные – частные лица, занимавшиеся так называемым «судохождением», всякого рода стряпчие и ходатаи по делам – оставили о себе в народе достаточно неблагоприятные воспоминания. Главными причинами этого было то, что законодательством их деятельность не была определена, к ним не предъявлялись  образовательные и профессиональные цензы, по сути дела они занимались подкупом судей, фальсификацией, мошенничеством и затягиванием дел. Достаточно вспомнить хрестоматийную фразу Петра 1, окрестившего стряпчих «ябедниками, составщиками воров и душевредов». Единственная функция законодателей в отношении судебных представителей сводилась только к определению для  них наказания. Так, по Уложению 1649 г. ходатаи могли подвергаться телесному наказанию и тюремному заключению, а после троекратного осуждения – лишались практики.

 Петр I в самом начале своего правления, решив покончить с  неправосудностью российской юстиции, принял именной указ от 21 февраля 1697 г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах», согласно которому был  упразднен состязательный процесс и  для всех дел, гражданских и уголовных,  установлен лишь инквизиционный процесс, в связи с чем можно сделать вывод, что судебное представительство в это время отсутствовало.

В дальнейшем  процессы европеизации  и активная рецепция европейского права побудила Петра I допустить в судебных делах если не защиту, то хотя бы ее тень или, вернее, сказать, пародию на нее. Для этого вводится должность «депутата», в обязанность которого входило наблюдение за интересами подсудимого. «Депутатов» избирался из того сословия или ведомства, к которому принадлежал обвиняемый. «Депутаты» присутствовали на следствии, наблюдали за правильным производством дела, а в случае несогласия могли предъявлять в суд свои заключения о невиновности подсудимого. Депутаты присутствовали при производстве как уголовных, так и гражданских дел.

Деятельность стряпчих в этот период в гражданском судопроизводстве заключалась лишь в сочинении состязательных бумаг, их подаче, присутствии при докладе дела.

Со временем первоначальное негативное отношение Петра I к институту адвокатуры (в период разработки «Артикулов Воинских»), сменилось более сдержанным подходом. Так, в изданном в марте 1715 г. «Кратком изображении процессов и судебных тяжб», состязательный процесс был восстановлен по большинству частных дел, для рассмотрения которых допускались представители – адвокаты, но только в случаях острой необходимости, например, болезни тяжущегося (гл. 5).  Однако с принятием Указа «О форме суда»  в 1723 г. судебное представительство расширялось и могло применяться при разборе любых дел на основании доверенности или поручительства. Ответственность за действия представителя принимал на себя доверитель.

Однако воссоздание судебного представительства отнюдь не свидетельствует о принципиальном изменении отношения самодержавной власти к адвокатуре. Власть по-прежнему воспринимала судебное представительство, как необходимое, но все-таки – зло. Русские императоры и после Петра I  открыто осуждали саму идею адвокатуры западноевропейского образца и решительно отклоняли предложения об ее организации в России. Так,                   Екатерина II в одном из писем отмечала:  «Адвокаты и прокураторы у меня не законодательствуют, и никогда законодательствовать не будут, пока я жива, а после меня будут следовать моим началам».

В тоже время Екатерина понимала  невозможность искоренения данной профессии и в 1775 г. с принятием «Учреждения для управления  губерний Всероссийской империи»  была осуществлена одна из самых радикальных реформ в истории отечественной судебной системы и законодательно закреплена деятельность стряпчего, который согласно НПА признавался помощником прокурора, в обязанность которого входило наблюдение за правильным применением права. Однако каких-либо требований для лиц, являющихся  стражами закона по-прежнему не предъявлялось.

Узаконения эпохи Александра I также свидетельствуют о том, что лица, занимавшиеся стряпчеством,  не пользовались почетом и уважением, занятия их не были публичны и приравнивались к обязанностям наемной прислуги.

Законодатели при создании Полного Свода Законов в какой-то степени попытались урегулировать данную деятельность, закрепив право за любым лицом «кто может по закону быть истцом и ответчиком, производить тяжбу и иск через поверенного» и,  определив, что «поверенный, действуя в суде вместо доверителя, представляет его лицо», в то же время обозначили круг лиц, которым запрещалось заниматься судебным представительством. Поверенными не могли быть: малолетние; удельные крестьяне по делам крестьян их ведомства; духовные особы; монахи и монахини; чиновники; лица всякого сословия, которые были преданы суду за преступления, наказуемые лишением прав состояния; лица, лишенные по суду доброго имени;  чиновники и канцелярские служащие, исключенные из службы за преступления или дурное поведение; лица, состоящие под надзором полиции.

6 февраля 1820 г. Совет комиссии по составлению законов представил первый проект организации адвокатуры. Предлагая учредить сословие стряпчих, авторы проекта отмечали, что государству необходимо прививать уважение к этой профессии и одновременно обеспечить гарантии защиты тяжущихся от недобросовестных стряпчих.

В проекте предлагалось, учитывая местные особенности России, использовать опыт западноевропейских  государств: Франции, Англии, Германии, в которых уже существовала независимая и самостоятельная адвокатура. Авторы проекта утверждали, что в России существуют люди знающие право, достойные звания адвоката. Проект устанавливал требования для кандидатов в адвокаты, определял круг обязанностей для них,  устанавливал ответственность за ненадлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей, предусматривал для адвокатов орган управления –  Совет (как во Франции), подчинявшийся Министерству юстиции, состоявший из нескольких членов-адвокатов и председателя, и, кроме того, оговаривал моменты оплаты труда стряпчих, исходя из суммы иска в размере 5-10%.  По мере увеличения сложности дела сумма увеличивалась.

Однако с приходом к власти Николая I дальнейшая работа над законопроектом (1825), обещавшим стать первым в истории российского права законом об адвокатуре, была прервана. Отношение нового императора к адвокатуре было более, чем негативное. Хрестоматийной стала фраза Николая I, выразившая его отношение к адвокатской профессии: «Адвокаты погубили Францию. Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер и другие? Нет, пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты; проживем и без них».

Тем не менее, именно в период правления Николая Павловича законом от 14 мая 1832 г., был создан Коммерческий суд, устав которого предусматривал институт присяжных стряпчих, своего рода прототип будущего института присяжных и частных поверенных. Это была попытка отчасти  упорядочить деятельность судебных представителей в коммерческих судах, юрисдикция которых распространялась на иски как частных лиц, так и государственных кредитно-финансовых органов, связанных с торговлей, спорами по векселям, договорам и обязательствам. Вместе с тем данный устав  не предусматривал какой-либо внутренней организации стряпчих, и в своей работе они полностью зависели от суда (по усмотрению суда стряпчие принимались и исключались из списка адвокатов без объяснения каких-либо причин). Это говорит о том, что свободы действия при защите  стряпчие не имели.

Таким образом,  накануне Судебной реформы вопрос об организации самостоятельной независимой  и достойной адвокатуры так и не был решен. Сословие адвокатов оставалось аморфной группой без соответствующих правовых знаний, с низкой правовой культурой и примитивным правовым сознанием, оно по-прежнему было представлено  стряпчими, ходоками по судам, преимущественно из чиновников судебного ведомства, вышедших в отставку «за неприятности по службе», разорившихся купцов,  отставных военных, а в Сибири в эту группу входили даже ссыльные. К середине XIX века явственно назрел вопрос о преобразовании всей системы правосудия и, естественно, образовании адвокатуры. Будущее российской адвокатуры всецело зависело от радикальной судебной реформы, необходимость которой к середине XIX в. делалась все более очевидной. К этому времени уже сформировалось убеждение, что состязательный процесс – самый древний, естественный и единственно возможный способ судопроизводства. Необходимым условием введения состязательного процесса являлось учреждение сословия присяжных поверенных. Институт адвокатуры, по сути дела еще неизвестный русскому судопроизводству, становился органической  частью предстоящей реформы.

 

§ 3. Институт присяжной адвокатуры по Судебной реформе 1864 г. и иные формы адвокатской деятельности

 

Судебная реформа 1864 г. стала самой либеральной, наиболее последовательной и прогрессивной. Основной задачей судебной реформы было «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных…». 

Идея создания присяжной адвокатуры, начиная с 1857 г., претерпела значительную трансформацию от полного отрицания ее значимости как в уголовном, так и в гражданском процессе, через осознание ее необходимости, до разработки положения о присяжных поверенных.

В период разработки Судебной реформы произошел раскол в правительственных кругах на группы либералов и консерваторов. Либералы добивались существенной перестройки судоустройства и судопроизводства. Обсуждение проекта гражданского судопроизводства предполагалось начать в Государственном Совете осенью 1857 г. В обществе к этому времени утвердилось мнение о необходимости введения в отечественное судоустройство и судопроизводство институтов западноевропейского образца, и, в частности, адвокатуры. Однако консерваторы, которые, конечно, понимали всю порочность судопроизводства, не решались ввести законодательство, испытанное практикой западноевропейских стран и построенное на  принципах устности, гласности, непосредственности, равенства сторон, не решались  учредить и адвокатуру.

Несмотря на указанные противоречия и давление со стороны консерваторов, Судебные Уставы были приняты 20 ноября 1864 г.  Документы Судебной реформы включали в себя четыре закона: «Учреждение судебных установлений», «Устав уголовного судопроизводства», «Устав гражданского судопроизводства», и еще один, новый, отсутствовавший в «Основных положениях»[11], – «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», представлявший собой кодекс материального права.

Согласно «Учреждениям судебных установлений» впервые в истории правоохранительной системы России вводилась присяжная адвокатура. Отмеченное выше консервативное воздействие на разработку Судебной реформы не могло не повлиять на некоторые принципиальные особенности этого молодого института и привело к тому, что многие либеральные новации были отвергнуты. Начнем с того, что сами адвокаты назывались присяжными поверенными, а пугавшее власти слово «адвокат» было предано забвению. Был проигнорирован вопрос об адвокатской этике,  отвергнута идея об обязательном участии адвоката в предварительном следствии, в состав присяжных поверенных не допускались профессора юриспруденции. Абсолютно не была регламентирована деятельность помощников присяжных поверенных, а вопрос о праве присяжных поверенных отказываться от ведения поручаемых дел фактически был обойден стороной

Все это, тем не менее, не умаляет значения «Учреждений…» – институт адвокатуры получил свое юридическое бытие.

Созданный в результате реформы институт присяжных поверенных не являлся копией австро-германской и англо-французской адвокатуры, а представлял собой их комбинацию, адаптированную к российским условиям. Здесь необходимо отметить, что для европейской адвокатуры и ее основных систем (англо-французской и австро-германской) были характерны пять основных принципов, из которых  первые два совпадали в обеих системах: относительная свобода профессии и сословная организация адвокатуры. Данные принципы заключались в наличии определенного образовательного ценза для желающего стать адвокатом, несмотря на открытый доступ в адвокатуру, и в том, что адвокатура представляла собой самоуправляющуюся организацию, где только ее член считался адвокатом.

Однако остальные три принципа построения указанных систем были диаметрально противоположны друг другу. Так,  если третий принцип англо-французской системы заключался в отделении адвокатуры от судебного представительства и означал строгое организационное и законодательное размежевание профессиональных групп, занимающихся адвокатской деятельностью и судебным представительством (как в Англии, так и во Франции существовало два разряда  адвокатов – тех, кто выступал перед судом, и тех, кто собирал необходимые документы, подбирал клиентуру, выполнял правовые поручения по налогообложению, страхованию и т. д.), то  для германской системы характерно соединение в себе сущности и деятельности обоих субъектов. Четвертый принцип англо-французской системы  основывался на  тесной связи адвокатуры с магистратурой и означал равный социальный и правовой уровень адвокатуры и судебной власти, в германской же системе адвокаты не имели никакого отношения к последней, кроме того, считались по статусу ниже судебной власти. Пятый принцип англо-французской системы заключался в относительной безвозмездности труда судебного защитника, т. е. гонорар выплачивался только после окончания дела при полном отсутствии предварительного  договора по оплате, в то же время в Германии гонорар определялся заранее по соглашению сторон или по твердой таксе.

Классическая англо-французская система не могла быть принята в России по причине недостатка людей с высшим юридическим образованием, следовательно, двойной состав юристов для пополнения сословия адвокатов был просто невозможен.

Австро-германская система, которую в чистом виде воспроизводил первоначальный проект, внесенный в Государственный Совет в 1859 году, не  получивший законодательного утверждения, также не была абсолютно тождественна построению молодой российской адвокатуры. Идеи совмещения адвокатской профессии и судебного представительства, схожие с германскими, организационные структуры сословия своеобразно переплетались в нем с более открытым доступом в сословие и корпоративным самоуправлением.

Воздействие либеральных и автократических тенденций на статус адвокатской профессии в дореволюционный период проявлялось в дифференциации адвокатов на две четкие группы: присяжных поверенных - членов корпорации, дававших профессиональную присягу, и частных поверенных, занимавшихся адвокатской практикой индивидуально. 

Начиная с реформы 1864 г. и вплоть до революции  1917 г.  среди адвокатов ведущую роль играли присяжные поверенные. Данный институт  создавался из наиболее образованной части русской элиты. Примечательно, что впервые профессия адвоката стала считаться приемлемой для представителей высших классов.

В сословие  адвокатов могли вступать лица, которые полностью соответствовали установленным в законе достаточно жестким критериям. Так,  в соответствии со ст. 354  Учреждения  судебных установлений, присяжными поверенными могли быть лица, имевшие аттестаты университетов или других высших учебных заведений об окончании курса юридических наук или о сданных экзаменах по таким наукам; прослужившие не менее пяти лет  по судебному ведомству в таких должностях, которые могли дать практические сведения по производству судебных дел, или не менее пяти лет состоявшие кандидатами на должности по судебному ведомству, а также занимавшиеся судебной практикой под руководством присяжных поверенных в качестве их помощников.

Явно недостаточное количество лиц, соответствовавших указанным выше требованиям, вынуждало авторов реформы идти на некоторые послабления. В силу этого, 29 октября 1865 г. было утверждено Временное положение, в котором формулировались переходные меры.

Согласно этому документу  в состав присяжных поверенных допускался прием лиц, окончивших юридические факультеты высших учебных заведений, прослуживших четыре года  по судебному ведомству, или занимавшихся не менее пяти лет юридической практикой в качестве поверенных при судах, либо имевших высшее (не юридическое) образование и пятилетний судебный стаж на должности не ниже VII класса. Данное положение действовало крайне недолго[12] и было прекращено распоряжением министра юстиции.

Помимо установленных требований для кандидатов в присяжные поверенные ст. 355 Учреждения судебных установлений предусматривали запрет на прием в присяжную адвокатуру лиц, не достигших 25-ти лет, иностранцев, лиц, объявленных несостоятельными должниками, состоявших на правительственной службе или на выборных должностях, подвергшихся по судебным приговорам лишению или ограничению прав состояния, а также священнослужителей, лиц, лишенных духовного сана, состоящих под следствием за деяния, которые влекут за собою лишение прав состояния,  отстраненных от должности решением суда или выведенных из состава дворянских собраний, лишенных по суду права ходатайствовать по чужим делам, а также исключенных из числа присяжных поверенных.

Функции по допущению или  не допущению в сословие адвокатов осуществляли либо Совет присяжных поверенных, либо окружные суды в качестве Совета на территории тех судебных округов, где Советы еще не были созданы.

Для лиц нехристианских вероисповеданий поступление в адвокатуру с 1889 г. личным повелением императора было ограничено рядом дополнительных условий и допускалось лишь с разрешения Министерства юстиции.

Примечательно то, что проблему участия в корпорации женщин Судебные Уставы обходили стороной. Тем не менее, анализ российского законодательства  позволяет сделать вывод о том, что под званием присяжного поверенного закон подразумевал службу, право на которую предоставлялось только мужчинам[13]. Что же касается частных поверенных, то первоначально, в отношении лиц женского пола здесь законодательных ограничений не было. Поэтому в отдаленных округах России были случаи получения свидетельства женщинами (частным поверенным в Томске была г-жа Армаулова и т. д.). Данное положение сохранялось вплоть до издания Высочайшего повеления от 14 января 1871 г., согласно которому женщин было запрещено принимать в частные поверенные, как и в правительственные и общественные места. Кроме того, 7 января            1876 г. Высочайшим повелением была внесена поправка в Учреждение  судебных установлений (ст. 406-19), согласно которой женщины не могли получать звание присяжного поверенного по судебным делам.

Вместе с тем, на основе ст. 44 уставов гражданского судопроизводства и ст. 389 Учреждений судебных установлений в общих судах по гражданским делам, а так же у мировых судей могли выступать в качестве поверенных «мать, жена, дочь, имеющая общую тяжбу и женщина, имеющая общую доверенность на управление имением или делами». В силу ст. 406-18 Учреждения судебных установлений в суде могла выступать и совершенно посторонняя женщина – но не более как по трем делам в течение года.

Свод Законов Российской Империи предусматривал назначение женщин в качестве опекунш, в том числе, и над расточительным мужем. В этом случае женщина также могла выступать в суде. На основании этого можно сделать вывод, что женщины могли быть защитниками в общих судебных местах по чужим делам, как и мужчины, но не имели право получать звание присяжного и частного поверенного.

Таким образом, реальное положение вещей свидетельствовало о недопущении женщин-адвокатов как в уголовные, так и в гражданские процессы. Это вызывало многочисленные протесты юридической общественности. Так, А. Ф. Кони, выступая в защиту законопроекта «О допущении женского пола в число присяжных и частных поверенных», который был отклонен  в 1913 г. Государственным Советом, указывал на то, что женщина-адвокат могла значительно укрепить адвокатскую нравственность: «..женщина не будет сидеть в трактире, не в закоулках писать полуграмотных  прошений. Она явится с юридическим образованием, которого частные ходатаи не имеют, и эту ближайшую к народу адвокатуру подымет технически и морально»[14]. Эволюция взглядов законодателя по отношению к допуску женщин в адвокатуру проявилась только после Февральской буржуазной революции.

Территориальные пределы деятельности адвокатов были решены следующим образом: присяжные поверенные могли принимать на себя «хождение по делам» во всех судебных местах округа Судебной палаты, к которой они были приписаны (ст. 383 Учреждения судебных установлений). По желанию доверителя, однако, присяжный поверенный мог продолжить ходатайство по делу во всех судах до окончательного его решения даже вне того округа, к которому он приписан. В этом случае он подчинялся Совету поверенных при той Судебной палате, где  производилось дело (ст. 384 Учреждения судебных установлений).

В уголовных делах присяжные поверенные принимали на себя защиту подсудимых либо по соглашению с ним, либо по назначению суда.

Гражданские дела присяжные поверенные могли производить  на основании:

-                   доверенности, данной им тяжущимся. В этом случае доверитель имел право обозначить, доверяет ли он присяжному поверенному хождение по своему делу во всем объеме до полного его окончания или уполномочивает его только на определенное какое-либо действие. Не воспрещалось при этом иметь по одному и тому же делу нескольких присяжных поверенных;

-                   объявления, поданного тяжущимся в суд;

-                   назначения Советом присяжных поверенных по просьбе тяжущихся или «по очереди для безвозмездного хождения по делам лиц, пользующихся на суде правом бедности»;

-                   назначения председателем суда в случае отказа ранее избранного присяжного поверенного от ведения дела.

Размер вознаграждения присяжных поверенных зависел от соглашения с доверителями. Условия оплаты должны были оформляться в письменной форме, а при отсутствии такого соглашения сумма за оказанные услуги исчислялась по установленной таксе.

На каждые три года, по представлениям Судебных палат и Советов присяжных поверенных, Министерством юстиции  должна была устанавливаться особая такса, которая публиковалась для всеобщего сведения. Ее размер был утвержден в законодательном порядке и был предназначен для обозначения в судебных решениях количества судебных издержек, подлежащих взысканию с обвиненного по делу в пользу противной стороны, а также  для определения суммы вознаграждения поверенных в тех случаях, когда тяжущиеся не заключили  с ними письменных  условий.

Вместе с тем, указанное правило на практике применялось не совсем так, как это было закреплено в 396 ст. Учреждения судебных установлений. В 1868 г. была установлена первая такса для вознаграждения присяжных поверенных округов Санкт-Петербургской и Московской  Судебных палат за участие в гражданских делах, которая и сохраняла постоянное действие,  распространяясь как на округа открытых Судебных палат, так и на вновь образуемые судебные округа до составления для каждого из них таксы, в порядке установленном ст. 396 Учреждения судебных установлений.

Точкой отсчета при определении размера гонорара была принята цена иска в зависимости от сложности дела, как правило, 10-15 %,  причем процент уменьшается с увеличением цены иска.

Можно утверждать, что Учреждение судебных установлений в какой-то степени устанавливало правило адвокатской профессии. Так, присяжным поверенным запрещалось покупать или иным образом приобретать права своих доверителей по их тяжбам как на свое имя, так и под видом приобретения для других лиц. Покупка такого рода являлась условием признания сделки недействительной, причем за совершение этого присяжный поверенный привлекался к ответственности по постановлению Совета (ст. 400 Учреждения судебных установлений).

Присяжный поверенный не мог выступать на суде в качестве поверенного против своих ближайших родственников. Кроме того, он не мог быть одновременно поверенным обеих спорящих сторон и переходить по этому же делу от одной стороны к другой.

Как и представители многих других профессий, присяжный поверенный не должен был оглашать тайн своего доверителя не только во время производства дела, но и по окончании его. Это положение строилось на основе  норм адвокатской этики.

За ненадлежащее исполнение своих обязанностей присяжный поверенный подвергался различным видам ответственности. Использовалась, в частности, дисциплинарная ответственность в виде предостережения, выговора, запрещения исполнять обязанности поверенного на определенный срок (не более года), исключения из числа присяжных поверенных. Дисциплинарная ответственность могла наступать при различных нарушениях профессиональных обязанностей. Присяжный поверенный, который дважды был отстранен от своих обязанностей, в случае совершения третьего проступка исключался из числа поверенных.

Списки лиц, отстраненных от хождения по чужим делам, ежегодно публиковались и рассылались в суды и прокурорам.

Гражданско-правовая ответственность предусматривалась за нарушенные по вине присяжного поверенного сроки и другие нарушения установленных правил и форм.

В особо серьезных случаях наступала уголовная ответственность. Речь в данном случае идет об умышленных действиях,  причинивших вред доверителям. Тогда присяжные поверенные по жалобе тяжущихся и после специального расследования могли быть подвергнуты уголовному суду, помимо взыскания с них убытков. К числу таких преступлений, согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных (ст.ст. 1709-1711), относились:

-                   злонамеренное превышение пределов полномочий и вступление в сношения и  сделки с противной стороной  своего доверителя во вред ему;

-                   злонамеренная передача противной стороне доверителя документов или сообщение об их содержаний;

-                   злонамеренное истребление или повреждение, присвоение, утайка или потеря документов или растрата имущества  доверителей.

К уголовной ответственности присяжные поверенные могли быть привлечены также за оскорбление суда и  участвовавших в деле лиц.

Внутреннее самоуправление адвокатуры было организовано по французскому образцу. Присяжные поверенные приписывались  к Судебным палатам (ст. 356 Учреждения судебных установлений), образовывали при каждой палате особую  коллегию, а если число членов коллегии было не менее двадцати, то они могли  обратиться в Палату с просьбой о разрешении им избрать Совет присяжных поверенных (ст. 358 Учреждения судебных установлений). Число членов Совета, включая председателя и товарища председателя, могло быть не менее пяти и не более пятнадцати по усмотрению общего собрания (ст. 361 Учреждения судебных установлений).

Совет присяжных поверенных избирался ежегодно. Перед выборами членов Совета общему собранию предоставлялся отчет о его действиях за прошедший год.

При наличии в каком-либо городе, в котором отсутствовала Судебная палата, более десяти присяжных поверенных, последние могли, с разрешения состоящего при Судебной палате Совета присяжных поверенных, открыть отделение данного органа при окружном суде.

К правам и обязанностям Совета присяжных поверенных согласно  ст. 367 Учреждения судебных установлений относились:

-                   рассмотрение прошений лиц, желающих вступить в число присяжных поверенных или, напротив, выйти из него, и извещение об этом Судебной палаты;

-                   рассмотрение жалоб на действия присяжных поверенных и  наблюдение за точным исполнением ими законов, установленных правил и всех обязанностей;

-                   выдача присяжным поверенным свидетельств о том, что они не подвергались осуждению Совета;

-                   назначение поверенных для безвозмездного хождения по делам лиц, пользующихся на суде правом бедности;

-                   назначение поверенных для ходатайства по делам лиц, обратившихся в Совет с просьбою о назначении им таковых;

-                   определение вознаграждения поверенному по таксе в случае несогласия по данному предмету между ним и тяжущимся;

-                   распределение между присяжными поверенными процентного сбора;

-                   наложение дисциплинарных взысканий на поверенных.

Следует отметить, что перечень прав и обязанностей Совета имел исчерпывающий характер, и по толкованию Сената расширению не подлежал, таким образом, любые действия Совета, выходящие за пределы данного списка, считались превышением полномочий и подлежали немедленному исправлению. Однако, как показала практика, данное ограничение, в основном, распространялось на  Советы, которые будут открыты гораздо позднее, к примеру, в Омске.

Высшим органом адвокатской корпорации являлись общие собрания присяжных поверенных, которые должны были созываться с целью заслушивания отчета о действиях Совета за минувший год и избрания новых его членов (ст.ст. 364, 365 Учреждения судебных установлений).

Таковы в общих чертах  принципы сословной организации присяжной адвокатуры. Но следует при этом особо подчеркнуть, что речь идет лишь об одной, пусть и наиболее распространенной, профессиональной группе адвокатов.

Рассматривая правовой статус адвокатуры по Судебным Уставам, невозможно обойти стороной и профессиональную группу частных поверенных.

Необходимо отметить, что жесткие требования, предъявляемые для вступления в присяжные поверенные, о которых шла речь выше, а также недостаточное количество присяжных поверенных, способствовали распространению данного института, представителями которого зачастую являлись люди, работавшие в дореформенный период, нередко без юридического образования.

Поскольку на частных поверенных не распространялись многие обязанности и ограничения, свойственные присяжным поверенным, положение первых было намного выгоднее. Так, они могли заниматься любыми делами по желанию, в то время как присяжные поверенные были связаны частыми обязательными защитами по уголовным делам и защитой лиц, пользующихся правом бедности.

Судебными Уставами 1864 г. временно были допущены к представительству на суде две категории частных поверенных: с высшим юридическим образованием и без такового. Частными поверенными с высшим юридическим образованием являлись лица, окончившие юридические факультеты университетов и другие высшие учебные заведения, но не принятые в корпорацию присяжных поверенных по нравственным соображениям, либо не имевшие служебного и практического ценза. Эта категория лиц не пыталась  конкурировать с присяжными поверенными, хотя среди них было много способных людей, которые по ораторскому мастерству и юридическим познаниям не уступали известным присяжным адвокатам.

Вторую категорию частных поверенных обычно составляли случайные люди с весьма сомнительной репутацией: бывшие исправники, становые приставы, квартальные надзиратели, стряпчие, секретари, мещане, крестьяне и др. Единственной целью адвокатской практики многих из них было получение прибыли, причем не всегда законным путем. Однако данное утверждение не стоит абсолютизировать: как показывает практика, например, томской адвокатуры, среди них встречались вполне достойные люди и грамотные профессионалы.

Для того, чтобы установить контроль над практикой частных поверенных с целью повышения ее уровня, с одной стороны, и для создания противовеса сильной организации присяжных поверенных – с другой, 25 мая 1874 г. были изданы «Правила о частных поверенных».

В соответствии с этими правилами, по делам, производившимися как в общих, так и в мировых судах, поверенными, кроме присяжных поверенных и законных представителей, могли быть лица, получившие свидетельства на право ходатайства. Такие свидетельства выдавались съездами мировых судей, окружными судами и Судебными палатами.

Свидетельства давали право деятельности лишь  в том судебном месте, где оно было выдано. Одним из оснований их выдачи являлись необходимые юридические познания, которые должен был проверить суд, однако это правило не распространялось на лиц, получивших  уже свидетельство  от другого суда, и на имеющих аттестаты высших учебных заведений. Суд,  рассмотрев все представленные документы, либо выдавал требуемое свидетельство, либо отказывал в этом.

Дисциплинарную ответственность частные поверенные несли перед теми судами, от которых они получили право на юридическую практику. Она включала в себя следующие взыскания: предостережение или замечание, выговор, запрещение исполнять обязанности поверенного на время свыше одного года и исключение из числа поверенных. Кроме того, право отстранения частных поверенных от ходатайства по судебным делам принадлежало Министру юстиции в том случае, если будет установлено, что действия поверенного не соответствовали его званию.

Вместе с тем, законодательство, регулирующее деятельность частных поверенных, сохранило их дореформенный статус. Это была фактически неорганизованная, формально незарегистрированная группа, и главной причиной этого, являлось уже отмеченное ранее негативное отношение государства к частным ходатаям, которое сложилось задолго до  Судебной реформы 1864 г.

Следует отметить и некоторые субъективные моменты такого отношения. Большинство дореволюционных исследователей адвокатуры – М. М. Винавер, К. К. Арсеньев, Е. В. Васьковский и многие другие – сами являлись присяжными поверенными, в связи с чем, возможно, и возникало негативное отношение к частным адвокатам.

Немаловажную роль сыграл уровень оплаты за предоставленные поверенными услуги. Если частные поверенные были не ограничены  со стороны  как государства, так и Совета  в сфере получения гонорара, свободно договаривались со своими клиентами о сумме, которую они должны были оплатить, то присяжные поверенные  в соглашении с клиентом относительно гонорара не должны были выходить за пределы специально установленной таксы.  Отрицательное  отношение присяжных поверенных к своим коллегам, занимавшимся частной практикой, можно также объяснить и тем фактом, что   Судебные Уставы жестко регламентировали требования, предъявляемые к лицам, претендующим на звание присяжных поверенных, четко определяли круг тех, кто не мог  быть присяжными адвокатами; вступление же в частные поверенные было более свободным.

Справедливости ради следует отметить, что институт частных поверенных был более независим в осуществлении своей деятельности, за исключением наложения дисциплинарной ответственности со стороны суда, в котором участвовали стряпчие.  Присяжные поверенные были гораздо скованнее в своих действиях, потому как могли быть привлечены Советом или окружным судом к различным видам ответственности, вплоть до исключения из корпорации.

Не вполне обоснованными являются безапелляционные выводы дореволюционных и ряда современных исследователей о низкой профессиональной квалификации частных поверенных. Даже частные поверенные, не имеющие юридического образования, перед получением свидетельства от суда, сдавали экзамен по юриспруденции, который был ориентирован на проверку их правовых знаний и был достаточно сложен.

Помимо присяжных и частных адвокатов, согласно Своду законов Российской империи, осуществлять функции поверенных могли также частные лица, которым закон не воспрещал ходатайство по чужим делам (ст.44, 565 Устава уголовного судопроизводства; ст. 246 Устава гражданского судопроизводства). Законодательство лишь определяло те категории граждан, которые лишались права судебного представительства.

Таким образом, за редким исключением, правозаступничеством и судебным представительством на непрофессиональной основе могли заниматься практически все желающие. Результатом этого стало существование так называемой «подпольной» адвокатуры.

Наконец, четвертую группу правозаступников и судебных представителей составляли лица, являющиеся кандидатами на судебные должности. Данный институт был  введен в целях создания постоянного резерва для пополнения аппарата судов и прокуратуры и регламентировался ст.ст.407-419 Учреждения судебных установлений.  Так, в соответствии со ст. 566 Устава уголовного судопроизводства защиту подсудимых могли осуществлять, кроме присяжных поверенных, кандидаты на судебные должности, известные председателю суда «своей благонадежностью».

Функции правозаступников для кандидатов на судебные должности являлись второстепенными, но в регионах с недостатком присяжных поверенных им часто приходилось осуществлять защиту по уголовным делам.

Несмотря на отмеченное выше сложное структурное внутреннее деление адвокатской профессии до революции, функции различных групп адвокатов мало чем различались. В основном работа адвокатов заключалась в ведении тяжб, выступлениях перед судом и подготовке документов по делам. Наиболее заметные присяжные поверенные стремились проводить больше времени в суде. Именно ведение тяжб считалось основным в адвокатской практике, и адвокаты боролись за возможность выступать в суде. Менее удачливые адвокаты вынуждены были вести дела, связанные с наследством, и заниматься коммерческой стороной адвокатской практики. Большинство из них работало индивидуально, хотя нередко присяжные поверенные, успешно ведущие свои дела, привлекали к работе помощников.

Необходимо также отметить деятельность помощников присяжных поверенных, которые были представлены лицами, недавно окончившими университет. В течение пяти лет они проходили стажировку у присяжных поверенных и лишь после этого получали право вступления в адвокатский корпус. Однако, и будучи прикрепленными к поверенным, многие из помощников имели собственную практику. 

Небеспочвенные опасения составителей Судебных Уставов, относительно нехватки кандидатов на должности присяжных поверенных, даже с учетом упрощенных правил приема, привели к включению в Уставы правила о разрешении помощникам присяжных поверенных принимать на себя хождение по делам (14 и 245 ст. Устава гражданского судопроизводства). По сути дела, на практике тяжущимся было разрешено поручать свои гражданские дела тем кому они пожелают и, в том числе, помощникам присяжных поверенных.

Со временем помощники превратились в активную часть адвокатского сословия и, поскольку их деятельность приближалась к собственно адвокатской, возникла необходимость закрепления данного института законодательным путем. Советы присяжных поверенных самостоятельно вырабатывали правила о помощниках. В 1872 году впервые были изданы Правила об организации работы помощников в Санкт-Петербурге, а в  1878 году – в Москве.

Организация система помощников присяжных имела и некоторые недостатки. Сохранявшаяся недостаточная регламентация института приводила к тому, что стать помощниками присяжных поверенных стремились весьма сомнительные элементы, желавшие использовать это звание в противозаконных целях. Кроме того, Правилами 25 мая 1874 года помощники были уравнены с частными поверенными, что принесло значительный вред присяжной адвокатуре. И без того достаточно слабая связь помощников с корпорацией присяжных поверенных была фактически уничтожена новым законом. Помощники предпочитали действовать на основании нового закона, и все менее подчинялись Советам присяжных поверенных.

Проблема взаимоотношений помощников присяжных поверенных со своими патронами была не единственной и далеко не самой значительной. Необходимо отметить, что присяжная адвокатура уже с первых дней своего существования столкнулась с гораздо более серьезными проблемами как объективного характера, так и субъективного плана.

Существенный вред адвокатской практической деятельности наносили ничтожно малое количество присяжных поверенных на душу населения и неравномерность распределения адвокатов с учетом поэтапного проведения Судебной реформы на территории империи. Несмотря на значительное увеличение количества адвокатов в  период с 1864 по 1917 год, их все равно не хватало для удовлетворения нужд населения. Временные правила, которые создавали  более облегченный доступ  в адвокатуру, не смогли кардинально выправить ситуацию. Удовлетворить юридические потребности населения могли только присяжные поверенные Москвы и Санкт-Петербурга, в остальных регионах, где уже была проведена Судебная реформа, присяжных поверенных катастрофически не хватало.

Субъективным обстоятельством, оказывавшим существенное влияние на развитие адвокатуры в пореформенный период, являлась корректировка правительственного курса по отношению к адвокатуре. В нем явно наметились две тенденции, противоборство между которыми определило крайне противоречивый характер в развитии адвокатской корпорации в пореформенный период. Первая тенденция была направлена на ограничение демократических начал института адвокатуры, вторая – на организационное его совершенствование, поскольку любое нововведение, столкнувшись с практикой, требует доработки. Кроме того, введение Судебных Уставов на всей территории России затянулось на много лет, и вполне естественно, что заложенные в них идеи существенным образом изменялись, зачастую искажаясь по существу.

Очевидно, что столь критическое отношение власти к адвокатуре имело под собой объективное основание. Последнее мы усматриваем в приверженности присяжных поверенных принципам социальной справедливости и правам личности, которая проявлялась, прежде всего, в том, что они на судебных процессах в условиях самодержавия яростно (и зачастую успешно!) защищали революционеров. В выступлениях в защиту обвиняемых по политическим делам присяжные поверенные выходили за рамки сугубо правового анализа и показывали, что причины подъема революционной активности кроются в несправедливости системы самодержавия.

Описывая роль  П. А. Александрова, присяжного поверенного в знаменитом деле Веры Засулич, один из присутствовавших на процессе комментировал: «Он не защищал Засулич, он обвинял весь строй». Оправдание Засулич произвело потрясающее впечатление и оценивалось как «наглое торжество крамолы».

Законодательство 1870 – 80-х гг. при внешней видимости частных поправок имело вполне определенную направленность – вторжение администрации в сферу деятельности адвокатуры. Независимость Советов присяжных поверенных, непредсказуемое поведение адвокатов в суде, оправдание с их помощью особо опасных преступников вызывали нарекания со стороны правительства и особенно министерства внутренних дел. В связи с этим Министр юстиции граф К. И. Пален начинает предпринимать меры по  реформированию адвокатуры.

Так, 5 декабря 1874 года был издан  закон, по которому временно дальнейшее учреждение Советов присяжных поверенных приостанавливалось, а  их функции передавались окружным судам и Судебным палатам. Объяснялось это тем, что Советы присяжных поверенных  не оправдали возложенных на них задач. Отметим здесь, что к тому моменту последние были образованы лишь  в трех судебных округах: Петербургском, Московском и Харьковском.

Впоследствии самодержавие вынуждено было признать несостоятельность закона 1874 г. и исправить свою ошибку, разрешив вновь открывать Советы. В результате, в 1904 г. было разрешено открыть новые Советы присяжных поверенных при Новочеркасской,  Иркутской, Казанской, Одесской, Омской и Саратовской Судебных палатах. Однако в течение 30 лет данное обстоятельство наносило значительный вред в развитии института, адвокатура находилась под неустанным контролем судебной и административной властей.

В том же 1874 г. государство ввело два новых института. Об одном из них, институте частных поверенных, уже шла речь. Вторым  являлся институт «права ведения трех дел». Согласно нему, по делам, производившимся у мировых судей, допускались к ходатайству в качестве поверенных и лица, которые не имели свидетельств (не являлись частными поверенными), но не более как по трем делам в течение года в пределах того же мирового округа. Таким образом, присяжная адвокатура фактически утратила монополию на ведение дел.

Тогда же, в 1874 г., присяжным поверенным было запрещено вести дела вне своего округа. С одной стороны, закон ограждал местных поверенных от конкуренции с приезжими. С другой, мешал передвижению по стране в целях профессиональной деятельности наиболее «опасных» поверенных, которые своим присутствием, защитной речью могли оправдать подсудимого.

Одновременно, на протяжении всего рассматриваемого периода, осуществлялась ревизия юрисдикции присяжной адвокатуры. Так, еще                   7 июня 1872 г. был учрежден специальный суд в лице Особого присутствия Правительствующего Сената (ОППС) по политическим преступлениям, в котором дела велись с крайним пристрастием, ущемлялись права обвиняемых и адвокатуры, а Указ от 9 мая 1878 г. (временно) и Закон от 7 июля 1889 г. (окончательно) изъяли серьезные уголовные дела с политическим оттенком из юрисдикции  суда присяжных, где адвокатура имела наибольшую свободу действий в интересах правосудия. С 1873 по 1878 гг. почти  все политические процессы в России проходили в суде ОППС. Так, из 52 дел только 15 слушались в других инстанциях,  что вызывало значительные сложности в функционировании судебной системы.  По этой причине  в апреле 1878 г. министром юстиции внесено предложение  о возврате дел, по которым нет указания «сверху» разбирать их в ОППС, в местные Судебные палаты с сословными представителями, что незамедлительно было утверждено  монархом.

Помимо этого, правительство с 9 августа 1878 г. начало передавать  дела, связанные с вооруженным сопротивлением властям, на рассмотрение в военные суды, заседавшие без присяжных заседателей, на мнение которых зачастую влияли оправдательные речи присяжных поверенных, а Высочайший Указ от 12 февраля            1887 г. «заменил суд, гласный по закону, судом, гласным по усмотрению министра».

Кроме того, участие адвокатов в политических процессах, приводило к тому, что они сами становились политически неблагонадежными, и в связи с этим власти пытались повлиять на них через дисциплинарное производство, так законом от  20 мая 1885 года адвокатам не разрешалось приносить жалобы на решения Судебных палат по дисциплинарным делам, решения  палат считались окончательными.

Кроме того, на вооружение была взята откровенная дискриминация по конфессиональному признаку (в XIX веке «русский» определялся не по национальности, а по вероисповеданию).  8 ноября 1889 г. был принят Указ «О порядке принятия в число присяжных и частных поверенных лиц нехристианских вероисповеданий», согласно которому  значительная  и квалифицированная часть российской адвокатуры могла быть принята  в присяжные поверенные только с разрешения Министерства  юстиции.

В том же году было приостановлено действие правил, по которым уже имевшимся Советам разрешалось открывать отделения в городах, где число поверенных превышало десять человек, с целью осуществления наилучшего контроля.

Таким образом, контрреформы изменили правовое положение адвокатуры, лишив ее  не только монополии на  ведение судебных дел, но и собственной организации, поставив ее под непосредственный контроль судебных властей.

Присяжные поверенные продолжали появляться в политических процессах, но масштаб и активность их участия уменьшились. Для адвокатской деятельности начался период господства консерватизма, когда, казалось, стремление правосудия к социальной справедливости ослабло.

Однако на этом  самодержавие не желало останавливаться;  власти  по-прежнему считали, что адвокатура обладает большими правами, чем ей, по их мнению, полагалось, и, не отказываясь от продолжения тактики частичной ревизии Судебных Уставов 1864 г., начали готовить проект крупномасштабной реформы адвокатуры. 

Еще в 1876 г. министр юстиции граф К. И. Пален внес в Государственный Совет два законопроекта реформирования адвокатуры. В первом шла речь о значительном сокращении количества присяжных поверенных, название же второго «О принятии мер против заявивших себя неблагонадежными присяжных поверенных» говорило само за себя. Хотя данные законопроекты и не получили дальнейшего развития, уже к 1885 г. Министерство юстиции окончательно пришло к убеждению о необходимости пересмотра существующих узаконений по поверенным. 

С этой целью была учреждена комиссия под  председательством бывшего обер-прокурора Первого департамента Сената                            Г. А. Евреинова, однако последний вскоре был назначен заместителем министра путей сообщения, и вопрос о реформе вновь был отложен, что, однако, не помешало приостановить прием лиц нехристианских вероисповеданий в присяжные поверенные.

В конце 1880-х – 90-х гг. еще дважды сформировывались комиссии по пересмотру деятельности института адвокатуры, однако ни одной из них так и не удалось довести работу до конца.

В целом, рассматриваемые проекты были направлены на регламентацию тех сторон практической деятельности адвокатуры, которые больше всего вызывали нарекания со стороны самих поверенных. Оценивать их только негативно, безусловно, нельзя: положительным моментом разработки этих проектов стало разрешение в 1904 г. создавать Советы присяжных поверенных в тех округах, где их еще не было, что, по сути дела, являлось  единственным пунктом проектов, воплощенным в жизнь. Главными причинами  того, что так и не была проведена реформа адвокатуры являлись:  во-первых, тот факт, что передовые юристы, привлекавшиеся к работе комиссии – А. Ф. Кони, В. Д. Спасович,            Ф. Н. Плевако и др. – отчаянно сопротивлялись любому пересмотру Уставов 1864 г. и, во-вторых, с середины 1890-х годов начался новый революционный подъем, противодействие которому всецело овладело вниманием правительственных кругов и не оставляло им времени на второстепенные новации.

Революционный подъем в России в конце XIX – начале XX вв. характеризовался значительным повышением  социальной активности  адвокатов. Большое число присяжных поверенных вступало в различные партии, что приводило к созданию внутри адвокатской корпорации различных фракций, позиции которых часто, сталкиваясь на общих собраниях, противоречили друг другу. Политизация адвокатуры привела к дальнейшему распространению юридических консультаций для обслуживания низших классов и к более активному участию адвокатов в органах местного самоуправления. Такая политизация адвокатуры в принципе не была свойственна ее деятельности, поскольку традиционная адвокатура в теории должна быть вне политики, однако, поскольку это стало свершившимся фактом и адвокатура де-факто превратилась в реальную политическую силу общегосударственного масштаба, усилилось и грубое администрирование со стороны государства. Оно в этот период препятствует нормальному функционированию объединений присяжных поверенных, вплоть до того, что не допускает созыва общих собраний.

Пытаясь запугать присяжных поверенных, выступавших защитниками по политическим делам, власть начала применять репрессивные меры по отношению к адвокатам, особенно активно защищавшим своих клиентов по политическим уголовным делам.

Царский сыск постоянно следил за присяжными поверенными и не упускал из виду даже провинциальных и малоизвестных адвокатов. Поднадзорные адвокаты часто подвергались обыскам и арестам, иногда с последующей высылкой в Западную и Восточную Сибирь. Только из Москвы за два года (1902–1904) были высланы 12 адвокатов, а около 64 адвокатов в разное время были преданы суду за «государственные преступления», в Иркутске в 1906 г. был арестован весь состав Совета присяжных поверенных[15].

Репрессивные меры в отношении адвокатуры лишь способствовали росту политической активности поверенных, в связи с чем в период свержения монархии и образования Временного правительства адвокаты заняли в нем ведущие посты. В 1917 г. была создана  комиссия по пересмотру Судебных Уставов, в том числе и  в части деятельности адвокатуры. При обсуждении вопроса о принципах организации адвокатского сословия, помимо общего требования о реальном обеспечении принципа независимости адвокатуры, члены подкомиссии пришли к выводам о необходимости устранения надзора судебных инстанций, за исключением Сената, снятия ограничений, связанных с общим количеством присяжных поверенных, достаточным для образования Советов, устранения препятствий для профессиональной деятельности женщин-адвокатов, ликвидации всех национальных и конфессиональных ограничений, замены обязательного 5-летнего профессионального стажа трехлетним стажем, к которому приравнивался бы и стаж преподавательской работы на юридических факультетах. 

Некоторые идеи подкомиссии были реализованы на практике. Так, были отменены все ограничения на прием в присяжные поверенные в отношении иудеев, а 1 июня 1917 года Временное правительство позволило заниматься адвокатской практикой женщинам.

Однако до полной реформы адвокатуры дело так и не дошло. Последнее заседание комиссии состоялось в начале октября 1917 г. Последующие политические события обусловили прекращение ее работы, выработанные комиссией предложения так и остались нереализованным проектом.