«Виды умысла»

Умысел – это наиболее распространенная в законе и на практи­ке форма вины. Из каждых десяти преступлений около девяти со­вершается умышленно. В ст. 25 УК впервые законодательно закреп­лено деление умысла на прямой и косвенный.

    Правильное установление вида умысла имеет разноплановое юридическое значение. Пленум Верховного Суда Российской Фе­дерации в постановлении “О судебной практике по делам об умыш­ленных убийствах” от 22 декабря 1992 г. подчеркнул, что при назна­чении наказания в числе прочих обстоятельств суды обязаны учи­тывать вид умысла, мотив и цель преступления.1

    Преступление признается совершенным с прямым умыслом если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность своего действия (бездействия), предвидело возможность или неиз­бежность наступления общественно опасных последствий и жела­ло их наступления (ч. 2 ст. 25 УК).2

    Осознание общественно опасного характера совершаемого дея­ния и предвидение его общественно опасных последствий характе­ризуют процессы, протекающие в сфере сознания, и поэтому обра­зуют интеллектуальный элемент прямого умысла а желание на­ступления указанных последствий относится к волевой сфере пси­хической деятельности и составляет волевой элемент прямого умысла.

    Осознание общественно опасного характера совершаемого дея­ния означает понимание его фактического содержания и общест­венного значения. Оно включает представление о характере тех благ, на
которые совершается посягательство, т.е. об объекте пре­ступления о содержании действия (бездействия), посредством ко­торого осуществляется посягательство, а также о тех фактических обстоятельствах (время, место, способ, обстановка), при которых происходит преступление. Отражение всех этих компонентов в со­знании виновного дает ему возможность осознать объективную направленность деяния на определенные социальные блага, его вредность для системы существующих в стране общественных от­ношений, т.е. его общественную. опасность. Осознание обществен­ной опасности деяния не требует специального доказывания по каждому конкретному делу, поскольку способность сознавать со­циальное значение своих поступков присуща каждому человеку на основе его жизненного опыта и приобретенных знаний.

    Осознание общественной опасности деяния не следует отожде­ствлять с осознанием его противоправности, т.е. запрещенности уголовным законом. В подавляющем большинстве случаев лица, совершающие умышленные преступления сознают их противоп­равность. Однако УК не включает осознание противоправности совершаемого деяния в содержание этой формы вины (хотя перво­начально такое намерение у законодателя было, это видно из статьи об ошибке в уголовно-правовом запрете, содержавшейся в послед­нем варианте проекта УК). Поэтому преступление может быть при­знано умышленным и в тех (весьма редких) случаях, когда проти­воправность совершенного деяния не осознавалась виновным.

    Предвидение – это отражение в сознании тех событий, кото­рые произойдут, должны или могут произойти в будущем. Поэтому под предвидением общественно опасных последствий следует по­нимать мысленное представление виновного о том вреде, который причинит его деяние общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного закона. При прямом умысле предвидение включает, во-первых, представление о фактическом содержании предстоящих изменений в объекте посягательства, во-вторых, по­нимание их социального значения, т.е. вредности для общества, в-третьих, осознание причинно-следственной зависимости между действием или бездействием и общественно опасными последст­виями (хотя опережающее сознание субъекта отражает не все детали, а лишь общий характер причинно-следственной зависи­мости).

    В одном из опубликованных судебных решений по конкретному делу указано, что осуждение К. за умышленное убийство является необоснованным, поскольку “выстрел явился для него полной неожиданностью”, что “в сложившейся ситуации он должен был и мог предвидеть возможность выстрела, а поэтому его действия следует рассматривать как убийство, совершенное по неосторожности, в результате преступно-небрежного обращения с оружием”. В данном случае К. не осознавал причинно-следственной зависимости между своими действиями и смертью потер­певшего и не предвидел такого последствия, поэтому прямой умысел исключается.1

    В соответствии с законом (ч. 2 ст. 25 УК) прямой умысел харак­теризуется, в частности, предвидением возможности или неизбеж­ности наступления общественно опасных последствий. Интеллек­туальный элемент этого вида умысла включает, как правило, пред­видение неизбежности наступления общественно опасных послед­ствий. Лицо, намеренное причинить определенные последствия, убеждено в реальном осуществлении своих намерений, оно опере­жающим сознанием отражает общественно опасные последствия в идеальной форме, т.е. как уже наступившие, и, следовательно, пред­ставляет их себе как неизбежные. Лишь в отдельных случаях совер­шения преступления с прямым умыслом общественно опасные пос­ледствия предвидятся не как неизбежные, а лишь как реально воз­можные. Такая ситуация складывается, если избранный виновным способ осуществления преступления объективно способен с при­мерно равной степенью вероятности вызвать разноплановые пос­ледствия. Например, выбрасывая малолетнего ребенка из окна третьего этажа многоэтажного дома, виновный понимает, что и смерть, и любой тяжести вред здоровью потерпевшего будут в за­висимости от обстоятельств падения одинаково закономерным ре­зультатом этого преступления. В данном случае желаемое последствие (смерть) является закономерным, но не единственно возмож­ным результатом совершенных действий, поэтому оно предвидится не как неизбежное, а как реально возможное последствие преступ­ления.

    Волевой элемент прямого умысла, характеризующий направ­ленность воли субъекта, определяется в законе как желание наступ­ления общественно опасных последствии.

    Желание – это воля, мобилизованная на достижение цели, это стремление к определенному результату. Оно может иметь различ­ные психологические оттенки. Желаемыми следует считать не только те последствия, которые доставляют виновному внутреннее удовлетворение, но и те, которые при внутренне отрицательном эмоциональном отношении к ним виновного представляются ему, тем не менее, нужными или неизбежными на пути к удовлетворе­нию потребности, ставшей побудительной причиной деяния, его мотивом. Как признак прямого умысла желание заключается в стремлении к определенным последствиям, которые могут высту­пать для виновного в качестве либо конечной цели (убийство из ревности, мести), либо промежуточного этапа (убийство с целью облегчить совершение другого преступления), либо средства дости­жения цели (убийство с целью получения наследства), либо необхо­димого сопутствующего элемента деяния.

    Законодательное определение прямого умысла ориентировано на преступления с материальным составом. Поэтому желание связывается в нем только с общественно опасными последствиями, в которых воплощен вред, причиняемый объекту. Однако большин­ство известных российскому законодательству преступлении имеют формальный состав, и последствия находятся за его преде­лами. В таких составах предметом желания являются сами общест­венно опасные действия (бездействие). Так, субъект клеветы, со­знавая порочащий другое лицо характер ложных сведений, желает распространить именно ложные и порочащие другое лицо измыш­ления. А субъект хулиганства, сознавая, что его действия грубо нарушают общественный порядок и выражают явное неуважение к обществу, желает совершить действия, обладающие именно таки­ми свойствами. Следовательно, при совершении преступлений с формальным составом предметом желания являются действия (без­действие), которые по своим объективным свойствам обладают признаком общественной опасности независимо от факта наступ­ления вредных последствии.

    Косвенный умысел в соответствии с законом (ч. 3 ст. 25 УК) имеет место, если лицо, совершившее преступление, осознавало общественную опасность своего действия (или бездействия), пред­видело возможность наступления общественно опасных последст­вий, и хотя и не желало, но сознательно допускало их либо относи­лось к ним безразлично.

    Осознание общественно опасного характера деяния при косвенном умысле по существу не отличается от соответствующего элемента прямого умысла. Но характер предвидения общественно опасных последствий неодинаков при прямом и при косвенном умысле.

    Предвидение неизбежности наступления последствии означает наличие не косвенного, а прямого умысла. Невозможно говорить о нежелании причинить вредные последствия, если человек мобили­зует свою волю на совершение действий, которые заведомо повле­кут указанные последствия. Поэтому действующий УК связывает предвидение неизбежности наступления общественно опасных последствий исключительно с прямым умыслом волевое содержа­ние которого определено в законе как желание, чтобы указанные последствия наступили (ч. 2 ст. 25 УК).1

    Напротив, косвенному умыслу свойственно предвидение только возможности наступления общественно опасных последствий. При этом субъект предвидит возможность наступления таких последст­вий как реальную, т.е. считает их закономерным результатом раз­вития причинной связи именно в данном конкретном случае. Кос­венный умысел, да и вообще умысел, исключается, если субъект не распространяет возможность наступления вредных последствий на данный конкретный случай, т.е. осознает закономерность наступ­ления таких последствий в других аналогичных случаях. Практика высших судебных органов страны связывает именно с косвенным умыслом предвидение лишь возможности наступления общественно опасных последствий.2

    Итак, интеллектуальный элемент косвенного умысла характе­ризуется осознанием общественной опасности совершаемого дея­ния и предвидением реальной возможности наступления общест­венно опасных последствий.

    Волевой элемент косвенного умысла характеризуется в законе как отсутствие желания, но сознательное допущение общественно опасных последствий либо безразличное к ним отношение (ч. 3 ст. 25 УК). Сравнивая косвенный умысел с прямым следует иметь ввиду, что при косвенном умысле общественно опасное последст­вие – это побочный продукт преступных действий виновного, на­правленных к достижению иной цели, находящейся за рамками данного состава преступления. Виновный не стремится причинить общественно опасные последствия. Однако подчеркнутое законо­дателем отсутствие желания причинить вредные последствия нель­зя понимать как их нежелание, стремление избежать их наступле­ния (активное нежелание). Было бы неверным утверждать, что лицо, действующее с косвенным умыслом, относится к обществен­но опасным последствиям отрицательно, стремится к их ненаступлению. На самом деле сознательное допущение означает, что виновный вызывает своими действиями определенную цепь событий и сознательно, т.е. осмысленно, намеренно, допускает развитие причинно-следственной цепи, приводящее к наступлению обществен­но опасных последствий. В отличие от нежелания – активного во­левого процесса, связанного с отрицательным отношением к обще­ственно опасным последствиям, сознательное допущение есть ак­тивное переживание, связанное с положительным волевым отно­шением к последствиям, при котором виновный заранее соглаша­ется с наступлением общественно опасных последствий, готов при­нять их как плату за достижение конечной цели деяния. Содержа­ние воли, проявляемое в сознательном допущении, довольно близко по своей психологической сущности к желанию. Именно положи­тельное, одобрительное отношение к последствиям сближает со­знательное допущение с желанием, делает их разновидностями во­левого содержания одной и той же формы вины.

    Волевое содержание косвенного умысла может проявиться и в безразличном отношении к наступлению общественно опасных последствий. Оно по существу мало чем отличается от сознательно­го допущения и означает отсутствие активных эмоциональных переживаний в связи с общественно опасными последствиями, ре­альная возможность наступления которых отражается опережаю­щим сознанием виновного. В этом случае субъект причиняет вред общественным отношениям, что называется “не задумываясь” о последствиях совершаемого деяния, хотя возможность их причинения представляется ему весьма реальной.

    Косвенный умысел фиксируется в законодательстве и встреча­ется в реальной жизни значительно реже, чем прямой. Он невозмо­жен при совершении преступлений с формальным составом, в пре­ступлениях, состав которых включает специальную цель деяния, при покушении на преступление и приготовлении к преступлению, при сознании неизбежности наступления общественно опасных последствий, а также в действиях организатора, подстрекателя и пособника.

    Уместно рассмотреть и некоторые аспек­ты реализации косвенного умысла. Во всту­пившем в действие УК закреплен новый взгляд законодателя на институт соучастия. Так, теперь, помимо лица, непосредственно организовавшего совершение преступления или руководившего его исполнением, предусмо­трена ранее не известная “разновидность” ор­ганизатора, а именно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество(преступную организацию) либо руководив­шее ими. В соответствия с ч. 5 ст. 35 УК РФ перечисленные лица несут уголовную ответ­ственность за все совершенные организован­ной группой или преступным сообществом(преступной организацией) преступления, ес­ли они охватывались их умыслом. Общеиз­вестно, что доказывание причастности органи­заторов к преступной деятельности, если они не участвуют в непосредственном исполнения преступления, всегда вызывало значительные трудности. Однако введенное Кодексом поня­тие косвенного умысла предоставляет право­охранительным органам дополнительные воз­можности для усиления борьбы с преступной деятельностью лидеров организованной пре­ступности. Эти лица в процессе осуществле­ния руководства организованными преступ­ными группировками не могут не предвидеть возможности совершения различных преступ­лении, и при доказанности сознательного до­пущения возможности совершения или безразличного к ним отношения привлечение к уголовной ответственности организаторов вполне реально.

    Нельзя обойти вниманием и вопросы, свя­занные с квалификацией хищений чужого имущества. Доминирует точка зрения, со­гласно которой хищения совершаются только с прямым умыслом. В нынешних реалиях она вряд ли выдержит критику, хотя бы относи­тельно такого состава как мошенничество (ст. 159 УК РФ). При анализе субъективной стороны хищений упор обычно делается на такой необходимый признак, как наличие ко­рыстной цели. Но цель — это конечный ре­зультат какой-либо деятельности, движимой мотивами. Поэтому, если и говорить о корысти, то правомерно относить ее к мотивации деятельности. Сами по себе эти мотивы могут побуждать как к противоправным, так и за­конным действиям. Сущностью же любого хищения является противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного либо других лиц. Умысел виновного определяет характер этих действий на всем их протяжении. Не­сомненно, подавляющее большинство форм хищения могут совершаться только с пря­мым умыслом. Однако в условиях рыночных отношений стала происходить модификация ряда способов обогащения, внешне высту­пающих под прикрытием гражданско-право­вых сделок. Пример — создание так назы­ваемых финансовых “пирамид”. Создатели их, конечно, имеют корыстную цель, руковод­ствуясь мотивами извлечения максимальной выгоды. Но к ней стремятся и вкладчики, часто утратив чувство элементарной осторожности. Они добровольно передают свои денежные средства в виде вкладов, в ожидании огром­ных дивидендов. Основатели “пирамид”, не имея реальных оснований даже для возвраще­ния вкладов, не говоря уже о процентах, зло­употребляют доверием клиентов и по сути безвозмездно обращают чужое имущество в свою пользу, причиняя ущерб собственникам. Тот факт, что ряду вкладчиков выплачиваются проценты, не меняет сути, ибо процесс завладения чужим имуществом просто смещает­ся во времени. Виновные, злоупотребляя до­верием вкладчиков, предвидят возможность причинения вреда неопределенному кругу лиц, но сознательно это допускают или относятся к этому безразлично, продолжая при этом обогащаться за счет их имущества, обращенно­го в свою собственность. Деятельность по созданию и функционированию финансовых “пирамид” может начаться с умыслом, на­правленным на правомерные цели. Но, как известно, субсидиарный характер косвенного умысла способен дополнять как правомерную, так и противоправную деятельность.1

    Хищение чужого имущества путем мошенничества (ст. 159 УК РФ) может осуществлять­ся путем обмана или злоупотребления дове­рием. Для последнего возможен как прямой, так и косвенный умысел. Другой способ со­вершения этого преступления, путем обмана, возможен только с реализацией прямого умыс­ла, правда, он может носить характер неопре­деленного, что значительно усложняет про­цесс доказывания.

    Прямой и косвенный умысел – это разновидности одной и той же формы вины, поэтому между ними много общего. Интеллекту­альный элемент обоих видов умысла характеризуется осознанием общественной опасности совершаемого деяния и предвидением его общественно опасных последствии. Общим для волевого элемента прямого и косвенного умысла является положительное, одоб­рительное отношение к наступлению предвидимых общественно опасных последствий. Тем не менее речь идет о различных видах умысла, каждый из которых имеет свои особенности.

    Различие между прямым и косвенным умыслом по содержанию интеллектуального элемента состоит в неодинаковом характере предвидения последствий. Если прямой умысел характеризуется предвидением, как правило. неизбежности, а иногда реальной воз­можности наступления общественно опасных последствий, то кос­венному умыслу присуще предвидение только реальной возмож­ности наступления таких последствий. Но основное различие между прямым и косвенным умыслом заключается в том, что воле­вое отношение субъекта к последствиям проявляется в различных формах. Положительное отношение к ним при прямом умысле вы­ражается в желании, а   при косвенном умысле – в сознательном допущении либо в безразличном отношении.

    Установление вида умысла очень важно для правильной квали­фикации преступления, что подтверждается многими примерами.

    М. был осужден за покушение на убийство, совершенное при следующих обсто­ятельствах. Потерпевшая Ч., звеньевая совхоза, велела осужденному возвратить на ферму похищенные им два мешка комбикорма. Решив отомстить ей за это, М. пришел на ферму и нанес Ч. удар ножом в шею, а затем попытался нанести второе ранение, но из-за сопротивления со стороны потерпевшей второй удар получился слабым, а дальнейшие попытки были пресечены рабочими, подбежавшими на по­мощь Ч. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР переква­лифицировала действия М. по ч. 1 ст. 108 УК 1960 г. исходя из того, что М., “нанеся удар ножом в шею потерпевшей и пытаясь ударить второй раз, сознавал обществен­но опасный характер своих действий, предвидел наступление смерти потерпевшей и сознательно допускал это”, т.е. действовал с косвенным умыслом, а значит, деяние должно квалифицироваться по фактически наступившим последствиям. Не согла­шаясь с таким выводом, Президиум Верховного Суда РСФСР отменил кассационное определение и указал, что при решении вопроса о содержании умысла виновного суд “должен исходить из совокупности всех обстоятельств преступления и учиты­вать, в частности, способы и орудие преступления. количество, характер и локали­зацию ранений и иных телесных повреждений (например, в жизненно важные органы человека), причины прекращения преступных действий виновного и т.д.”1

    Конкретные обстоятельства совершения данного преступления: нанесение сильного удара ножом в шею (в часть тела, где располо­жены жизненно важные органы), попытка ударить вторично, неудавшаяся из-за активного сопротивления потерпевшей, пресече­ние дальнейшего посягательства с помощью посторонних лиц, а также предотвращение тяжких последствий благодаря своевре­менному оказанию медицинской помощи свидетельствуют в своей совокупности, что М. не только предвидел последствия в виде смерти потерпевшей, но и желал их наступления, т.е. действовал с прямым умыслом.

    В преступлениях, совершаемых с прямым умыслом, сознание и воля виновного непосредственно направлены на совершение обще­ственно опасного деяния и причинение вредных последствий. Поэ­тому общественная опасность таких преступлений обычно больше, чем преступлений, совершаемых с косвенным умыслом.

    Деление умысла на прямой и косвенный, основанное на разли­чиях в их психологическом содержании, помимо чисто теоретичес­кого, имеет немалое практическое значение. Строгое разграниче­ние обоих видов умысла необходимо для правильного применения ряда уголовно-правовых институтов (приготовление, покушение, соучастие и др.), для квалификации преступлений, законодатель­ное описание которых предполагает только прямой умысел, для определения степени вины, степени общественной опасности дея­ния и личности виновного, а также для индивидуализации уголов­ной ответственности и наказания.

    Помимо деления умысла на виды в зависимости от особенностей их психологического содержания, теория и практика уголовного права знают и иные классификации видов умысла. Так, по моменту возникновения преступного намерения умысел подразделяется на заранее обдуманный и внезапно возникший.

    Заранее обдуманный умысел характерен тем, что намерение совершить преступление осуществляется через более или менее значительный промежуток времени после его возникновения. Во многих случаях заранее обдуманный умысел свидетельствует о настойчивости, а иногда и об изощренности субъекта в достижении преступных целей и, следовательно, заметно повышает обществен­ную опасность как преступления, так и самого виновного. Но опас­ность деяния и его субъекта не всегда повышается при заранее обдуманном умысле. Сам по себе момент возникновения преступ­ного намерения – обстоятельство в значительной мере случайное и по сути не может оказать существенного влияния на степень опасности деяния. Гораздо важнее те причины, по которым винов­ный реализовал свой замысел не сразу. Если это объясняется его нерешительностью, внутренними колебаниями, отрицательным эмоциональным отношением к преступлению и его результатам, то заранее возникший умысел ни в коей мере не опаснее, чем внезап­но возникший. Но иногда разрыв во времени между возникновени­ем и реализацией умысла обусловлен особой настойчивостью субъ­екта, который в это время готовит способы и средства для совершения деяния, обдумывает план осуществления преступного намере­ния, пути преодоления возможных препятствий‚ способы сокрытия преступления и т.д. Нередко заранее обдуманный умысел свиде­тельствует об особом коварстве виновного или об изощренности способов достижения преступной цели, которые могут проявляться в применении хитроумных ловушек для доверчивой жертвы, в ис­пользовании для достижения преступной цели других лиц, не созна­ющих своей роли в совершаемом преступлении в применении взрывных устройств, срабатывающих при вскрытии “посылки”, в использовании поддельных документов или формы работников ми­лиции при мошенничестве и т.п. При таких обстоятельствах зара­нее обдуманный умысел повышает общественную опасность дея­ния и личности виновного, поэтому он опаснее внезапно возникше­го умысла.

    Внезапно возникшим является такой вид умысла, который реа­лизуется в преступлении сразу же или через незначительных и про­межуток времени после его возникновения. Внезапно возникший умысел может быть простым или аффектированным.

    Простым внезапно возникшим умыслом называется такой умысел, при котором намерение совершить преступление возникло у виновного в нормальном психическом состоянии и было реализо­вано сразу же или через незначительный промежуток времени после возникновения. Аффектированный умысел характеризует не столько момент, сколько психологический механизм возникно­вения намерения совершить преступление. Поводом к его возникновению являются неправомерные или аморальные действия по­терпевшего в отношении виновного или его близких. Они внезапно или под влиянием длительной психотравмирующей ситуации вы­зывают у субъекта сильное эмоциональное волнение, существенно затрудняющее сознательный контроль над волевыми процессами. В преступлениях совершенных с аффектированным умыслом, меньше проявляется антисоциальная установка личности, а боль­ше – влияние ситуации как внешнего повода для совершения пре­ступления. Этим и обусловлено смягчение наказания за преступле­ние, совершенное с аффектированным умыслом.

    По психологическому содержанию и заранее обдуманный, и внезапно возникший умысел может быть как прямым так и косвенным.

    В зависимости от степени определенности представлений субъ­екта о важнейших фактических и социальных свойствах соверша­емого деяния умысел может быть определенным (конкретизиро­ванным) или неопределенным (неконкретизированным). Определенный (конкретизированный) умысел характеризует­ся наличием у виновного конкретного представления о качественных и количественных показателях вреда, причиняемого деянием. Если у субъекта имеется четкое представление о каком-то одном индивидуально определенном результате, умысел является про­стым определенным.

    Альтернативный умысел – это такая разновидность опреде­ленного умысла, при котором виновный предвидит примерно оди­наковую возможность наступления двух или большего числа инди­видуально-определенных последствий. Преступления, совершае­мые с альтернативным умыслом, следует квалифицировать в зави­симости от фактически причиненных последствий. Так, лицо, нано­сящее проникающее ножевое ранение в грудь, действует с альтер­нативным умыслом, если с равной долей вероятности предвидит любое из двух возможных последствий: смерть или тяжкое телес­ное повреждение. Его действия должны квалифицироваться как умышленное причинение тех последствий, которые фактически наступили (если, разумеется, не было умысла именно на лишение жизни).

    Неопределенный (неконкретизированный) умысел характери­зуется тем, что у виновного имеется не индивидуально-определенное, а обобщенное представление об объективных свойствах дея­ния, т.е. он осознает только его видовые признаки. Например, нано­ся сильные удары ногами по голове, груди и животу, виновный предвидит, что в результате будет причинен вред здоровью потер­певшего, но не осознает размера этого вреда, т.е. степени тяжести телесных повреждений. Подобное преступление, как совершенное с неопределенным умыслом, следует квалифицировать как умыш­ленное причинение того вреда здоровью, который фактически на­ступил.

    Этот вид умысла можно проиллюстрировать следующим примером. Х. Был осужден за покушение на умышленное убийство А. к шести годам лишения свободы. Рассматривая дело в кассационном порядке, суд второй инстанции переквалифици­ровал совершенное деяние на покушение на убийство в состоянии внезапно возник­шего сильного душевного волнения и снизил наказание. Находя приговор и опреде­ление неправильными, заместитель Генерального прокурора принес на них протест в порядке надзора. Президиум Верховного Суда протест удовлетворил, указан сле­дующее. Осужденный и потерпевший находились в дружеских отношениях, ссора между ними возникла случайно, и ее инициатором был потерпевший, который в процессе возникшей ссоры ударил Х. кулаком по переносице и ногой в пах. После этого Х. выхватил нож и нанес им потерпевшему два удара: один – в грудь, а второй – в спину, после чего драка прекратилась, и Х. не предпринимал никаких попыток лишить потерпевшего жизни. При таких обстоятельствах у суда не было оснований или вывода о том, что умысел виновного был направлен на лишение жизни. Напротив, собранные по делу доказательства указывают на то, что Х., находясь в состоянии сильного душевного волнения, вызванного насилием со стороны потерпевшего, нанес ему ножевые ранения, действуя с неопределенным умыслом. Его деяние должно квалифицироваться в зависимости от фактически наступивших последствий, т.е. как умышленное причинение тяжкого телесного повреждения.1