«Субъективная сторона преступления»

 

1.Понятие, содержание и значение субъективной стороны преступления

 

    Субъективная сторона преступления – это психическая дея­тельность лица, непосредственно связанная с совершением пре­ступления. Она образует психологическое, т.е. субъективное, со­держание преступления, поэтому является его внутренней (по от­ношению к объективной) стороной. Содержание субъективной стороны преступления раскрывается с помощью таких юридичес­ких признаков, как вина, мотив, цель. Представляя различные формы психической активности, эти признаки органически связа­ны между собой и взаимозависимы. Вместе с тем вина, мотив и цель – это самостоятельные психологические явления с самостоя­тельным содержанием, ни одно из них не включает в себя другого в качестве составной части.1 Юридическое значение каждого из этих признаков также различно.

    Вина как определенная форма психического отношения лица к совершаемому им общественно опасному деянию составляет ядро субъективной стороны преступления, хотя и не исчерпывает пол­ностью ее содержания. Вина – обязательный признак любого пре­ступления. Но она не дает ответа на вопросы, почему и зачем винов­ный совершил преступление. На эти вопросы отвечают мотив и цель, которые в отличие от вины являются не обязательными, а факультативными признаками субъективной стороны преступления.

    Особое место в субъективной стороне преступления эмоции, т.е. переживания лица в связи с совершаемым преступлением. Следует иметь в виду, что эмоции, выражающие отношения к уже совершенному преступлению (удовлетворение или, наоборот, раскаяние, страх перед наказанием и т.д.), не являются элементом психической деятельности, имеющей место в момент совершения преступления, и поэтому не могут служить признаком субъективной стороны. Но эмоции, сопровождающие подготовку преступления и процесс его совершения, тесно связаны с мотива как мотивообразующие психологические элементы могут входит в субъективную сторону преступления в некоторых случаях, усмотренных законом (ст. 106,107,113 УК)1.

    Субъективная сторона преступления имеет важное юридическое значение.

    Во-первых, как составная часть основания уголовной ответственности она отграничивает преступное поведение от непреступного. Так, не является преступлением причинение общественно-опасных последствий без вины, неосторожное совершение деяния, наказуемого лишь при наличии умысла (ст. 115 , также предус­мотренное нормой уголовного права деяние, но совершенное без указанной в этой норме цели (ст. 158–162 УК) или по иным моти­вам, нежели указаны в законе (ст. 153–155 УК).2

    Во-вторых, субъективная сторона преступления позволяет отграничить друг от друга составы преступления, сходные по объективным признакам. Так, преступления, предусмотренные ст. 105 и 109, различаются только по форме вины; самовольное оставление части или места службы военнослужащим (ст. 337 УК) отличается от дезертирства (ст. 338 УК) только по содержанию цели.

    В-третьих, фактическое содержание факультативных призна­ков субъективной стороны преступления, даже если они не указаны в норме Особенной части УК, в значительной мере определяет степень общественной опасности как преступления, так и лица, его совершившего, а значит, характер ответственности и размер нака­зания с учетом предписаний, изложенных в ст. 61, 63 и 64 УК.3

    Таким образом, субъективная сторона преступления имеет важ­ное значение и для обоснования уголовной ответственности, и для квалификации преступления, и для назначения наказания. Поэто­му высшие судебные органы не раз указывали судам на необходи­мость тщательно исследовать содержание субъективной стороны преступления: форму вины, содержание и направленность умысла, мотивы и цели преступления.

2. Понятие, содержание, сущность и формы вины

 

    Принцип ответственности только за деяния, совершенные ви­новно, всегда был присущ нашему уголовному праву. Однако чет­кое законодательное закрепление он впервые получил в ст. 5 УК 1996 г., согласно которой уголовной ответственности подлежит только то общественно опасное деяние (и его общественно опасные последствия), которое совершено виновно.1 Данная норма категори­чески запрещает объективное вменение. Это означает, что уголов­ной ответственности без вины быть не может, что вина является необходимой субъективной предпосылкой уголовной ответствен­ности и наказания. Законодательное закрепление принципа винов­ной ответственности имеет большое политическое, нравственное и юридическое значение. Он неразрывно связан с принципом законности, исключая объективное вменение, беззаконие и произвол.

    Вина – это психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным за­коном, и его последствиям.

     Уголовно-правовая наука исходит из того, что человек несет пол­ную ответственность за свои поступки только при условии, что он совершил их, обладая свободой воли, понимаемой как способность выбирать линию социально значимого поведения. Эта способность включает отражательно-познавательный и преобразовательно-во­левой элементы, которые воплощены в уголовно-правовой катего­рии вменяемости, являющейся предпосылкой вины, ибо виновным может признаваться только вменяемое лицо, т.е. способное отда­вать отчет своим действиям и руководить ими.

    Элементами вины как психического отношения являются созна­ние и воля, которые в своей совокупности образуют ее содержание. Таким образом, вина характеризуется двумя слагаемыми элемента­ми: интеллектуальным и волевым. Различные предусмотренные за­коном сочетания интеллектуального и волевого элементов образу­ют две формы вины – умысел и неосторожность, описанные в ст. 25 и 26 УК, по отношению к которым вина является родовым понятием.

    Признать лицо виновным – значит установить, что оно совер­шило преступление либо умышленно, либо по неосторожности. Следовательно, доказывание умышленного или неосторожного ха­рактера совершенного преступления – это форма познания судом реального факта, существующего вне сознания судей и независимо от него. Познание этого факта осуществляется путем оценки со­бранных по делу доказательств, относящихся ко всем обстоятельст­вам совершенного преступления.

    Поскольку преступлением признается только общественно опасное деяние, то лицо, его совершившее, виновно перед общест­вом, перед государством. Эта сторона вины раскрывается в ее соци­альной сущности.

    Вина является категорией социальной, поскольку в ней проявля­ется отношение лица, совершающего преступление, к важнейшим социальным ценностям. Социальную сущность вины составляет проявившееся в конкретном преступлении искаженное отношение к основным ценностям общества, отношение которое при умысле является отрицательным (так называемая антисоциальная установ­ка), а при неосторожности – пренебрежительным (асоциальная установка) либо недостаточно бережным (недостаточно выражен­ная социальная установка).

   Обобщая все изложенное, можно дать следующее развернутое определение вины.

    Вина есть психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому им общественно опасному деянию, в котором проявляется антисоциальная асоциальная либо не­достаточно выраженная социальная установка этого лица относи­тельно важнейших ценностей общества.

    Сознание и воля – это элементы психической деятельности че­ловека, совокупность которых образует содержание вины. Нахо­дясь в тесном взаимодействии интеллектуальные и волевые про­цессы не могут противопоставляться друг другу, всякий интеллек­туальный процесс включает и волевые элементы а волевой, в свою очередь, включает интеллектуальные. Вместе с тем между сознани­ем и волей имеется различие. Предметное содержание каждого из них в конкретном преступлении определяется конструкцией соста­ва данного преступления.

    Интеллектуальный элемент вины носит отражательно-позна­вательный характер. Он включает осознание характера объекта и характера совершенного деяния, а также дополнительных объек­тивных признаков (место, время, обстановка и т.п.), если они введены законодателем в состав данного преступления. В преступлениях с материальным составом интеллектуальный элемент включает, кроме того, и предвидение (либо возможность предвидения) обще­ственно опасных последствий.

    Содержание волевого элемента вины также определяется кон­струкцией состава конкретного преступления. Предметом волево­го отношения субъекта является очерченный законодателем круг фактических обстоятельств₁ определяющих юридическую сущ­ность преступного деяния. Сущность волевого процесса при совер­шении умышленных преступлений заключается в сознательной на­правленности действий на достижение поставленной цели, а при неосторожных преступлениях – в неосмотрительности неради­вости, проявленных лицом в поведении, предшествующем наступ­лению вредных последствий. Особенность волевого процесса в не­осторожных преступлениях заключается в том, что лицо не напрягает своих психических усилий, чтобы избежать причинения обще­ственно опасных последствий своего поведения, хотя имеет воз­можность сделать это.

    Различие в интенсивности и определенности интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике субъекта преступле­ния, лежит в основе деления вины на формы, а в пределах одной и той же формы – на виды. Под формой в философии понимается внутренняя структура связей и взаимодействия элементов, свойств и процессов‚ образующих предмет или явление, способ существо­вания и выражения содержания и его отдельных модификаций. Форма вины определяется соотношением психических элементов (сознание и воля), образующих содержание вины.

    Форма вины – это установленное уголовным законом опреде­ленное взаимоотношение (сочетание) элементов сознания и воли совершающего преступление лица, характеризующее его отноше­ние к деянию. Уголовное законодательство предусматривает две формы вины – умысел и неосторожность. Известное теории и практике подразделение умысла и неосторожности на виды нашло законодательное закрепление. Уголовный кодекс 1996 г. предусмот­рел деление умысла на прямой и косвенный (ст. 25), а неосторож­ности – на легкомыслие и небрежность (ст. 26). Вина реально су­ществует только в определенных законодателем формах и видах, вне их вины быть не может.

    Форма вины в конкретных преступлениях либо указывается в диспозициях статей Особенной части УК, либо подразумевается.

    Во многих случаях умышленная форма вины с очевидностью вытекает из цели деяния (например, терроризм, кража, грабеж, диверсия). либо из характера описанных в законе действий (напри­мер, изнасилование, клевета, получение взятки), либо из указания на заведомую незаконность действий или на их злостный характер. В соответствии с прямым предписанием закона (ч. 2 ст., 24 УК) умышленная форма вины подразумевается во всех случаях, когда при описании преступления в законе нет указания на неосторож­ность.

    Юридическое значение формы вины разнообразно.

    Во-первых, форма вины является объективной границей, отде­ляющей преступное поведение от непреступного. Это проявляется в тех случаях, когда закон устанавливает уголовную ответствен­ность только за умышленное совершение общественно опасного деяния.

    Во-вторых, форма вины определяет квалификацию преступления, если законодатель дифференцирует уголовную ответствен­ность за совершение общественно опасных деяний, сходных по объективным признакам, но различающихся по форме вины. Так, форма вины служит разграничительным критерием квалификации убийства (ст. 105 УК) – причинения смерти по неосторожности (ст. 109 УК), причинения тяжкого или средней тяжести вреда здо­ровью (ст. 111, 112 и 118 УК), уничтожения или повреждения иму­щества (ст. 167 и 168 УК).1

    В-третьих, форма вины во многих случаях служит основанием законодательной дифференциации уголовной ответственности: одно и то же деяние наказывается значительно строже при умыш­ленном совершении, чем при неосторожной вине.

    В-четвертых, вид умысла или вид неосторожности, не влияя на квалификацию, может служить важным критерием индивидуали­зации уголовной ответственности и наказания. Преступление по общему правилу представляет более высокую степень опасности, если оно совершено с прямым умыслом нежели с косвенным, поскольку в первом случае преступление прямо нацелено на при­чинение вреда правоохраняемым интересам и ценностям. Точно так же преступное легкомыслие, при котором виновный созна­тельно избирает заведомо опасную для общества линию своего поведения, обычно опаснее небрежности, при которой общест­венно опасный характер совершаемого деяния вообще не осозна­ется виновным.

    В-пятых, форма вины в сочетании со степенью общественной опасности деяния служит критерием законодательной классифи­кации преступлений: в соответствии со ст. 15 УК к категории особо тяжких относятся только умышленные преступления.

    В-шестых, форма вины предопределяет условия отбывания на­казания в виде лишения свободы. Согласно ст. 58 УК, лица, осуж­денные к этому наказанию на срок не свыше 5 лет за преступления совершенные по неосторожности, отбывают наказание в колони­ях-поселениях, а лица, осужденные за умышленные преступле­ния, – в исправительных колониях общего, строгого или особого режима либо в тюрьме.2

    Целый ряд правовых последствий совершения преступления связан исключительно с умышленной формой вины.

    Понятие рецидива преступлений (ч. 1 ст. 18 УК) означает совер­шение умышленного преступления лицом, имеющим судимость заранее совершенное умышленное же преступление. Рецидив при­знается опасным (ч. 2 ст. 18 УК), если лицо, ранее дважды осуждав­шееся к лишению свободы за умышленные преступления, вновь совершает умышленное преступление и осуждается за него к лише­нию свободы, а также если лицо, имеющее судимость за тяжкое (умышленное) преступление, вновь осуждается за совершение тяжкого (умышленного) преступления. Понятие особо опасного ре­цидива (ч. 3 ст. 18 УК) также связано с неоднократным совершением умышленных преступлений, относящихся к особо тяжким, тяжким или средней тяжести.

    Институт условно-досрочного освобождения тоже связан с ка­тегориями преступлений, находящимися в зависимости от форм вины. Лица, отбывающие наказание за неосторожные преступле­ния, могут быть условно-досрочно освобождены от дальнейшего отбывания наказания после фактического отбытия половины или двух третей назначенного срока (п. “а” и “б” ч. 3 ст. 79 УК). А осуж­денные за умышленные преступления подлежат условно-досрочному освобождению при наличии необходимых условий после факти­ческого отбытия половины, двух третей или трех четвертей назна­ченного срока наказания, в зависимости от категории совершенно­го преступления (п. “а”, “б”, “в” ч. 3 ст. 79 УК).

 

3. Умысел и его виды

 

    Умысел – это наиболее распространенная в законе и на практи­ке форма вины. Из каждых десяти преступлений около девяти со­вершается умышленно. В ст. 25 УК впервые законодательно закреп­лено деление умысла на прямой и косвенный.

    Правильное установление вида умысла имеет разноплановое юридическое значение. Пленум Верховного Суда Российской Фе­дерации в постановлении “О судебной практике по делам об умыш­ленных убийствах” от 22 декабря 1992 г. подчеркнул, что при назна­чении наказания в числе прочих обстоятельств суды обязаны учи­тывать вид умысла, мотив и цель преступления.1

    Преступление признается совершенным с прямым умыслом если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность своего действия (бездействия), предвидело возможность или неиз­бежность наступления общественно опасных последствий и жела­ло их наступления (ч. 2 ст. 25 УК).2

    Осознание общественно опасного характера совершаемого дея­ния и предвидение его общественно опасных последствий характе­ризуют процессы, протекающие в сфере сознания, и поэтому обра­зуют интеллектуальный элемент прямого умысла а желание на­ступления указанных последствий относится к волевой сфере пси­хической деятельности и составляет волевой элемент прямого умысла.

    Осознание общественно опасного характера совершаемого дея­ния означает понимание его фактического содержания и общест­венного значения. Оно включает представление о характере тех благ, на которые совершается посягательство, т.е. об объекте пре­ступления о содержании действия (бездействия), посредством ко­торого осуществляется посягательство, а также о тех фактических обстоятельствах (время, место, способ, обстановка), при которых происходит преступление. Отражение всех этих компонентов в со­знании виновного дает ему возможность осознать объективную направленность деяния на определенные социальные блага, его вредность для системы существующих в стране общественных от­ношений, т.е. его общественную. опасность. Осознание обществен­ной опасности деяния не требует специального доказывания по каждому конкретному делу, поскольку способность сознавать со­циальное значение своих поступков присуща каждому человеку на основе его жизненного опыта и приобретенных знаний.

    Осознание общественной опасности деяния не следует отожде­ствлять с осознанием его противоправности, т.е. запрещенности уголовным законом. В
подавляющем большинстве случаев лица, совершающие умышленные преступления сознают их противоп­равность. Однако УК не включает осознание противоправности совершаемого деяния в содержание этой формы вины (хотя перво­начально такое намерение у законодателя было, это видно из статьи об ошибке в уголовно-правовом запрете, содержавшейся в послед­нем варианте проекта УК). Поэтому преступление может быть при­знано умышленным и в тех (весьма редких) случаях, когда проти­воправность совершенного деяния не осознавалась виновным.

    Предвидение – это отражение в сознании тех событий, кото­рые произойдут, должны или могут произойти в будущем. Поэтому под предвидением общественно опасных последствий следует по­нимать мысленное представление виновного о том вреде, который причинит его деяние общественным отношениям, поставленным под защиту уголовного закона. При прямом умысле предвидение включает, во-первых, представление о фактическом содержании предстоящих изменений в объекте посягательства, во-вторых, по­нимание их социального значения, т.е. вредности для общества, в-третьих, осознание причинно-следственной зависимости между действием или бездействием и общественно опасными последст­виями (хотя опережающее сознание субъекта отражает не все детали, а лишь общий характер причинно-следственной зависи­мости).

    В одном из опубликованных судебных решений по конкретному делу указано, что осуждение К. за умышленное убийство является необоснованным, поскольку “выстрел явился для него полной неожиданностью”, что “в сложившейся ситуации он должен был и мог предвидеть возможность выстрела, а поэтому его действия следует рассматривать как убийство, совершенное по неосторожности, в результате преступно-небрежного обращения с оружием”. В данном случае К. не осознавал причинно-следственной зависимости между своими действиями и смертью потер­певшего и не предвидел такого последствия, поэтому прямой умысел исключается.1

    В соответствии с законом (ч. 2 ст. 25 УК) прямой умысел харак­теризуется, в частности, предвидением возможности или неизбеж­ности наступления общественно опасных последствий. Интеллек­туальный элемент этого вида умысла включает, как правило, пред­видение неизбежности наступления общественно опасных послед­ствий. Лицо, намеренное причинить определенные последствия, убеждено в реальном осуществлении своих намерений, оно опере­жающим сознанием отражает общественно опасные последствия в идеальной форме, т.е. как уже наступившие, и, следовательно, пред­ставляет их себе как неизбежные. Лишь в отдельных случаях совер­шения преступления с прямым умыслом общественно опасные пос­ледствия предвидятся не как неизбежные, а лишь как реально воз­можные. Такая ситуация складывается, если избранный виновным способ осуществления преступления объективно способен с при­мерно равной степенью вероятности вызвать разноплановые пос­ледствия. Например, выбрасывая малолетнего ребенка из окна третьего этажа многоэтажного дома, виновный понимает, что и смерть, и любой тяжести вред здоровью потерпевшего будут в за­висимости от обстоятельств падения одинаково закономерным ре­зультатом этого преступления. В данном случае желаемое последствие (смерть) является закономерным, но не единственно возмож­ным результатом совершенных действий, поэтому оно предвидится не как неизбежное, а как реально возможное последствие преступ­ления.

    Волевой элемент прямого умысла, характеризующий направ­ленность воли субъекта, определяется в законе как желание наступ­ления общественно опасных последствии.

    Желание – это воля, мобилизованная на достижение цели, это стремление к определенному результату. Оно может иметь различ­ные психологические оттенки. Желаемыми следует считать не только те последствия, которые доставляют виновному внутреннее удовлетворение, но и те, которые при внутренне отрицательном эмоциональном отношении к ним виновного представляются ему, тем не менее, нужными или неизбежными на пути к удовлетворе­нию потребности, ставшей побудительной причиной деяния, его мотивом. Как признак прямого умысла желание заключается в стремлении к определенным последствиям, которые могут высту­пать для виновного в качестве либо конечной цели (убийство из ревности, мести), либо промежуточного этапа (убийство с целью облегчить совершение другого преступления), либо средства дости­жения цели (убийство с целью получения наследства), либо необхо­димого сопутствующего элемента деяния.

    Законодательное определение прямого умысла ориентировано на преступления с материальным составом. Поэтому желание связывается в нем только с общественно опасными последствиями, в которых воплощен вред, причиняемый объекту. Однако большин­ство известных российскому законодательству преступлении имеют формальный состав, и последствия находятся за его преде­лами. В таких составах предметом желания являются сами общест­венно опасные действия (бездействие). Так, субъект клеветы, со­знавая порочащий другое лицо характер ложных сведений, желает распространить именно ложные и порочащие другое лицо измыш­ления. А субъект хулиганства, сознавая, что его действия грубо нарушают общественный порядок и выражают явное неуважение к обществу, желает совершить действия, обладающие именно таки­ми свойствами. Следовательно, при совершении преступлений с формальным составом предметом желания являются действия (без­действие), которые по своим объективным свойствам обладают признаком общественной опасности независимо от факта наступ­ления вредных последствии.

    Косвенный умысел в соответствии с законом (ч. 3 ст. 25 УК) имеет место, если лицо, совершившее преступление, осознавало общественную опасность своего действия (или бездействия), пред­видело возможность наступления общественно опасных последст­вий, и хотя и не желало, но сознательно допускало их либо относи­лось к ним безразлично.

    Осознание общественно опасного характера деяния при косвенном умысле по существу не отличается от соответствующего элемента прямого умысла. Но характер предвидения общественно опасных последствий неодинаков при прямом и при косвенном умысле.

    Предвидение неизбежности наступления последствии означает наличие не косвенного, а прямого умысла. Невозможно говорить о нежелании причинить вредные последствия, если человек мобили­зует свою волю на совершение действий, которые заведомо повле­кут указанные последствия. Поэтому действующий УК связывает предвидение неизбежности наступления общественно опасных последствий исключительно с прямым умыслом волевое содержа­ние которого определено в законе как желание, чтобы указанные последствия наступили (ч. 2 ст. 25 УК).1

    Напротив, косвенному умыслу свойственно предвидение только возможности наступления общественно опасных последствий. При этом субъект предвидит возможность наступления таких последст­вий как реальную, т.е. считает их закономерным результатом раз­вития причинной связи именно в данном конкретном случае. Кос­венный умысел, да и вообще умысел, исключается, если субъект не распространяет возможность наступления вредных последствий на данный конкретный случай, т.е. осознает закономерность наступ­ления таких последствий в других аналогичных случаях. Практика высших судебных органов страны связывает именно с косвенным умыслом предвидение лишь возможности наступления общественно опасных последствий.2

    Итак, интеллектуальный элемент косвенного умысла характе­ризуется осознанием общественной опасности совершаемого дея­ния и предвидением реальной возможности наступления общест­венно опасных последствий.

    Волевой элемент косвенного умысла характеризуется в законе как отсутствие желания, но сознательное допущение общественно опасных последствий либо безразличное к ним отношение (ч. 3 ст. 25 УК). Сравнивая косвенный умысел с прямым следует иметь ввиду, что при косвенном умысле общественно опасное
последст­вие – это побочный продукт преступных действий виновного, на­правленных к достижению иной цели, находящейся за рамками данного состава преступления. Виновный не стремится причинить общественно опасные последствия. Однако подчеркнутое законо­дателем отсутствие желания причинить вредные последствия нель­зя понимать как их нежелание, стремление избежать их наступле­ния (активное нежелание). Было бы неверным утверждать, что лицо, действующее с косвенным умыслом, относится к обществен­но опасным последствиям отрицательно, стремится к их ненаступлению. На самом деле сознательное допущение означает, что виновный вызывает своими действиями определенную цепь событий и сознательно, т.е. осмысленно, намеренно, допускает развитие причинно-следственной цепи, приводящее к наступлению обществен­но опасных последствий. В отличие от нежелания – активного во­левого процесса, связанного с отрицательным отношением к обще­ственно опасным последствиям, сознательное допущение есть ак­тивное переживание, связанное с положительным волевым отно­шением к последствиям, при котором виновный заранее соглаша­ется с наступлением общественно опасных последствий, готов при­нять их как плату за достижение конечной цели деяния. Содержа­ние воли, проявляемое в сознательном допущении, довольно близко по своей психологической сущности к желанию. Именно положи­тельное, Одобрительное отношение к последствиям сближает со­знательное допущение с желанием, делает их разновидностями во­левого содержания одной и той же формы вины.

    Волевое содержание косвенного умысла может проявиться и в безразличном отношении к наступлению общественно опасных последствий. Оно по существу мало чем отличается от сознательно­го допущения и означает отсутствие активных эмоциональных переживаний в связи с общественно опасными последствиями, ре­альная возможность наступления которых отражается опережаю­щим сознанием виновного. В этом случае субъект причиняет вред общественным отношениям, что называется “не задумываясь” о последствиях совершаемого деяния, хотя возможность их причинения представляется ему весьма реальной.

    Косвенный умысел фиксируется в законодательстве и встреча­ется в реальной жизни значительно реже, чем прямой. Он невозмо­жен при совершении преступлений с формальным составом, в пре­ступлениях, состав которых включает специальную цель деяния, при покушении на преступление и приготовлении к преступлению, при сознании неизбежности наступления общественно опасных последствий, а также в действиях организатора, подстрекателя и пособника.

    Прямой и косвенный умысел – это разновидности одной и той же формы вины, поэтому между ними много общего. Интеллекту­альный элемент обоих видов умысла характеризуется осознанием общественной опасности совершаемого деяния и предвидением его общественно опасных последствии. Общим для волевого элемента прямого и косвенного умысла является положительное, одоб­рительное отношение к наступлению предвидимых общественно опасных последствий. Тем не менее речь идет о различных видах умысла, каждый из которых имеет свои особенности.

    Различие между прямым и косвенным умыслом по содержанию интеллектуального элемента состоит в неодинаковом характере предвидения последствий. Если прямой умысел характеризуется предвидением, как правило. неизбежности, а иногда реальной воз­можности наступления общественно опасных последствий, то кос­венному умыслу присуще предвидение только реальной возмож­ности наступления таких последствий. Но основное различие между прямым и косвенным умыслом заключается в том, что воле­вое отношение субъекта к последствиям проявляется в различных формах. Положительное отношение к ним при прямом умысле вы­ражается в желании, а   при косвенном умысле – в сознательном допущении либо в безразличном отношении.

    Установление вида умысла очень важно для правильной квали­фикации преступления, что подтверждается многими примерами.

    М. был осужден за покушение на убийство, совершенное при следующих обсто­ятельствах. Потерпевшая Ч., звеньевая совхоза, велела осужденному возвратить на ферму похищенные им два мешка комбикорма. Решив отомстить ей за это, М. пришел на ферму и нанес Ч. удар ножом в шею, а затем попытался нанести второе ранение, но из-за сопротивления со стороны потерпевшей второй удар получился слабым, а дальнейшие попытки были пресечены рабочими, подбежавшими на по­мощь Ч. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР переква­лифицировала действия М. по ч. 1 ст. 108 УК 1960 г. исходя из того, что М., “нанеся удар ножом в шею потерпевшей и пытаясь ударить второй раз, сознавал обществен­но опасный характер своих действий, предвидел наступление смерти потерпевшей и сознательно допускал это”, т.е. действовал с косвенным умыслом, а значит, деяние должно квалифицироваться по фактически наступившим последствиям. Не согла­шаясь с таким выводом, Президиум Верховного Суда РСФСР отменил кассационное определение и указал, что при решении вопроса о содержании умысла виновного суд “должен исходить из совокупности всех обстоятельств преступления и учиты­вать, в частности, способы и орудие преступления. количество, характер и локали­зацию ранений и иных телесных повреждений (например, в жизненно важные органы человека), причины прекращения преступных действий виновного и т.д.”1

    Конкретные обстоятельства совершения данного преступления: нанесение сильного удара ножом в шею (в часть тела, где располо­жены жизненно важные органы), попытка ударить вторично, неудавшаяся из-за активного сопротивления потерпевшей, пресече­ние дальнейшего посягательства с помощью посторонних лиц, а также предотвращение тяжких последствий благодаря своевре­менному оказанию медицинской помощи свидетельствуют в своей совокупности, что М. не только предвидел последствия в виде смерти потерпевшей, но и желал их наступления, т.е. действовал с прямым умыслом.

    В преступлениях, совершаемых с прямым умыслом, сознание и воля виновного непосредственно направлены на совершение обще­ственно опасного деяния и причинение вредных последствий. Поэ­тому общественная опасность таких преступлений обычно больше, чем преступлений, совершаемых с косвенным умыслом.

    Деление умысла на прямой и косвенный, основанное на разли­чиях в их психологическом содержании, помимо чисто теоретичес­кого, имеет немалое практическое значение. Строгое разграниче­ние обоих видов умысла необходимо для правильного применения ряда уголовно-правовых институтов (приготовление, покушение, соучастие и др.), для квалификации преступлений, законодатель­ное описание которых предполагает только прямой умысел, для определения степени вины, степени общественной опасности дея­ния и личности виновного, а также для индивидуализации уголов­ной ответственности и наказания.

    Помимо деления умысла на виды в зависимости от особенностей их психологического содержания, теория и практика уголовного права знают и иные классификации видов умысла. Так, по моменту возникновения преступного намерения умысел подразделяется на заранее обдуманный и внезапно возникший.

    Заранее обдуманный умысел характерен тем, что намерение совершить преступление осуществляется через более или менее значительный промежуток времени после его возникновения. Во многих случаях заранее обдуманный умысел свидетельствует о настойчивости, а иногда и об изощренности субъекта в достижении преступных целей и, следовательно, заметно повышает обществен­ную опасность как преступления, так и самого виновного. Но опас­ность деяния и его субъекта не всегда повышается при заранее обдуманном умысле. Сам по себе момент возникновения преступ­ного намерения – обстоятельство в значительной мере случайное и по сути не может оказать существенного влияния на степень опасности деяния. Гораздо важнее те причины, по которым винов­ный реализовал свой замысел не сразу. Если это объясняется его нерешительностью, внутренними колебаниями, отрицательным эмоциональным отношением к преступлению и его результатам, то заранее возникший умысел ни в коей мере не опаснее, чем внезап­но возникший. Но иногда разрыв во времени между возникновени­ем и реализацией умысла обусловлен особой настойчивостью субъ­екта, который в это время готовит способы и средства для совершения деяния, обдумывает план осуществления преступного намере­ния, пути преодоления возможных препятствий‚ способы сокрытия преступления и т.д. Нередко заранее обдуманный умысел свиде­тельствует об особом коварстве виновного или об изощренности способов достижения преступной цели, которые могут проявляться в применении хитроумных ловушек для доверчивой жертвы, в ис­пользовании для достижения преступной цели других лиц, не созна­ющих своей роли в совершаемом преступлении в применении взрывных устройств, срабатывающих при вскрытии “посылки”, в использовании поддельных документов или формы работников ми­лиции при мошенничестве и т.п. При таких обстоятельствах зара­нее обдуманный умысел повышает общественную опасность дея­ния и личности виновного, поэтому он опаснее внезапно возникше­го умысла.

    Внезапно возникшим является такой вид умысла, который реа­лизуется в преступлении сразу же или через незначительных и про­межуток времени после его возникновения. Внезапно возникший умысел может быть простым или аффектированным.

    Простым внезапно возникшим умыслом называется такой умысел, при котором намерение совершить преступление возникло у виновного в нормальном психическом состоянии и было реализо­вано сразу же или через незначительный промежуток времени после возникновения. Аффектированный умысел характеризует не столько момент, сколько психологический механизм возникно­вения намерения совершить преступление. Поводом к его возникновению являются неправомерные или аморальные действия по­терпевшего в отношении виновного или его близких. Они внезапно или под влиянием длительной психотравмирующей ситуации вы­зывают у субъекта сильное эмоциональное волнение, существенно затрудняющее сознательный контроль над волевыми процессами. В преступлениях совершенных с аффектированным умыслом, меньше проявляется антисоциальная установка личности, а боль­ше – влияние ситуации как внешнего повода для совершения пре­ступления. Этим и обусловлено смягчение наказания за преступле­ние, совершенное с аффектированным умыслом.

    По психологическому содержанию и заранее обдуманный, и внезапно возникший умысел может быть как прямым так и косвенным.

    В зависимости от степени определенности представлений субъ­екта о важнейших фактических и социальных свойствах соверша­емого деяния умысел может быть определенным (конкретизиро­ванным) или неопределенным (неконкретизированным). Определенный (конкретизированный) умысел характеризует­ся наличием у виновного конкретного представления о качественных и количественных показателях вреда, причиняемого деянием. Если у субъекта имеется четкое представление о каком-то одном индивидуально определенном результате, умысел является про­стым определенным.

    Альтернативный умысел – это такая разновидность опреде­ленного умысла, при котором виновный предвидит примерно оди­наковую возможность наступления двух или большего числа инди­видуально-определенных последствий. Преступления, совершае­мые с альтернативным умыслом, следует квалифицировать в зави­симости от фактически причиненных последствий. Так, лицо, нано­сящее проникающее ножевое ранение в грудь, действует с альтер­нативным умыслом, если с равной долей вероятности предвидит любое из двух возможных последствий: смерть или тяжкое телес­ное повреждение. Его действия должны квалифицироваться как умышленное причинение тех последствий, которые фактически наступили (если, разумеется, не было умысла именно на лишение жизни).

    Неопределенный (неконкретизированный) умысел характери­зуется тем, что у виновного имеется не индивидуально-определенное, а обобщенное представление об объективных свойствах дея­ния, т.е. он осознает только его видовые признаки. Например, нано­ся сильные удары ногами по голове, груди и животу, виновный предвидит, что в результате будет причинен вред здоровью потер­певшего, но не осознает размера этого вреда, т.е. степени тяжести телесных повреждений. Подобное преступление, как совершенное с неопределенным умыслом, следует квалифицировать как умыш­ленное причинение того вреда здоровью, который фактически на­ступил.

    Этот вид умысла можно проиллюстрировать следующим примером. Х. Был осужден за покушение на умышленное убийство А. к шести годам лишения свободы. Рассматривая дело в кассационном порядке, суд второй инстанции переквалифици­ровал совершенное деяние на покушение на убийство в состоянии внезапно возник­шего сильного душевного волнения и снизил наказание. Находя приговор и опреде­ление неправильными, заместитель Генерального прокурора принес на них протест в порядке надзора. Президиум Верховного Суда протест удовлетворил, указан сле­дующее. Осужденный и потерпевший находились в дружеских отношениях, ссора между ними возникла случайно, и ее инициатором был потерпевший, который в процессе возникшей ссоры ударил Х. кулаком по переносице и ногой в пах. После этого Х. выхватил нож и нанес им потерпевшему два удара: один – в грудь, а второй – в спину, после чего драка прекратилась, и Х. не предпринимал никаких попыток лишить потерпевшего жизни. При таких обстоятельствах у суда не было оснований или вывода о том, что умысел виновного был направлен на лишение жизни. Напротив, собранные по делу доказательства указывают на то, что Х., находясь в состоянии сильного душевного волнения, вызванного насилием со стороны потерпевшего, нанес ему ножевые ранения, действуя с неопределенным умыслом. Его деяние должно квалифицироваться в зависимости от фактически наступивших последствий, т.е. как умышленное причинение тяжкого телесного повреждения.1

 

 

4.Неосторожность и ее виды

 

    По неосторожности совершается лишь одно из каждых десяти преступлений. Однако это вовсе не означает, что можно недооце­нивать распространенность и опасность неосторожных преступле­ний. В условиях научно-технического прогресса заметно увеличи­вается число неосторожных преступлений, совершенных в таких сферах, как охрана окружающей среды, безопасность движения и эксплуатации всех видов транспорта, безопасность условий труда, использование новых мощных источников энергии и т.п. О тяжести последствий, причиняемых неосторожными преступлениями₁ на­глядно свидетельствуют такие трагедии, как авария на Чернобыль­ской АЭС, гибель теплоходов “Адмирал Нахимов” и “Михаил Лер­монтов” и т.п. С дальнейшим развитием техники и различных видов транспорта, бытовой химии, с обострением проблем экологическо­го характера вопрос об ответственности за неосторожные преступ­ления приобретает особое значение, что не раз отмечалось в юри­дической печати.1

    Совершение неосторожных преступлений объясняется главным образом недисциплинированностью, беспечностью, расхля­банностью некоторых лиц, их пренебрежительным отношением к выполнению своих профессиональных и иных обязанностей, не­внимательным отношением к жизни и здоровью окружающих, принятием на себя функций, которые виновный не способен осу­ществить из-за отсутствия должной квалификации, опыта, образо­вания, по состоянию здоровья либо по иным причинам. Неосторожные преступления могут совершаться в бытовой сфере, в сфере профессиональной либо управленческой деятельности, причем во всех этих случаях они имеют место как вне действия технических средств и без их использования, так и в сфере действия и использо­вания этих средств.

    Действующее уголовное законодательство РФ исходит из прин­ципа ограниченной ответственности за неосторожность “Деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлени­ем лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответст­вующей статьей Особенной части настоящего Кодекса” (ч. 2 ст. 24 УК РФ в редакции Федерального Закона “О внесении изменений “Уголовный кодекс Российской Федерации” от 20 мая 1998 г.)

    Как видно из законодательного определения неосторожности, ответственность за преступления, совершенные по неосторожнос­ти, обычно наступает в случае причинения общественно опасных последствий. При их отсутствии само по себе действие или бездей­ствие в большинстве случаев не влечет уголовной ответственности. Лишь в отдельных случаях законодатель допускает ответственность за совершенные по неосторожности действия, которые создавали угрозу причинения тяжких последствий (например, нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах).

    УК 1996 г. впервые законодательно закрепил деление неосто­рожности на виды, хотя оно давно используется в теории уголовно­го права и на практике. Закон рассматривает как виды неосторож­ности легкомыслие и небрежность. Преступление признается со­вершенным по легкомыслию, если лицо, его совершившее, предви­дело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия (или бездействия), но без достаточных к тому осно­ваний самонадеянно рассчитывало на их предотвращение (ч. 2 ст. 26 УК).

    Предвидение возможности наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия составляет интеллек­туальный элемент легкомыслия, а самонадеянный расчет на их предотвращение – его волевой элемент.

    Характеризуя интеллектуальный элемент легкомыслия, зако­нодатель указывает только на возможность предвидения общест­венно опасных последствий, но опускает психическое отношение к действию или бездействию. Это объясняется тем, что сами дейст­вия, взятые в отрыве от последствий, обычно не имеют уголовно­-правового значения. Вместе с тем, поскольку легкомыслие, как пра­вило, связано с сознательным нарушением определенных правил предосторожности, установленных для предотвращения вреда, осознанность поведения делает этот вид неосторожной вины более опасным по сравнению с небрежностью. Лицо, действующее по легкомыслию, всегда осознает отрицательное значение возможных последствий для общества и именно поэтому стремится к предот­вращению этих последствий. Следовательно, при легкомыслии ви­новный осознает потенциальную общественную опасность своего действия или бездействия.

    По своему интеллектуальному элементу легкомыслие имеет не­которое сходство с косвенным умыслом. Но если при косвенном умысле виновный предвидит реальную (т.е. для данного конкретно­го случая) возможность наступления общественно опасных послед­ствий, то при легкомыслии эта возможность предвидится как аб­страктная: субъект предвидит, что подобного рода действия вообще могут повлечь за собой общественно опасные последствия, но пола­гает, что в данном конкретном случае они не наступят.

    Предвидение абстрактной, т.е. отвлеченной от данной конкрет­ной ситуации, возможности наступления общественно опасных последствий характеризуется тем, что виновный не осознает дейст­вительного развития причинной связи, хотя при надлежащем на­пряжении своих психических сил мог бы осознать это. Он легко­мысленно, несерьезно подходит к оценке тех обстоятельств, кото­рые, по его мнению, должны предотвратить наступление преступ­ного результата, но на самом деле оказались неспособными проти­водействовать его наступлению.

    Основное, главное отличие легкомыслия от косвенного умысла заключается в содержании волевого элемента. Если при косвенном умысле виновный сознательно допускает наступление обществен­но опасных последствий, т.е. одобрительно относится к ним, то при легкомыслии отсутствует не только желание, но и сознательное допущение этих последствий, и, наоборот, субъект стремится не допустить их наступления, относится к ним отрицательно.

    Иллюстрацией преступления с косвенным умыслом может служить следующее дело. А. был осужден по ч. 1 ст. 218 и п. “д” и “з” ст. 102 УК 1960 г. Он изготовил из приобретенных ранее взрывчатого вещества и электродетонатора взрывное устрой­ство и установил его у входа на свой земельный участок. При попытке группы подростков проникнуть на участок устройство сработало, и взрывом были убиты 3., М. и Г. В кассационных жалобах осужденный и его адвокат просили переквалифи­цировать действия А. на ст. 106 УК, считая данное преступление неосторожным. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор оставила без изменения, указан следующее. За год до преступления А. уже изготовил и исполь­зовал аналогичное взрывное устройство, следовательно, имел опыт обращения со взрывчатыми веществами. Незадолго до повторной установки взрывного устройст­ва он высказывал в разговоре со свидетелями намерение напугать лиц, желающих проникнуть на его участок, посерьезнее, чем это сделал в первый раз. Эти обстоя­тельства, как установила Судебная коллегия, свидетельствуют о том, что А. “созна­вал общественную опасность своих действий, предвидел их общественно опасные последствия и сознательно допускал наступление этих последствий”.1

    При преступном легкомыслии в отличие от косвенного умысла сознание и воля лица не безразличны к возможным отрицательный последствиям своего деяния, а направлены на их предотвращение. Закон характеризует волевое содержание легкомыслия не только как надежду, а именно как расчет на предотвращение общественно опасных последствий, имеющий под собой вполне реальные, хотя и недостаточные основания. При этом виновный рассчитывает на конкретные, реальные обстоятельства, способные, по его мнению, противодействовать наступлению преступного результата: на соб­ственные личные качества (силу, ловкость, опыт, мастерство), на действия других лиц, механизмов, а также на иные обстоятельства, значение которых он оценивает неправильно, вследствие чего рас­чет на предотвращение преступного результата оказывается неос­новательным, самонадеянным, не имеющим достаточных к тому оснований.

    Ш. был осужден за умышленное убийство подростка О. при следующих обстоя­тельствах. В целях предупреждения кражи рыбы из мереж он сделал сигнализацию, для чего к мосткам, с которых мережи ставились в реку, провел из своего дома провода и подключил их к электросети. напряжением 220 В, а в доме установил звонок. При попытке разъединить провода от сигнализации с целью кражи мереж ночью несовершеннолетний О. был убит электротоком. Ш. предвидел возможность наступления тяжких последствий и с целью их предотвращения широко оповестил односельчан о существовании сигнализации под значительным напряжением и про­сил соседей не подпускать детей к этому месту, а также показывал сигнализацию пастухам. Кроме того, он принял целый ряд технических мер по предупреждению случайного поражения электротоком, к тому же подключал сигнализацию к электросети лишь в ночное время и только тогда, когда он сам находился дома. Поэтому в постановлении по этому делу Пленум Верховного Суда СССР с полным основанием указал, что “В данном случае Ш. проявил преступную самонадеянность, поскольку он знал об опасности, которую представляет для человека электроток напряжением 220 В, но легкомысленно надеялся на предотвращение тяжких послед­ствий. При этом он рассчитывал не на случайность, а на такие объективные факторы, которые, по его мнению, исключали возможность наступления тяжких последст­вий”.1 При такой ситуации содеянное Ш. содержит состав не умышленного, а неос­торожного убийства.

    Расчет, хотя и необоснованный, самонадеянный, на конкретные факторы, способные, по мнению виновного, предотвратить наступ­ление общественно опасных последствий, существенно отличает преступное легкомыслие от косвенного умысла, при котором такой расчет отсутствует, хотя и возможна ни на чем не основанная на­дежда, что вредные последствия не наступят.

    Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо, его совершившее, не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их пред­видеть (ч. 3 ст. 26 УК).1

    Небрежность – это единственная разновидность вины, при ко­торой лицо не предвидит общественно опасных последствий своего деяния ни как неизбежных, ни как реально или даже абстрактно возможных. Однако их не предвидение вовсе не означает отсутст­вия всякого психического отношения к наступлению таких послед­ствий, а представляет особую форму этого отношения. Не предвидение последствий при небрежности свидетельствует о пренебре­жении лица к требованиям закона, правилам общежития, интере­сам других лиц.

    Сущность этого вида неосторожной вины заключается в том, что лицо, имея реальную возможность предвидеть общественно опас­ные последствия совершаемых им действий, не проявляет необхо­димой внимательности и предусмотрительности, чтобы совершить необходимые волевые действия для предотвращения указанных последствий, не превращает реальную возможность в действитель­ность. Преступная небрежность представляет своеобразную форму психического отношения виновного к общественно опасным последствиям своих действий, где волевой элемент характери­зуется волевым характером совершаемого виновным действия или бездействия и отсутствием волевых актов поведения, направлен­ных на предотвращение общественно-опасных последствии.

    Небрежность характеризуется двумя признаками: отрицательным и положительным.

    Отрицательный признак небрежности – не предвидение лицом возможности наступления общественно опасных последст­вий – включает, во-первых, отсутствие осознания общественной опасности совершаемого деяния, а во-вторых, отсутствие предви­дения преступных последствий. Положительный признак небреж­ности состоит в том, что виновный должен был и мог проявить необходимую внимательность и предусмотрительность и предви­деть наступление фактически причиненных общественно опасных последствий. Именно этот признак превращает небрежность в раз­новидность вины в ее уголовно-правовом понимании. Он устанав­ливается с помощью двух критериев: долженствование означает объективный критерий, а возможность предвидения – субъектив­ный критерий небрежности.

    Объективный критерий небрежности носит нормативный ха­рактер и означает обязанность лица предвидеть возможность на­ступления общественно опасных последствий с соблюдением тре­бований необходимой внимательности и предусмотрительности. Эта обязанность может основываться на законе, на должностном статусе виновного, на профессиональных функциях или на правилах общежития и т.д. Отсутствие обязанности предвидеть последствия исключает вину данного лица в их фактическом причинении. Но и наличие такой обязанности само по себе еще не является достаточным основанием для признания лица виновным. При нали­чии обязанности предвидеть последствия (объективный критерий неизбежности) необходимо еще установить, что лицо имело реаль­ную возможность в данном конкретном случае предвидеть наступ­ление общественно опасных последствий (субъективный крите­рий), но эту возможность не реализовало и последствий не избежа­ло. Субъективный критерий небрежности означает персональную способность лица в конкретной ситуации и с учетом его индивиду­альных качеств предвидеть возможность наступления обществен­но опасных последствий. Это означает, что возможность предвиде­ния последствия определяется, во-первых, особенностями ситуа­ции, в которой совершается деяние, а во-вторых, индивидуальными качествами виновного. Ситуация не должна быть чрезмерно слож­ной, чтобы задача предвидеть последствия была в принципе разре­шимой. А индивидуальные качества виновного (его физические данные, уровень развития, образование, профессиональный и жиз­ненный опыт, состояние здоровья, степень восприимчивости и т.д.) должны позволять правильно воспринять информацию, вытекаю­щую из обстановки совершения деяния, и сделать обоснованные выводы и правильные оценки. Наличие этих двух предпосылок де­лает для виновного реально возможным предвидение общественно опасных последствий.

    Иллюстрацией небрежности может служить следующее дело.

    Во время совместного распития спиртных напитков М. поссорился с К. и в тот момент, когда она поднесла фарфоровую чашку ко рту, чтобы напиться, ударил ее рукой по лицу. Разбившейся чашкой было причинено повреждение глаза которое само по себе, по оценке экспертизы, явилось средней тяжести вредом здоровью, но повлекло стойкие изменения глаза и неизгладимое обезображение лица. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ изменила приговор суда, кото­рым М. был осужден за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью по неос­торожности, поскольку, нанося удар по лицу, он не предвидел наступления тяжкого вреда здоровью, хотя должен был и мог предвидеть такие последствия.1

    Являясь видом неосторожной вины, небрежность имеет некото­рое сходство с преступным легкомыслием. Общим для интеллекту­ального элемента обоих видов неосторожности является то, что виновный не предвидит реальной возможности наступления обще­ственно опасных последствий (т.е. их возможности в данном кон­кретном случае), хотя такую возможность он мог предвидеть. Раз­личие же состоит в том, что при легкомыслии лицо предвидит аб­страктную, т.е. в других сходных ситуациях, возможность наступ­ления вредных последствий и поэтому осознает потенциальную опасность своих действий, тогда как при небрежности оно ни в какой форме не предвидит возможности наступления таких послед­ствий и, следовательно, не осознает даже потенциальной опасности избранного способа поведения.

    Сходство между легкомыслием и небрежностью по волевому элементу заключается в отсутствии положительного отношения к наступлению общественно опасных последствий. Но при преступ­ном легкомыслии лицо, предвидя возможность наступления вред­ного результата, сознательно совершает потенциально опасные во­левые действия, стремясь использовать определенные факторы в своих интересах, т.е. для предотвращения опасных последствии. А при небрежности волевые усилия представляются лицу либо об­щественно полезными, либо общественно нейтральными.

 

    Психологическое содержание обоих видов неосторожности наглядно видно из видов умысла и обоих следующей таблицы:

 

    УК 1996 г. впервые включил норму о невиновном причинении вреда, предусмотрев две его разновидности.

    В ч. 1 ст. 28 УК закреплена такая разновидность невиновного причинения вреда, которая в теории уголовного права именуется субъективным случаем, или “казусом”. Применительно к преступ­лениям с формальным составом это означает, что лицо, совершив­шее общественно опасное деяние, не осознавало и по обстоятель­ствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия). Подобного рода “казусом” является, на­пример, причинение вреда здоровью лица, ошибочно принятого за убийцу, для его задержания, если стечение объективных об­стоятельств давало веские основания считать именно его лицом, совершившим преступление. Применительно к преступлениям с материальным составом субъективный случай заключается в том, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, не предви­дело возможности наступления общественно опасных последст­вий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть. Эта разновидность субъективного случая отличается от небрежности отсутствием либо обоих, либо хотя бы одного из его критериев.

    Например, К, был осужден за неосторожное убийство, совершенное при следу­ющих обстоятельствах. Закурив, он бросил через плечо горящую спичку, которая попала в лежавшую у дороги бочку из-под бензина и вызвала взрыв бензиновых паров. При этом дно бочки вылетело и, попав в С., причинило ему смертельное ранение. Учитывая данные обстоятельства, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР пришла к выводу, что смерть С. наступила в результате несчастного случая, поскольку в обязанности К. не входило предвидение и предуп­реждение фактически наступивших последствий, следовательно, он причинил их без вины.1 В данном случае “казус” был констатирован из-за отсутствия объектив­ного критерия небрежности. Но практика знает немало примеров отсутствия вины, обусловленного отсутствием только субъективного критерия.

    В ч. 2 ст. 28 УК закреплена новая, доселе практике не известная разновидность невиновного причинения вреда. Она характеризу­ется тем, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных пос­ледствий своих действий (бездействия)₁ но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологичес­ких качеств требованиям экстремальных условий или нервно-пси­хическим перегрузкам. В такой ситуации причинение вреда при­знается невиновным не из-за дефектов интеллектуального или во­левого отношения, а вследствие объективной невозможности предотвратить наступление общественно опасных последствий по одной из двух указанных в законе причин.

    Во-первых, невозможность предотвратить вредные последст­вия, которые охватываются предвидением действующего лица, ис­ключает уголовную ответственность, если она обусловлена несоот­ветствием психофизиологических качеств причинителя вреда тре­бованиям экстремальных условий, т.е. таким неожиданно возник­шим или изменившимся ситуациям, к которым лицо не готово и по своим психофизиологическим качествам неспособно принять пра­вильное решение и найти способ предотвращения вредных послед­ствий (например, в условиях аварии по причине конструктивных дефектов или заводского брака машины или механизма).

    Во-вторых, деяние признается невиновным, если невозмож­ность предотвратить общественно опасные последствия обусловле­на несоответствием психофизических качеств причинителя вреда его нервно-психическим перегрузкам (например, при работе пило­та самолета или машиниста электровоза во вторую смену подряд).

 

5.Преступления с двумя формами вины

 

    В подавляющем большинстве случаев преступления совершаются с какой-то одной формой вины. Но иногда законодатель усили­вает ответственность за умышленное преступление, если оно по неосторожности причинило последствие, которому придается зна­чение квалифицирующего признака. В таких случаях возможно параллельное существование двух разных форм вины в одном пре­ступлении. Сочетание умысла и неосторожности в одном преступ­лении часто именуется в литературе “смешанной”, “двойной” или “сложной” формой вины. Подобные термины являются неточны­ми, так как никакой третьей формы вины в таких преступлениях нет, а умысел и неосторожность между собой не смешиваются, они существуют самостоятельно, хотя и в одном преступлении. Две формы вины могут параллельно сосуществовать только в квалифи­цированных составах преступлений: умысел как конструктивный элемент основного состава умышленного преступления и неосто­рожность в отношении квалифицирующих последствий.

    Понятие преступлений с двумя формами вины в научный оборот введено сравнительно давно.1 Но законодательное закрепление оно нашло лишь в УК 1996 г., ст. 27 которого называется “Ответствен­ность за преступление, совершенное с двумя формами вины” и гласит: “Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уго­ловная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последст­вий. В целом такое преступление признается совершенным умыш­ленно”.2

    Реальная основа для существования преступлений с двумя фор­мами вины заложена в своеобразной законодательной конструк­ции отдельных составов преступлений. Это своеобразие состоит в том, что законодатель как бы сливает в один состав, т.е. юридически объединяет два самостоятельных преступления, одно из которых является умышленным, а другое – неосторожным, причем оба могут существовать самостоятельно, но в сочетании друг с другом образуют качественно иное преступление со специфическим субъ­ективным содержанием. Составляющие части такого преступления обычно посягают на различные непосредственные объекты, но могут посягать и на один (например, незаконное производство аборта, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей). При этом важно иметь в виду, что каждая из составляющих частей не утрачивает своего преступного харак­тера и при раздельном существовании.

    Таким образом, субъективные особенности подобных преступ­лении производны от специфической конструкции объективной стороны:
сосуществование двух различных форм вины в одном преступлении обусловлено наличием двух самостоятельных пред­метов виновного отношения субъекта – умысел (прямой или косвенный) является субъективным признаком основного состава пре­ступления, а неосторожность (в виде легкомыслия или небрежнос­ти) характеризует психическое отношение к последствиям, играю­щим роль квалифицирующего признака. При этом каждая из форм вины, сочетающихся в одном преступлении, полностью сохраняет свое качественное своеобразие. Именно поэтому подобные пре­ступления характеризуются в законе как совершаемые с двумя формами вины.

     Преступлений с двумя формами вины в уголовном законода­тельстве немного, и все они сконструированы по одному из следу­ющих двух типов.

    Первый тип образуют преступления с двумя указанными в за­коне и имеющими неодинаковое юридическое значение последст­виями, речь идет о квалифицированных видах преступлений, ос­новной состав которых является материальным, а в роли квалифи­цирующего признака выступает более тяжкое последствие, чем последствие, являющееся обязательным признаком основного со­става, характерно, что квалифицирующее последствие, как прави­ло, заключается в причинении вреда другому, а не тому непосред­ственному объекту, на который посягает основной вид данного пре­ступления. Так, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ч. 1 ст. 111 УК) имеет объектом здоровье человека, но если оно сопряжено с неосторожным причинением смерти потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК), то объектом этого неосторожного посягательства становится жизнь. Это, а также другие преступления подобной кон­струкции, например, умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества, повлекшие по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия (ч. 2 ст. 167 УК), характеризуются умышленным причинением обязательного последствия и неосто­рожным отношением к более тяжкому последствию, которому за­конодатель отвел роль квалифицирующего признака.

    Второй тип преступлений с двумя формами вины характеризу­ется неоднородным психическим отношением к действию или без­действию, являющемуся преступным независимо от последствий, и к квалифицирующему последствию. При этом квалифицирую­щее последствие состоит в причинении вреда, как правило, допол­нительному объекту, а не тому, который поставлен под уголовно-­правовую охрану нормой, формулирующей основной состав данного преступления. К этому типу относятся квалифицированные виды преступлений, основной состав которых является формаль­ным, а квалифицированный состав включает определенные тяжкие последствия. Они могут указываться в диспозиции в конкретной форме (например, смерть человека при незаконном производстве аборта, при угоне судна Воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава – ч. 3 ст. 123, ч. 2 ст. 211 УК) либо оцениваться с точки зрения тяжести (крупный ущерб, тяжкие последствия).

    В составах подобного типа умышленное Совершение преступно­го действия (бездействия) сочетается с неосторожным отношением к квалифицирующему последствию.

    Подводя итог рассмотрению вопроса о преступлениях с двумя формами вины, можно сделать следующие выводы:

а) они характеризуются сочетанием двух различных форм вины, т.е. умысла и неосторожности (сочетание прямого умысла с косвенным или легкомыслия с небрежностью не образует двух форм вины);

б)      эти формы вины устанавливаются по отношению к раз­личным юридически значимым признакам общественно опасного деяния;

в)      в преступлениях с двумя формами вины неосторожным может быть отношение только к квалифицирующим последствиям, а значит,

г)      две формы вины могут существовать только в квалифициро­ванных составах преступлений;

д)      преступления с двумя формами вины в целом, как это указано в законе, относятся к умышленным, что определяется умышленной формой вины в основном составе преступления.

    Исследование субъективного содержания преступлений с двумя формами вины необходимо для отграничения таких преступ­лений, с одной стороны, от умышленных, а с другой – от неосто­рожных преступлений, сходных по объективным признакам. Так, если вследствие тяжкого вреда здоровью, который был причинен умышленно, наступила смерть потерпевшего, которая также охва­тывается умыслом виновного (хотя бы косвенным), деяние харак­теризуется единой формой вины и квалифицируется как умышлен­ное убийство. И наоборот, если при неосторожном лишении жизни не установлено умысла на причинение тяжкого вреда здоровью, тонет и двух форм вины, а деяние следует квалифицировать как при­чинение смерти по неосторожности. И лишь сочетание умысла на причинение тяжкого вреда здоровью с неосторожностью в отноше­нии наступившей смерти позволяет квалифицировать деяние по ч. 4 ст. 111 УК.