«ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ СОЗНАНИЯ КАК ФЕНОМЕНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ И ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ЕГО ИСТОРИЧЕСКОЙ ФОРМЫ»

Человеческое сознание является сложным феноменом; оно многомерно, многоаспектно и беспредельно. Ведь здесь может быть не только то, что есть в реальной жизни, но и то, чего в ней нет. Сознание включает в себя и идеалы, и иллюзии, и грезы, и фантазии. В этом бесконечном мире человек может ощущать сам себя маленькой песчинкой. Однако парадоксально, но факт, что в этой маленькой песчинке - одном единственном человеке, его сознании может как бы поместиться весь мир: миллионы звезд, галактики, вся история человеческого общества, культуры. Естественно, для какого-либо человека его сознание может и не простираться далее его ближайшего окружения. Для другого человека его сознание охватывает предельно широкую сферу, а значит включает знание и отношение и к человеческому миру в целом, и к Вселенной. Многое зависит от самого человека, его стремлений к расширению круга своих знаний. Современная наука доказывает, что нет предела возможностей развития сознания. Более того, можно сказать, что сознание - есть возможность большего сознания. Об этом свидетельствуют резервные возможности человека, связанные с большим числом нейронов и нейронных связей, не задействованных не только в каждом конкретном акте познания, но и в течение всей человеческой жизни.

    Уже  в  античный   период  выделились   две  линии  исследования сознания.  Одна из  них восходит  к Сократу, другая связана с именем  его ученика   -   Платона. С  точки  зрения  Сократа  сознание человека  не тождественно  материальному  бытию  вещей, более  того, сознание  может  на  основе  присущей ему  диалектики дать противоречивое  представление  о  изучаемых  вещах. Отсюда  знаменитый  вывод  Сократа  “Я  знаю,  что ничего  не знаю”.                                            Платон  считал,  что   помимо  мира   вещей  существует особый  мир  идей,  которым  движет  бестелесный разум, а в душе каждого  человека ум  созерцает самого  себя и  этим активно воздействует на жизнь человека.  Душа бессмертна и имеет способность,  по возвращении  на землю в человеческом теле, вспоминать  то, что  она видела “там”.  Таким образом,  уже античность  поставила вопрос  том, откуда  взялось сознание,  - принадлежит  ли оно конкретному  человеку,  являясь именно  его достоянием, или  же  сознание  человека  является  частью  мирового разума. На  протяжении  всего   Средневековья  в   Европе  был  распространена   именно   эта   вторая  точка   зрения,  поскольку   она  совпадала   с  основными   догматами  христианства.   Христианство   считало,  что   сознание  представляет  собой  Бога,  то  надмировое  начало,   которое  существует  до  всего  и затем  творит весь  мир и  самого человека.  С  точки  зрения  Блаженного  Августина  все  знания о  мире  заложены  в  душе.  Однако  главное  в   жизни  человека  -  его единение  с богом,  чистая вера,  которая по его мнению выше любого знания. На  протяжении  столетий  в   христианстве  существовало  представление  о  том,  что  бессмертная  душа  человека  обременена  не  только  телесной  оболочкой,  которую называли  “сосудом  мерзости  и греха”,  но и  разумом, подарком  дьявола,  который  в  своей  гордыне  пытался противостоять  бессмертной  душе,  несущей  дыхание  самого  бога. Именно  поэтому  на  протяжении  многих  столетий  все  попытки   “умствования”   оценивались    церковниками   резко отрицательно,   а   авторы  таких   “умствований”  приговаривались  к  церковным  покаяниям  и  другим,   более  устрашающим наказаниям. Эпоха   Возрождения   возродила  интерес   к  человеку и  к  его  сознанию,  а  философия  Нового  времени  в лице Р.  Декарта,  Ф.  Бэкона,  Д.  Локка поставила  ряд фундаментальных   вопросов,   связанных   с   общими  проблемами сознания и познания.                                    

    В настоящее время представления о сознании также весьма различны, завися от разнообразия жизненного опыта людей, формирующего далеко не тождественные между собой его трактовки, понимание сознания, его сути, содержания, масштабов проявления определяется во многом культурными традициями людей, их религиозной, общественной ориентацией. Писатель В. Тендряков рассказывает в своих “Проселочных беседах” о том, как обсуждал с известным советским психологом А.Н. Леонтьевым тему сознания, психики, личности. Говоря о голове профессора Доуэля, отрубленной и оживленной фантазией писателя А. Беляева, в частности, о том, способна ли она думать, размышлять, вообще делать что-либо в отрыве от тела, собеседники задались вопросом, издавна интересовавшим ученых: чем думает человек, где обитает его душа? Кажется, ответ ясен: конечно же, думает головой, и, значит, в деятельности мозга следует искать истоки “души”. Но такой ответ правилен  лишь постольку, поскольку голова  действительно является вместилищем мозга, а последний есть материальный субстрат мышления. Однако это лишь начало разговора о человеческом сознании, о человеческой психике. В ходе беседы А.Н. Леонтьев, по воспоминаниям Тендрякова, сформулировал свой ответ на поставленный вопрос следующим образом: “Носитель разума - не мозг, не отдельный орган, вырабатывающий духовную эманацию, а целиком человек с руками, ногами, деятельный, как никто на земле”. И сущность человеческого сознания, вообще всей его индивидуальности, личности как общественного явления заключена не внутри, а вне нас. Вот и получается, подытожил свои размышления А. Н. Леонтьев, что объект субъективен, а субъект объективен. Можно ли просто делить мир на эти противостоящие категории? [ТЕНДРЯКОВ В. ПРОСЕЛОЧНЫЕ БЕСЕДЫ // ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА. – 1981. – 24 ИЮНЯ]

    Покойный ученый не хуже нас знал, что такое деление имеет глубокий философский, мировоззренческий смысл и, следовательно, смешивать, путать и переставлять их местами весьма опасно. Но коль скоро основной вопрос философии решается материалистически, взаимосвязь объекта и субъекта (в интересующем нас плане – “жизни” и “сознания” личности) выступает как взаимопроникновение, нередко очень неожиданное, причудливое. Попробуйте, скажем, любого субъекта представить вне объекта, то есть живущим и действующим независимо от окружающего его мира. Ничего не получится: вы его не познаете, ничего существенного о нем не скажете. Более того, человек становится субъектом именно тогда, когда он является выразителем объективного, то есть социальной действительности. Значит ли это, что лишено смысла противопоставление субъекта (личности, “Я”) объекту (окружающему человека миру)? Нет, такое различие разделение очень важно в этическом плане хотя бы для того, чтобы, с одной стороны, защитить интересы личности, а с другой - не дать ей ссылкой на давление объективного (тех же условий, обстоятельств) снять с себя ответственность за свои поступки. Но там, где интересы и потребности личности не подвергаются сомнению и учитываются на деле, это различие превращается формальность.

    Многогранность сознания делает его объектом изучения множества наук, среди которых философия, психология, история, биофизика, информатика, кибернетика, юриспруденция, психиатрия. Вследствие объективной своей многосистемности сознание с большим трудом поддается общесистемному определению и любое его определение, если не оговарить специального назначения этого определения, оказывается неполным, односторонним, вызывающим к себе скептическое отношение, ведущее к попыткам его заменить или дополнить.

    Тем не менее, если попытаться ответить на вопрос о сущности сознания, то можно отметить, что среди философско-гносеологических концепций сознания, разработанных за последнюю четверть века в нашей стране, и обладающих в перспективе значительным потенциалом для дальнейших исследований, выделяется концепция А.Г. Спиркина. Под сознанием, по А.Г. Спиркину, имеется в виду способность идеального (психического) отражения действительности, превращения объективного содержания предмета в субъективное содержание душевной жизни человека, а также специфические социально-психологические механизмы и формы такого отражения на разных его уровнях. Именно в субъективном мире сознания осуществляется воспроизведение объективной реальности и мысленная подготовка к преобразующей практической деятельности, ее планирование, акт выбора и целеполагание. Под сознанием понимается не просто психическое отражение, а высшая форма психического отражения действительности общественно развитым человеком. Оно представляет собой такую функцию человеческого мозга, сущность которой заключается в адекватном, обобщенном, целенаправленном и осуществляющемся в речевой (или вообще в символической) форме активном отражении и конструктивно-творческой переделке внешнего мира, в связывании вновь поступающих впечатлений с прежним опытом, в выделении человеком себя из окружающей среды и противопоставлении себя ей как субъекта объекту. Сознание заключается в эмоциональной оценке действительности, в обеспечении целеполагающей деятельности - в предварительном мысленном построении разумно мотивированных действий и предусмотрений их личных и социальных последствий, в способности личности отдавать себе отчет как в том, что происходит в окружающем материальном мире, так и в своем собственном мире духовном. “Объективность” познавательного опыта человека, его сознания, как показал В.А. Лекторский, заключается помимо всего прочего в способности субъекта относиться к себе как к особому объекту, обладающему сознанием, без чего невозможен самый элементарный акт самосознания. “...Индивид, не относящийся к себе как особому объекту, включенному, с одной стороны, в мир материальных предметов, а с другой стороны, в мир межчеловеческих отношений, не обладает сознанием и самосознанием, т.е. попросту не отличает себя от остальной действительности”. [ЛЕКТОРСКИЙ В.А. СУБЪЕКТ. ОБЪЕКТ. ПОЗНАНИЕ. – М., 1980. С. 124]При этом надо учитывать, что “субъект сознает не только свою включенность в объективную сеть отношений, но и уникальность собственной позиции в мире. Последняя выражается, во-первых, в том, что его тело занимает такое место в системе пространственно-временных связей, которое не занимает никакой другой субъект, во-вторых, в том, что только он имеет “внутренний доступ” к собственным субъективным состояниям”.[ЛЕКТОРСКИЙ В.А. СУБЪЕКТ. ОБЪЕКТ. ПОЗНАНИЕ. – М., 1980. С. 131]

    Сознание, живущее в отрыве от жизни, ее реальных проблем, либо связанное с нею лишь формально, либо возвысившееся над действительностью чисто интеллектуальным  способом, такое сознание может быть легко “коррумпировано”, оказаться запроданным чему-то или кому-то ценою отказа от собственной сущности и функции. Один из вариантов коррупции сознания представлен Р. Дж. Коллингвудом. Это – подыгрывание человека своим инстинктам и эмоциям, вместо того чтобы их контролировать с помощью разума. Само сознание в этом случае вовлекается в вязкое болото иррациональности, ибо вся сила его тратится на изыскание средств для достижения целей, которые диктуются биологическими импульсами, а не свободно-разумным самоопределением субъекта. Порабощенное инстинктами и эмоциями коррумпированное сознание, как правило, никому (в том числе и себе) в своей “несвободе” не признается и будет изо всех сил доказывать, что оно вполне свободное, самодеятельное и творческое сознание. Оно будет питаться обманом  угодливо льстивых представлений о самом себе, культивировать и внушать другим собственные утешительные иллюзии, заботливо предохраняя их от столкновения с правдой, истиной. [КОЛЛИНГВУД Р. ДЖ. ИДЕЯ ИСТОРИИ. АВТОБИОГРАФИЯ. – М., 1980. С. 428-429] 

    Образ жизни и поведение, направляемые такого рода сознанием, характеризуются косностью, беспомощностью, беспамятством и на языке морали называются обывательскими. “Чем решительнее и грознее изменяется окружающий мир, тем чаще человек стремится не заметить этого, заткнуть уши, потушить сознание и притвориться, что ничего особенного не происходит. В этой косной спячке человек надеется выиграть время, протянуть его незаметно и всегда, между прочим, проигрывает, как жук, притворяющийся мертвым слишком долго, до тех пор, пока его не клюнет птица”. [БЛОК А. СОБР. СОЧ. В 8-И ТТ. – М.-Л., 1962. Т. 6. С. 157] Для чего нужно сознание, если дело человека вынесено за пределы настоящей жизни, а настоящими радостями оказывается бесцельное проведение времени? В лучшем случае для того, чтобы плыть по течению заранее распределенных ролей, функций, всецело подчиняясь требованиям внешней необходимости. Сознания как такового здесь и не требуется, ибо разум замечает, отмечает и сообщает его владельцу лишь то, что он хотел бы заметить, зафиксировать, узнать, не более того. Как правило, именно главное, существенное (то, что называют правдой) он обходит стороной, потому что встреча с сутью, истиной требует готовности к ответственным решениям. Разум, так и не ставши сознанием и самосознанием, бежит от истины, правды, как черт от ладана.

    Безусловно, очень важно, чтобы человек сознавал свои поступки, понимал, что он делает. Однако зачастую у человека наступает противоречие или несоответствие содержания сознания и содержания поступков. Прогнозировать поведение людей в подобных условиях крайне затруднительно. Мы провозглашаем одни правила и ценности, обычно социально одобряемые, приветствуемые другими, а в реальном поведение придерживаемся других, чаще всего тех, которые выгодны. Такова особенность массового поведении: думаем одно, говорим другое, а ведем себя в соответствии с третьим. Специалисты полагают, что у реальных фактов своя логика, а у фактов сознания - своя. И вполне возможно то, что с точки зрения наблюдаемых фактов кажется противоречивым и нелогичным, с точки зрения фактов сознания выглядит последовательным и логичным. Для того, кто решил проникнуть во все тайны человеческого поведения, оно предстает запутанным, сложнейшим лабиринтом. Надо проводить различие между тем, что человек думает и говорит о себе, и тем, что он делает. Но и то, что он делает, также способно завести исследователя, ограничивающего себя наблюдаемым поведением, в тупик. В отличие от животного, человек способен маскировать своими действиями инстинктивные намерения. Получается, что ни мысли, ни слова, ни поступки - три кита человеческой активности - ни порознь, ни в сочетаниях не могут сказать всей правды о человеке. Ведь каждый из них подчиняется собственной логике.

    Психолог А.Н. Леонтьев так объясняет ситуацию. Индивид не имеет собственного языка. Он пользуется готовым - общественным. А значения общеупотребительных слов слишком грубы и абстрактны, чтобы выразить тонкий мир индивидуальных переживаний. В результате нашему сознанию навязываются искаженные или фантастические представления и идеи, в том числе и такие, которые не имеют опоры в реальном жизненном опыте индивида [ЛЕОНТЬЕВ А.Н. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СОЗНАНИЕ, ЛИЧНОСТЬ. М., 1975. С. 454]. Человеку, всю жизнь прожившему в глухой деревушке, непонятно, что такое “цивилизация”, “интернационализм”,

“эмансипация” и другие абстрактно-философские понятия. Естественно, что возникнет рассогласование мыслей и словесной (вербальной) формы выражения. В конечном итоге у любого человека формируются как минимум две цепочки искажений и рассогласований. Во-первых, мы чаще всего неадекватно осознаем свои желания, потребности, побуждения. Во-вторых, осознанные желания мы неадекватно вербализуем, неважно ограничивается оформление мыслей в слова во внутренней или внешней речи, но, как доказано, мышление без слов невозможно. В-третьих, вербализованные мысли мы неадекватно воплощаем в поступках и действиях. Такова первая цепочка рассогласований, берущая свое начало в нашем “биологическом Я”. Вторая цепочка исходит из общества. С детства мы усваиваем определенные идеалы, ценности, нормы приличествующего поведения, социальные стереотипы и т.п. Усвоив их, превратив в часть своего “Я” (этот процесс называется интертериоризацией - формирование внутренней структуры личности благодаря усвоению структур внешней деятельности), мы используем их как некое мерило, при помощи которого оцениваем свои и чужие поступки. Но вот парадокс: себе мы чаще позволяем нарушать или отклоняться от социальных норм, а с других взыскиваем по всей строгости, причем в тех же самых ситуациях. Так возникает еще одно рассогласование между оценкой чужих и собственных поступков с точки зрения одних и тех же эталонов (идеалов, ценностей).

    При выборе одежды мы поступаем избирательно: покупаем из имеющихся в наличии только то, что а) соответствует нашему вкусу, б) могут позволить наши финансы. Мы ведем себя также и тогда, когда из культурного фонда норм, ценностей и идеалов, созданных человечеством, выбираем себе только то, что а) соответствует нашему вкусу, взглядам, представлениям, б) по силам выполнить. Таким способом мы поддерживаем из разных систем ценностей отдельные элементы или части, составляем из них новую мозаику, к тому же, подбирая элементы мозаики, умудряемся их частично или полностью исказить. Естественно, что в новой системе возникает масса несогласованностей и противоречий. Мировоззрение современного человека часто бывает соткано из обрывков буддизма, христианства, индивидуалистических ценностей, грубого прагматизма, стадного коллективизма, альтруистических идеалов и т.п. Как следствие, поведение индивида, управляемого такой неоднородной (гетерогенной) системой ценностей крайне непредсказуемо, противоречиво.

    Добавим еще одно звено во вторую цепочку: надерганные отовсюду ценности усваиваются нами неодинаково глубоко. Одни ценности мы бережем напоказ, но им никогда не следуем; другие действуют в одних ситуациях и не действуют в других (когда нам это не выгодно либо трудно реализовать); третьи укоренились так глубоко, что стали жизненными принципами. Итак, одни ценности (нормы, идеалы) суть элементы демонстративного поведения, другие функционируют как мотивы (чтобы оправдать свое поведение), третьи превратились в потребность и нравственное убеждение (это то, от чего мы при любых обстоятельствах отказаться не можем). Рассогласования встречаются у человека на каждом шагу. Например, он может четко осознавать, каковы его действительные интересы, он адекватно их выражает словами, но в поступках не реализует. Другой пример: действительные интересы реализуются в поступках, но неадекватно осознаются и вербализуются. Третий случай. Действительные интересы человека осознаются, реализуются в поступках, однако их вербализация (осознание либо неосознание) блокируется, подвергается своего рода речевому табу. [СОЗНАНИЕ И ТРУДОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. – КИЕВ-ОДЕССА, 1985. С. 53 - 54]. Причиной могут служить недостаточный уровень образования, интеллекта, противоречие между потребностями и ценностями либо действие защитных механизмов, которые блокируют осознание тех целей, потребностей и влечений, которые не соответствуют имиджу. 

    Сознание и сознательность человека не исчерпываются познавательными задачами. Сознание должно открывать жизнь во всей ее сложности, противоречивости, давая возможность человеку поступать со знанием дела и быть господином своих решений и действий. Быть умным, “с головой” - это не только способность производить и воспроизводить что-либо в мысленной форме. Сознательность начинается с того самого момента, когда эта чисто человеческая способность используется для того, чтобы устремления, цели  и интересы личности нашли себя (в идеале - совпали) в общественном движении своего времени, эпохи. Сознательность, таким образом, есть признак развившейся общественности человека, его самоопределения в системе реальных общественных отношений.

    Таким образом, сознание - не просто образ, а идеальная (психическая) форма деятельности, ориентированная на отражение и преобразование действительности. Из отмеченных А.Г. Спиркиным характерных признаков сознания вытекает следующее определение сознания: “Сознание - это высшая, свойственная только человеку и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном, оценочном и целенаправленном отражении и конструктивно-творческом преобразовании действительности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека”. [СПИРКИН А.Г. СОЗНАНИЕ И САМОСОЗНАНИЕ. – М., 1972. С. 83]

    Автор, учитывая тему своей работы, коснулся только одного из аспектов, связанных с указанным феноменом, а именно его исторического содержания. Под историческим сознанием в науке понимается совокупность представлений общества в целом и его социальных групп в отдельности, о своем прошлом и прошлом всего человечества. Каждая национальная и социальная общность обладает определенным кругом исторических представлений о своем происхождении, важнейших событиях в своей истории, деятелях прошлого, о соотношении своей истории с историей других народов и всего человеческого общества. Такие представления получают выражение прежде всего во всякого рода исторических преданиях, сказаниях, легендах, сказках, составляющих неотъемлемую часть духовной жизни каждого народа как один из способов его самовыражения и самоутверждения. Благодаря этому данная общность людей осознает себя как народ на основе знаний своего прошлого, на основе знаний своего места в мировом историческом процессе. Тем самым история органически вплетается в общественное сознание. Все его элементы, составляющие в совокупности сознание общества (взгляды, идеи, политическое и правовое сознание, мораль, религия, искусство, наука), имеют свою историю. Они могут быть поняты и познаны только на основе исторического подхода, рассматривающего каждое явление с точки зрения конкретных условий и обстоятельств его возникновения, условий развития. Именно поэтому обращение к прошлому постоянно содержится в дискуссиях по кардинальным проблемам современности, на основе оценок прошлого разрабатываются современные социальные теории и идеологические системы. Таким образом, получается неразрывная связь и преемственность прошлого и настоящего. Усваивая опыт своих предков в области трудовой деятельности, политических, социальных отношений, последующие поколения учатся анализировать прошлое и оценивать современность, принимать решения для самореализации, т.е. “что я могу?”, “чего не могу?”, “на что я могу надеяться?”. Через осмысление исторического опыта обретается понимание настоящего.

    Как и всякие другие формы сознания, историческое сознание имеет сложную структуру, в которой можно выделить несколько уровней. Основаниями разделения исторического сознания на виды можно взять уровень осознания исторических процессов, глубину проникновения в их сущность и исторических явлений в обществе, которые позволят дать его как бы качественную характеристику. По данным критериям историческое сознание можно разделить на три уровня (см. рис. 1).

    Первый уровень – обыденное или, как еще его называют, повседневное историческое сознание. Этот уровень свойственен основной массе членов общества, формируется на базе повседневной жизни граждан в сфере обычных жизненных коллизий. Обыденное сознание содержит знание об окружающей действительности в основном на уровне явлений, и как правило, в форме восприятий и представлений внешних сторон действительности. Это разнообразные, обычно почти не систематизированные знания: наблюдения, предположения, рассуждения и т.п. Люди так или иначе сталкиваются с историческими реалиями: какую-то информацию получают из средств массовой информации, наблюдают деятельность государственных органов, должностных лиц и т.д. Для людей с этим уровнем исторического сознания характерно знание общих фактов и законов истории, здесь исторические воззрения тесно переплетаются с нравственными представлениями. Этот уровень формируется на основе накопления непосредственного жизненного опыта, когда человек на протяжении своей жизни наблюдает какие-то события, или даже является их участником. Широкие массы населения как носители обыденного сознания на низшей ступени исторического сознания не способны привести его в систему, оценить с точки зрения всего хода исторического процесса. Их сознание формируется под влиянием художественной литературы, кино, радио, телевидения, театра, живописи, под влиянием знакомства с историческими памятниками. Образующие его представления еще отрывочны, хаотичны, не упорядочены в хронологическом отношении. Они, как правило, отличаются яркостью, большой эмоциональностью, впечатления от увиденного или услышанного сохраняются порой на всю жизнь. Такие впечатления объясняются силой таланта большого художника, который, владея словом, кистью, оказывает на человеке огромное эмоциональное воздействие. Это накладывает на писателя, драматурга, режиссера, художника большую ответственность за историческую достоверность и правдивость его творений. Государственная деятельность и образ Петра I у широких масс населения чаще складывается не по академическим исследованиям и монографиям, а по впечатляющему роману А. Толстого и снятым по нему фильмам. Незабываемое впечатление на человека об Иване Грозном производит картина И.Е. Репина “Иван Грозный и сын его Иван”. И хотя многие сущностные моменты исторического процесса остаются, так сказать, за кадром, читатель (зритель) судит об эпохе именно по данному художественному произведению. На этом уровне исторического сознания  объективная реальность особенно часто выражается в мифах, легендах и даже анекдотах о Петре I, Ленине, Брежневе и т.д. Эти формы народного творчества имеют, как правило, самоутверждающую иронию русского национального характера.

    Чаще всего обыденный уровень сознания выступает в расплывчатых, эмоционально окрашенных воспоминаниях, зачастую неполных, неточных, субъективных. Так,  рядовые советские граждане,  жившие на воле в 30-е годы почти ничего не знали о огромной стране ГУЛАГ, как впрочем и о настоящих масштабах репрессий. Воссоздать это могут только профессиональные историки на основе обобщения всей совокупности фактов, событий.  Вспоминает Александр Бурдонский, внук Сталина: “В ГИТИСе я делал дипломный спектакль по пьесе “Годы странствий” Арбузова, там тема культа проходит. Уж мы постарались ужасов наворотить! А Мария Осиповна Кнебель, наш руководитель курса, говорит: - Это, ребятки, все неправда. Мы веселились, мы жили… Хотя у меня сидел брат. Но мало кто знал о массовости репрессий. Жизнь и внешне, и по ощущению была совсем не такая, как вы пытаетесь изобразить. И главный-то ужас, что все рядом – и арестованный брат, и радоваться хочется, и ты привыкаешь”.[  цит. по ТАРХОВА Л. ЗАЛОЖНИКИ КРЕМЛЯ. – М., 1998. 123-124] Происходили подобные превращения во многом благодаря мощи советской пропагандистской машины, которая выдавала порой такие пассажи: “О воспитательной работе НКВД писалось достаточно много. Все мы знаем десятки историй (вот она первая ступенька убеждения – ВСЕ (!) знают эти истории, разве ты не знаешь? Процесс мифотворчества тех лет начинался именно с этого – воздействие коллективного сознания на индивидуума – авт.) о бывших ворах, которые стали инженерами и директорами, о бывших бандитах, работающих с микроскопами, о бывших налетчиках, которые сейчас кончают консерваторию. Но как происходят эти чудесные превращения, какими методами работают чекисты, переделывая людей?.. Я думаю, что самое главное у них составляет любовь к человеку, то трогательное тепло, которым проникнута их забота, в которых несомненно заключен главный секрет их поразительных результатов… Работа страшно трудна, беседы с заключенными требуют огромного напряжения моральных и физических сил. Каждый раз они уезжают оттуда совершенно разбитые с мешками под глазами… Какими замечательными качествами, какой подлинной гуманностью надо обладать, сколько надо таить в себе тепла к людям и веры в идеи новой жизни, чтобы отдавать столько нервов и здоровья случайному чужому человеку, который в любой другой стране с бездушной карательной системой был бы повешен на другой день после суда!” [ИЗВЕСТИЯ 1935. – 8 ОКТЯБРЯ ]

    Таким образом, обыденное историческое сознание характеризуется “обыденной историей, т.е. совокупностью исторических представлений, распространенных на уровне массового сознания. Массовое историческое сознание отличается такими особенностями, как наличие устойчивых стереотипов, преобладание эмоционального элемента над аналитическим, тяготение к упрощенным причинно-следственным связям, к персонификации событий и явлений. Массовые исторические представления формируются из двух источников: собственного исторического опыта людей (опыта пережитого) и готового знания”. [ЗУБКОВА Е.Ю. ИСТОРИЯ И ОБЩЕСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ // ПРЕПОДОВАНИЕ ИСТОРИИ В ШКОЛЕ. – 1994. - № 1. С. 6] 

    Второй уровень - профессиональное историческое сознание, которое складывается в ходе специальной подготовки (например, при обучении на историческом факультете высшего учебного заведения), в процессе осуществления практических  исторических исследований. Субъекты этого уровня обладают специализированными, детализированными знаниями  исторического процесса, умениями и навыками применения исторических знаний. Формированию профессионального  исторического сознания должно быть уделено особое внимание в современных условиях. Отсутствие профессионализма в преподавании истории  - одна из бед нашего  образования. Начало процессу формирования профессионального сознания должно быть положено на основе собственно исторических знаний, приобретаемых на уроках истории в школе, где учащиеся впервые получают представления о прошлом в систематизированном виде. К сожалению, изучение отечественной истории в школе затягивается на несколько лет, и в результате при завершении изучения курса отечественной истории учащиеся плохо помнят то, с чего они начинали. Причем для большинства людей изучение истории на школьном уровне и завершается. В вузах изучает историю, относительно ко всему населению страны, очень малая группа граждан, и то, как правило, в небольших объемах. Возможно пополнение знаний по истории на любительском уровне, однако такого рода личный интерес проявляется не так часто, да и подходящих популярных книг по отечественной истории немного. В связи с этим должно быть уделено серьезное внимание как подготовке высококвалифицированного учителя истории, так и качеству школьных учебников. Глубокое изучение отечественной истории способствует воспитанию юношества в духе гражданственности и патриотизма. Об этом написал известный французский историк Марк Ферро в своей книге “Как рассказывают историю детям в разных странах мира”  после изучения опыта преподавании истории в школах стран Африки, Австралии, Ближнего Востока, Германии, Японии, США, Китая, Польши, СССР и других стран. Он считает, что “существует своего рода матрица истории каждой страны: это доминанта, запечатленная в коллективной памяти общества. И очень важно знать суть этой матрицы. Истории и легенды, из которых она состоит… всегда превосходят колоритностью и выразительностью любой анализ; это вознаграждение историку, который тоже ведь является читателем”. [ФЕРРО М. КАК РАССКАЗЫВАЮТ ИСТОРИЮ ДЕТЯМ В РАЗНЫХ СТРАНАХ МИРА. – М., 1992. С. 11]

    Третий уровень - это научное, теоретическое историческое сознание. Оно характерно для исследователей, научных работников, занимающихся вопросами исторических исследований. Этот уровень исторического сознания формируется на базе всестороннего теоретического осмысления прошлого, на уровне выявления тенденций исторического развития. Теоретическое сознание включает в себя знания об окружающей действительности на уровне сущности. Это почти всегда такие знания о предметах и процессах действительности, которые построены на понимании и объяснении их действия внутренними законами развития. Теоретическое сознание во многом результат специализированной подготовки людей в той или иной области знаний и, конечно, оно - свидетельство их научного и профессионального уровня развития. На основе накопленных историей званий о прошлом, обобщенного исторического опыта формируется научное мировоззрение, предпринимаются попытки получить более-менее четкое представление о природе и движущих силах развития человеческого общества, его периодизации, смысле истории, типологии, моделях общественного развития. На этом уровне исторического сознания предпринимаются попытки объяснить человеческое прошлое во всей его противоречивости и сложности как на конкретно-историческом, так и на теоретическом уровнях. Формирование исторического сознания на теоретическом уровне помогает мыслить историческими категориями, видеть общество в диалектическом развитии, в изменении, осмысливать исторический процесс в динамике, в хронологической взаимосвязи времен. Носителем этого уровня исторического сознания является историческая наука. Обладая систематизированными научными знаниями истории общества, историческая наука может определить ведущие тенденции общественного развития, сформулировать некоторые прогнозы. Таким образом, историческое знание как элемент общественного сознания, составляющего духовную сторону исторического процесса, нужно воспринимать системно, во всех его ступенях и уровнях, так как без системного подхода представление об историческом сознании будет неполным.

    Значение формирования историческом сознания, сохранения исторической памяти в современных условиях очень велико. Прежде всего, оно обеспечивает осознание определенной общностью людей того факта, что они составляют единый народ объединяемый общностью исторической судьбы, традиций, культуры, языка, общностью психологических черт. На самых различных ступенях своего развития племена, народы, нации стремились сохранить память о своем прошлом в самых различных формах: от устных преданий и героического эпоса, когда еще не било письменности, до всякого рода письменных повествований, художественных произведений, научных трудов, памятников изобразительного искусства. Это способствовало самоутверждению данной общности людей как народа. Многовековая история человечества и история ХХ века, в частности, свидетельствуют, что национально-историческое сознание - фактор оборонный, обеспечивающий самосохранение народа. Если его разрушить, то данный народ останется не только без прошлого, без своих исторических корней, но и без будущего Это давно установленный на историческом опыте факт. Поэтому в столкновении цивилизаций, государств, идеологий противоборствующие стороны очень много уделяют внимания дискредитации истории противной стороны, буквально борясь за умы и души людей. Причем можно наблюдать развитие и совершенствование таких форм борьбы от примитивных в древности до утонченных и изощренных - в конце ХХ в. На основе образов прошлого, исторических событий постепенно происходит отбор и формирование общественно значимых норм, морально-нравственных ценностей, складываются традиции и обычаи, образ мышления и поведения, присущий данному народу. Без таких интегрирующих качеств народ превращается в “население”. Приходя из прошлого, охраняясь в исторической памяти народа, эти морально-нравственные установки имеют свое значение для настоящею и будущего. Таким образом, настоящее, тесно переплетается с будущим. Поэтому с историей надо обращаться бережно и осторожно. Достаточно дискредитировать прошлое, чтобы поставить под сомнение настоящее: так ли жили и живем? То ли делали и делаем? Постепенно начинает рушиться привычный уклад жизни, внося омуту и беспокойство в сознание и души людей, лишая их веры и надежды, опустошая духовно.

    Для понимания этих вопросов особое значение имеют проблемы, связанные с соотношением обыденного и теоретического сознания. Грани, отделяющие обыденное сознание от теоретического, у каждого человека, как и всего общества условны и весьма подвижны. Это значит, что обыденный и теоретический уровни сознания неразрывно связаны друг с другом и взаимопроникают. Ошибочно рассматривать обыденное сознание как что-то “недоразвитое”, неполноценное в сравнении с теоретическим сознанием и на этом основании считать, что оно должно преодолеваться ибо в будущем будет повсеместно замещено теоретическим. Наверно, нет смысла доказывать, что как бы не развивалась наука, как бы не росло вширь образование, обыденное сознание будет оставаться (качественно меняясь), потому что всегда будет сохраняться деление групп людей на обладающих и не обладающих теоретическим знанием какого-то определенного предмета или процесса. Нельзя забывать и то, что обыденным сознанием предваряется формирование теоретического сознания и, в конце концов, на его основе происходит и само усвоение научных знаний. Любое серьезное занятие наукой, профессиональный выбор, овладение специальностью происходит на основе обыденных их представлений. Если бы этого не было, наверное, трудно было бы вообще говорить о науке и о теоретическом сознании в обществе.

    Однако даже в специальной научной литературе обыденное сознание нередко отождествляют с ограниченностью, утилитарностью, а теоретическое с совокупностью научных теорий и идей. Это верно как правило. Но здесь слишком много исключений. Еще совсем недавно можно было буквально повсеместно встретить такие утверждения. Поскольку в советском обществе господствовала коммунистическая идеология, постольку и теоретическое, и обыденное сознание являются выражением коммунистической убежденности. Но это было не так. Здесь нет и не может быть прямых зависимостей. Это во-первых. Во-вторых, нельзя априорно даже коммунистическому по содержанию сознанию приписывать качества, присущие только научно-диалектическому сознанию. Причем это относится не только к обыденному, но и теоретическому сознанию. Безусловно, у научного сознания, так сказать, больше шансов быть действительно диалектическим. В то же время обыденное сознание отнюдь не обречено на существование в метафизической сущности.  На нем не стоит раз и навсегда поставленного клейма догматизма, “разорванности” в представлениях при отражении сложных и взаимозависимых общественных процессов и явлений. Тем более когда речь идет о сознании общественном, а не об индивидуальном или  даже групповом.

    Добиваясь овладения диалектическим мышлением, общество призвано заботиться о том, чтобы поднимать сознание масс на уровень теоретического сознания и одновременно постоянно проверять жизненность теоретических воззрений, идей, которые становятся основой политики, принимаемых решений. В этом отношении обыденное сознание, отражающее преимущественно стихийно диалектику жизни, может и должно через волеизлияние народа, постоянное изучение общественного мнения и т.д. служить своеобразным инструментом для проверки того, насколько  адекватно  теоретическая  мысль  отражает объективную диалектику. По нашему убеждению, различие теоретического и обыденного сознания в большей мере существует по такому основанию, как глубина представлений, а не по тому - истинны или ложны эти представления.

    Конечно, в данном случае вновь встает проблема полноты исторического знания. И  в науке, и в массовом сознании. Нельзя считать нормальным, что от 76 до 88% людей, преимущественно имеющих высшее образование, подчеркивают наличие “белых пятен” в нашей истории. Вполне естественно, что люди в таком положении говорят и о недостаточности знаний для дискуссии с теми, кто придерживается других взглядов. Готовность вести полемику выражают лишь 7,8%. И это при 41,1% опрошенных, проявляющих “не узкопознавательный” интерес к истории, а видящих в исторических знаниях пользу для анализа уроков прошлого, корней современных явлений. [ЖУРАВЛЕВ Г.Т., МЕРКУШИН В.И., ФОМИЧЕВ Ю.К. ИСТОРИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ: ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ // ВОПРОСЫ ИСТОРИИ. – 1989. - № 6. С. 121] 

    По субъектам (носителям) историческое сознание можно разделить на индивидуальное и коллективное. Известно несколько определений коллективного сознания, хотя, надо заметить, не все они полезны в практическом отношении. Так, согласно определению Н. Смелзера, коллективное сознание – это “мобилизация на базе верования, определяющего социальное действие”. [Цит. по: ФРОЛОВ С.С. ОСНОВЫ СОЦИОЛОГИИ: УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ. – М., 1997. С. 236] Одним из видов коллективного  исторического сознания является групповое  историческое сознание, т.е.  исторические представления и чувства тех или иных социальных групп, классов, слоев общества, профессиональных сообществ. В ряде случаев  историческое сознание одной социальной группы может существенно отличаться от исторического сознания другой. Например, зримые различия существуют в историческом сознании различных социальных слоев в обществе с ярко выраженными социальными противоречиями.  Можно увидеть различия в  историческом сознании возрастных слоев населения в обществе, в профессиональном  историческом сознании историков разной специализации - работников  научно-исследовательских институтов, высших учебных заведений и т.п. Групповое  историческое сознание надо отличать от массового, которое характерно для нестабильных, временных объединений людей (митинги, демонстрации, бунтующая толпа). Для характеристики макроколлективов (население страны, континента, исторической эпохи) используется понятие “общественное историческое сознание”. Сюда же можно отнести исторические воззрения наций и народностей. Например, рядом особенностей отличается  историческое сознание российского общества, что в первую очередь связано с историческими и географическими условиями развития российского менталитета. Русскому народу присущ взгляд на историю как на обязательные предписания стоящих на вершине власти людей, что свойственно для обществ патриархального типа. При достаточно очевидном отсутствии в истории нашей страны стойких исторических традиций, исторических ценностей нельзя забывать громадный вклад русского народа   в мировую историю, в том числе в конце ХIХ – начале ХХ вв. Но процесс становления российского исторического сознания был прерван в 1917 г. Ему был нанесен существенный урон большевистским политическим, социально-экономическим, идеологическим экспериментом. Не способствовала развитию  исторического сознания и  реальная жизнь советского общества. Российское общество в его сегодняшнем состоянии завершает ХХ в. в условиях глубокого дефицита исторического сознания. В этой ситуации вопросы понимания роли  исторического сознания, путей его формирования и развития приобретают особую

 значимость. Для российского общества актуальной является задача разработать такую  историческую идею, которая соответствовала бы его историческим традициям, духовности его народа, обеспечивала бы становление рыночного правового государства и стабильного общественного порядка.

    Таким образом, коллективное сознание во многом тождественно сознанию общественному. Общественное сознание, или характеристика взглядов, идей, чувств, мнений людей является одним из важнейших понятий, отражающих духовную сторону бытия общества. В зависимости от материалистического или идеалистического подходов сознание может рассматриваться как первичное или вторичное образование. Так, например, материалисты считают, что общественное сознание не может быть ничем иным как осознанным общественным бытием. Это значит, что, во-первых, общественное сознание отражает общественное бытие, а не наоборот; во-вторых, общественное бытие и общественное сознание не тождественны; в-третьих, отражение может быть приблизительно верной копией отражаемого; в-четвертых, общественное сознание не может одномоментно и полностью охватить и отразить бытие общества в целом. Оно отражает общественное бытие только в общих, и основных чертах. Данные характеристики свойственны и индивидуальному сознанию. При этом индивидуальное сознание, как и общественное, будет не только отражением бытия мира в целом или конкретной среды жизнедеятельности людей, но и определенным отношением к миру и к этой конкретной среде (их оценкой).

    Общественное и индивидуальное сознание характеризуют и определенную оценку субъектом (личностью, группой, обществом) природного окружения, самого себя, другого человека. Люди по-разному оценивают действительность в зависимости от физического самочувствия, уровня образования, жизненного воспитания и т.д. Кстати, и сами оценки тоже могут быть очень разными: хорошее - плохое,  истинное - ложное,  прекрасное -  безобразное, прогрессивное - реакционное, желательное - нежелательное, доброе - злое и т.п. Индивидуальное сознание есть по своему существу сознание общественное, в котором, как правило, преломляется все богатство содержания последнего. Сознание индивида впитывает из общественного сознания, знания, нормы, оценки и, усваивая их, делает своими, приспосабливает для своей жизни. Человек, как правило, творчески подходит к общественному сознанию: что-то он берет из него, а что-то отвергает. Нередко на основе воспринятого из общественного сознания и творчески переработанного создается нечто свое, новое.

    Общественное сознание не следует рассматривать как универсальное сознание всех людей, а также как некоторую механическую сумму индивидуальных сознаний. Общественное сознание, во-первых, может соотноситься с разными его субъектами (носителями). Так, мы можем говорить о сознании какой-либо группы, нации, класса, трудового коллектива, общества на уровне страны, региона, человечества в целом. Общественное сознание, во-вторых, характеризует социальную сторону сознания индивидов, т.е. оно включает в себя лишь то, что имеет определенное значение для общественной жизни людей. Общественное сознание как бы в каждом из нас. Как общество не есть сумма индивидов, так и общественное сознание не представляет собой сумму индивидуальных сознаний.

    Общественное сознание  -  это всегда нечто типичное, общее, социально (для данной конкретной группы людей, общества) значимое. Обосновывая его сущность известный французский социолог Э. Дюркгейм, показал, что совместная социальная деятельность, без которой мы не в силах ничего достичь и даже просто существовать, представляет собой кооперацию, которая формирует общее сознание. Общественное сознание и индивидуальное сознание находятся в постоянном взаимодействии (они связаны друг с другом и, порой, крайне сложно отграничить одно от другого). И хотя индивидуальное сознание всегда выражает и свойства данного человека, и особые черты его характера, и специфику его личностного развития, оно, как уже отмечалось, формируется под воздействием общественного сознания.

    Личность избирательно относится к общественному сознанию, поскольку имеет место свобода воли, духа, правда, всегда в определенных пределах. Но и общественное сознание формируется за счет индивидуального сознания (точнее оно наполняется, вбирает в себя идеи, мысли отдельных людей), отбирая все то, что имеет общезначимую ценность, “работает” на общественную потребность. Общественное сознание также избирательно относится к индивидуальному сознанию. Только то из индивидуального сознания, что работает на социально значимую потребность, что вызывает интерес, может войти в сферу общественного сознания, стать значимым для других людей. Зная закономерности взаимодействия общественного и индивидуального сознания, очень важно, на наш взгляд, каждому человеку избегать крайностей. Личное сознание не должно быть чрезмерно индивидуалистическим и развиваться по принципу: что хочу, то и ворочу. Оно не должно целиком замыкаться только на своих сугубо индивидуальных потребностях и интересах. Плохо, когда предельно выпячивается свое “я” и во всех случаях человек настаивает только на своем особом мнении. Надо прислушиваться к опыту других, уважительно относится к чужому мнению. В то же время плохо, когда личное сознание полностью как бы растворено в групповом сознании,  когда оно не способно выйти за пределы воззрений своей группы и целиком подчинено этому сознанию. Этим самым человек как бы сам воздвигает преграду на пути роста своего личного сознания.

    Таким образом, историческое сознание неоднородно не только по вертикали (глубина осмысления, познания истории, окружающей действительности), но и по горизонтали  (кто является носителем того или иного типа, формы, уровня сознания). Для анализа реального состояния духовной жизни общества во всей его многогранности важно не забывать о пересечении различных типов сознания даже в пределах одной группы. “Смысл этого явления - до банальности очевидного, но тем не менее далеко не всегда учитываемого в теории и политической практике - заключается в том, что множества индивидов, образующих в своей совокупности ту или иную группу... одновременно входят и во многие другие более или менее широкие общности: демографические, региональные, этнические, политические, совпадающие с ближайшим окружением человека (средой его проживания) и т.п. В результате они оказываются носителями не одного... а несколько  различных типов группового сознания”. [ГРУШИНИН Б.А. МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ. – М., 1987. С. 153] И в этой связи весьма продуктивны исследования массового сознания, сознания “толпы” и “классических”, прежде всего социальных, групп, в их взаимопереплетении, перекрещивании. Речь, стало быть, идет об анализе феномена “массы”, необходимого для изучения массового сознания, отмечает здесь же Б.А. Грушин.

    Так, в настоящее время все мы являемся свидетелями роста национального самосознания наций и народностей нашей страны. И этот объективный и объяснимый процесс идет в немалой степени “с перекосами” из-за того, что историческое познание выхватывает какой-то определенный спектр проблем истории, игнорирует или невольно не замечает другие. Таким образом (по этой схеме) формируется и историческое сознание народа. А оно “срабатывает” деструктивно, если неполное знание приводит к складыванию сознания, неадекватно отражающего историю. Разумеется, и адекватно отражающее историю сознание может быть деструктивным, но у объективного познания все же неизмеримо больше возможностей и оснований для выработки правильных выводов и соответствующих им практических действий.

    Между различными носителями сознания существует определенные достаточно сложные связи и переходы. Для их характеристики можно воспользоваться исследованием В.Д. Попова, которому удалось, как нам кажется, кратко и содержательно их выразить: “Последовательность... взаимного перехода можно представить так: - отражение общественного бытия, воспроизведение  людьми действительности; - образование системы знаний общества и других  духовных образований - формирование сознания общества как совокупности всевозможных знаний (осознанных), идей, чувств, взглядов различных социальных общностей, индивидов; - кристаллизация общезначимых для общества, классов духовных образований, формирование таким образом общественного сознания, воздействие общественного сознания на сознание отдельных индивидов, социальных общностей, т. е. внедрение общественных (общезначимых) идей в сознание общества; - превращение сознания в духовную общественную силу, в средство совершенствования общественных отношений, всех явлений и процессов, обслуживающих жизнедеятельность людей. Далее все повторяется сначала. В процессе формирования общественного сознания  происходит движение идеального в направлении: личное, индивидуальное - коллективное - групповое - классовое - общественное через призму: общий - общезначимый или общественный интерес... Сформировавшееся общественное сознание, проявляя себя как объективная реальность, действует в другом направлении, т. е. в последовательности: общественное - классовое, групповое - коллективное - индивидуальное, где проявляет себя в первую очередь опять же общественный интерес. Конечно, здесь взаимосвязь общественного и, скажем, личного может быть и прямой, но, как правило, она опосредована классовым, коллективным сознанием”. [ПОПОВ В.Д. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ: СУЩНОСТЬ, ФОРМИРОВАНИЕ И РОЛЬ В СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ. – М., 1981. С. 55]

    Очень важное значение для понимания сущности исторического сознания играют его источники. В понимании источников сознания среди множество известных и неизвестных еще науке первопричин, обусловливающих содержание сознания, можно выделить следующие факторы.

    Во-первых, внешний предметный и духовный мир; природные, социальные и духовные явления отражаются в сознании в виде конкретно-чувственных и понятийных образов. В самих этих образах, если они, например, отражают какое-нибудь природное образование или

какое-нибудь историческое событие, в сознании имеются их отображения, их копии (или символы), несущие в себе информацию о них, об их внешней стороне или их сущности. Такого рода информация является результатом взаимодействия человека с наличной ситуацией, обеспечивающей его постоянный непосредственный контакт с нею.

    Вторым источником сознания является социокультурная среда, общие понятия, этические, эстетические установки, социальные идеалы, правовые нормы, накопленные обществом знания; здесь и средства, способы, формы познавательной деятельности. Часть норм и запретов социокультурного характера транслируется в индивидуальное сознание, становясь (в качестве “Сверх-Я”) частью содержания этого сознания. Индивидуальное сознание способно подниматься благодаря этому над непосредственно данной ситуацией на уровень общественного ее осознания и осмысления. Справедливо говорится, что индивид обладает способностью смотреть на мир глазами общества.

    Третьим источником сознания выступает весь духовный мир индивида, его собственный уникальный опыт жизни и переживаний: в отсутствии непосредственных внешних воздействий человек способен переосмысливать свое прошлое, конструировать свое будущее и т.п.; разные люди по-разному реагируют на музыку, произведения живописи и т.д., продуцируя специфические переживания и образы. В динамику отражательного процесса вовлекается, иначе говоря, духовная реальность самого человека.

    Четвертый источник сознания - мозг как макроструктурная природная система, состоящая из множества нейронов, их связей и обеспечивающая на клеточном (или клеточно-тканевом) уровне организации материи осуществление общих функций сознания. Не только условно-рефлекторная деятельность мозга, но и его биохимическая организация воздействуют на сознание, его состояние. Для голодного человека или для человека, получающего в течение длительного времени неполноценную пищу (например, в советском концлагере), окружающий его мир - может показаться другим, чем человеку с нормальным питанием. “Голод, голод. Жуткое чувство, в конце концов превращающееся в абстрактную идею, в сонные видения, все слабее питаемые жизненным жаром. Тело напоминает перегревшуюся машину, работающую на ускоренных оборотах и уменьшенном горючем, особенно когда в периоды интенсивной работы отощавшие руки и ноги уподобляются  истертым приводным ремням. Где граница воздействия голода, за которой клонящееся к упадку человеческое достоинство заново обретает свое пошатнувшееся равновесие? Нет такой. Сколько раз я сам, приплюснув пылающее лицо к заледенелому кухонному окну, немым взглядом выпрашивал у ленинградского вора Федьки еще один половник “жижицы”? И разве мой близкий друг, старый коммунист, товарищ молодости Ленина, инженер Садовский, не вырвал однажды у меня на опустевшем помосте возле кухни котелок с супом и, даже не добежав до уборной, жадно выглотал по дороге горячую жижу? Если есть Бог - пусть безжалостно покарает тех, кто ломает людей голодом”.[ГЕРЛИНГ-ГРУДЗИНСКИЙ Г. ИНОЙ МИР. СОВЕТСКИЕ ЗАПИСКИ. – М., 1991. С. 136] Иначе - говоря, физиологическое и химико-биологическое состояние мозга есть - один из факторов, воздействующих на характер восприятия мира.  Однако отношение мозга и содержания сознания - это не отношение причины и следствия, а отношение органа, материального субстрата и его функции.

    Источником сознания выступает, вероятно, и космическое информационно-смысловое поле, одним из звеньев которой является сознание индивида. В настоящее время все больше опытных подтверждений - находят гипотезы о волновой квантово-механической природе мозга. Исследователи приходят к выводам: “мозг представляет собой космическую систему, которая берет для своей работы энергию непосредственно из Вселенной, причем кожа используется как механизм захвата этой энергии”; “мозг связан с биосферой планеты и, следовательно, со всей Вселенной двумя каналами связи - энергетическим и информационным”. [ДУБРОВ А.П., ПУШКИН В.Н. ПАРАПСИХОЛОГИЯ И СОВРЕМЕННОЕ ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ. – М., 1990. С. 80, 146]Отсюда могут проистекать следствия, касающиеся не только участия информации индивида в общемировом информационном процессе, но и воздействия информации умерших предков на сознание ныне живущих людей (через сферу бессознательного).

    При формировании актуального содержания сознания все выделенные источники сознания взаимосвязаны. При этом внешние источники преломляются через внутренний мир человека; далеко не все, идущее извне (допустим, от общества), включается в сознание. Мы приходим к общему выводу, что источником индивидуального сознания являются не сами по себе идеи и не сам по себе мозг; источником сознания является реальность (объективная и субъективная), отражаемая человеком посредством высокоорганизованного материального субстрата - головного мозга и в системе надличностных форм общественного сознания.

    И еще об одном, что необходимо иметь в виду, дабы разобраться в таком феномене, как  историческое сознание в целом. Рассматривая его, следует обратить внимание на критерии, на наиболее существенные признаки, по которым судят и о специфических особенностях  исторического сознания как такового, и о характерных различиях его компонентов (видов, уровней, сфер, связей между ними). В науке сегодня вычленяется конкретно-исторический подход при выделении типа сознания. Скажем,  формационный или цивилизационный.  Упор здесь делается на то, что и как, в какой форме отражается и познается. Ведущий момент, следовательно, объект отражения. Социологический подход, при котором на передний план выдвигается вопрос: кем и почему отражается объект? Речь, следовательно, идет о том, кто носитель идей и знаний, какова их роль в данном обществе, какие функции они выполняют   что это дает обществу. Акцент при этом - на субъекте познания. А поскольку разделение на объект и субъект в  историческом мышлении, познании, сознании весьма относительно, то и говорится часто (и справедливо) о едином гносеолого-социологическом подходе. [ПОПОВ В.Д.  УКАЗ. СОЧ. С. 34-36] Концентрированная характеристика исторического сознания (практически на уровне определения) дана в  статье Г.Т. Журавлева, В.И. Меркушина, Ю.К. Фомичева “Историческое сознание: опыт социологического исследования”. Авторы пишут: “Историческое сознание как часть, элемент общественного сознания включает в себя прежде всего знание истории, а так же обобщение исторического опыта, уроков истории, отношение к событиям, к историческому процессу, оценку фактов, убеждения. В то же время содержанием исторического сознания являются не только события прошлого, в нем совмещены все три модуса исторического времени - прошлое, настоящее и будущее. Рассматривая и оценивая  прошлое через призму настоящего и настоящее как результат прошлого развития, оно и будущее воспринимает как проекцию реальных, совершенно конкретных процессов и тенденций, действующих в современности, на дальнейшие ступени развития общества. Историческое сознание, являясь важным средством научного понимания социальных процессов в их исторической перспективе, позволяет прогнозировать будущее. Но это лишь в том случае, если историческое сознание адекватно отражает закономерности исторического развития, что возможно только на основе правды истории.  Всякое одностороннее, субъективное, искаженное истолкование фактов, событии, полуправда и замалчивание “неприятных” явлений искажают прошлое, и тем самым и будущее”. [ЖУРАВЛЕВ Г.Т., МЕРКУШИН В.И., ФОМИЧЕВ Ю.К. ИСТОРИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ: ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ // ВОПРОСЫ ИСТОРИИ. – 1989. - № 6. С. 125]

    В приведенной характеристике исторического сознания отмечено наиболее важное, сущностное. Кроме, на наш взгляд, ряда принципиальных моментов, внимание на которых было акцентировано М.А. Баргом. Эти моменты как бы подразумеваются. Но значение их таково,  что есть все основания вычленить, подчеркнуть эти моменты. Мы имеем в виду прежде всего фундаментальное значение “прочтения” исторического сознания в контексте духовной культуры конкретного времени, в контексте движения, развития, самопознания культур. Барг справедливо отметил следующее обстоятельство: “...обычно подчеркивают зависимость форм восприятия времени от свойственного данной эпохе типа культуры. Однако не менее важна и вторая сторона этого взаимодействия, именно влияние форм восприятия исторического времени и пространства на складывание данного типа культуры. О важности этой стороны анализируемого взаимодействия  свидетельствует столь же длительный, сколь и мучительный, процесс формирования способности культуры осознавать себя в своих отличительных особенностях, т.е. постигать  себя  посредством  пространственно-временной ориентации в мире истории”. И далее, развивая мысль о том, что историческое сознание в теоретическом отношении определяет пространственно-временную ориентацию общества и этим способствует его самопознанию, а в плане “прикладном”, т.е. историографическом, определяет способы фиксации исторической памяти (миф, хроника, история), отбор, объем, содержание достопамятного, он резюмирует: “В результате историческое сознание является в одно и то же время и измерением типа культуры, и фактом историографии, но, что следует помнить прежде всего, - фактом самой истории... Стержнем исторического сознания во все времена являлось историческое настоящее, сущее. Одним словом, историческое сознание - это духовный мост, переброшенный через пропасть времен, - мост, ведущий человека из прошлого в грядущее”. [БАРГ М.А. ЭПОХИ И ИДЕИ: СТАНОВЛЕНИЕ ИСТОРИЗМА. – М., 1987. С. 9, 24] А как часто люди не осознают, что они находятся “на мосту”! Отсюда и крайности всякого рода, содержание которых зависит от того, магнит какого берега притягивает больше, перетягивает человека. Кто-то не может никак перейти в настоящее, все пребывая в прошлом. Кто-то возомнил уже, что все осознал, все понял, совершил прыжок в будущее и имеет право судить о настоящем с высоты времени. История, как известно, наказывает одинаково и опаздывающих и спешащих. И консерваторов и радикалов.  Изменения в последнее десятилетие всех сторон общественной жизни выдвинула проблемы исторического сознания на передний план. Это обусловлено потребностью российской цивилизации самоосознать себя именно в таком качестве. Собственно, достижение нового облика  нашего общества есть придание ему нового состояния. А это реализуется и путем отторжения наносного, в том числе изначально в идее неприсущего  России или гипертрофированного, что стало понятно на основе познанного, осмысляемого опыта, особенно советской истории. Это реализуется и на путях принципиально нового созидания как выражения потребностей времени. Требований, вытекающих из сопоставления, состязания исторически конкурирующих культур, цивилизаций,   как и по сей день принято различать. Отсутствие   диалектического  понимания   единства прошлого, настоящего, будущего в теоретико-познавательной и социально преобразующей деятельности отрицательно сказывается на формировании цивилизованного отношения к истории как к историческому процессу. Как к прогрессу человеческой культуры со всеми находками и потерями при складывании результирующей линии восхождения общества и человека. Здесь мало исторической памяти. Необходимо историческое сознание. Ибо только на многомерном уровне культура может оказаться способной осознать себя во времени, в историческом процессе, в конкретных и опосредованных связях и зависимостях с иными культурами. И во времени, и в пространстве настоящего.  

    Историческое сознание тесным образом взаимосвязано с социальной активностью личности студента в ходе образовательных процессов, возникающих в высших учебных заведениях.

Будучи  объективно  вовлеченным   в  учебный процесс,  каждый  студент может  выступать  в  нем  в  одном из двух качеств: объекта  или субъекта.  Все зависит от реальных действий  человека, степени  его активности, осознанности  и целеустремленности  в достижении  тех  целей,  которые он  перед собой  ставит. В качестве  объекта  учебного   процесса  личность выступает  тогда, когда  на нее  как на  составную часть  социальной   общности направлена   образовательная и иная деятельность государства, учебного заведения, преподавателя  и  т.д.  Иначе говоря, каждый  раз,  когда  один  субъект  учебного  процесса воздействует на другой  субъект, т.е. направляет  на  него   свою  учебную   деятельность,  последний является   объектом  данного учебного  процесса.                                      

    В  роли  субъекта  учебного   процесса  личность принимает  активное  участие  в  студенческой  и  общественной жизни  учебного заведения.  Это  значит,   что личность  занимается  учебной   деятельностью. Говоря   об учебной  деятельности  личности,  обычно имеют в  виду ее  сознательную, целенаправленную,  активную  форму. Другими  словами, речь  идет о социальной  активности  личности.  Употребление понятия  “социальная  активность” чаще  всего связано с  желанием  акцентировать  внимание  на качественной  стороне учебной  деятельности личности.  В таком случае учебная  активность  личности рассматривается  как  высшая степень  образовательной деятельности. При  этом не  имеет решающего  значения количественная характеристика, то есть  интенсивность участия в учебной деятельности.  Под учебной активностью личности следует  понимать определенное  состояние учебной деятельности, ее определенный  уровень, связанный   с   пониманием   и   реализацией  конкретных целей  и  задач  в той  или  иной сфере образовательного процесса.                    Степень  активности  субъектов  учебного процесса далеко не одинакова. У одних  она выше,  у других  -  ниже.  Последних  бывает  значительно больше, чем  первых.  При этом  следует иметь  в виду,  что у наиболее  активных  субъектов  учебного процесса учебная  деятельность  обычно  является  инициативной,  творческой.  Для большинства  же  активных в образовательной сфере студентов  в  основном  характерна исполнительская деятельность. Разумеется, оба  вида учебной активности  необходимы  и важны.  Речь в  данном случае  идет  лишь об  уровне самой  учебной активности  личности.  Первый,  т.е.  творческий уровень, принято  считать высшим,  второй, т.е. исполнительский  -  низшим.  Однако деление  учебной активности личности на два уровня представляет  собой скорее  вопрос  теоретический,  нежели  практический.                                                                      

   Важным вопросом учебной активности личности является ее характер. Как правило, учебную активность  личность проявляет  не в  одиночку, а совместно  с  другими  индивидами, будучи  связанной с ними   общими   интересами   и  целями.   Формы  таких объединений могут быть разнообразны. В первую очередь сюда относится студенческая группа, группы друзей, неформальные объединения и др. Говоря  иначе, учебная активность личности может  осуществляться  как в  индивидуальной, так  и в коллективной формах.                                

    Учебная активность  личности  может быть  разовой, эпизодической,  временной  или  постоянной. Нередко  прежде безразличные  к  учебной  деятельности   лица  проявляют   повышенный  интерес   к  ней   и  предпринимают активные  действия  под  влиянием  существенным  образом  изменившихся   условий  образовательного процесса  (например,  создания новых форм обучения, появление яркого преподавателя или интересного учебного курса). Говоря о значении  образования как  фактора развития учебной активности личности,  следует отметить   следующее.   Существует   прямая  взаимосвязь между участием личности в учебном  процессе, ее  активностью и уровнем  культуры и  образования индивида.  Низкий уровень  культуры не  способствует активной учебной деятельности. В то же  время подобная образовательная пассивность,  отчужденность  не стимулируют потребность в знаниях, не  ведут к  повышению культурного  уровня личности, ее духовному росту в целом.