«Правовые обычаи области Бовэзи»

1.

Бомануар, французский юрист, составил в 13 в. запись обычаев, применявшихся в области Бовэзи. В своей книге он упоминает три сословия (состояния): «Следует знать, что людям нашего века известны три состояния. Первое – это знатное. Второе состояние свободных по происхождению людей, рожденных свободной матерью... Между правами дворян и других свободных людей существует большая разница, т.к. дворянами называют тех, которые по прямой линии происходят от королей, герцогов, графов и рыцарей; и эта знатность идет по прямой отцовской линии, но никак не по материнской линии: ведь совершенно ясно, что никто, даже если его мать дворянка не может стать дворянином (если только не будет на то особой королевской милости), если только его отец не дворянин». Знатные люди, в первую очередь король, имеют обширные права: «Во всех местах, где король не называется, мы подразумеваем тех, кто держит баронию, так как каждый барон является сувереном над всеми и на основании своего права охраняет свое королевство, в силу чего он может создавать всякие учреждения, какие ему угодно для общей пользы, и то, что он устанавливает, должно соблюдать. И нет над ним никого, столь великого, чтобы он прийти в его двор (творить суд) о правонарушениях или по жалобам на неправильное решение и по всем делам, которые касаются короля». У других знатных людей они также велики и, в частности: «Если же король пожелает предоставить какому-либо городу это право (стать коммуной) или предоставил его, это должно быть записано в хартии вольностей, выданной королю городу по этому случаю. Но это должно быть сделано без ущемления прав церкви и дворянства, так как не могут и не должны быть отягощены церкви и уменьшены владения дворян». Однако сеньоры имеют и определенные обязанности: «Каждый сеньор, имеющий в своей власти город-коммуну, должен ежегодно узнавать, в каком состоянии находится город и как им управляют мэры и те, которые поставлены его охранять и им управлять». Свободное население, живущее в городе было обязано платить налоги, но в отличии от крепостных крестьян обладали правом на собственность (дом, мастерская, инструмент, товар и т.д.), правом свободного перемещения, возможностью совершать сделки и т.п. 

«Мы говорили о двух состояниях – о знатном и свободном; третье состояние людей – крепостное. И в этом состоянии не все люди находятся в одинаковом положении: имеются различные условия крепостной зависимости. Ибо одни из крепостных так подчинены своим сеньорам, что сеньоры могут распоряжаться всем им имуществом, имеют (над ними) право жизни и смерти, могут держать их в заключении как им будет угодно – за вину или без вины – и ни перед кем не несут ответственности, кроме как перед богом. С другими обращаются более мягко». К  правам крепостных крестьян относилось следующее: «...при условии платы своим сеньорам положенных обычаем рент и подушного, ...они могут идти служить и жить вне юрисдикции своих сеньоров,... за исключением мест, пребывание в которых может дать им свободу, как, например, в некоторых городах, всякий жителей которых свободен в силу привилегий или обычаев. Ибо как только кто проведает, что его крепостной поселился в таком месте, он должен получить его обратно, если заявит на него в течение одного года и одного дня притязание как на своего крепостного... Множество крепостных, тайно ушедших от своих сеньоров на жительство в такие места, получили свободу». К обязанностям крепостных крестьян относились натуральные (шампар) и денежные (чинш, рента) выплаты за землю, которая предоставлялась крестьянам сеньором. Если крестьяне «умирают или женятся на свободных женщинах, все их имущество – движимое и недвижимое – переходит к сеньорам. Ибо тот, кто женится на свободной, должен платить выкуп по усмотрению сеньора, и дети крепостного ничего не получают, если не заплатят выкупа сеньору, как это сделали бы люди посторонние. Эти последние повинности... носят у крепостных Бовэзи название мертвой руки и брачного выкупа».

          2.

Развитие феодальных отношений постепенно повело к тому, что источники права, действовавшие в VI–IX вв. во Франции, в частности варварские Правды и королевские капитулярии, потеряли свою силу. Решающая роль перешла к обычному праву, и притом местному. 

Принцип личного действия правовых норм, в силу которого каждый человек жил по законам того племени, к которому он принадлежал, был вытеснен в X в. принципом территориального действия права. Население, осевшее в определенной местности, зависевшее от одного феодального господина и подвластное его юрисдикции, подчинялось обычаям, под влиянием местных условий. Эти обычаи, именуемые «кутюмы» (couturne), имели общую основу, обусловленную сходством феодальных производственных отношений и влиянием прежде действовавших источников права. Но они очень отличались в отдельных положениях и деталях. Поэтому гражданское право Франции в эпоху феодализма характеризуется необычайной пестротой. Количество действовавших кутюмов исчислялось сотнями. Наряду с общими кутюмами, применявшимися на территории провинций, существовали местные кутюмы отдельных районов, городов, поселков и даже частей некоторых городов. 

В отношении выражения и изложения юридических норм Франция делилась на две части, приблизительной границей между которыми была река Луара. Юг назывался страной писаного права, север Франции – страной обычного права.

На юге продолжало действовать римское право, за которым признавалось значение общего обычая. Наряду с ним в качестве субсидиарного источника существовало и множество местных кутюмов, восполнявших нормы римского права.

Север Франции в течение нескольких столетий не знал никаких общих юридических памятников.

Обычаи жили в устной традиции. В судах кутюмы применялись без какого-либо подтверждения в случае, если обычай, относящийся к делу, принадлежал к тем, которые назывались «общеизвестными», т.е. считался известным судьям из их памяти и опыта. Однако нормы обычного права были столь многочисленны и разнообразны, что существование некоторых из них нуждалось в специальном судебном доказывании. Это доказывание производилось опросом окольных людей и называлось «дознание у толпы».

Группа окольных людей вызывалась в суд и должна была под присягой сообщить суду в письменном виде все, что известно о существовании данного обычая. «Толпа» должна была состоять не менее чем из десяти свидетелей. В конце XV в., рассматривая такую «толпу» как одного свидетеля, к ней применили процессуальное правило о том, что показания одного свидетеля не могут учитываться судом. Поэтому было установлено, что для подтверждения существования обычая требуется две «толпы», т.е. не менее двадцати свидетелей. Судебная дуэль также не могла служить абсолютным доказательством чей-то правоты.

 Таким образом, судебный процесс средних веков, и без того громоздкий и медленный, осложнялся до крайности отсутствием писаных источников права. Начиная с XIII в. делаются попытки изложения кутюмов в виде сборников обычаев, составлявшихся юристами-практиками. Около 1255 г. был составлен «Большой сборник обычаев Нормандии», пользовавшийся широким признанием. В 1273 г. кутюмы Орлеана, Оверни и Анжу были собраны в книгу, называвшуюся «Учреждения Святого Людовика», куда вошли также некоторые ордонансы этого короля и отрывки из источников римского и канонического права. Наибольшей известностью пользуется книга «Кутюмы Бовези» (1282 г.), составитель которой Бомануар считается первым по времени теоретиком французского права.

Наличие письменных доказательств позволяло упростить судебную систему, ускорить судебный процесс и сделать его более объективным.

3.

Развитие феодальных отношений постепенно повело к тому, что источники права, действовавшие в VI–IX вв. во Франции, в частности варварские Правды и королевские капитулярии, потеряли свою силу. Решающая роль перешла к обычному праву, и притом местному.

Принцип личного действия правовых норм, в силу которого каждый человек жил по законам того племени, к которому он принадлежал, был вытеснен в X в. принципом территориального действия права. Население, осевшее в определенной местности, зависевшее от одного феодального господина и подвластное его юрисдикции, подчинялось обычаям, под влиянием местных условий. Эти обычаи, именуемые «кутюмы» (couturne), имели общую основу, обусловленную сходством феодальных производственных отношений и влиянием прежде действовавших источников права. Но они очень отличались в отдельных положениях и деталях. Поэтому гражданское право Франции в эпоху феодализма характеризуется необычайной пестротой. Количество действовавших кутюмов исчислялось сотнями. Наряду с общими кутюмами, применявшимися на территории провинций, существовали местные кутюмы отдельных районов, городов, поселков и даже частей некоторых городов. В судах кутюмы применялись без какого-либо подтверждения в случае, если обычай, относящийся к делу, принадлежал к тем, которые назывались «общеизвестными», т.е. считался известным судьям из их памяти и опыта.

При этом, вызванная общим кризисом домениальной сеньории перестройка феодальной системы хозяйства во многом была выгодна для крестьянства, так как способствовала коммутации ренты и его освобождению от лично-наследственной зависимости. Вместе с тем эта перестройка создала для него и новые трудности. Во-первых, она происходила почти повсюду медленно, порой с рецидивами тяжелой феодальной реакции в самых различных проявлениях. Во-вторых, во многих случаях ликвидации домениального хозяйства сопутствовал значительный рост денежной или натуральной ренты, а также единовременных сеньориальных платежей, посягавших на весь прибавочный продукт крестьянского хозяйства. В-третьих, во всех странах Западной Европы кризис домениального барщинного хозяйства, а также воздействие на деревню товарно-денежных отношений, резко усилили расслоение крестьянства и значительно увеличили количество малоземельных крестьян, безземельных сельских ремесленников и батраков. Положение этих слоев оставалось тяжелым, даже когда они получили свободу. Наконец, усилившееся в этот период во всех странах Западной Европы централизованное государство по мере освобождения крестьянства все больше и больше претендовало на долю в его избыточном продукте, подчиняя крестьян государственному обложению. Обострению классовой борьбы крестьянства Западной Европы способствовали эпидемии середины и конца XIV в., приведшие к резкому сокращению количества рабочих рук в деревне, драконовским антирабочим законам, направленным против сельской бедноты, и к усилению явлений феодальной реакции. Ухудшила положение крестьянства, особенно во Франции также Столетняя война и связанные с ней насилия и разорение.

Все тяготы, ложившиеся на крестьянство, ощущались им тем более остро, что в конце ХIII – начале XIV в. многие его представители уже считали себя свободными. Эти обманутые в XIV в. надежды питали крайнее обострение классовой ненависти крестьян к феодалам и быстрый рост их классового самосознания. Новые трудности, испытываемые массой крестьянства, затрагивали не только беднейшую его часть, но не в меньшей степени среднее и зажиточное крестьянство. На   этом   общем   социальном   фоне   в   Европе, и во Франции в частности,   возникают крупные   крестьянские   восстания.  

Программы и требования (преимущественно в изложении противников крестьян) дошли далеко не от всех восстаний. Как правило, эти программы, а тем более заключавшиеся в ходе восстаний соглашения выражали минимальные требования крестьян, приемлемые для всех слоев крестьянства, в том числе зажиточных, и не имевшие в виду ликвидации феодального строя в целом. Напротив, высказывания идеологов восстаний, а иногда практические действия всей массы повстанцев выражали более широкие цели восстания, его максимальные требования. Минимальные требования крестьян, выраженные в программах или соглашениях, обычно были очень схожи с теми, которые ранее выдвигались в локальных движениях: личная свобода и уничтожение наиболее тяжелых унизительных повинностей, сокращение размеров ренты, в частности барщины, или ее отмена, иногда – уменьшение или отмена церковной десятины, предоставление свободы пользования общинными угодьями и возврат тех, которые ранее были захвачены феодалами. Новым было почти повсеместное требование сокращения государственных налогов. При этом главной формой борьбы были нападения крестьянских отрядов на феодальные вотчины, их разгром, иногда грабеж, но всегда – уничтожение вотчинных документов, т.к. именно эти письменные документы фиксировали повинности крестьян и их личную зависимость.