«Ответы на вопросы социологии»

Вопрос 1. Социальная мобильность и ее виды

Статусно-слоевой иерархии разных обществ и разных эпох присущи некоторые общие характеристики. Так, в любом обществе люди умственного труда в целом занимают более привилегированные позиции, нежели люди физического труда; высококвалифицированные работники приобретают более статусные позиции, нежели неквалифицированные. В каждом обществе также наличествуют слои бедных и богатых. При этом, чем выше на социальной иерархии расположен социальный класс, тем больше существует барьеров для тех, кто хотел бы проникнуть в него извне. В исторической практике многих стран нередким было наличие малопроницаемых социальных групп, весь образ жизни и социальная деятельность которых как бы замыкались на себя, будучи отгороженными от низших слоев. Тем не менее всегда в обществе развивались процессы социальной мобильности, предоставлявшие человеку возможность изменить свое статусное положение в лучшую сторону. 

П. Сорокин определяет понятие социальной мобильности как любой переход индивида или социального объекта (ценности), т. е. всего того, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую.[1]

К приведенному определению следует добавить, что в некоторых случаях данный переход человек осуществляет без чрезмерных усилий (меняет место жительства или работы), в других переход происходит в силу естественных причин, проистекающих из жизненных циклов человека (так осуществляется смена возрастных групп). Но в подавляющем числе жизненных ситуаций человеку приходится прилагать немало сознательных усилий для перемены своего социального статуса, особенно в том случае, если речь идет о желании его улучшить. Впрочем, существует ряд человеческих качеств, которые определяются биологически, что делает невозможным изменение социальной позиции (раса, пол). 

Процессы социальной мобильности формируются из целенаправленной активности людей по достижении жизненных целей, а также поддерживаются как общественной самоорганизацией (традиционными запретами и стимулами, семейными отношениями, самодеятельными формами жизни, нравами), так и системно-институциональными структурами – правовыми регуляторами, образовательной системой, различными способами стимулирования трудовой активности со стороны государства, церкви, профессионально-корпоративной среды и др. В совокупности указанные факторы и предпосылки, поддерживающие процессы социальной мобильности, предоставляют немало возможностей разным группам варьировать свои действия для достижения необходимого статусного положения. При этом объективно общество заинтересовано, чтобы, с одной стороны, не было острой конфронтации групповых интересов, конкретных линий поведения людей, а с другой – существовал активный обмен общественной энергией и духовными ресурсами, особенно в тех ситуациях, когда потребность в такой активизации многократно увеличивается. 

В любом обществе существует определенная сбалансированность процессов социальной мобильности, уравновешивающая противоречивые тенденции внутри них. Так, на представителей низших групп направлены разные формы социального вспомоществования, способные смягчить их обездоленность. В свою очередь представители престижных слоев (властных, профессиональных, тендерных и др.) стремятся выделить себя в качестве социальных целостностей и сохранить признаки своего высокого статуса. Разными способами возводится немало препятствий для проникновения выходцев из более низких слоев в привилегированные ряды.[2] Следует также учитывать действие объективных ограничений, характерных для целостного функционирования хозяйственного или социального организма: общество на определенном этапе своего развития нуждается в определенной доле людей конкретных профессий, крупных собственников, высших государственных деятелей, произвольно превысить которую невозможно, как бы люди ни пытались улучшить механизмы социальной мобильности.

Но вместе с тем в потоке социальных взаимодействий всегда есть противоположные тенденций, ведущие к расшатыванию существующего положения или к его обновлению. Конкретный механизм этого расшатывания можно понять на примере проблематизации условий жизни отдельных групп, на стремлении людей добиваться в жизни большего, чем их родители. Жизненные проблемы, которые встают перед множеством людей в процессе социальной активности, а также трансформация ценностных ориентации ставят их перед необходимостью искать возможность изменить свое социальное положение. Поэтому многие из них стремятся преодолеть преграды и осуществить переход в более престижную группу.

Историческая практика свидетельствует, что не существовало обществ с абсолютно непроницаемыми перегородками между социальными классами и слоями, равно как и с полным отсутствием таких перегородок. Разные общества отличаются лишь степенью, формами, механизмами проницаемости социальных преград. Одну из наиболее устойчивых стратификационных структур в виде кастового деления можно встретить в Индии. Однако в древности и тем более в настоящее время сохраняются каналы и механизмы (иногда едва заметные), делающие возможным переход из одного слоя в другой.

Не получает подтверждения позиция некоторых исследователей, которая сводится к тому, что социальный прогресс, демократизация общества неизбежно ведут в наше время к устранению препятствий для перехода людей в более привилегированные группы. Социологи не раз доказывали на массивном историческом материале, что демократические изменения в том или ином обществе означают не абсолютное уменьшение, а только замену одного вида социальных помех другими. В наши дни на примере открытых обществ к такому выводу приходят западные исследователи. Так, американский исследователь Л.Дуберман констатирует, что в последние сто лет «в аспекте большей открытости или закрытости американская классовая структура сохранилась относительно неизменной».[3]

Утверждения исследователей о социальной устойчивости и даже определенной неподвижности социальных пропорций в развитых странах Запада следует понимать в том смысле, что складывающаяся в них столетиями иерархическая структура не может трансформироваться быстро и, главное, в одностороннем направлении. Под влиянием социальных факторов как неблагоприятного (войн, революций), так и благоприятного характера (модернизация, экономический подъем) эта структура испытывает колебания то в одну, то в другую сторону. Тем самым она модифицируется, но в целом сохраняет неизменным диапазон иерархичности, протяженность социальных дистанций между слоями. Можно сказать, что на разных стадиях развития того или иного общества, в разных исторических ситуациях процессы социальной мобильности могут заметно различаться между собой, но их вариативность осуществляется вокруг некоторых пределов и принципов, которые обусловлены, с одной стороны, исторической традицией, с другой – потребностями времени. Если же сопоставлять процессы социальной мобильности в разных странах, и особенно в обществах разного типа развития и неодинаковой цивилизационной принадлежности, то можно видеть их заметное отличие друг от друга.

Разновидности социальной мобильности. В наши дни, как и раньше, начальная стадия социальной мобильности выступает сходной для всех людей: при рождении ребенок получает социальный статус своих родителей, так называемый аскриптивный, или предписанный, статус. Родители, родственники и близкие к семье люди передают ребенку те нормы поведения, представления о должном и престижном, которые господствуют в их среде. Однако в активный период жизни человек зачастую не довольствуется положением в своем слое, добиваясь большего. В этом случае исследователи говорят, что человек меняет свой прежний статус и обретает новый достигаемый статус. Тем самым он включился в процессы восходящей мобильности.

Выделим случаи, когда представители социальных групп располагают предписанным статусом, который невозможно сменить по одному лишь желанию (разделение людей по половому, расовому, возрастному признаку). Для представителей таких групп социальная мобильность бывает нередко затруднена из-за социальной дискриминации, закрепленной в данном обществе. В этой ситуации члены группы могут добиваться изменения общественных стереотипов по отношению к себе и через инициативные акции требовать расширения каналов своей социальной мобильности.

Вместе с тем в современном обществе множество людей осуществляют восходящую профессиональную мобильность через выбор той или иной профессии, достижение высокого уровня квалификации и профессионального образования, через перемену профессии и уход в высокооплачиваемую область труда или на престижную работу, через переезд на новое место работы в другом городе или в другой стране. Имеется много случаев, когда люди меняют свой статус вне профессиональной сферы – восходящую мобильность можно реализовать через изменение своего семейного положения, поддержку родственников и друзей.

Наряду с этим социологи выделяют нисходящую социальную мобильность. В этом случае речь идет об утрате многих преимуществ предыдущего статуса и о переходе человека в более низкую социальную группу. С данным видом мобильности люди сталкиваются, как правило, в силу неблагоприятных или неизбежных обстоятельств, например при достижении пенсионного возраста, а также из-за болезни, утраты трудоспособности и т.п. Ситуация нисходящей мобильности расценивается обществом как нежелательная для человека, поэтому в рамках семьи и государственных институтов вырабатывается немало способов, призванных сгладить ее остроту, снизить масштабы – родственная поддержка, система социального страхования и пенсионного обеспечения, социальное призрение и попечительство.

Помимо выделенных двух видов социальной мобильности, которые носят названия вертикальные (направленные или вверх или вниз), в науке рассматривается целый ряд других ее разновидностей. Укажем на горизонтальную мобильность, связанную с переменой человеком места работы, места жительства, должности, но без изменения статусного ранга. В данном случае также осуществляется важная форма социальной мобильности, которая позволяет решать, например, какие-то личные проблемы, расширяет социальные возможности людей с прицелом на будущее, обогащает их профессиональный опыт.

Рассмотренные выше виды социальной мобильности могут существовать как в форме хаотических индивидуальных перемещений, так и в форме направленных коллективно-групповых трансформаций. Другими словами, в одних условиях имеет место индивидуальная мобильность, зачастую приобретающая случайный или хаотизированный характер, в других она реализуется как сходные коллективные перемещения. В период радикальных трансформаций свой социальный статус меняют целые слои и социальные группы, демонстрируя так называемую структурную мобильность, которая подготавливается и происходит под действием множества факторов, спонтанно, через трансформацию всего общества. Так, европейские революции сопровождались уходом с социальной сцены старой аристократии, что открывало широкие возможности проявить свою активность буржуазии, интеллектуальной элите. В условиях эволюционного развития в 60–80-е гг. в СССР ряд социально-профессиональных слоев переживали постепенную статусную трансформацию. Одни из них утрачивали свои позиции (педагоги, инженеры, ученые), другие их наращивали (работники банковской сферы и сферы обслуживания, гористы), что находило яркое проявление в динамике профессиональных ориентаций молодежи этих десятилетий.[4] Снижение статусных позиции у одних групп и повышение у других выступало показателями структурной мобильности, свидетельствовало о скрытых сдвигах в социальной структуре, что рано или поздно должно было проявиться в трансформации всего общественного организма.

Тесно связаны с индивидуальными и коллективно-групповыми перемещениями еще две разновидности социальной мобильности: мобильность, основанная на добровольных перемещениях людей внутри групп и между группами, а также мобильность объективно неизбежная, по необходимости принудительная, вызванная структурными сдвигами в разных сферах общественной практики – в экономике, в политической практике, в демографии.

Наконец, следует остановиться на внутригенерационной (внутрипоколенной) и интергенерационной (межпоколенной) мобильности, которые свидетельствуют об изменении социального статуса как в рамках тех или иных возрастных когорт, так и от родителей к детям. Изменения этого рода определяются традициями, исторической ситуацией, определяющей тот или иной крупный сдвиг в данном обществе, геополитическим положением страны.

Вопрос 2. Коммунизм и социал-демократизм

Социал-демократическая политическая идеология, несомненно, относится к основным социально-политическим течениям XX столетия. Под социал-демократией обычно понимают теорию и практику всех партий, входящих в социалистический интернационал. Социал-демократию можно охарактеризовать и как социально-демократическое движение, и как международное идейно-политическое течение. Причем это движение плюралистично, охватывает собой многие региональные и национальные варианты. Идейными истоками социал-демократии служат воззрения социалистов-утопистов и идеи Великой французской революции. Несомненно, социал-демократия получила сильный импульс от марксизма. Главной причиной и условием возникновения и развития социал-демократических партий стали формирование и возрастание в XIX – начале XX в. роли и влияния рабочего движения в индустриально развитых странах Запада. Социал-демократия поначалу разделяла основные революционные установки марксизма, но реальные жизненные процессы ориентировали ее на эволюционный путь общественных преобразований. Партии социал-демократической ориентации становились парламентскими, и всю их дальнейшую историю можно рассматривать и как историю постепенного отхода от марксизма. На собственном опыте они убеждались, что многие требования рабочего класса можно реализовать мирными средствами, в процессе постепенных реформ и преобразований. Вообще-то социал-демократические партии приоритет отдавали не доктрине, а реалиям жизни. Отсюда их прагматизм, приверженность к компромиссам и др. В первые десятилетия XX в. в рабочем движении обозначился раскол. [5]

С образованием III Коммунистического интернационала он приобрел организационное и институционализированное выражение. Социал-демократия и коммунизм, выросшие из одной и той же социальной основы, важнейшие социально-экономические и политические вопросы решали в корне противоположными методами. Социал-демократическое движение отмежевалось от революционного пути, взяв курс на постепенное врастание социализма в капитализм, на переход к «демократическому социализму». Основополагающие установки реформирования общества на началах солидарности, равенства и свободы были предложены Э. Бернштейном. Социал-демократы взяли на вооружение идеи правового государства, плюрализма мнений и многопартийности. Это привело к тому, что во второй половине XX в. они добились внушительных успехов.

Оказавшись в ряде стран у руля государственной власти, социал-демократы стали инициаторами многих реформ (национализация ряда отраслей экономики, беспрецедентное расширение социальных программ государства, сокращение рабочего времени и т. д.). При этом они активно использовали позитивный опыт Советского государства. Значительную роль в мировом развитии играет Социалистический интернационал, объединяющий более 40 социалистических и социал-демократических партий европейских и других стран. Велики заслуги в этом таких выдающихся деятелей социал-демократии XX в., как В. Брант, У. Пальме, Б. Крайски, Ф. Миттеран и др.[6] Пожалуй, самые впечатляющие успехи демонстрирует «скандинавская модель» демократического социализма: а) создание за сравнительно короткий срок высокоэффективной экономики; б) обеспечение занятости практически всего трудоспособного населения; в) ликвидация бедности; г) создание самой развитой в мире системы социального обеспечения; е) достижение высокого уровня грамотности и культуры. В скандинавских странах демократическое социальное государство осуществляет функции перераспределения национального дохода в целях обеспечения большей справедливости. Тем самым достигается органическое сочетание смешанной, многоукладной экономики с социально ориентированным рынком, сокращаются социальное неравенство, диспаритет между богатыми и бедными. В начале XXI столетия идейно-политические ориентации (принципы, установки, ценности, нормы политической демократии), которые раньше были поводом ожесточенной борьбы между социал-демократами и либералами и консерваторами, сблизились. Дискуссионным остается лишь вопрос о пределах демократии. Консерваторы и либералы считают, что демократия может распространяться только на политическую сферу. Социал-демократы придерживаются позиции, что демократия, свобода, равенство должны распространяться на все сферы общества. Сила и жизненность социал-демократической идеологии состоит в том, что она отвечает интересам широких масс, черпает энергию в социальной жизни, опирается на благородные идеалы социализма.

Марксистско-ленинская (коммунистическая) идеология возникла в середине XIX столетия на базе критической переработки достижений немецкой классической философии (Гегель, Фейербах), политической экономии (Смит, Рикардо), утопического социализма (Сен-Симон, Фурье, Оуэн). Марксизм появился как пролетарская идеология. Главное в нем – обоснование роли рабочего класса как «могильщика капитализма» и создателя бесклассового коммунистического общества. Основная цель марксистской идеологии – не только правильно объяснить мир, но и революционно преобразовать его. По сути своей марксизм-ленинизм является революционной теорией. По мнению Маркса, революция – это локомотив истории. По утверждению Ленина, марксизм – всесильное учение, потому что оно верно.

Теоретическая часть этого учения анализирует суть социализма (коммунизма), обосновывает закономерность его порождения всем ходом естественно-исторического процесса. Политическая его сторона посвящена артикуляции, выражению интересов рабочего класса и обоснованию политических средств их реализации так, как это виделось Марксу в середине прошлого века.

Следует отметить, что в марксизме зачастую видят лишь чисто политическую сторону: учение о всемирно-исторической миссии рабочего класса, его революционной роли. К тому, разумеется, есть серьезные основания. Своим учением о классовой борьбе пролетариата, долженствующей завершиться его революцией и установлением собственного господства как средства перехода к бесклассовому обществу. Маркс предельно радикализировал идею социализма, придав ей характер не только научно-теоретического знания, но и программной революционно-практической установки.

Сегодня очевидно, что политическая сторона учения Маркса во многом устарела. Ряд ее положений требует современной интерпретации или пересмотра. К примеру, выдвинутая Марксом идея слома старой государственной машины истолковывалась как необходимость разрушения всех институтов прежней власти. Сам же Маркс имел в виду не только сохранение, но и усиление демократических форм управления обществом. Задачу пролетариата он видел в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, а ее правомерные функции передать ответственным представителям общества. В таком понимании данная идея и теперь представляется весьма актуальной. Но явно не соответствующими современным реалиям предстают ныне его идеи насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя, установления революционной диктатуры пролетариата и особого революционного периода превращения капиталистического общества в коммунистическое.

Нельзя, однако, не видеть, что в этой части своего учения Маркс следовал политической логике того времени: он распространил опыт борьбы буржуазии с феодальной аристократией и абсолютной монархией на взаимоотношения той же буржуазии с порождаемым ею классом наемных работников. Как заметил Эрих Фромм, когда ныне прежде всего Маркса упрекают за то, что он выступал за насилие и революцию, то это искажение фактов. Идея политической революции не является специфически марксистской или социалистической, это традиционная идея буржуазного общества трех последних столетий. Поскольку буржуазия верила, что упразднение абсолютизма и захват политической власти народом означали бы решение социальных проблем, то она видела в политической революции средство достижения своих целей. Будучи человеком своего времени, Маркс не смог выйти за рамки этой традиции, он воспринял идею политической революции и включил ее в свое учение.[7]

В то же время невозможно согласиться и с тем, что такое понимание политических целей и методов пролетариата было ошибочным с самого начала, лишено какой бы то ни было рациональности и к никаким положительным результатам не привело. Именно политическая борьба рабочего класса, в том числе его революционные выступления, в значительной мере способствовала серьезным завоеваниям демократии и существенным модификациям самого капиталистического общества. Ныне эти изменения вызвали к жизни новые представления о власти, ее механизмах, роли насилия, классах и государстве, диктатуре и демократии.

В XX столетии марксизм-ленинизм превратился в одно из самых влиятельных политико-идеологических течений в мире. После второй мировой войны на третьей части мира развернулось строительство социалистических государств на основе марксистско-ленинской теории. Невозможно подвергнуть сомнению тот факт, что марксистско-ленинская идеология имела великое множество убежденных сторонников и последователей, да и сейчас их немало. Ее основополагающими идеями были коллективизм, социальная справедливость, народовластие и др., пронизанные подлинным гуманизмом. И тем не менее в последней четверти XX в. начались глубинный кризис и крушение марксистско-ленинской идеологии, в первую очередь в бывших социалистических странах. Причины, вызвавшие этот кризис, долго будут предметом научного осмысления и переосмысления. Ведь с крушением рассматриваемой идеологии происходило крушение надежд миллионов людей на возможность построения общества добра и справедливости. Есть основания полагать, что кризис этот развивался постепенно, так как коммунистическая идеология усилиями многочисленных идеологов догматизировалась, слабо приспосабливалась к изменяющимся условиям жизни, которую, напротив, усиленно стремились подогнать под идеологию. Поэтому между развивающейся, изменяющейся социальной жизнью и догматизирующейся идеологией возникла и стала углубляться пропасть. В бывших социалистических странах марксизм-ленинизм, являясь государственной идеологией, был превращен в своего рода государственную религию, единственно возможное мировоззрение. Коммунистическая идеология была выведена из-под критики, а ее положения стали критериями оценки всех остальных идеологических систем мира. Все это создавало условия для ее внутренней стагнации. На ее основе буйно процветали и лживая культовая идеология, и тоталитарный тип мышления. В таком извращенном виде идеология отторгалась большинством народов, ибо отражала интересы лишь начавшей разлагаться партократической верхушки.[8]

С утверждением гласности, плюрализма мнений, многопартийности старая идеология, лишенная жизненной силы, начала саморазрушаться. С ее развалом в нашем обществе образовался идеологический вакуум, началось смутное время. Правда, в последние годы коммунистическая идеология стала возрождаться, что вызвано, пожалуй, двумя основными причинами.

Во-первых, крупные неудачи потерпели многие реформы, вызвавшие в обществе негативные последствия. Во-вторых, радикал-реформаторы противопоставили коммунистической идеологии грубый и примитивный антикоммунизм, тем самым только озлобляя и активизируя сторонников коммунистических идей. Ведь давно сказано и доказано, что идеи можно победить только идеями. Очернительство тут бессмысленно и бесполезно, оно может вызвать противоположный желаемому результат. Возрождение коммунистической идеологии в новых условиях – дело архисложное. Простая реанимация ее невозможна, даже если кто-то этого и хотел бы. Обновленная идеология развивается, видимо, сближаясь с современной социал-демократией. Это сближение в новых исторических условиях может стать крупным и поворотным событием на рубеже двух столетий.