«Ответы на вопросы социологии»

Вопрос 1. Статус. Виды статуса

Социальный статус – это определенная позиция в социальной структуре некоторого сообщества, связанная с другими позициями через систему прав и обязанностей.[1] 

Статус обозначает то, чем является человек, в то время как тесно связанное с ним понятие социальной роли относится к поведению, ожидаемому от людей с определенным статусом. Например, поп-звезды «должны» вести себя вызывающе и экстравагантно, а профессора – солидно и сдержанно. 

Современное общество с его опосредованной ролевой коммуникацией делает людей носителями разных, часто дезинтегрированных, социальных статусов. Один и тот же человек участвует в деятельности множества разных общественных групп и организаций. Он бизнесмен, отец семейства и в то же время – партнер, конкурент, муж, отец, сын. Другие его статусы описывают пол, национальность, возраст, вероисповедание и т.п. Все вместе статусы, занимаемые одним человеком, описываются понятием статусный набор, который ввел в науку американский социолог Роберт Мертон. 

Конечно, в таких сложных условиях, когда человек играет самые разные роли и обладает разным положением в каждой из социальных систем (групп, организаций), в которых он принимает участие, может возникнуть противоречивость статуса. Она проявляется в разных формах.

Например, в тот момент, когда к главе фирмы в кабинет заходит жена (или какой-то родственник), его основная функциональная роль – руководителя и начальника – нивелируется, и ожидаемым поведением становятся действия мужа (отца, дяди и т.п.). Это несочетаемые линии поведения и несогласующиеся статусы. Между ними возникает конфликт.

Другой пример носит уже не ситуативный характер. Скажем, учитель в школе тоже является носителем противоречивого статуса, поскольку он одновременно выполняет роль руководителя перед учениками и подчиненного – перед директоратом учебного заведения.

Третий пример дезинтегрированности статуса связан с тем, что в разных сферах деятельности человека его статусы могут быть несогласованны. Так, человек с большим творческим потенциалом или с высоким уровнем образования может быть занят профессиональной деятельностью, престиж которой в глазах других людей довольно низок и получать небольшую оплату за свой труд.

Проблему противоречивости статуса поставил известный социолог Дж. Ленски, который ввел также термин «статусная кристаллизация», который обозначает согласованность различных статусов индивида. Почему он использовал этот образ кристаллизации для обозначения интегрированности статуса? Возможно, потому, что согласование разных статусов подкрепляется общими стереотипами ролевого поведения, и человек социально «отвердевает», он всегда находится в сходных обстоятельствах и играет однотипные роли: на работе – начальника, в среде родственников главы семейства, в дружеской компании – лидера и т.д.

Ученые придерживаются мнения, что противоречия, возникающие между статусами, вызывают у людей субъективное чувство неудовлетворенности, под влиянием которого они либо стремятся к радикальным социальным изменениям (то есть к изменению общественной системы стратификации), либо пытаются кристаллизовать собственные статусы (то есть выровнять, согласовать свои социальные позиции в разных сообществах).

Решить подобные задачи довольно непросто, учитывая, что большинство людей просто не догадываются, как сложно формируется человеческий статус.

Во-первых, социальный статус проявляется как статусный набор различных ролей индивида. Среди различных статусов одного и того же человека обычно выделяется главный статус, по которому его определяют другие люди, отождествляя (идентифицируя) этого индивида и занимаемое им общественное положение. По этому статусу определяет себя и сам человек, причем для мужчин чаще всего роль главного статуса выполняет положение на работе, в профессии, в политической сфере (директор – рабочий, академик – аспирант, избиратель – депутат), а для женщин – положение дома (жена, мать, домохозяйка). Хотя это не «железный закон», все может обстоять и иначе, следовательно, главный статус относителен и не обязательно связан с полом, расой или профессией. Жесткая зависимость проявляется в другом: главный статус обязательно определяет стиль и образ жизни, круг знакомых, манеру поведения человека.

Во-вторых, статус объединяет такие характеристики общественного положения, которые могут быть отнесены как лично к человеку с его индивидуальными особенностями, так и к той социальной группе в целом, к которой он принадлежит. Так, личным статусом называют положение индивида в малой группе в зависимости от оценки его личных качеств (лидер – аутсайдер, компанейский – нелюдимый, изобретательный – тугодумный, серьезный – беспечный) другими членами группы. Групповой (или собственно социальный) статус отражает положение человека в обществе в зависимости от его принадлежности к какой-либо большой социальной группе (классу, профессии, поколению, национальности, полу, религии и др.), то есть переносит на конкретную личность социальные характеристики какой-либо общности. Использование таких типизации поддерживает общие социальные стереотипы и ожидания в отношении носителей статуса. Так, статус «Учитель» отражает распространенные в обществе представления о том, что конкретный человек, субъект данного статуса, является: а) образованным, б) умным, в) доброжелательным, г) компетентным. Эти характеристики автоматически приписываются любому носителю данного статуса (хотя он и может опровергнуть некоторые из них своей непосредственной деятельностью).[2]

В-третьих, в структуре статуса можно вычленить аскриптивные (прирожденные, неотторжимо приписанные обществом) черты и социальные характеристики, достигнутые человеком в процессе его деятельности (полученные в результате собственных усилии личности). Например, пол, национальность, раса, возраст, происхождение и некоторые другие особенности являются приписываемыми (аскриптивными), поскольку человек не властен изменить их. Это настолько важные статусные характеристики, что многие люди стремятся избегнуть их влияния на свое социальное положение весьма неординарными (и зачастую неодобряемыми в обществе) способами: можно привести в пример операции по осветлению кожи, перемене пола, выпрямлению волос, омоложению лица, перемене фамилии, фальсификации личной биографии, и т.п. Напротив, достигаемый статус связан с обретением социально значимых характеристик в результате осознанных выборов и целесообразной деятельности человека: так, поженившись, люди обретают статус семейных, выучившись – образованных, «оперившись» (то есть научившись зарабатывать) – статус самостоятельных и т.п.

В сформировавшемся обществе статус играет далеко не частную, эпизодическую роль. Напротив, он становится устойчивой характеристикой члена общества, формирует стереотипы восприятия людьми той или иной социальной позиции, создает систему ожиданий в отношении поведения, образа жизни и мотивов действий носителей статусов. Поэтому понятие статуса включает социальный престиж, то есть оценки занимаемой человеком позиции со стороны членов общества.

         В статусном наборе обязательно найдется главный. Глав­ным статусом именуют наиболее характерный для данного че­ловека статус, с которым его идентифицируют (отождес­твляют) другие люди или с которым он сам себя идентифи­цирует. Для мужчин главным чаще всего является статус, связанный с основным местом работы (директор банка, юрист, рабочий), а для женщин – с местом жительства (домохозяйка). Хотя возможны и иные варианты. Это зна­чит, что главный статус относителен – он не связан одноз­начно с полом, расой или профессией. Главным всегда явля­ется тот статус, который определяет стиль и образ жизни, круг знакомых, манеру поведения.

          Различают также социальный и личный статусы. Социаль­ный статус – положение человека в обществе, которое он занимает как представитель большой социальной группы (проф­ессии, класса, национальности, пола, возраста, религии). Лич­ным статусом называют положение индивида в малой груп­пе, зависящей от того, как его оценивают и воспринимают члены этой группы (знакомые, родные) в соответствии с его личными качествами. Быть лидером или аутсайдером, душой компании или знатоком значит занимать определенное мес­то в структуре (или системе) межличностных отношений (но не социальных).[3]

          Разновидностями социального статуса выступают припи­сываемый и достигаемый статусы.

          Приписываемым называется статус, в котором человек рожден (прирожденный статус), но который позже обяза­тельно признан таковым обществом или группой. К нему от­носятся пол, национальность, раса. Негр – прирожденный статус в том смысле, что изменить цвет кожи и связанные с ним физиологические особенности организма невозможно. Однако негр в США, ЮАР и на Кубе – разные социальные статусы. На Кубе негр – представитель коренного населе­ния, составляющего абсолютное большинство, имеет рав­ные с другими права. В ЮАР, как и на Кубе, негры пред­ставляют большинство населения, но в период апартеида они подвергались политической и социальной дискримина­ции. В США негры составляют меньшинство населения, но правовая ситуация в известный исторический период напо­минала ситуацию в ЮАР.

         Таким образом, негр – не только прирожденный (за­данный природой), но и приписываемый статус. К припи­сываемым и прирожденным статусам относятся: «член ко­ролевской семьи», «потомок дворянского рода» и т.д. Они прирожденны потому, что королевскими и дворянскими привилегиями ребенок наделяется по наследству, как кровный родственник. Однако ликвидация монархического строя, уничтожение дворянских привилегий свидетельствуют об относительности подобных статусов. Прирожденный статус должен получить подкрепление в общественном мнении, социальном устройстве общества. Только тогда он будет при­рожденным и приписываемым одновременно.

          Перечисленными совокупность существующих в чело­веческом обществе статусов не исчерпывается. Приписы­ваемый, достигаемый, смешанный, социальный, личный статусы, а также профессиональные, экономические, по­литические, демографические, религиозные и кровнородственные относятся к разновидности основных статусов. Кроме них существует огромное множество эпизодических, неосновных статусов. Таковы статусы пешехода, прохо­жего, пациента, свидетеля, участника демонстрации, за­бастовки или толпы, читателя, слушателя, телезрителя, стоящего в очереди на получение жилья, обедающего в столо­вой и т.д.

         Как правило, это временные состояния. Права и обязан­ности носителей таких статусов часто никак не регистриру­ются. Они вообще трудно определимы, скажем, у прохожего. Но они есть, хотя влияют не на главные, а на второстепен­ные черты поведения, мышления и чувствования. Так, ста­тус профессора определяет очень многое в жизни данного человека. А его временный статус прохожего или пациента? Конечно же нет.

         Итак, обобщим: у человека существуют основные (они определяют главное в жизни) и неосновные (они влияют на детали поведения) статусы. Первые существенно отличаются от вторых.

         Ни в какой момент времени ни один человек не сущес­твует вне статуса или статусов. Если он покидает одну ячей­ку, то обязательно оказывается в другой. Вовсе не обяза­тельно, что в данный момент времени у одного человека только один статус. Как раз наоборот, их очень много, и гораздо больше, чем мы подозреваем.

         За каждым статусом – постоянным или временным, основным или неосновным – стоит большая социальная груп­па либо социальная категория. Православные, консерваторы, инженеры, мужчины (основные статусы) образуют реаль­ные группы. Все квартиросъемщики, пациенты, пешеходы, стоящие в очереди на получение жилья (неосновные стату­сы) образуют номинальные группы, или статистические категории. Как правило, носители неосновных статусов ни­как не согласуют поведение друг с другом и не взаимодей­ствуют. Они – типичный объект статистики.

Вопрос 2. Теория анархизма

Классики анархизма не были университетскими профессорами. И весьма критически относились к официальной науке в целом. На этой основе возник эффект бумеранга: академические ученые относятся к анархизму отрицательно или сдержанно. Большинство университетской профессуры отличается идеологической привязанностью к государству: «На протяжении нескольких поколений большинство политических философов и ученых из различных сфер социальных знаний отличается тем, что психоаналитик мог бы определить как идею-фикс государства. Не только ученые, но и большинство практических политиков оценивают анархическое положение об устранении государства как утопическое».[4]

Причину такого отношения к анархизму установить нетрудно: ученые и политики привыкли исполнять те или иные роли на государственной сцене. Анархизм показывает убожество и самой сцены, и исполняемых на ней трагикомедий. Согласиться с такой оценкой трудно не только политикам, но и ученым. Поэтому после гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.) анархизм на целое поколение исчез из политической и научной жизни. Однако на протяжении последних 20–30 лет происходит возрождение анархизма. Оно исходит из альтернативной политической мысли – феминизма, экологизма, коммунитаризма. Представители данных движений и политических идеологий используют и развивают ряд классических идей анархизма. В это же время появился ряд серьезных работ, в которых подчеркивается его актуальность для анализа политических процессов современности. Это труды М.Букшина, Д.Бернхейма, Р.Вольфа, Р.Гардена, Д.Кларка, Д.Миллера, М.Тейлора и других за пределами России. В России за последние 10 лет тоже происходит переоценка анархизма.

Анархизм возник в Новое время параллельно процессу кристаллизации современного государства и в борьбе с ним. Правда, в древней социально-философской мысли можно обнаружить предпосылки анархизма. Например, в стоицизме был сформулирован принцип пассивного сопротивления государству-империи, для которой индивид ничего не значит. В Древнем Китае вслед за учением Конфуция, сформулировавшего принципы идеального государства и идеального чиновника, возник даосизм, отвергающий то и другое. «Лучше жить так, как живет свинья в болоте», – таковы были жизненный идеал и кредо даосистов, противопоставленные мощи Китайской империи.

И все же концептуальная деятельность по формулированию и обоснованию анархистской доктрины началась в конце XVIII в. после того, как вспыхнула французская революция: вначале слово «анархист» использовалось в отрицательном смысле, для обозначения того, кто отвергает любые законы и способствует расширению хаоса. В таком смысле данный термин употреблялся в период гражданской войны в Англии для осуждения левеллеров. Во время французской революции таким смыслом термина пользовалось большинство партий, критикуя тех, кто в политическом спектре всегда оказывался слева от них.

Впервые в позитивном смысле слово «анархист» было использовано П.Прудоном в книге «Что такое собственность?». Французский мыслитель сам себя определял как анархиста. Он полагал, что политическая организация, основанная на авторитете, должна уступить место такой социальной и экономической организации, которая базируется на добровольном согласии. А оно достигается путем договора.

В философском смысле слова анархизм – это теория, принципы и практика анархии. В его состав входят: отсутствие форм правления, основанных на насилии и принуждении; отсутствие политического государства; отсутствие авторитарных командиров, начальников, институтов и организаций.

В политическом смысле анархизм используется для обозначения обществ и стран, отличающихся специфическим отношением к власти, насилию и государству. На протяжении последних 30 лет произошло расширение термина «анархизм». Он используется не только для обозначения политической организации, но и для других институциональных форм науки, права и церкви. Во всех случаях термин означает альтернативные формы социального бытия, которые лишены авторитарных структур н методов, основанных на насилии. Это ведет к появлению философского и эпистемологического анархизма.[5]

Существуют различные формы анархизма. Среди них прежде всего следует указать ту, которую можно назвать ослабленным анархизмом. Имеются в виду все разновидности философских доктрин, которые высказывались против государства, но в то же время признавали необходимость власти, располагающей средствами насилия. Можно выделить также фактический анархизм. Он противостоит всем формам государства, поскольку ни одна из них не свободна от недостатков. Такой анархизм не выступает против самой идеи идеального государства, а также «нового мирового порядка» в международных отношениях. Ни ослабленный, ни фактический анархизм не являются интегральным или принципиальным анархизмом. Прежде всего потому, что исторический анализ анархизма не дает возможности провести четкую границу между ослабленным и фактическим анархизмом.

С другой стороны, философский смысл термина «анархизм» базируется на негативных определениях. Анархию можно определить по противоположности к архицентрализованным формам власти, основанной на насилии. На этом основании можно систематизировать аргументы в пользу анархизма. Такая систематизация необходима для противопоставления обыденного и научного понимания анархизма.

1.Различные институциональные и организационные формы, в том числе определенные формы правления, вполне согласуются с анархизмом. Дело лишь в том, чтобы они не содержали ни авторитарных, ни насильственных элементов, а также манипуляции, против которой резко выступают коммунитаристы. Конечно, если на данной территории нет правительства, то она является анархической. Но обратная зависимость отсюда не следует. Например, на просторах Севера и Сибири до их колонизации существовали племена, у которых была система правления, но не было государства. Эта система была свободна от авторитарных элементов и тех форм запретов, которые современным людям кажутся самоочевидными. Иначе говоря, анархист выступает против всех существующих систем правления, но это не вытекает из смысла терминов. А образует только случайное обстоятельство, зависимое от характера фактически существующих систем государства.

2.Существующие социальные и политические формы не являются абсолютной противоположностью анархизма. Например, если ликвидировать правила уличного движения и Госавтоинспекцию, то движение на дорогах будет продолжаться. И такие периоды нельзя считать эпизодами, возможными только потому, что наличие авторитарных структур является обязательным правилом. Наоборот, речь идет об иллюстрации распространенной ошибки в определении: анархизм кардинально противостоит политической практике современных государственных структур.

3.Если нет потребности в авторитарных и насильственных системах регуляции отношений между людьми, то можно вполне обойтись и без них. Этот аргумент анархизма нуждается в соотнесении с проблемой целостного изменения человеческого общества, в котором господствует зло. Оно выражается в корыстолюбии, властолюбии и стремлении к духовному господству большинства индивидов.

4.Критики анархизма (либералы, консерваторы, марксисты и социалисты) обычно приписывают ему универсальность. Такая критика базируется на молчаливо принятой посылке: для успеха анархизма на той или иной территории требуется его победа в мировом масштабе, поскольку другие государства тут же уничтожат любые попытки воплощения анархизма в действительность. Однако такая критика анархизма не является основательной. Ибо идея мирового господства капитала или пролетариата сформулирована либералами и марксистами. Анархизм выступал против тех и других.

5.До сих пор популярно представление о том, что анархизм влечет за собой дезорганизацию, беспорядок, анемию и хаос. Оно распространено и в современной России. И переплетено с не менее распространенным мнением: анархизм связан с насилием и террором. На протяжении нескольких поколений журналисты и другие представители СМИ создавали образ анархиста с непременной бомбой и маузером за поясом. Этот образ карикатура на анархизм. Он не вытекает ни из семантики термина, ни из общей теории и практики анархизма. И пропагандируется людьми, которые довольны существующими политическими системами. Или, в лучшем случае, не осознающими тех проблем, которые поставлены во всех классических и современных идеологиях и требуют разработки альтернативных концепций.

Популярный образ анархизма не является ни необходимой, ни типичной особенностью его теории и практики. Имеется в виду все попытки связать анархизм с индивидуализмом, волюнтаризмом, стихийностью и социализмом. Эти попытки принадлежат врагам анархизма. Они направлены на сознательное или бессознательное запутывание смысла анархии и могут рассматриваться как феномен терминологического вандализма. Он характерен не только для повседневной жизни, но и для тех кругов интеллигенции, которые не считают проблему строгого определения понятий главной задачей познания. Поэтому популярный образ анархизма, а также стремление связать его с индивидуализмом, волюнтаризмом, стихийностью и социализмом могут быть названы карикатурным или выродившимся анархизмом.[6]

В настоящее время большинство сторонников анархизма действуют в экологическом и феминистском движениях, а также в движениях, которые ставят своей задачей ненасильственное кардинальное изменение сложившегося социального и политического порядка. Они действуют с помощью множества организаций и правительств. Следовательно, существование организаций и правительств вполне согласуется с анархизмом.

Тогда как наличие государства во всех его формах (от древних до современных) не согласуется с анархизмом. И не только по причине использования всеми государствами насилия и принуждения. А прежде всего потому, что большинство государств отличается централистической организацией, в состав которой входят государственный аппарат и манипуляция обществом. Но отсюда не следует верность дефиниции, приписывающей анархизму «враждебное отношение к государству». Такая враждебность является не существенной характеристикой, а случайной особенностью анархизма.

Итак, нет основания употреблять термин «анархизм» для обозначения морально и политически недопустимого поведения индивидов. И нет аргументов для отождествления анархизма с образом, выдуманным журналистами. То же самое можно сказать о попытках связать анархизм с индивидуализмом, волюнтаризмом, стихийностью и социализмом. Во всех случаях такой дефиниции анархизма он противопоставляется вымышленному «прекрасному порядку», существующему в действительном или будущем государстве. Это противопоставление не соответствует теории и практике анархизма, и имеет в виду его более или менее выродившиеся формы.

Таким образом, современный анархизм предлагает горизонтальные структуры без вершины, начальства и центра.