«Ответы на вопросы социологии»

12. Теория институциализации социальных отношений. Социальные институты и их роль в жизни общества

Институт (от лат. institutum – установление) – понятие, используемое в большинстве со­циологических теорий для обозначения устойчивого комплек­са формальных и неформальных правил, принципов, норм, установок, регулирующих различные сферы человеческой деятельности и организующих их в систему ролей и стату­сов.[1] Понятием «социальный институт» пользуются в том случае, если рассматривают крупные группировки формаль­ных ролей. Так, понятие «институт материального производ­ства» подразумевает не конкретную социальную организа­цию одного из предприятий, а комплекс норм, реализующих­ся во множестве социальных организаций, предприятий, выпускающих материальную продукцию. 

Среди социологов широко распространена точка зрения, что «институт» – одна из базисных дефиниций, выражаю­щих самую сущность упорядоченной социальной жизни. Традиция такого подхода идет еще от Г. Спенсера, считав­шего, что изучение институтов есть изучение строения и развития общества, анализ возникновения, роста, измене­ний, сломов, а следовательно, оно и составляет сущность со­циологии как науки. Институционалисты (в частности, Т. Веблен) выдвинули исследование институтов в качестве главной задачи всех общественных наук. Разрабатывая понятие института, представители этого направления трак­товали его как группу людей, объединенных какими-либо идеями для выполнения каких-либо функций, а в формали­зованном, категориальном виде – как систему социальных ролей, организующую систему поведения и социальных от­ношений. Как и многие другие базовые научные понятия, «институт» трактуется в литературе широко и неопределен­но. Тем не менее, в качестве определяющей черты институ­ционального взаимодействия можно отметить организован­ность, а важнейшими элементами институциональной струк­туры считать социальные нормы, роли, ожидания. 

Существенное значение в понимании института и его функционирования имеет категория «социальный обмен». Институционализацию можно рассматривать как обмен между различными индивидами, группами, организациями и сферами внутри общества. Здесь возникают три вопроса: кто обменивается с кем, что на что обменивается и каковы образцы, механизмы и условия этого обмена (обменов). Ин­ституциональное взаимодействие и обмен происходят меж­ду людьми, которые вовсе не рассыпаны в обществе в слу­чайном порядке. Напротив, обмен происходит между людь­ми, находящимися в различных структурных позициях (т.е. культурных, политических, экономических, семейных), кото­рые сами по себе могут быть последствиями прежних про­цессов институционального обмена. 

Истинные стремления и цели этих людей в значительной степени зависят от их структурных позиций и соответствую­щих приоритетных установок. Подобным же образом ресур­сы, которыми они располагают (власть, деньги, знания, пре­стиж и т.д.) зависят от их институциональных позиций и ва­рьируют в соответствии со спецификой различных инсти­туциональных сфер. Эти ресурсы служат средством осуще­ствления различных индивидуальных целей и сами по себе могут быть целями или объектами для индивидов. 

Институциализированный обмен имеет особый характер. Он отличен от индивидуального обмена между людьми, по­скольку «очищен» от личностного момента. Анализ механиз­ма социального обмена показывает, что индивид выступает в социальном институте в специфической и ограниченной роли функционера. Например, у учителя или врача институциализированным «товаром» является их профессиональ­ное мастерство, а их личное отношение к тому или иному контрагенту («покупателю») здесь не имеет значения. Необ­ходимым условием деятельности института и является вы­полнение индивидами своих социальных ролей, основанное на осуществлении ожидаемых действий и соблюдении об­разцов (норм) поведения. Нормы – это одновременно и условия выбора ролевого поведения, и средство его «изме­рения». Они упорядочивают, регулируют, формализуют де­ятельность и взаимодействие индивидов в рамках институ­та. Каждый институт характеризуется определенным набо­ром норм, которые объективируются чаще всего в знаковых формах (регламентирующих документах).

По мере развития (и усложнения) общества умножается, дифференцируется система социальных институтов. Мы жи­вем ныне в высокоинституциализированном обществе. Ин­ституты семьи, образования, охраны здоровья, материаль­ного и духовного производства, досуга и отдыха, обеспече­ния безопасности членов общества и многие другие обра­зуют систему, обусловливающую функционирование соци­ального организма.[2]

В социальном институте весьма сложным образом пере­плетаются экономические, политические, правовые, нрав­ственные и иные отношения. Благодаря социальному инсти­туту обеспечивается преемственность в использовании куль­турных ценностей, передаче навыков и норм социального поведения, осуществляется социализация индивидов.

Зрелый, «ставший» институт организационно оформлен; он упорядочивается, организуется системой управленческих отношений. Внешний аспект его предстает в соответствую­щих системах учреждений. Становящиеся же социальные институты не обязательно организационно оформлены.

В периоды «нормального» развития общества институты остаются достаточно стабильными и устойчивыми. Неэффективность их, рассогласованность действий, неспособность организовать общественные интересы, наладить функциони­рование социальных связей, минимизировать конфликты и упредить катастрофы – признак кризиса институциональ­ной системы, т.е. базовой системы любого общества.

Развитие социальной системы, можно считать, сводимо к эволюции институтов. Источники такой эволюции – люди как деятели и воздействие со стороны культуры. Последнее связано с накоплением людьми новых знаний, а также с из­менениями в ценностных ориентациях.

Пожалуй, определяющим условием появления институ­та служит соответствующая социальная потребность. В самом широком смысле потребность можно характеризовать как нужду субъекта в чем-либо, для удовлетворения кото­рой необходимы та или иная форма активности, тот или иной предмет. Эта нужда отражает связи субъекта со средой его существования. Можно сказать, что потребность есть нужда в поддержании равновесного состояния системы «субъект – среда». Критериями выделения потребностей (необходимое поддержание равновесного отношения между субъектом и средой его существования) являются основные цели деятельности субъекта, выполнение им функций в си­стемах более высокого ранга, в которые субъект включен как элемент или подсистема.

Сущностные потребности социальных групп (общностей) могут быть объяснены лишь в связи с их позициями в соци­ально-экономической структуре общества и тенденциями развития последней. Для выполнения функций в этих пози­циях люди должны определенным образом воспроизводить себя, потребляя продукты питания, одежду, знания и т.д. Разные трудовые функции требуют разных объемов затрат на подготовку работников, на их воспроизводство, т.е. раз­ной продолжительности обучения, разных объемов и соста­ва благ и услуг. А отсюда следует, что социально-экономи­ческая неоднородность труда приводит и к неоднородности потребностей.

Размер этих потребностей ограничен масштабами обще­ственного производства, характером производственных от­ношений, уровнем культуры страны, историческими традициями. Потребности людей, социальной группы (общности) есть объективная необходимость воспроизводства данной общности людей в ее специфически конкретной обществен­ной позиции. Потребности социальных групп характеризу­ются: массовостью проявления, устойчивостью во времени и пространстве, инвариантностью в специфических условиях жизнедеятельности представителей социальной группы. Важное свойство потребностей – их взаимосопряженность. Сопряженность потребностей состоит в том, что возникно­вение и удовлетворение одной потребности влечет за собой целый комплекс других потребностей. Сопряженные потреб­ности образуют длиннейшие цепи, переходящие одна в дру­гую.

Целесообразно учитывать следующие важнейшие роды потребностей, удовлетворение которых обеспечивает нор­мальные условия воспроизводства социальных групп (общ­ностей):

1) в производстве и распределении товаров, услуг и ин­формации, требуемых для выживания членов общества;

2) в нормальном (соответствующем существующим соци­альным нормам) психофизиологическом жизнеобеспечении;

3) в познании и саморазвитии;

4) в коммуникации между членами общества;

5) в простом (или расширенном) демографическом вос­производстве;

6) в воспитании и обучении детей;

7) в контроле за поведением членов общества;

8) в обеспечении их безопасности во всех аспектах.

Социальные потребности удовлетворяются не автомати­чески, а только организованными усилиями членов обще­ства, представляющие собой социальные институты.

Так выглядит институциональный срез социальной струк­туры, взаимодействующий с ее социально-групповым сре­зом.

Институты служат не только организации совместной деятельности людей ради удовлет­ворения их социальных потребностей. Они также регулиру­ют использование ресурсов, которыми располагает обще­ство. Рассмотрим, например, экономические институты, связанные с производственной деятельностью коммерческих фирм, производственных предприятий, семейных ферм и других организаций. Экономисты считают, что для произ­водства товаров и услуг все они должны иметь в своем рас­поряжении четыре вида ресурсов:

1) землю, или всю совокупность природных ресурсов и технических знаний;

2) труд, или мотивацию и навыки людей;

3) капитал, или богатство, вкладываемое в средства про­изводства;

4) организацию, или способ сочетания и координации первых трех видов ресурсов.

Для деятельности других институтов также необходимы ресурсы. Семья, к примеру, не может существовать при от­сутствии некоторых необходимых условий: зарплаты, обес­печивающей удовлетворение материальных потребностей, любви и чувства долга между родителями и детьми, а так­же разумного использования власти (одного или обоих ро­дителей) для преодоления внутрисемейных конфликтов. Учебным институтам требуются оборудование для занятий физкультурой, преподаватели, обладающие соответствую­щим уровнем знаний и эрудицией, и хотя бы минимальное желание учащихся получать знания и социализироваться.

Следовательно, институты представляют собой социаль­ное образование, созданное для использования ресурсов общества в формах интеракции ради удовлетворения той или иной социальной потребности. Одной из важных функ­ций институтов является стабилизация деятельности людей путем сведения ее к более или менее предсказуемым образ­цам социальных ролей.

32. Гетерогенность как базовая характеристика социальной структуры общества

Гетерогенность как характеристика социальной структуры об­щества описывается системой номинальных параметров. Отличи­тельной особенностью этих параметров является то, что на их осно­вании невозможно распределить индивидов и социальные группы по ранговому принципу, т.е. нельзя определить, какой из социальных объ­ектов занимает более высокое, а какой более низкое место в социаль­ной структуре. Например, нельзя сказать, что человек, исповедующий некоторое религиозное учение, занимает более высокое или более низ­кое место, чем человек, исповедующий иное религиозное учение. Нельзя также поставить мужчину выше женщины (только потому, что он мужчина), представителей различных национальностей, людей, жи­вущих в разных регионах, и т.д. Указанные выше номинальные па­раметры устанавливаются в обществе как элементы общечеловеческой культуры на определенные исторические периоды. В данный период времени разделение людей по ранговому принципу в рамках номи­нальных параметров рассматривается как несправедливость, угнете­ние и крайне нежелательная ситуация. В современном обществе по­стоянно идет борьба за равноправие женщин, против национального угнетения, за равенство прав провинций по отношению к центру и т.д. Это говорит о том, что данные параметры в современном обществе признаются номинальными.

Гетерогенность (ее еще называют горизонтальной дифференциа­цией) как базовая характеристика социальной структуры подчерки­вает пестроту, разнородность, богатство оттенков общества, выра­женные в разделении этого общества на категории и социальные груп­пы, не сравнимые по принципу «выше» или «ниже». При употребле­нии понятия «гетерогенность» обычно указывается тот номинальный параметр, по которому проводится разделение. Например, мы можем говорить об этнической гетерогенности или религиозной гетероген­ности. Употребление этой важной характеристики социальной струк­туры без учета конкретных номинальных параметров следует признать малоэффективным, так как в данном случае признается лишь сам факт разнородности общества без учета ее особенностей. Измерение гете­рогенности в большой сложной группе или обществе может быть осу­ществлено по следующей формуле:

где Н – показатель гетерогенности; X – число индивидов, составляю­щих каждую группу или категорию по данному параметру; i – каж­дая группа, которая отличается от других социальных групп.

В том случае, если исследуемое нами общество полностью одно­родно по выбранному параметру (например, это мононациональное общество), дробная часть представленной формулы дает результат, рав­ный единице, и, стало быть, гетерогенность отсутствует (равна нулю). Вместе с тем, чем больше общество или сложная группа содержит в себе категорий и подгрупп по какому-либо параметру, тем выше бу­дет значение Я.

Таким образом, два условия определяют значение гетерогенности в обществе: число групп и категорий, которые наблюдаются в преде­лах данного номинального параметра, и количество индивидов, вхо­дящих в эти группы. Например, если по какому-либо параметру со­циальная группа разделена на десять подгрупп по 10% численности в каждой подгруппе, то гетерогенность в целом будет равна 0,9. Но если группа содержит две подгруппы, в каждой из которых находит­ся по 50% составляющих их индивидов, то уровень гетерогенности в этом случае равен 0,5, а для групп с распределением индивидов, рав­ным 90 и 10%, гетерогенность будет уже равна 0,18. Данные приме­ры показывают, что гетерогенность будет меньше, если большая часть группы остается однородной.[3]

Повышение гетерогенности в обществе или большой группе при­водит к значительным изменениям в системе связей между индивидами и группами, а также в системе культурных норм, составляющих субкультуры данных групп Деление большой группы людей по ка­тегориям в соответствии с номинальными параметрами образует ме­жду ними границы, связанные с различными интересами, установка­ми и культурными образцами, так как каждый параметр означает не только различия по данному признаку, но и неизбежно возникающие различия в интересах, нормах поведения, системе установок и пред­почтений.

Подобное разделение уменьшает количество связей и культурных взаимодействий между индивидами, находящиеся вне границ по дан­ному параметру (например, представители одной национальности устанавливают наиболее тесные отношения в рамках своей националь­ной культуры). В каждом случае представители подгруппы, объеди­ненные по признаку номинального параметра, устанавливают более или менее жесткие границы по отношению к другим подгруппам. Так, мы часто видим, как сближаются люди по такому номинальному па­раметру, как место жительства; они называют друг друга земляками или соседями и выделяют «своих» из совокупности других индиви­дов. В результате процесса проведения границ и увеличения интен­сивности внутренних связей могут резко возрастать чувство единст­ва и внутренняя однородность. Происходит сближение и интеграция членов общества внутри отдельных подгрупп.

Однако одновременно с увеличением интенсивности социальных связей внутри подгрупп наблюдается снижение интенсивности и значимости связей между представителями разных подгрупп (в не­которых случаях может произойти полный разрыв связей, например, когда представители одной национальности не желают иметь ника­ких контактов с соседями или люди, имеющие какую-либо полити­ческую ориентацию, не желают поддерживать контакты с представи­телями других политических течений).

Знание уровня гетерогенности в пределах большой группы или об­щества позволяет сосредоточить внимание на усилиях по формирова­нию социальных и культурных связей между представителями отдель­ных подгрупп для повышения степени интеграции и сплоченности не­которой группы или общества в целом. Например, чем выше уровень гетерогенности в правительстве или парламенте по параметру поли­тической принадлежности, тем больше контактов будет осуществ­ляться внутри каждой из подгрупп и больше усилий предстоит при­ложить для налаживания связей между представителями отдельных политических течений и ориентации. В данном случае правительство или парламент будут разделены на значительное число подгрупп, ко­торые практически могут быть закрыты для общения и не могут вы­работать единую точку зрения на насущные вопросы, связанные с управлением обществом.[4]

Номинальные параметры не могут описывать статусные различия или распределение индивидов в группе по рангам, но наличие гори­зонтальной дифференциации может оказывать существенное влияние на ранговые показатели. Например, очевидна связь между признаком разделения по полу и получаемым доходом (всем известно, что в боль­шинстве современных обществ мужчины получают вознаграждение за труд в среднем больше, чем женщины), политической принадлеж­ностью и объемом власти, профессией, имеющейся у данной профес­сиональной категории, и престижем и т.д.

Вместе с тем опыт изучения многих обществ, находящихся на раз­личных стадиях исторического развития, показывает, что номиналь­ные показатели в данной культурной среде (на определенном исто­рическом этапе) могут переходить в ранговые показатели. Более то­го, во многих случаях члены групп на основании номинальных раз­личий пытаются поставить себя выше других. Например, такой номинальный показатель, как раса, или национальность, в некоторых обществах может расцениваться как ранговый, если одним из куль­турных приоритетов общества является расизм или угнетение какой-либо национальности. Подобные явления мы наблюдаем в тех слу­чаях, когда житель столицы ставится выше, чем житель провинции, когда индивид, работающий в одной области деятельности, обладает большим престижем и получает большое вознаграждение, чем инди­вид, работающий в той же должности в другой области деятельности. Такое возвышение при номинальных различиях можно объяснить ес­тественным стремлением членов общества не только считать свою ингруппу лучшей, но способствовать ее возвышению над аутгруппами, а также наличием традиционных норм доминирующей культуры, при которых появляется возможность возвышения в пределах номи­нального параметра. Это явление известно в поведенческих науках как «ингрупповой фаворитизм».

Следует сказать, что перевод номинальных параметров в ранговые в конечном итоге отрицательно сказывается на взаимоотношениях людей в обществе. Поскольку доминирующей культурой были установ­лены номинальные параметры, любое возвышение социальной груп­пы по этим показателям расценивается членами общества как неспра­ведливость, незаконное притеснение и принижение, вызывает желание бороться за свои права, престиж и равенство в вознаграждениях. На­конец, такое положение может привести к серьезным социальным кон­фликтам, угрозе стабильности и благосостоянию общества.

В итоге мы можем сказать, что номинальные параметры не опи­сывают иерархическую структуру, на которой основан социальный по­рядок в современном обществе. Очевидно, что с их помощью прово­дится изучение рядоположенных социальных позиций индивидов, но не системы социальных статусов. По этой причине важно рассмотреть статусную структуру, которая может быть изучена только в контек­сте отношений неравенства.

52. Эволюционный и революционный подходы к социальным изменениям

Понятием «социальные изменения» обозна­чаются различные перемены, происходящие в течение некото­рого времени внутри социальных систем и во взаимоотношени­ях между ними, в обществе в целом как социетальной системе.[5]

Эволюционные социальные изменения – изменения частич­ные и постепенные, осуществляющиеся как достаточно устой­чивые и постоянные тенденции. Это могут быть тенденции к увеличению или уменьшению каких-либо качеств, элементов в различных социальных системах, они могут приобретать восхо­дящую или нисходящую направленность. Эволюционные соци­альные изменения обладают специфической внутренней структу­рой и могут быть охарактеризованы как некоторый кумулятив­ный процесс, т.е. процесс постепенного накопления каких-то новых элементов, свойств, в результате которого изменяется со­циальная система. Сам же кумулятивный процесс (процесс на­копления) в свою очередь может быть, так сказать, «расщеплен» на два составляющих его подпроцесса: формирование иннова­ций (новых элементов) и их отбор. Инновация – это как раз зарождение, появление и укрепление новых элементов. По­средством отбора в системе сохраняются элементы нового и как бы «отбраковываются» другие элементы.

Эволюционные изменения могут быть сознательно органи­зуемыми. В таких случаях они приобретают, как правило, фор­му социальных реформ, которые осуществляются правитель­ствами или правительственными органами (реформа 1861 г. в России об отмене крепостного права, реформа П.А. Столыпи­на в начале XX столетия, введение нэпа в Советской России в начале 20-х гг.). Но они могут быть и стихийным процессом, ко­торый осуществляется как бы сам собой. В качестве такого про­цесса можно указать на повышение на протяжении последних нескольких столетий среднего уровня образования населения многих стран мира и общее уменьшение числа неграмотных, хотя это число в ряде стран и остается очень большим.

Для обозначения направления некоторых процессов изме­нений, которые совершаются на протяжении нескольких по­колении людей или даже нескольких столетий, в социологи­ческой литературе нередко используется понятие «тренд». Тренд – это направление движения событий, достаточно кон­кретная тенденция действий людей в определенном направле­нии. Так, трендами являются общий рост народонаселения планеты и многих народов на протяжении веков и тысячеле­тий; урбанизация, т.е. процесс развития городов и повышения их роли в обществе; модернизация, т.е. технические, полити­ческие, экономические и другие изменения, направленные на усовершенствования, отвечающие современным требованиям. Примерами трендов являются также такие процессы, как ин­дустриализация, автомобилизация и т.д. Как видим, трендами могут быть и цепи непосредственно социальных изменений (урбанизация), и тенденции технического и иного порядка (электрификация, компьютеризация), которые с необходимо­стью влекут за собой перемены социального порядка.

Революционные социальные изменения. Они отличаются от эволюционных существенным образом. Это, во-первых, изме­нения не просто радикальные, а в высшей степени радикаль­ные, предполагающие коренную ломку социального объекта, во-вторых, это изменения не частные, а общие или даже все­общие, наконец, они, как правило, опираются на насилие.

Социальная революция – центр ожесточенных споров и дискуссий в истории социологии и других общественных наук. Вероятно, можно сказать, что сколько слов восхищения было сказано в адрес социальной революции, столько же было и слов проклятия. К. Маркс называл социальные революции «ло­комотивами истории», т.е. движущей силой, мотором истори­ческого развития. В.И. Ленин видел в них «праздник эксплуа­тируемого и угнетенного народа». П. Сорокин назвал Октябрь­скую революцию 1917 г. «бойней». А писатель И.А. Бунин назвал свою книгу об этой революции «Окаянные дни».

Сейчас, видимо, можно говорить о довольно значительном расхождении в восприятии и оценке социальной революции между укрепившимся обыденным сознанием людей (в России) и научным пониманием этого явления в социальных науках. Дело в том, что героическая и трагическая одновременно история стра­ны в последние столетия, особенно на протяжении XX в., поро­дила у различных слоев населения резкое неприятие идей рево­люционных социальных изменений, их негативную оценку.

Однако исторический опыт показывает, что революцион­ные изменения нередко способствуют более эффективному ре­шению назревших социальных проблем, интенсификации эко­номических, политических и духовных процессов, активиза­ции значительных масс населения и тем самым – ускорению преобразований в обществе. Свидетельства тому – ряд соци­альных революций в Европе, Северной и Латинской Америке и других регионах в последние два-три столетия.

Революционные социальные изменения возможны и в буду­щем. Однако они, по всей вероятности, во-первых, не могут быть насильственными, а во-вторых, не могут охватывать одно­временно все сферы жизнедеятельности общества, а должны относиться лишь к отдельным социальным институтам или об­ластям общественной жизни – науке, технике, сфере управле­ния и т.д. (таковы научные и технологические революции, кар­динальные изменения стратегии и методов управления различ­ными отраслями хозяйства). Нынешнее общество чрезвычайно сложно, огромно, различные его части имеют между собой ты­сячи, а может быть, и миллионы связей, так что одновремен­ная переделка всего общественного организма (а тем более с применением насилия) может иметь разрушительные послед­ствия для всего общества.