2.Теория классов и социальной стратификации. Классы, страта, сословие, каста. Социальная иерархия общества

    Разнообразие отношений, ролей, позиций приводит к раз­личиям между людьми в каждом конкретном обществе. Про­блема сводится к тому, чтобы каким-то образом упорядо­чить эти отношения между категориями людей, различаю­щимися во многих аспектах.

    Так, в большинстве стран феодальной Европы главной характеристикой была принадлежность к определенному со­словию: господа-феодалы, свободные горожане или зависи­мые крестьяне, “свои” и “чужие”; отделялись по цивилиза­ционному признаку принадлежности к той или иной конфес­сии. В эпоху складывания национальных рынков и ста­новления капитализма этническая принадлежность из го­ризонтального деления, не ставившего человека в более высокое или низкое положение, стала превращаться в вер­тикальное. Знатность происхождения и власть над зависи­мыми людьми вооруженных сеньоров уступает место мар­кировке людей по признаку богатства и наличия собствен­ности. В современных информационных обществах иссле­дователи отмечают сосуществование и переплетение не­скольких, если и неравнозначных, то относительно автоном­ных систем неравенства (или иерархий): власти, собствен­ности, престижа.

    Для описания системы неравенства между группами (об­щностями) людей в социологии широко применяют понятие “социальная стратификация”. Само слово “стратификация” заимствовано у геологов. Оно латинского происхожде­ния (первоначально stratum означало “покрывало”, “по­стель”). В английском языке его стали понимать как пласт, формацию (в геологии), слой общества (в обществознании); множественное число – strata, stratification (стратифика­ция) — деление на общественные слои (“пласты”).

    Теории социальной стратификации базируются на представлении, что страта, социальная группа,  представляет собой реальную, эмпирически фиксируемую общность, объединяющую людей на каких-то общих позициях или имеющих общее дело, которое приводит к конструированию данной общности в социальной структуре общества и противопоставлению другим социальным общностям. В основе теории стратификации лежат объединения людей в группы и противопоставление их другим группам по статусным признакам: властным, имущественным, профессиональным, образовательным и т.д.

     Таким образом, первопричиной иерархического строения общества является социальное неравенство, порождаемое объективными условиями жизнедеятельности индивидов. Но каждое общество стремится к организации своего неравенства, иначе люди, движимые чувством несправедливости, снесут в праведном гневе все, что в их сознании ассоциируется с ущемлением их интересов. Для поддержания социальной иерархии в обществе первоначально было найдено простое решение: рожденный в семье раба должен остаться рабом, в семье крепостного – крепостным, в семье патриция или дворянина – представителем высшего класса, и только королевское происхождение могло дать шанс на обладание верховной властью. Вся система социальных институтов: право, армия, суд и церковь следили за строгим соблюдением  правил сословной организации иерархической структуры общества. Самая жесткая иерархическая система была создана в Индии в виде каст, принадлежность к одной из них навечно определяла место человека в обществе. Устойчивость такой иерархической системы могла поддерживаться только силой: либо силой оружия, обладание которым и использование его было исключительным правом высших слоев, либо силой религии, имевшей исключительные возможности воздействия на умы людей, либо силой соответствующих законов, норм, обычаев, на соблюдение которых была нацелена вся мощь государственного аппарата. Иерархическая система современного общества лишена указанной жесткости. Формально все граждане имеют равные права, в том числе и право занимать любое место в социальном пространстве, подниматься на высшие этажи социальной лестницы или находиться в низших эшелонах. Резко возросшая социальная мобильность тем не менее не привела к размыванию иерархической системы. Общество по-прежнему поддерживает и охраняет свою иерархию. Было замечено, что профиль вертикального среза общества не является постоянным. К. Маркс в свое время предположил, что его конфигурация будет постепенно меняться за счет концентрации богатства в руках немногих и значительного роста обнищания основной массы населения. Результатом этой тенденции станет возникновение серьезного напряжения между верхним и нижним слоями социальной иерархии, которое неизбежно выльется в борьбу за перераспределение национального дохода, П. Сорокин, отвергая тезис К. Маркса об абсолютном обнищании масс при капитализме, тем не менее также был склонен считать, что верхняя часть социальной пирамиды имеет тенденцию к возвышению над остальной частью. Но этот рост богатства и власти верхушки не беспределен. Существует, считал он, “точка насыщения”, дальше которой общество не может двигаться без риска крупной катастрофы. По мере приближения к этой точке в обществе начинаются процессы по сдерживанию пагубной тенденции, проводятся либо реформы по перераспределению богатства через систему налогообложения, либо начинаются глубинные революционные процессы, в которые вовлекаются широкие социальные слои. Стабильность общества связана с профилем социальной стратификации. Чрезмерное вытягивание последнего чревато серьезными социальными катаклизмами, восстаниями, бунтами, несущими хаос, насилие, тормозящими развитие общества, ставящими его на грань развала. Утолщение профиля стратификации, прежде всего за счет усечения верхушки конуса – явление повторяющееся в истории всех обществ. И важно, чтобы оно осуществлялось не за счет неконтролируемых стихийных процессов, а путем сознательно проводимой государственной политики.

Таким образом, социальная структура общества представляет собой совокупность тех связей и отношений, в которые вступают между собой социальные группы и общности людей по поводу экономических, социальных, политических и духовных условий их жизнедеятельности.

К основным элементам социальной структуры общества можно отнести:

основные сферы общественной жизни – экономическая, духовная, социальная социальные группы:

классы, люди города и деревни; представители умственного и физического труда; сословия; социально-демографические группы (молодежь, женщины и мужчины, старшее поколение); национальные общности (нации, народности, этнические группы)

социальные институты

В основе развития социальной структуры общества лежат: 1) общественное разделение труда и 2) отношения собственности на средства производства и его продукты. Общественное разделение труда обусловливает появление и дальнейшее существование таких социальных групп, как классы, профессиональные группы, а также большие группы, состоящие из людей города и деревни, представителей умственного и физического труда. Отношение собственности на средства производства экономически закрепляют эту внутреннюю расчлененность общества и складывающуюся внутри него социальную структуру. Как общественное разделение труда, так и отношения собственности являются объективными социально-экономическими предпосылками развития социальной структуры общества.

Проблемы социальной структуры общества находятся в центре внимания теории социальной стратификации.

Социальная стратификация – процесс и результат разделения общества на социальные слои, отличающиеся по своему общественному статусу.

Социальная стратификация отражает неоднородность общества, различность социального положения его членов и социальных групп, их социальное неравенство.

Критерии подразделения общества на слои могут быть самыми разнообразными: профессия, доход, образование, престиж.

Социальная стратификация – естественное и социальное расслоение общества, имеющее иерархический характер, устойчиво поддерживаемое институционализацией.

Процессы социальной стратификации выполняют важную регулятивно–организующую роль, помогая обществу на каждом новом историческом этапе приспосабливаться к меняющимся условиям, развивая те формы взаимодействия, которые позволяют ему отзываться на новые требования. Стратифицированный характер взаимодействия людей позволяет поддерживать общество в упорядоченном состоянии и тем самым сохранять его целостность и границы.

Большой вклад в разработку теории социальной стратификации внес П.Сорокин, который исходил из того, что общество не может быть и не бывает однородным, оно всегда дифференцировано.

Вместе с тем П.Сорокин не отрицал деления общества на классы, считал односторонней, упрощающей и огрубляющей социальную структуру общества теорию классов.

Его заслуга в том, что он первый обратил внимание на внутреннее социальное расслоение по вертикали.

Существует два подхода к анализу социальной структуры общества: теория классов и теория социальной стратификации.

Теория классов.

Центральное место в структуре общества занимает класс.

Классы – это группы людей, различающиеся по отношению к средствам производства, по характеру труда, по способам получения и размерам дохода.

Теория классов различается основанием на экономических факторах, а история общества рассматривается как борьба классов.

Классовый подход использовался в СССР для анализа социальной структуры общества, которая сложилась в 30-е годы и существовала до перестройки. Ее можно охарактеризовать как состоящую из трех классов: рабочие, крестьяне, интеллигенция.

Недостатки классового подхода: создание иллюзорной социальной однородности, подчеркнуто-ведущая роль рабочего класса, деление крестьян на рабочих колхоза и рабочих совхоза, рассмотрение интеллигенции как класса элиты без обладания признаками класса.

Теория стратификации.

Основные черты:

1. Неравенство – характерная черта любого общества.

2. Общество иерархично по принципу «высший – низший».

3. В отличии от теории классов теория стратификации выделяет в обществе страты или классы по экономическому признаку и в зависимости от социального статуса.

Социальная стратификация – процесс и результат разделения общества на социальные слои, отличающиеся по своему общественному статусу.

Социальная стратификация отражает неоднородность общества, различность социального положения его членов и социальных групп, их социальное неравенство.

Критерии подразделения общества на слои могут быть самыми разнообразными: профессия, доход, образование, престиж.

Социальная стратификация – естественное и социальное расслоение общества, имеющее иерархический характер, устойчиво поддерживаемое институционализацией.

Процессы социальной стратификации выполняют важную регулятивно–организующую роль, помогая обществу на каждом новом историческом этапе приспосабливаться к меняющимся условиям, развивая те формы взаимодействия, которые позволяют ему отзываться на новые требования. Стратифицированный характер взаимодействия людей позволяет поддерживать общество в упорядоченном состоянии и тем самым сохранять его целостность и границы.

Высший – высший класс в России. Общероссийские элитные группы равняются финансово-промышленным группам. Во главе – банк.

Их совокупная стоимость сопоставима с крупнейшими западными состояниями. Они имеют влияние на общероссийском уровне (мафиозные организации).

Государственные чиновники, экономические преступники, уголовные преступники.

Высший – низший класс – региональные и столичные элиты. Они имеют влияние на региональном уровне или в каком-то секторе экономики (Магнитогорская сталь).

Средний – высший класс – люди, чей фонд обеспечения на уровне западных стандартов.

Средний – низший класс – доход обеспечивает среднее существование по российским меркам (1000руб.на одного человека).

Низший – высший класс – аутсайдеры, низкая адаптация к новым экономическим условиям, невысокие доходы даже по российским меркам. Ориентации на легальный способ получения доходов.

Низший – низший класс – маргиналы – низкая адаптация, ориентация на антисоциальные доходы.

    Предлагаются различные критерии стратификации. К. Маркс ввел единственное основание вертикального расслоения общества – обладание собственностью. Поэтому его стратификационная структура фактически сводилась к двум уровням: класс собственников (рабовладельцы, феодалы, буржуазия) и класс, лишенный собственности на средства производства (рабы, пролетарии) или имеющий весьма ограниченные на собственность права (крестьяне). Попытки представить интеллигенцию, некоторые другие социальные группы в качестве промежуточных слоев между основными классами оставляли впечатление непродуманности общей схемы социальной иерархии населения. Узость такого подхода стала очевидной уже в конце XIX столетия. Западногерманский социолог Р. Дарендорф предложил в основу социальной стратификации положить политическое понятие “авторитет”, которое, по его мнению, наиболее точно характеризует отношения власти и борьбу между социальными группами за власть. На основе этого понятия Р. Дарендорф делит все современное общество на управляющих и управляемых. В свою очередь, управляющих делит на две подгруппы: управляющих собственников и управляющих несобственников – бюрократов-менеджеров. Управляемая группа также разнородна. В ней можно выделить, по крайней мере, две подгруппы: высшую – “рабочую аристократию” и низшую, низкоквалифицированных рабочих. Между этими двумя социальными группами находится промежуточный “новый средний класс” – продукт ассимиляции рабочей аристократии и служащих с господствующим классом – управляющими. Близкой по критериям к Дарендорфу является теория социальной стратификации, предложенная американским социологом Л. Уорнером. Л. Уорнер провел социологические исследования в американских городах методом включенного наблюдения и на основе субъективных самооценок людей относительно их социальной позиции по четырем параметрам – доход, профессиональный престиж, образование, этническая принадлежность – выделил в правящих социальным группах: высшую, высшую промежуточную, средневысшую, среднепромежуточную, промежуточно-высшую, промежуточно-промежуточную. Американский социолог Б. Барбер провел стратификацию общества по шести показателям: 1) престиж, профессия, власть и могущество; 2) доход или богатство; 3) образование или знания; 4) религиозная или ритуальная частота; 5) положение родственников; 6) этническая принадлежность. Французский социолог А. Турэн считает, что в современном обществе социальная дифференциация происходит не по отношению к собственности, престижу, власти, этносу, а по доступу к информации. Господствующее положение занимают те люди, которые имеют доступ к наибольшему количеству информации.

 

3.Модели стратификационной системы. Особенности и тенденции развития. Проблема среднего класса в России

    Когда заходит речь об основных моделях стратификационных систем, обычно дается описание кастовой, рабовладель­ческой, сословной и классовой дифференциации. При этом принято отождествлять их с историческими типами обще­ственного устройства, наблюдаемыми в современном мире или уже безвозвратно ушедшими в прошлое. Другой под­ход предполагает, что любое конкретное общество состоит из комбинаций различных стратификационных систем и множества их переходных форм. Можно выделить девять моделей стратифакационных систем, которые могут быть использованы для описания любого социального организма, а именно:

q      физико-генетическая;

q      социально-профессиональная;

q      рабовладельческая;

q      классовая;

q      кастовая;

q      культурно-символическая;

q      сословная;

q      культурно-нормативная;

q      этакратическая.

    В основе первого типа – физико-генетической cтрати­фикационной системы лежит дифференциация соци­альных групп по “естественным” социально-демографичес­ким признакам. Здесь отношение к человеку или группе оп­ределяется полом, возрастом и наличием определенных физических качеств – силы, красоты, ловкости. Соответ­ственно, более слабые, обладающие физическими недостат­ками считаются ущербными и занимают приниженное об­щественное положение. Неравенство утверждается в данном случае существованием угрозы физического насилия или его фактическим применением, а затем оно закрепляется в обы­чаях и ритуалах.

    Эта “естественная” стратификационная система господ­ствовала в первобытной общине, но продолжает воспроиз­водиться и по сей день. Особенно сильно она проявляется в сообществах, борющихся за физическое выживание или рас­ширение своего жизненного пространства. Наибольшим престижем здесь обладает тот, кто способен осуществлять насилие над природой и людьми или противостоять такому насилию: здоровый молодой мужчина-кормилец в крестьян­ской общине, живущей плодами примитивного ручного тру­да; мужественный воин Спартанского государства; истинный ариец национал-социалистического воинства, способный к производству здорового потомства. Система, ранжи­рующая людей по способности к физическому насилию – во многом продукт милитаризма древних и современных об­ществ. В настоящее время, хотя и лишенная былого значе­ния, она все же поддерживается военной, спортивной и сек­суально-эротической пропагандой.

    Вторая стратификационная система – рабовладельчес­кая – также основана на прямом насилии. Но неравенство здесь детерминируется не физическим, а военно-юридичес­ким принуждением. Социальные группы различаются по наличию или отсутствию гражданских прав и прав собствен­ности. Определенные социальные группы этих прав лишены совершенно и, более того, наравне с вещами, превращены в объект частной собственности. Причем положение это чаще всего передается по наследству и таким образом зак­репляется в поколениях.

    Примеры рабовладельческих систем весьма разнообразны. Это и античное рабство, где число рабов порою превы­шало число свободных граждан, и холопство на Руси вре­мен “Русской правды”, это и плантационное рабство на юге Североамериканских штатов до гражданской войны 1861–1865 гг., это, наконец, работа военнопленных и депортиро­ванных лиц на немецких частных фермах в период второй мировой войны.

    Способы воспроизведения рабовладельческой системы тоже характеризуются значительным разнообразием. Ан­тичное рабство держалось в основном за счет завоеваний. Для раннефеодальной Руси более характерно было долговое, кабальное рабство. Практика продажи в рабство соб­ственных детей при отсутствии возможности их прокормить существовала, например, в средневековом Китае. Там же обращали в рабов и разного рода преступников (в том чис­ле и политических). Эта практика была воспроизведена много позднее в советском ГУЛАГе (хотя рабовладение осуществлялось здесь разве что в скрытых внеюридических формах).

    Третий тип стратификационной системы – кастовая. В ее основе лежат этнические различия, которые, в свою оче­редь, закрепляются религиозным порядком и религиозны­ми ритуалами. Каждая каста представляет собой замкну­тую, насколько это возможно, эндогамную группу, которой отводится строго определенное место в общественной иерар­хии. Это место появляется в результате обособления функ­ций каждой касты в системе разделения труда. Существует четкий перечень занятий, которыми члены этой касты могут заниматься: жреческие, воинские, земледельческие. По­скольку положение в кастовой системе передается по на­следству, возможности социальной мобильности здесь край­не ограничены. И чем сильнее выражена кастовость, тем более закрытым оказывается данное общество.

    Классическим примером общества с господством касто­вой системы по праву считается Индия (юридически эта си­стема была отменена здесь лишь в 1950 г.). “В Индии 4 основные касты: брахманы (священники), кшатрии (воины), вайшьи (купцы), шудры (рабочие и крестьяне) и около 5 тыс. неосновных каст и подкаст. Сегодня, хотя и в более сглаженном виде, кастовая система воспроизводится не только в Индии, но, например, в клановом строе средне­азиатских государств. Явные черты кастовости утверждались в середине двадцатого столетия политикой фашистских госу­дарств (арийцам отводилось положение высшей этнической касты, призванной к господству над славянами, евреями и пр.). Роль скрепляющих теологических доктрин в данном слу­чае брала на себя националистическая идеология.

    Четвертый тип представлен сословной стратификацион­ной системой. В этой системе группы различаются юриди­ческими правами, которые, в свою очередь, жестко связаны с их обязанностями и находятся в прямой. зависимости от этих обязанностей. Причем последние подразумевают обя­зательства перед государством, закрепленные в законода­тельном порядке. Одни сословия обязаны нести ратную или чиновничью службу, другие – “тягло” в виде податей или трудовых повинностей.

    Примеры развитых сословных систем являли феодальные западноевропейские общества или феодальная Россия. “Согласно переписи 1897 г., все население страны, а это 125 млн. россиян, распределялось на следующие сословия: дворяне – 1,5% от всего населения, духовенство – 0,5%, купцы – 0,3%, мещане – 10,6%, крестьяне – 77,1%, казаки – 2,3%. Первым привилегированным сословием в России считалось дворянство, вторым – духовенство. Остальные сословия не являлись привилегированными”.

    Таким образом, сословия – это, в первую очередь, юридическое, а не, скажем, эт­ническо-религиозное или экономическое деление. Важно также и то, что принадлежность к сословию передается по наследству, способствуя относительной закрытости данной системы.

    Некоторое сходство с сословной системой наблюдается в представляющей пятый тип этакратической системе (от французского и греческого – “государственная власть”. В ней дифференциация между группами происходит, в пер­вую очередь, по их положению во властно-государственных иерархиях (политических, военных, хозяйственных), по воз­можностям – мобилизации и распределения ресурсов, а так­же по тем привилегиям, которые эти группы способны из­влекать из своих властных позиций. Степень материального благополучия, стиль жизни социальных групп, как и ощущаемый ими престиж, связаны здесь с формальными ран­гами, которые эти группы занимают в соответствующих властных иерархиях. Все прочие различия – демографичес­кие и религиозно-этнические, экономические и культур­ные – играют производную роль.

    Масштабы и характер дифференциации (объемы властных полномочий) в этакратической системе находятся под контролем государственной бюрократии. При этом иерархии могут. закрепляться формально-юридически – посредством чиновничьих табелей о рангах, военных уставов, присвоения категорий государственным учреждениям, – а могут оста­ваться и вне сферы государственного законодательства (на­глядным примером может служить система советской партноменклатуры, принципы которой не прописаны ни в каких законах). Формальная свобода членов общества (за исклю­чением зависимости от государства), отсутствие автоматичес­кого наследования властных позиций также отличают этакратическую систему от системы сословий.

    Этакратическая система обнаруживается с тем большей силой, чем более авторитарный характер принимает государственное правление. В древности яркие образцы эта­кратической системы наблюдались в обществах азиатского деспотизма (Китай, Индия, Камбоджа), расположенных, впрочем, отнюдь не только в Азии (а например, и в Перу, Египте). В двадцатом столетии она активно утверждается в так называемых “социалистических обществах” и, возмож­но, даже играет в них определяющую роль. Нужно сказать, что выделение особой этакратической системы пока не тра­диционно для работ по стратификационным типологиям.

    Далее следует шестая – социально-профессиональная стратификационная система. Здесь группы делятся по со­держанию и условиям своего труда. Особую роль выполня­ют квалификационные требования, предъявляемые к той или иной профессиональной роли – обладание соответствующим опытом, умениями и навыками. Утверждение и под­держание иерархических порядков в данной системе осуще­ствляется при помощи сертификатов (дипломов, присвоения разрядов, лицензий, патентов), фиксирующих уровень ква­лификации и способность выполнять определенные виды де­ятельности. Действенность квалификационных сертификатов поддерживается силой государства или какой-то дру­гой достаточно мощной корпорации (профессионального цеха). Причем сертификаты эти чаще всего по наследству не передаются, хотя исключения в истории встречаются.

    Социально-профессиональное деление является одной из базовых стратификационных систем, разнообразные примеры которой можно найти во всяком обществе с более-менее развитым разделением труда. Это строй ремесленных це­хов средневекового города и разрядная сетка в современ­ной государственной промышленности, система аттестатов и дипломов о полученном образовании, система научных. степеней и званий, открывающих дорогу к более престижным рабочим местам.

    Седьмой тип представлен наиболее популярной классо­вой системой. Классовый подход нередко противопоставля­ют стратификационному. Но классовое членение есть лишь частный случай социальной стратификации. Из множества трактовок понятия “класса” мы остановимся в данном слу­чае на наиболее традиционной – социально-экономической.

    В данной трактовке классы представляют собой социальные группы свободных в политическом и правовом отношениях граждан. Различия между этими группами заключены в характере и размерах собственности на средства производ­ства и производимый продукт, а также в уровне получаемых доходов и личного материального благосостояния. В отличие от многих предыдущих типов, принадлежность к классам – буржуа, пролетариев, самостоятельных фермеров и т.п. – не регламентируется высшими властями, не устанавливается законодательно и не передается по наслед­ству (передаются имущество и капитал, но не сам статус). В чистом виде классовая система вообще не содержит ни­каких внутренних формальных перегородок (экономическое преуспевание автоматически переводит вас в более высокую группу).

    Экономически эгалитарные сообщества, где совершенно отсутствует классовая дифференциация – явление доволь­но редкое и неустойчивое. Но на протяжении большей части человеческой истории классовые членения все же носят под­чиненный характер. На передний план они выходят, пожа­луй, только в буржуазных западных обществах.

    Осталось рассмотреть еще две стратификационные систе­мы. Одну из них можно условно назвать культурно-символи­ческой. Дифференциация возникает здесь из различий досту­па к социально значимой информации, неравных возможнос­тей фильтровать и интерпретировать эту информацию, способностей быть носителем сакрального знания (мистичес­кого или научного). В древности эта роль отводилась жрецам, магам и шаманам, в средневековье – служителям церкви, тол­кователям священных текстов, составляющим основную мас­су грамотного населения, в Новое время – ученым, технокра­там и партийным идеологам.     Претензии на общение с боже­ственными силами, на обладание истиной, на выражение государственного интереса существовали всегда и везде. И более высокое положение в данном отношении занимают те, кто имеет лучшие возможности для манипулирования созна­нием и действиями прочих членов общества, кто лучше других может доказать свои права на истинное понимание, владеет лучшим символическим капиталом.

    Несколько упрощая картину, можно сказать, что для до­индустриальных обществ более характерно теократическое манипулирование, для индустриальных – партократичес­кое, а для постиндустриальных – технократическое мани­пулирование.

    Наконец, последний, девятый тип стратификационной си­стемы следует назвать культурно-нормативным. Здесь дифференциация построена на различиях уважения и пре­стижа, возникающих из сравнения образов жизни и норм поведения, которым следует данный человек или группа. Отношение к физическому и умственному труду, потреби­тельские вкусы и привычки, манеры общения и этикет, особый язык (профессиональная терминология, местный диа­лект, уголовный жаргон) – все это ложится в основу соци­ального деления. Причем происходит не только разгра­ничение “своих” и “чужих”, но и ранжирование групп (“бла­городные – неблагородные”, “порядочные – непорядоч­ные”, “элита – обычные люди – дно”).

    Благородные манеры джентльмена, праздное времяпреп­ровождение аристократа, самоотверженный аскетизм рели­гиозного подвижника, ораторское искусство идейного вож­дя – не только знаки высокого общественного положения. Они зачастую превращаются в нормативные ориентиры, образцы социального действия и начинают выполнять фун­кции морального регулирования, которое и детерминирует данный тип стратификационных отношений.

    И это касается не только обособления элиты, но и диф­ференциации всех средних и низших слоев. В крестьянской общине, где формально все равны между собой, существу­ют “исправные хозяева”, живущие “по обычаю”, “по совес­ти”, и лодыри, отщепенцы, “перекати-поле”. Своя норматив­ная культура, свои образцы поведения и своя “аристокра­тия” есть и на самом “дне”, внутри преступного мира. Появление контркультур и так называемого “антиобще­ственного поведения”, кстати, тоже во многом продукт мо­рального регулирования и идеологического контроля, осу­ществляемых в данном обществе.

    Список стратификационных систем полностью не исчер­пывается указанными девятью типами. Можно, например, ставить вопрос об особом социально-территориальном типе, где группы дифференцируются местом своего жительства и типом поселений, а различия детерминируются системой гражданства, паспортным режимом, жилищной политикой и т.п. Наш подход дает достаточный простор для творчества.

    Социальная стратификация одной и той же высоты, а также одного и того же профиля может иметь разную внутреннюю структуру, вызванную различиями в интенсивности и всеобщности горизонтальной и вер­тикальной мобильности. Теоретически может существовать стра­тифицированное общество, в котором вертикальная социальная мобильность равна нулю. Это значит, что внутри такого общества отсутствуют восхождения и нисхождения, не существует никакого перемещения членов этого общества, каждый индивид навсегда прикреплен к тому социальному слою, в котором он рожден. В та­ком обществе оболочки, отделяющие один слой от другого, абсо­лютно непроницаемы, в них нет никаких «отверстий» и нет никаких ступенек. сквозь которые и по которым жильцы различных слоев могли бы переходить с одного этажа на другой. Такой тип страти­фикации можно определить как абсолютно закрытый, устой­чивый, непроницаемый или как неподвижный. Теоретически противоположный тип внутренней структуры стратификации одной и той же высоты, а также одного и того же профиля – тот, в котором вертикальная мобильность чрезвычайно интенсивна и носит все­общий характер. Здесь перепонка между слоями очень тонкая, с большими отверстиями для перехода с одного этажа на другой. Поэтому, хотя социальное здание также стратифицировано, как и социальное здание неподвижного типа, жильцы различных слоев постоянно меняются они не остаются подолгу на одном и том же «социальном этаже», а при помощи огромнейших лестниц они передвигаются «вверх и вниз». Такой тип социальной стратификации может быть определен как подвижный, открытый, пластич­ный, проницаемый или мобильный. Между этими основными типами может существовать множество средних или промежуточ­ных типов.

Стабильность иерархической структуры общества зависит от удельного веса и роли среднего слоя или класса. Занимая промежуточное положение, средний класс выполняет своеобразную связующую роль между двумя полюсами социальной иерархии, снижая их противостояние. Чем больше количественно средний класс, тем больше у него шансов влиять на политику государства, на процесс формирования фундаментальных ценностей общества, мировоззрение граждан, избегая при этом крайностей, присущих противоположным силам. Наличие мощного среднего пласта в социальной в иерархии многих современных стран позволяет им сохранять устойчивость, несмотря на эпизодическое нарастание напряженности среди беднейших слоев. Эта напряженность гасится не столько силой репрессивного аппарата, сколько нейтральной позицией большинства, в целом удовлетворенного своим положением, уверенного в будущем, чувствующего свою силу и авторитет. Размывание среднего слоя, возможное в периоды экономических кризисов, чревато для общества серьезными потрясениями. Обнищание в условиях либерализации цен и падения производства основной массы населения России резко нарушило социальное равновесие в обществе, привело к выдвижению на первый план требований люмпенской части населения, которая, как показывает исторический опыт, несет в себе большой разрушительный заряд, направленный в основном на перераспределение, а не созидание национального богатства.

 

 

Объяснить смысл основных понятий

Социальная структура – представляет собой совокупность тех связей и отношений, в которые вступают между собой социальные группы и общности людей по поводу экономических, социальных, политических и духовных условий их жизнедеятельности

Социальная иерархия – иерархическая структура, характеризующаяся неравенством статусов, отношений власти, доходов, престижа и т.д.

Социальный статус – определенная позиция в социальной структуре группы или общества, связанная с другими пози­циями через систему прав и обязанностей

Социальный престиж – сравнительная оценка общностью или группой  и ее членами значимости различных социальных объектов на основе определенной системы ценностей

Социальный слой – совокупность индивидов, объединяющаяся по каким-то общим признакам и имеющих одинаковый социальный статус, ранг и т.д.

Страта – социальная группа,  представляет собой реальную, эмпирически фиксируемую общность, объединяющую людей на каких-то общих позициях или имеющих общее дело, которое приводит к конструированию данной общности в социальной структуре общества и противопоставлению другим социальным общностям

Класс – это группа людей, различающаяся по отношению к средствам производства, по характеру труда, по способам получения и размерам дохода

Каста – представляет замкну­тую, насколько это возможно, эндогамную группу, которой отводится строго определенное место в общественной иерар­хии. Это место появляется в результате обособления функ­ций каждой касты в системе разделения труда

Социальная мобильность – перемещение индивидов или групп в социальном пространстве

Социальный лифт – способы перемещения индивидов или групп в социальном пространстве

Маргинальность – промежуточность, пограничность положения индивида или группы

Гетерогенность – следования нормам, правилам, установленными другими людьми, несамостоятельность

Социальное неравенство – специфическая форма социальной диффе­ренциации, при которой отдельные индивиды; социальные границы, слои, классы находятся на разных ступенях верти­кальной социальной иерархии, обладают не­равными жизненными шансами и воз­можностями удовлетворения потреб­ностей

 

Подготовить ответы на проблемные вопросы

1.Стратификационная структура западного общества: ромбовидная или пирамидальная?

Стратификация может приобрести либо пирамидальную, либо ромбовидную форму, с более или менее выраженными пиками в том и другом случаях. По целому ряду причин, связанных с такими вопросами, как потребности социальных систем и распределение талантов у индивидов, занимаю­щих то или иное положение в социальных системах, структуры относи­тельных рангов обладают некоторой – большей или меньшей – степе­нью иерархии, то есть более или менее крутым заострением к вершине. Таким образом, с учетом факта иерархии двумя основными фигурами, образующимися при распределении стратификационных рангов, являются пирамида и ромб. Эти две фигуры показывают, что всегда имеется меньшинство, занимающее ранги ближе к вершине, – «элита» или совокупность «элит». Однако в пирамидальной фигуре, кроме того, сравнительно не­много людей обладают средними рангами, а масса населения находится в низших рангах. В противоположность этому ромбовидная фигура ха­рактеризуется пропорционально большим сосредоточением людей в средних рангах, чем в низших, хотя в низших рангах остается достаточ­ное количество лиц, чтобы образовать заострение в нижней части ром­бовидной в основе своей фигуры. Западное общество проделало эволюцию преимущественно от пирамидального типа структуры в ее различных стратификационных из­мерениях к преимущественно ромбовидному типу. В результате развития специализации в разделении труда и повышения средних уровней ква­лификации и ответственности в различных «производительных» или профессиональных областях в западном обществе увеличилась доля ролей среднего ранга. Благодаря взаимодействующим процессам соци­альной эволюции появилось пропорционально большее количество по­ложений среднего ранга в таких стратификационных измерениях, как власть и могущество, доход и богатство. Это обычно и имеют в виду, говоря, что западное общество характеризуется понятием «средний класс», а именно что самый большой процент населения принадлежит по своему рангу к верхней, средней и нижней частям средних слоев, а не к остроконечной верхушке или основанию стратификационных пира­мид.

 

2.Есть ли отрицательные стороны в социальной мобильности?

Такие стороны присутствуют. Речь идет о массовых перемещениях – в низ по социальной лестнице. Примером служит обнищание, маргинализация значительных масс населения бывшего СССР в 90-е годы. Другой пример, когда значительные массы населения бывшей Российской империи поднялись по социальной лестнице, в первую очередь прорвавшись во власть. Кухарка, говоря словами Ленина, стала управлять государством. Однако ни к чему хорошему это не привело.

 

3.Новые социальные слои в современной России: благо или социальное зло?

На данном этапе современного социально-экономического развития России появление новых социальных слоев представляется больше социальным злом, чем благом. Эта точка зрения основывается на том, что в России 10% самых богатых и 10% самых бедных различаются в 20 раз, а некоторые их представители – 2000 раз. Богатых в стране от 3 до 10%. У бедных прожиточный минимум на 90% тратится на еду и на 10% на прочие расходы. За чертой бедности оказалось более 70% населения. Число бродяг в странах СНГ в 1993 г. доходило до 3 млн. Главное в струк­туре минимального потребительского бюджета – расходы на питание. В 1989 г. среднестатистический рабочий (обеспечен­ный слой) тратил на питание 30,6% своего дохода, а пенси­онер (малообеспеченный слой) – 52,1%. В 90-е годы в связи с инфляцией у бедных слоев, доля кото­рых увеличилась до 70% и более, расходы на питание под­нялись сначала до 2/3, а затем до 3/4 дохода. У черты нище­ты оказались более 25% населения. Обнищание населения ведет к социальному недовольству, а как следствие к социальным конфликтам и потрясениям.

 

 

Безработица в социальной структуре российского общества

Безработица – явление, харак­терное для всех стран с рыночной экономикой. Отношение к ней с момента ее возникновения по сию пору менялось, преж­де всего, в зависимости от ее масштабов. При больших вели­чинах считалось необходимым бороться с ней всеми силами, в том числе с обязательным использованием методов государ­ственного регулирования. С середины XX века, в связи с успе­хами обществ с так называемой социальной экономикой (на­пример, шведская модель развития), безработица стала рас­сматриваться как социальное явление, носящее эпизодический характер. В настоящее время, когда вновь стали ощущаться значительные потери от различных форм безработицы, основ­ные усилия направляются на недопущение застойной безра­ботицы.

Основной причиной возникающей в России безработицы многие экономисты считают спад производства, который, по мнению некоторых, обусловлен не экономическими реформа­ми, а распадом рынков и структур координации и хозяйствен­ного управления бывшего СССР. В результате образовалась так называемая потенциальная безработица, которая оценивается в несколько миллионов человек (по оценкам НИЭИ Минэкономики РФ, 6-12 млн. человек). Многие предприятия переходят на сокращенную рабочую неделю, предоставляют работникам отпуска без сохранения содержания. Несмотря на все эти издержки, частичная безработица, как свидетельству­ет международный опыт, а также деление рабочего времени и все формы «внутренней» гибкости рынков труда в социаль­ном и экономическом отношении предпочтительней «внеш­ней» гибкости, массовых увольнений и застойной безработи­цы. По некоторым данным, потенциал скрытой безработицы в узком значении этого понятия составил к концу 1992 года почти 8 млн. человек, а в расширенном, т.е. с учетом всех не­производительных затрат труда, более 12,5 млн. человек (в сред­негодовом исчислении).

В последние пять месяцев 2002 г. численность регистрируемой безработицы увеличилась с 1,1 млн. до 1,3 млн. человек; показатель общей безработицы, определяемый по методике МОТ как отношение численности безработных к численности экономически активного населения, остановился на отметке в 8,3%. Потребность е работниках, заявленная организациями, увеличилась по сравнению с соответствующим периодом прошлого года на 2,9% и составила на 1 мая 2002 г. 927 тыс. человек. Не радуют и прогнозы на ближайшие годы. Эксперты полагают, что даже без учета влияния структурных реформ и предполагаемого вступления России в ВТО число незанятых людей в 2005г. вырастет до 8 млн., а вынужденных жить на пособие – до 2 млн. человек.[1]

Все это будет означать и уже означает торможение процес­са создания новых рабочих мест и улучшения имеющихся. На практике это приведет к тому, что на начальном этапе не бу­дет изменено соотношение количества рабочих мест в сторо­ну увеличения современных, технически прогрессивных и при­влекательных. Сохранение же непрестижных и вредных для здоровья рабочих мест во многом предопределяет низкий уро­вень производительности труда и экономической активности людей.

Как же предположительно может развиваться динамика и направление изменений в системе рабочих мест? Она будет определяться воздействием двух групп факторов: продолже­нием кризисных процессов в экономике (или их еще большим обострением) и степенью перехода к рыночным отношениям. Можно предположить, что на начальном этапе этого периода решающее влияние на систему рабочих мест окажет первая группа факторов, т.е. углубление кризисных явлений в эконо­мике. В этот период народное хозяйство будет вынуждено функционировать по сути дела в условиях чрезвычайного (ве­роятно, не объявленного официально) экономического поло­жения, а экономическая политика государства будет направ­лена в основном на попытки смягчения таких явлений, как высокие темпы инфляции, падение уровня жизни большинства населения России, низкая деловая и инвестиционная активность. Все это, в конечном счете, будет способствовать даль­нейшему напряжению на рынке труда.

Нарастание напряженности на рынке труда требует фор­мирования соответствующей политики в области занятости с учетом опыта, накопленного другими странами. Эта полити­ка должна быть дифференцированной, учитывающей особен­ности социально-демографической ситуации в регионах.

В России переход экономической системы от командно-административной к рыночной порождает определенные не­гативные тенденции (в рамках вопроса о формировании рын­ков труда и профессий):

1. Ухудшение отраслевой структуры экономики, выразив­шееся в дальнейшем увеличении роли топливно-сырьевого комплекса и соответственно сокращении удельного веса от­раслей, производящих конечную продукцию.

2. Ухудшение технологической структуры производства в большинстве отраслей, сокращение использования передо­вой техники и технологий, вызванное ростом цен на инвес­тиционные товары, особенно на те из них, качественные па­раметры которых и стоимость близки к уровню мирового рынка.

3. Несоответствие масштабов продолжающегося спада в экономике и размеров безработицы, свидетельствующие о накоплении потенциала «скрытой» безработицы, что может дестабилизировать положение в обществе.[2]

Среди конкретных причин, обусловливающих сокращение занятости трудоспособного населения в России, можно отме­тить следующие.

Прежде всего это спад производства, хотя и вызванный не кризисом перепроизводства как таковым, несмотря на то, что в результате монопольного государственного повышения цен и инфляционной конфискации платежных средств населения и оборотных средств предприятии искусственно создавались условия, его напоминающие. Начавшееся высвобождение ра­ботников (высвобождение или сокращение числа занятых – увольнение или отстранение от работы на длительный срок по причинам экономического, структурного или технологи­ческого характера с целью уменьшения количества занятых, либо изменения их профессионально-квалификационного со­става) было по большей части результатом воздействия цено­вого фактора, различий в отраслевых уровнях рентабельнос­ти и оплаты труда.

Как это ни парадоксально, но кризис экономической сфе­ры одновременно и сдерживает рост безработицы, поскольку, не имея средств на развитие производства, предприятия стали тратить их на потребление.

В наших условиях своеобразно проявляется и известная три­ада «заработная плата – инфляция – безработица». Общепри­нятое теоретическое допущение гласит, что чем выше заработ­ная плата, тем больше безработица, а чем выше уровень безра­ботицы, тем ниже темпы инфляции. Но в России практически и по сию пору (особенно в регионах) заработная плата остается автономным компонентом издержек производства. Экономят обычно на инвестициях, а затраты на заработную плату столь малы, что их практически не учитывают, что и позволяет со­хранять излишнюю численность, ведет, как отмечают исследо­ватели, к «безработице» рабочих мест (например, используют­ся с крайне низким коэффициентом сменности). По-особому проявляется и всеобщая тенденция перенаполнения рабочей силой, аккумуляции излишней численности работников и по­вышенного спроса на рабочую силу. В российских условиях противоречие между возможно более полной и рациональной занятостью принимает вид противоречия «дефицит труда – огромное недоиспользование труда», что проявляется и в про­фессионально-квалификационной структуре безработных (на­личие большого числа безработных с высшим образованием, трудности трудоустройства молодежи после получения совре­менного профессионального образования, хотя перечисленные явления обусловлены не только этими факторами), в регрессе структуры занятого населения (рос удельный вес занятых в до­бывающих отраслях и падал – в обрабатывающих). Занятость в сфере новых технологий сокращалась в результате сдержан­ности процессов структурной перестройки экономики и низкой инвестиционной активности.

Одной из глубинных причин роста безработицы становит­ся усиливающаяся дифференциация населения по доходам. Элитные слои населения, в пользу которых сегодня перерас­пределяется национальный доход, не могут сформировать мощного спроса на предметы массового потребления отече­ственного производства, что способствует его стагнации и, как следствие, безработице.

Социально-экономические последствия безработицы. Преж­де чем делать прогноз о будущем российской безработицы, следует ответить на вопрос: «Что же представляет собой ны­нешний уровень безработицы для российской экономики и для каждого конкретного человека?» Обратимся к цифрам.

                                                                                                                   Таблица 1

Экономические потери Российской Федерации от существующего уровня официально зарегистрированной безработицы (данные за 1998 г.)

 

№ п/п	Виды экономических потерь	Расчетная сумма, млрд. руб.
1	Потери по возможному фонду оплаты труда зарегистрированных безработных	23,5
2	Потери по возможному начислению подоходного налога с заработной платы	3,2
3	Расходы Гос.фонда занятости на выплату пособий зарегистрированным безработным	7,2
4	Потери по возможному начислению в социальные фонды с заработной платы	10,4
5	Потери от существующего уровня неполной занятости	22,7
Итого	Расчетная сумма экономических потерь от существующего уровня официальной безработицы	63,8

 

 

Уже известно, что расчет уровня безработицы имеет раз­ные методики, и хотя они все более или менее обоснованы, равно как и подвергаются критике отечественными и зарубеж­ными исследователями, тем не менее они отражают тенден­ции, а иногда и совпадают в количественном отношении.

Приведем расчеты потерь. Они производились исходя из расчета того, что существующий уровень неполной занятости эквивалентен 1,3 млн. условных работников, не занятых в те­чение 1998 года. По методологии МОТ учитывалась общая численность безработных, а не только стоящих на учете в служ­бе занятости.

                                                                                                                    Таблица 2

 

№ п/п	Виды экономических потерь	Расчетная сумма, млрд. руб.
1	Потери по возможному фонду оплаты труда зарегистрированных безработных	68,4
2	Потери по возможному начислению подоходного налога с заработной платы	9,3
3	Расходы Гос.фонда занятости на выплату пособий зарегистрированным безработным	30,3
4	Потери по возможному начислению в социальные фонды с заработной платы	7,2
5	Потери от существующего уровня неполной занятости	22,7
Итого	Расчетная сумма экономических потерь от существующего уровня официальной безработицы, определяема по методологии МОТ	128,6

 

 

Тогда сумма экономических потерь от безработицы соста­вила почти половину от всех инвестиций в основной капитал производственного назначения в данный период – 263,5 млрд. руб.

Согласно закону Оукена (Ойкена), превышению фактичес­кого уровня безработицы над естественным на 1% соответству­ет отставание ВВП, составляющее 2,5%. Согласно этому, для России достижение естественного уровня безработицы даст экономический рост в стране на дополнительные 10-15%.[3]

Однако не менее весома и важна для развития общества и социальная сторона безработицы.

При низком уровне жизни отмечается высокая трудовая активность населения.

Гарантированный пособием по безработице прожиточный минимум не в состоянии обеспечить нормальный жизненный уровень в условиях постоянного неконтролируемого роста цен и на предметы первой необходимости.

Растет численность граждан, относящихся к маргинальным группам населения.

Повышение уровня безработицы на 1% приводит к росту преступности на 7-8%. Имеются исследования, по данным которых год безработицы укорачивает жизнь человека на 5 лет. По данным американских ученых увеличение безработи­цы на 1 % приводит к возрастанию числа самоубийств на 4,1 %, тюремных заключений на 4%, убийств на 5,7%, увеличению общего показателя смертности на 1,9%. Симптомы депрес­сии встречаются у каждого второго безработного. Сложно решается проблема преодоления озлобленности и агрессии, появляющихся уже через полгода вынужденной невостребо­ванности.[4]

Регулирующая роль государства должна состоять в посто­янном поддержании сбалансированности экономических при­оритетов занятости в программах экономических преобразо­ваний.

В целом безработица в России носит застойный характер, влекущий увеличение длительности безработицы, при этом приток в ряды безработных связан с относительно доброволь­ным решением работников (уход «по собственному желанию» может быть вынужденным).

Обостряются региональные проблемы занятости. Велики различия (в несколько раз) уровня безработицы по регионам.

Изменяется состав безработных. Первоначально основную массу безработных в России составляли женщины, лица с выс­шим и средним специальным образованием, лица предпенсионного возраста. Но затем в тех регионах, где уровень безра­ботицы был выше среднего, стали расти доля мужчин, доля лиц с низким уровнем образования, доля молодежи. По соста­ву безработных можно судить об остроте проблем безработи­цы в регионе. Преобладание «высокообразованных женщин, особенно предпенсионного возраста» может свидетельство­вать о начальной стадии безработицы как явления. Уровень безработицы и напряженность на рынке труда в таких регио­нах, как правило, невелики, несмотря на высокие темпы рос­та. Там же, где в составе безработных превалируют молодежь, мужчины, лица с низким уровнем образования, проблема без­работицы очень остра, хотя численность безработных может расти медленнее, чем в среднем по стране.

Учитывая общую жесткость макроэкономической поли­тики правительства на протяжении предыдущих лет, пред­ставляется вероятным доминирование сокращения спроса на труд, сокращение количества свободных рабочих мест и сни­жение оттока (в первую очередь трудоустройства) из рядов безработных.

Наиболее остро проблемы безработицы стоят в регионах с высоким естественным приростом населения, особенно в со­четании с массовым притоком беженцев, и в депрессивных регионах, с преобладанием наиболее кризисных отраслей, что усугубляется наличием монопоселений и закрытых террито­риальных административных образований.

К особенностям безработицы в России относится и более высокий уровень безработицы в сельской местности, чем в городе.

Представим прогнозную оценку состояния безработицы в России в 2003-2005 годах.

Предыдущий этап экономических реформ в России не выз­вал ожидавшегося взлета открытой безработицы, что и поро­дило мнение о некоем «российском» феномене, позволившем удержать рынок труда в относительном равновесии. Нередко делается вывод о том, что если в период экономического спа­да удалось достичь компромисса между инфляцией и безрабо­тицей, то на стадии экономического оживления рынок труда останется одной из наименее проблематичных сфер. Но дело в том, что скорость, с которой расширение занятости следует за экономическим оживлением, зависит не только от макро­экономической конъюнктуры, но и от других факторов ин­ституционального, структурного и иного порядка.

Так, давление молодежи, впервые вступающей на рынок труда в поиске работы, может перекрыть объемы генерируе­мых рабочих мест, в том числе и сократить возможности воз­вращения к занятости безработных граждан. Увеличивающе­еся трудоспособное население (за счет значительной рождае­мости в 80-е годы) создаст дополнительное давление на ры­нок труда благодаря росту совокупного спроса на рабочие места. Сфера услуг, переживающая фазу подъема, может расши­рять применение гибких режимов труда, что затруднит пере­мещение из производящих отраслей мужчин, как правило ра­ботающих полный рабочий день. При низкой заработной плате на вновь создаваемых рабо­чих местах может возникнуть проблема с квалификационной структурой спроса на рабочие места, снизить возможности карьерного роста занятых и, в конечном счете, повысить ве­роятность рецидивов безработицы. Квалификационные несоответствия могут возникать и при создании рабочих мест, требующих высокой квалификации, ввиду отсутствия в необходимых пределах соответствующей рабочей силы. К сдерживающим развитие занятости факторам можно от­нести и налоги, связанные с отчислением работодателями на государственные социальные нужды, в соответствии с вели­чиной фонда оплаты труда. Недостаток конкуренции на рынке товаров и услуг позво­ляет предприятиям ограничивать выпуск продукции и сохра­нять высокие цены, сдерживая тем самым спрос на труд.