Вступи в группу https://vk.com/pravostudentshop
«Решаю задачи по праву на studentshop.ru»
Опыт решения задач по юриспруденции более 20 лет!
Магазин контрольных, курсовых и дипломных работ |
Вступи в группу https://vk.com/pravostudentshop
«Решаю задачи по праву на studentshop.ru»
Опыт решения задач по юриспруденции более 20 лет!
Феноменология и социология: Альфред Шюц
Когда в 60–70-е годы появилась новая феноменологическая социология –социология повседневного поведения – как контрпарадигма функционалистской и позитивистской социологии, она опиралась на творчество Альфреда Шюца.
Альфред Шюц (1899–1959) занимался в Вене юриспруденцией и наукой. Он учился у Ганса Кельсена и Людвига фон Мизеса, а Эдмунд Гуссерль предложил ему должность ассистента во Фрейбурге. В1939 году он эмигрировал в США, где с 1943 по 1959 год читал лекции в Новой школе социальных исследований в Гарварде.
Его важнейшее произведение «Смысловое строение социального мира. Введение в понимающую социологию» появилось в 1932 году в Вене. В США Шюц сохранил верность феноменологическому обоснованию в социальных науках, но не имел большого влияния, поскольку в США в это время наблюдался расцвет позитивизма. Его концепция приобрела известность лишь благодаря работам его учеников–ПитераБергера, Томаса Лукмана и Арона Сикурела. Сам Шюц стремился к обмену мнениями с американскими учеными, о чем свидетельствует переписка с Толкоттом Парсонсом. Он также очень интересовался работой Дж.Г.Мида, что было обусловлено определенным родством их научного подхода. Заметки по «Структурам жизненного мира», которые были опубликованы впервые долгое время спустя после его смерти, Альфред Шюц написал в Америке.
ческую проблему возможности понимания людьми друг друга.1 Действие и структура смысла
Действия для Шюца – это языковое гипостазирование переживаний; вслед за Бергсоном он проводит различие между «actio», поступком как переживанием, и «actum», фактически произошедшим действием, которое действующий, однако, как «пред-воспоминание», как предварительный набросок соединяет с действием, которое должно произойти в §удушем, со своим действием и таким образом придает ему смысл.
Шюцу важно дать более точное определение «понимания» действий. Это требует «феноменологической редукции», то есть освобождения сознания от предметов внешнего мира («заключение в скобки») и поворота к «внутреннему потоку сознания», поскольку при понимании речь идет не об объяснении внешнего мира, а о «строении» смысла внешнего мира в моем сознании.
Феноменологическая редукция
Метод, посредством которого феноменология исследует опыт сознания, является одной из ее важнейших характерных черт. Понимание этого метода позволяет существенно прояснить отношения между социальными науками и феноменологией. Для его обозначения использовалось много терминов: редукция, эпохи, выключение мира из игры, воздержание от веры в существование мира, заключение мира в скобки. В нашем обсуждении используется термин «редукция».
Этот метод основывается на гуссерлевском различении (1) естественной установки, характерной как для обыденного мышления повседневной жизни, так и для наивной позиции естественных наук и наук о культуре (во всех этих случаях мир, который предполагается исследовать, несомненно «есть»), и (2) установки «радикального сомнения», ведущей к воздержанию от веры в существование мира, достигнутой при посредстве феноменологической редукции. В ходе редукции я элиминирую принимаемые мною на веру, свойственные естественной установке и удовлетворяющие меня с точки зрения моих практических целей представления о характерных чертах других субъектов и объектов окружающего мира и остаюсь с интен-циональными объектами моего собственного чистого сознания. Все, что я в нем обнаруживаю,–«истинно» или «объективно» по определению, ибо несомненно для меня как объект моего сознания. Осадок, который остается мне в результате редукции, заключает в себе данное моего интуитивного опыта; именно его и стремится описать феноменология. Однако понимание собственного переживания – нечто принципиально иное, чем понимание чужого субъективного смысла. Шюц приводит пример рубки леса. Понимание того, что рубят лес, может означать:
1) что имеется в виду только внешний ход событий, уда-j ры топора по стволу;
2) что происходят изменения в каком-то предмете внешнего мира;
3) что имеется в виду не внешний ход событий или изменения некоего чужого тела, а что внимание направлено на переживания дровосека как человека, совершающего действия. Что он переживает в процессе действия? Какой смысл имеют его действия для него? Внешнее действие становится в таком случае лишь знаком, выражением внутреннего процесса переживания.
Понимание речевых выражений может означать: 1) интерпретацию внешних и акустических впечатлений на основании собственного переживания;^
272
Раздел V. Социология на грани эпох
2) интерпретация слова как знака также включает лишь акт самовыражения;
3) только когда наблюдатель интерпретирует ценностное значение как знак процессов в сознании говорящего, происходит подлинное понимание чужого.
Субъективная смысловая связь истолкования чужих поступков предполагает план цели действия как цели собственного действия, на основании чего мы представляем себе ход действий. Мы реконструируем действие в нашем сознании. Истолкование, интерпретация чужого переживания, понимание чужого, предполагает обратное соотнесение конституированной предметности с чужим сознанием и преодолевает прагматическое понимание повседневного социального мира. Оно требует осмысления переживания во внутреннем временном сознании посредством «феноменологического анализа структуры». Тем самым схемы опыта толкователя становятся одновременно его схемой толкования. «Объективный смысл» может быть конституирован путем включения переживания в общую систему опыта толкователя. Иначе говоря, понимание поведения других осуществляется с помощью усвоенного образца интерпретации.
Понимание чужого Шюц, с точки зрения идеальных типов, дифференцирует по «отношениям», которые существуют между действующим Я и истолковывающим, в «окружающем мире», «современном поколении», «прошедших временах» (история), «последующих временах» (будущее). Понимание в сфере социальных наук относится к современным и предшествующим поколениям и потому требует не понимания «Гак-бытия», воплощаемого «Ты», а понимаемого идеально-типически «Как-бытия», основой которого являются уже типизированные отношения. Задачу социальных наук Шюц видит в объективировании субъективных смысловых связей, причем объективация должна быть адекватна как каузально, таки по смыслу: иная форму-
273Социология: история и современность
лировка веберовой связи каузального объяснения и смыслового толкования.
Структуры жизненного мира
«Науки, которые хотят истолковать и объяснить человеческие действия и мыишение, должны начинать с описания основных структур донаучной само собой разумеющейся для человека действительности. Эта действительность является повседневным жизненным миром».
Так начинается первый том «Структур жизненного мира», основанный на набросках Ал ьфреда Шюца и законченный и обработанный Томасом Лукманом. Тем самым ясно указаны цель и значение этой работы: речь идет об анализе повседневной действительности и основывающихся на ней установках людей, лишь понимание которых может обеспечить истолкование и объяснение действий и мышления людей. Речь идет о предпосылках мышления и действий, которые существуют в окружающем нас жизненном мире.
«Жизненный мир» охватывает все, что для человека является бесспорно реальным и естественным. Жизненный мир с самого начала интерсубъективен, ибо существование других людей и их мышления и действий является одной из его естественных данностей. Жизненный мир я дешо с другими людьми, он для нас общий. И он охватывает знание о взаимоотношениях и характере социального опыта. Это знание включает также предположение, что социальный мир, включая меня самого, познается другими людьми тем же образом, как познаю его я.
Естественная установка исходит из того, что повседневная действительность–нечто само собой разумеющееся, но включает и прагматический мотив: она ориентирована на изменение жизненного мира посредством нашего действия. Жизненный мир–это действительность, которую мы модифицируем своими действиями и которая, с другой стороны, модифицирует наши действия. Но это означает также, что я должен истолковывать, интерпретировать эту мою действительность в целях своих действий. Эта интерпретация основывается на запасе прежнего опыта, который я приобрел сам, который был передан мне моими ближними и т.п. Этот запас знаний служит схемой моей интерпретации; весь мой опыт я оцениваю, опираясь на это знание, он для меня является типовым, но не упорядочен систематически. Запас знаний жизненно важного мышления–это совокупность само собой разумеющихся действий, меняющихся в зависимости от ситуации, с «горизонтом», за которым начинается неопределенность. Запас знаний состоит из решений проблем, которые в определенной ситуации воспринимаются как бесспорные, но в прошлом были конституированы интерпретациями «горизонта». Интерпретации «горизонта» определяются прагматическими мотивами, то есть, если действительность не поддается нашим действиям, совершаемым на основе имеющегося знания, и становится проблематичной, «горизонт» нашего знания должен быть интерпретирован заново, но лишь в той степени, в какой этого требует наша проблема; затем интерпретация прекращается. Таким образом, наше знание и его типизация представляют собой наслоение прошлых, ситуативно обусловленных проблем.
В то время как знание повседневности ориентировано прагматически, несистематично, а его целью является несомненность, теоретическое знание отличается тем, что интерпретация выходит за горизонт прагматических Проблем, стремится к систематизации, и сомнение может быть сделано принципом приобретения знаний.
Мертон
МИД (Mead) Джордж Герберт (1863–1931) – амер. философ, социолог и соц. психолог. М. рассматривал реальность как совокупность ситуаций, в к-рых действует субъект (широко понимаемый как "живая форма"), а мышление трактовал с т. зр. его инструментальной природы – как орудие приспособления субъекта к реальности. По М., об-во и соц. индивид (соц. "Я") конституируются в совокупности процессов межиндивидуальных взаимодействий. Стадии принятия роли другого, других ('^обобщенного друго-– этапы превращения физиология, организма в рефлексивное соц. "Я". Происхождение "Я", таким образом, целиком социально, а главная его характеристика – способность становиться объектом для самого себя, причем внешний соц. контроль трансформируется в самоконтроль. Богатство и своеобразие заложенных в той или иной личности реакций, способов деятельности, сим-волич. содержаний зависят от разнообразия и широты систем взаимодействия, в к-рых она участвует. Структура завершенного "Я", по М., отражает единство и структуру соц. процесса.
Роберт Кинг Мертон известный американский социолог среди множества элементов социальной и культурной структур выделяет два наиболее важных. Первый из этих элементов состоит из определенных культурой различных целей, намерений и интересов, которые служат основой для законных целей всего общества или же для его отдельных слоев. Все эти цели так или иначе связаны между собой (при этом необходимо учитывать, что степень этой связи является вопросом эмпирическим), а ценности соответствующие этим целям находятся в жестком соподчинении. Изменяя по значимости и формируя к себе различное отношение, главные цели вызывают устремленность к их достижению и представляют собой то, к чему необходимо стремиться. Второй элемент культурной структуры определяет, регулирует и контролирует приемлемые способы достижения этих целей. У каждой социальной группы существуют свои моральные и поведенческие нормы. С ними связываются определенные культурные цели. Моральные и поведенческие нормы не обязательно совпадают с нормами техничности или эффективности, потому что некоторые способы действий для достижения желаемого (сила, обман, власть) – не разрешены в культуре общества. При этом подобные недозволенные обществом способы поведения могут содержать и что-то полезное для социальной группы, что вызывается практической необходимостью, например: нарушения исторических запретов на операции с живыми животными, на медицинские эксперименты, на социологический анализ “священных норм”.
– Какую характеристику дает автор основным типам индивидуального приспособления?
Р. Мертон выделяет пять типов приспособлений индивидов в обществе, которые в зависимости от содержания принимают, отвергают господствующие ценности или отвергают господствующие ценности и заменяют их новыми.
Конформность. Данный тип приспособления – соответствие и культурным целям, и институционализированным зависит от степени стабильности общества. Сеть ожиданий, составляющая каждый социальный порядок, основывается на желательном поведении членов общества, соответствующих установленным и, возможно, постоянно меняющимся культурным образцам. Только конформное поведение среди рассматриваемых типов приспособления не является девиантным.
Инновация. Данная форма приспособления основывается на значительном культурном акцентировании цели – успеха и заключается в использовании запрещаемых обществом, но часто бывающих эффективными средств достижения богатства и власти. Это происходит в случае если индивид ассимилировал акцентирование цели без равнозначного усвоения институциональных норм, регулирующих пути и средства ее достижения. Этот тип приспособления вызывает частое отклоняющееся поведение в одном социальном слое и менее частое в другом.
Ритуализм. Данный тип приспособления характерен для общества, в котором социальный статус индивидов в значительной степени определяется их достижениями и предполагает оставление или понижение слишком высоких культурных целей большого денежного успеха и быструю социальную мобильность там, где эти устремления могут быть удовлетворены. Подобное приспособление характерно для рабочих, служащих, бюрократов, опасающихся своего увольнения. Такой тип приспособления является скорее индивидуальным, чем коллективным. Это тип приспособления индивида, лично стремящегося избежать опасностей и неудач посредством отказа от основных культурных ценностей и приверженности любому обещающему безопасность распорядку и институциональным нормам.
Ретритизм. Данный тип приспособления встречается реже всего. Люди, принадлежащие к этому типу приспособления являются “чужаками” в обществе. Сюда могут быть отнесены лица, страдающие психическими заболеваниями, отверженные, изгнанные, бродяги, алкоголики, наркоманы. Они отказались от предписанных культурой целей, и их поведение не соответствует институциональным нормам.
Мятеж. Данный тип приспособления выводит людей за пределы окружающей социальной структуры и побуждает создавать новую, т.е. сильно видоизмененную социальную структуру. Это приводит к отчуждению от господствующих в обществе целей и стандартов. Последние начинают считаться чисто произвольными, а их претензия на законность и приверженность индивидов – несостоятельной. Мятеж возникает в случае, когда существующая система представляется препятствием на пути достижения целей, признанных законными.
– В чем видит автор основную причину отклоняющегося поведения?
Отклоняющееся поведение в первую очередь наблюдается в нижних социальных стратах, когда культура предъявляет к ним несовместимые между собой требования. Это происходит, например, в случае реакции на ситуацию, когда усвоено культурное акцентирование денежного успеха, но доступ к общепризнанным и законным средствам, обеспечивающим этот успех, недостаточен. Именно такое соединение культурных приоритетов и социальной структуры производит сильное побуждение к отклонению. Даже для способных людей, не смотря на провозглашение идеологии “открытых классов”, продвижение к цели-успеху ограничено. Отклоняющееся поведение может вызываться также жесткой кастовой социальной структурой, при существовании которой одновременно провозглашаются общие для всего населения цели успеха. Таким образом, основной причиной отклоняющегося поведения, по Р. Мертону, является несогласованность между культурными целями, выдвигаемыми обществом (стремление к богатству, власти, успеху, выступающие в качестве установок и мотивов личности), и средствами, которые оно предлагает для их достижения.
Мид
Мид, сын протестантского священника из Новой Англии, в молодости был свидетелем дискуссии между религиозным догматизмом и эволюционным учением Дарвина; его окружение носило традиционно пуританский характер, но вместе с тем было настроено социал-реформистски и выступало за эмансипацию негров и женщин. Мид (1863–1931) сохранил в течение всей своей жизни верность этому социал-реформистскому духу и участвовал во множестве объединений и движений, преследовавших социальное и общественно-политические цели, прежде всего по вопросам воспитания и профессионального образования.
Не сразу после окончания колледжа Мид сделал выбор в пользу науки; лишь в 1887 году он начал изучать философию у Дж. Ройса в Гарварде. В тот период Мид увлекался идеями диалектики Гегеля. В ходе разработки собственной концепции он, безусловно, следовал гегелевским идеям, отвергая при этом посылку об исключительной «чистой» роли сознания в жизни личности и общества. Вскоре он заинтересовался физиологической психологией и провел несколько лет в Германии, вначале (1888 год) в Лейпциге, где он слушал Вильгельма Вундта, затем в Берлине, где он следил за дискуссией между Дильтеем и Эббингаузом, то есть между гуманитарной и естественнонаучной психологией. В1891 году он занял место преподавателя психологии в Мичигане. Там он встретился с Джоном Дьюи и Чарльзом Х.Кули. Когда Дьюи было предложено место в Чикаго, он поставил условие, чтобы Мид был приглашен в качестве его ассистента. Между Дьюи и Мидом установились дружеские отношения, а их влияние в деловом плане было взаимным, причем Мид в своей социальной психологии сохранял полную самостоятельность. С1894 года и почти до самой своей смерти в 1931 году Мид преподавал на отделении философии в Чикагском университете.
Мида высоко ценили многие студенты, в том числе и студенты-социологи, посещавшие его лекции, но в то же время он оставался малоизвестным среди специалистов и, что особенно важно, среди социологов своего времени. Причиной этого была его скромность в том, что касалось книжных публикаций. При жизни он опубликовал довольно большое число статей, но не книг. Его книги появились лишь после его смерти в виде сборников: «Философия настоящего» (1932), «Философия действия» (193 8). Его самое известное произведение – «Разум, Я и общество» появилось в 1934 году и
основывалось на записях лекций, собранных и опубликованных его учениками.
Известность пришла к нему лишь после смерти, и в настоящее время его роль в социальных науках считается столь же значительной, как роль Макса Вебера или Толкотта Пар-сонса. Однако Мид не был социологом в узкопрофессиональном смысле, он был философом, мышление которого позволяло тесно связать теорию познания, психологию личности и социальную жизненную практику. В философии Мид, наряду с Чарльзом С. Пирсом, Уильямом Джемсом и Джоном Дьюи, был одним из ведущих представителей прагматизма, связывающего знание с активностью человека, его фиксируемым успехом в разрешении жизненных проблемных ситуаций. Он пришел к выводу, что изучение социальных процессов следует проводить на микроуровне, так как в нем дезавуируются закономерности общественной, частной и личной жизни. В психологии Мид стал основателем «социального бихевиоризма», который превратил психологию поведения в социальную психологию, а для социологии он–классик, стоящий у истоков «символического интеракционизма» современности.
Социальная философия относительности Мида
В современной социологии взгляды Мида в основном представлены в сокращенном виде. Поэтому мы начнем с характеристики его позднего философского творчества, которое является основополагающим для понимания Мида, поскольку он был не социологом, а философом. Делая на этом акцент, мы имеем в виду не только то, что его академическим предметом была философия, но и то, что для него рассмотрение социальных аспектов в узком смысле слова представлялось включенным в более широкую и принципиальную связь структуры действительности и ее познания.
Примечательным у Мида было то, что он считал действи-телъность, природу, физические предметы, так же как сознание, личность, организованными социальна или, лучше сказать, интерсубъективно. Человека, природу, время и пространство –все это он объединял интерсу бъективной практикой, и это стало частью социальной философии, которая не делает различия между научным и повседневным знанием и между философией, психологией, социологией или даже теоретической физикой.
Значение Мида именно для сегодняшней социологической дискуссии заключается в его отрицании объективистского понимания науки как уровня познания, в принципе оторванного от обыденного знания; он, напротив, считал науку, особенно психологию, саморефлектирующей формой познания. Наука так же, как и любое социальное действие, является совместной социальной деятельностью, которая сталкивается с проблемами и вырабатывает решения.
В прагматизме Мида как форме практической философии ориентация на действие играет определяющую роль. Поэтому понятия и теории науки для Мида–это не конструкции, нацеленные на познание «истины» как последней реальности; они всегда связаны с нашими практическими действиями и опытом: «Истина всегда существует лишь относительно проблематичных ситуаций»; «Истина... равнозначна решению проблемы».
Интересно само определение проблемы, которое дает Мид, а именно–как крушение созданного совместным опытом и тем самым «объективного» общего мира группы людей. Эти нарушения представляют собой исключения, они появляются прежде всего в опыте индивидов, который может стать совместным опытом. Здесь вмешивается наука, которая реконструирует общий мир таким образом, что исключения становятся случаями, вписывающимися в общий мир. Истина, заключающаяся в решении проблемы, является критерием, который требует дальнейшего существования общего мира, но не пре-
362
пятствует возникновению нового. Коммуникативная общность как условие такого понимания истины опирается на неотъемлемую социальность всякой науки, как и всякого мышления вообще. Мир, вещи в нем, время и пространство основываются, согласно Миду, наинтерсубъективном восприятии и включаются в процесс нашей практики.
Объекты науки также конституируются в процессе действий; физические предметы–так же, как и идентичность «Я», самость (Self). Это значит, что объективирование науки происходит не на оторванном от «жизни» уровне теории, а в процессе символически опосредованной интеракции. Поэтому понятие жизни у Мида, в отличие от немецкой философии жизни, связано не с индивидуальным субъективным опытом, а с интерсубъективным процессом практического действия: оно не мистическое, а прагматическое. Однако, с другой стороны, социальное у Мида тоже не является чем-то оторванным от природы, а включено в естественный процесс. У Мида нет противопоставления человека и природы; и то, и другое считается интерактивно конституированным. Миду принадлежит удивительная формулировка этого факта: «Социальные существа так же несомненно являются вещами, насколько физические вещи социальны». Идентичность индивидов, как и вещей, возникает в процессе действия, и в нем они приобретают инструментальное значение.
Мид старается также использовать достижения современной теоретической физики, прежде всего теорию относительности, в своей «социальной» философии, что особенно ярко отражено в его позднем произведении «Философия настоящего», В этой связи большое влияние на его мышление оказал Альфред Норг Уайтхед с его релятивистской философией.
Альфред Н.Уайтхед понимал природу как организацию перспектив, которые содержатся в самой природе, что должно означать, что различия в восприятии природы не являются субъективными картинами действительности и что эти
363перспективы представляют собой объективную реальность: каждый организм или каждое событие, протяженное во времени, имеют собственную временную систему, на основе которой в окружающем его мире существуют понятия «здесь» и «там», «теперь» и «потом». Каждый объект в пространстве находится в движении или в покое лишь в определенной про-странственво-временной перспективе. Тогда мир состоит из совокупности этих перспектив и их взаимоотношений друг спрутом, а не из независимых физических объектов. Существенным для выводов из теории относительности было включение в рассмотрение самого наблюдения. Мир обладает реальностью только относительно воспринимающего субъекта. Пространственно-временная структура природы, однако, также существенна только относительно воспринимаемых событий или организмов, она включает человека и общество, и, наоборот, человеческий опыт и действия включают в себя природу, так что социальный и психологический процесс можно считать примером эволюции природы.
Релятивистская философия Уайтхеда повлияла сначала на Мида в плане понимания истории. История для Мида– не «прошедшее прошлое», которое складывается из понимания субъективных перспектив людей того времени и культуры, как для «духовно-научной» истории, а история как интерпретация прошлого для него всегда определяется необходимостью решения проблем и отношением к практике современности. Каждая современность создает себе свою специфическую историю, в функции которой входит понимание и контроль современных проблем. Однако эти перспективы, постоянно создаваемые заново, основанные на соотношении настоящего, будущего и прошлого, являются не только мысленными конструкциями, но и реальными, поскольку истинность опыта всегда дана в настоящем времени, однако это настоящее время не отражает ни «пространственное» время физики, ни стремительно текущее время внутреннего пере-
живания, как у Бергсона, а отражает специфические временные перспективы всех объектов природы. Благодаря событиям и выделяемому с их помощью структурированию своего хода время становится познаваемым одновременно благодаря новой интерпретации истории как процесса, каузально обусловившего это событие; настоящее также конституируется в восприятии как момент между прошлым и будущим. «Цель науки заключается в том, чтобы разгадать существующее в настоящем прошлое и на этой основе предсказать будущее» (Мид).
В современных социальных действиях также проявляется объективность перспектив. Социальные науки имеют дело с индивидуальным опытом, но индивиды могут руководствоваться в действиях не только своими собственными перспективами, но и перенимать перспективы другого или целой группы. Объективность относительных реальностей основана на факте интерсубъективности опыта.
Общество как опыт есть организация перспектив, так же как и «Я» (Self). Кроме того, между миром людей как таковым и природой нельзя провести границу; физические объекты вовлечены в эту реальную организацию перспектив в той мере, в какой они важны для кооперации людей.
Гарфинкель
Академическую терпимость в отношении других концепций и признание ограниченности и относительности всех научных методов Бергер считал признаком зрелости науки и основой ее значения для людей. Кроме того,предмет социологии как одной из наук о человеке постоянно напоминает о главном вопросе: что же означает быть человеком в определенной общественной ситуации? А социология должна быть ангажированной, но не в смысле идеологии, а выступать за человека как за живого ближнего, а не как за категории и конструкции.
Наряду с новым открытием работы Шюца «Смысловое строение социального мира» (1932) в ходе движений протеста 60-х годов, когда разгорелась борьба против методов общепринятой научности, большое значение для обоснования феноменологической социологии имела публикация не оконченной Шюцем и завершенной Томасом Лукманом рукописи «Структуры жизненного мира» (2 тома, 1979–1984). Поскольку речь здесь идет об основной концепции Шюца, это произведение уже рассматривалось в другом месте. Оно также не является примером американской феноменологической социологии, хотя и Шюц, и Лукман долгое время жили в США, а Лукман был учеником Шюца в Нью-Йоркской школе социальных исследований. Сам Лукман особенно интенсивно занимался социолингвистикой и усвоил при этом как структуралистский, так и герменевтический подход.
Этнометодология
Сочетание этнонауки,* понимающей социологии Альс реда Шюца и философии языка позднего Витгенштейна пред ставляет собой «этнометодологию» (название предложено ГаВ рольдом Гарфинкелем).
Витгенштейн исходил из того, что слово получает свое значение лишь в процессе употребления. Эту концепцию
* «Ethnostien.ee» занимается исследованием знания (магия, шаманство), котороеиспользуютносителипримитивнойкультуры^тобыпокорить окружающую их природную среду.
542
Раздел VIII. Американское общество.
Витгенштейна в «Философских исследованиях», которая указывает понятиям их место в контексте происходящего в обществе межчеловеческого общения, Питер Уинч назвал революцией в философии. Языковое поведение ориентировано на определенные правила, которые делают возможной интерпретацию речевых актов. Понимание означает тогда контроль за соблюдением правил. Правила, определяющие речевое поведение, основываются на общей «форме жизни». Она, в свою очередь, проявляется посредством интерсубъектной значимости языковых и поведенческих правил в комму-никационномсообществе. Вследствие этого возникают «языковые игры», которые усваиваются в процессе языковой
социализации.
Гарфинкель (р. 1917) обобщает это целеполагание на современные общества и называет предметом своей этномсто-дологии рациональные свойства (формальные структуры, методы, отсюда название–этнометодология) практических действий, или, иначе–методы, которые используют члены общества, чтобы совершать обыденные действия. Научные методы и теории являются частью «обыденных теорий» и методов обыденного знания, которые люди используют в своих практических действиях. «Заниматься социологией»–это одно из обыденных действий среди многих других,
Под обыденным действием понимается действие в неструктурированных или малоструктурированных и институционально заранее определенных ситуациях. Действие–это создание, а не реакция на раздражение, как у бихевиорис-тов, или на внушенное заранее ожидание, как у ролевых теоретиков; оно целенаправленно обращено на порядок, рациональность и представимость обыденной жизни. Исследуется не «почему», а «как» действия, правил, теорий, методов осуществления действий.
Этнометодологи предполагают, что люди в своих обыденных действиях ведут себя рационально. При этом речь идет о
543Социология: история и современность
«procedural rationality» («процедурной рациональности»), то есть о рациональности процесса поведения, а не о «substantial rationality» («субстанциональной рациональности»), содержательной рациональности, комбинации «цель–средства». Понятие рациональности может быть здесь вполне заменено понятием метода или техники. Согласно Гарфинкелю, обыденное действие обнаруживает целый ряд рациональных приемов: категоризация, сравнение, оценка ошибок, поиск средств и инструментов, анализ альтернатив и их последствий, стратегии, распределение времени, предусмотрительность и т.д. Как и обыденное действие, наука также имеет целый ряд рациональных приемов, как, например, согласование отношения «цель–средство» с формальной логикой, семантическая ясность и точность способа выражения.
Этнометодология рассматривает рациональные приен обыденности, но также и самой науки, не как методолог} ческие принципы, а как проблемные эмпирические данные Сама она, однако, не пускается в дискуссии о своих собственных методах и в этом плане сознательно отказывается от каких-либо доказательств своей научности.
Как и Гоффман, представители этнометодологии посвящают свой анализ социальной коммуникации при выразительном поведении. Действия интерпретируются участвующими лицами как выражение (документ») некоего лежащего в их основе образца. Подобные образцы возникают в непрерывном процессе интерпретации при коммуникации.
Выражение – это указатель на лежащий в основе действия образец интерпретации («грамматика»), который предполагается и интерпретируется участниками ситуации. «Показательность» речи в ситуации социальной коммуникации свидетельствует об отношении между выражением и лежащим в основе образцом и является одним из основополагающих понятий этнометодологии. Мы общаемся в обыденной коммуникации с помощью «shorthand-code» («стенографиче-
544
ских кодов»), «индексальных» выражений (например, «мы», «они», «здесь», «сейчас», «тогда»...) и считаем существенные моменты содержания коммуникации просто само собой разумеющимися. Тогда коммуникация–это процесс взаимного кодирования и раскодирования, в котором, однако, другим демонстрируется также рациональность собственных действий. Рефлексивность представления заключается в том, что люди некоторые моменты подчеркивают, другие скрывают и подразумевают общеизвестный контекст. С помощью («кризисных») экспериментов можно обнаружить момент чего-то «само собой разумеющегося», объявив в некой ситуации эти подразумеваемые образцы недействительными. Испытуемые неуверенно и агрессивно реагируют на то, что подвергает сомнению общность их обыденного мира и выводимого из него обыденного знания, состоящего из невысказываемых образцов. Обыденное знание, «то, что само собой разумеется», практическое знание, знание рецептов основываются на «правильности», доказанной всеобщим согласием, и на моральной легитимности того, во что все верят («Ты же знаешь, что я имею в виду»).
Наряду с индексальностью языка, которая связывает используемые в той или иной ситуации сокращения посредством их подразумеваемого значения с прежними ситуациями, опытом и их контекстом, предпосылки обыденной коммуникации основаны на взаимных перспективах, то есть на предположении общего «social setting» (социального окружения), которое устраняет индивидуальные различия, а также на «normal forms» (ориентации на «нормальный» вид) и на принципе «и так далее», привычке не выражать различные намерения, так что другие должны их дополнить без слов. Сикурел называет эти принципы «generative principles» («генеративными принципами»), поскольку они дают возможность соединить бесчисленное множество значений с возникающими социальными ситуациями. Они «производят»
18. Социология
545Социология: история и современность
социальные структуры обыденного мира, а владение ими указывает на «interactional competence» («интерактивную компетентность») участников коммуникации. Такие понятия, как «структура», компетентность, с точки зрения этнометодо-логии, имеют другой смысл, поскольку они всегда связаны со значениями, которые зависят от контекста, открыты и потому всегда подвижны.
«Этнометодолог рассматривает значения как ситуативное, самоорганизующееся и рефлективное взаимодействие между организацией памяти, практическим рассудком и речью». *
Семантическое значение понятий, с помощью которых мы осуществляем коммуникацию, создается в интерактивных процессах обыденной жизни. Поэтому язык–это нечто, что в тесной связи с тем, что мы называем «культурой», создает смысловые структуры нашего обыденного мира. Сикурел видит заблуждение традиционной социологии в том, что общая культура и язык воспринимаются как нечто данное и зафиксированное, а не как настоящая проблема, требующая своего прояснения.
Сикурел именует схему интерпретации, общую для участников в социальном юаимодействии, «базисными правилами» («интерпретативными правилами»). С их помощью люди приписывают значения действиям и разговорам и соединяют общие нормативные правила с актуальными ситуациями взаимодействия. Нормативные правила–это исторически сложившийся специфический запас знаний некоего коллектива, базисные же правила, напротив,–это универсальный запас знаний всех существующих в повседневном мире коллективов.
Обыденное поведение нельзя объяснить такими понятиями, как роль и статус. Ими нельзя объяснить, как человек думает и действует в обыденной жизни. Роль и статус не должны иметь значение для самого деятеля. Нормы в обыденных ситуациях всегда проблематичны, поскольку мы интерпретируем си-
1 Cicourel Aaron V. Cognitive Sociology. London, 1973. P. 100.
546
туацию и тем самым реконструируем нормы в зависимости от ситуации. Сомнения вызывает и понятие социальной структуры: «Социальная структура остается понятной иллюзией обыденного мышления социолога до тех пор, пока нам не удастся вскрыть связь между когнитивным процессом, который участвует в возникновении контекстуальной деятельности, и нормативными мировоззренческими схемами, которые мы используем, претендуя на познание, как обыватели и исследователи».' Сикурел противопоставляет понятие «mechanical production of speech» («механическое производство речи») понятию «generative semantics» («генеративная семантика»), то есть мнению, что в процессе интерпретации в коммуникации создаются контекстуально обусловленные выражения с «открытым» значением. Значение, в том числе и семантическое значение понятий, создается в действиях и взаимодействиях обыденной жизни. Правда, значение слов и предложений не всегда может быть выражено, а передастся лишь индексально. Значение определяется, во-первых, синтаксической структурой речи и тем фактом, что значение ситуации и языка развивается на основании динамики ситуации. Каждая общественная реальность состоит в конечном счете лишь из документальных смысловых слоев, связанных с временем и взаимодействием, постоянно требующих реинтерпретации.
Интсрпретативная социология и ее метод
Сикурел считал основной проблемой эмпирических социальных исследований то, что язык социологии и в теоретических выкладках, и в описании социальных событий идентичен обиходной речи. Второй основной проблемой он считал навязывание методов измерения на математической основе еще до того, как выяснится, что эти методы соответствуют предмету.
Эмпирическое самопонимание символически-интерак-
4bid.P.7.
547Социология: история и современность
ционистских, феноменологических и этнометодологических исследований характеризуется двумя основными положениями.
1) Метод зависит от объекта, поэтому в науке должно быть некое предварительное знание об объекте. Не метод как таковой определяет научное познание, а адекватность метода и объекта. Поэтому в первую очередь возникает вопрос не о том, каким методам следует отдавать предпочтение– количественным или качественным, а о том, как адекватно воспринять социальные объекты, которые, исходя из этих концепций, определяются как «проблемы языка и смысла».
2) Язык является общей основой для науки и жизненного мира, поэтому между ними нет принципиального различия; однако это приводит к тому, что происходит беспрерывное взаимодействие между наукой и жизненным миром. Каждый исследовательский акт является в то же время социальным взаимодействием, а каждое социальное взаимодействие потенциально затрагивает исследование. Следствиями являются обостренное восприятие рефлексивности науки и интервенционистский эффект исследования.
Феноменологически-герменевтические элементы изложенного подхода имеют своим истоком не Америку; они ведут свое происхождение от идеалистической традиции Германии, которая породила «науки о духе» и герменевтическую философию. В американских социальных науках наибольшее влияние на это направление оказали Витгенштейн, Шюц и Вебер.
Готовность к восприятию подобного мышления и к дискуссии с ним возникла в Америке уже вследствие того, что первые американские социологи так или иначе учились в Европе. Смешение с принципиальной прагматически-бихевиористиче-ской ориентацией американского мышления дало очень интересные результаты и обогатило философски-эзотерическую традицию европейской, преимущественно немецкой, феноменологии психологически-бихевиористическими и эмпирико-прагматиче-скими импульсами, приблизив ее к реальности.
Вступи в группу https://vk.com/pravostudentshop
«Решаю задачи по праву на studentshop.ru»
Опыт решения задач по юриспруденции более 20 лет!