«Ответы на вопросы по социологии»

Природа социальной мобильности. Горизонтальная и вертикальная мобильность. Скорость, интенсивность социальной мобильности

            Под социальной мобильностью Питирим Александрович Сорокин, чьи труды являются одними из наиболее известных в области социологии и кто в первые ввел в научный оборот это понятие, в своей работе «Человек. Цивилизация. Общество»  понимает любой переход ин­дивида или социального объекта (ценности), то есть всего том, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую.    Питирим Александрович Сорокин (1889–1968) – один из круп­нейших социологов ХХ в. В книге «Социальная мобильность» он рассматривал понятия горизонтальной и вертикальной мобильнос­ти. Горизонтальная мобильность – это фактическое перемещение в физическом пространстве, миграция; вертикальная – измене­ние социального статуса, движение вверх и вниз по социальной лестницей. В разных типах общества это движение различно по виду и скорости. В каж­дом обществе существуют так называемые лифты, посредством которых осуществляется это движение. Классическими примера­ми таковых являются армия, школа, бюрократия, профессиональ­ные и богословские организации. Они так же необходимы соци­альному организму, как органы контроля кровотока в сложном биологическом теле. Сорокин пришел к выводу, что мобильность способствует развитию умственной гибкости и разносторонности интеллекта вообще, но, в свою очередь, порождает скептицизм, цинизм, приводит к патологической изоляции, моральному паде­нию и самоубийству.

Таким образом, существует два основных вида социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная. Под горизонтальной социальной мобильностью или перемещени­ем, подразумевается переход индивидов или социального объекта из одной социальной группы в другую, расположенную на одном и том же уровне. Под вертикальной социальной мобильностью подразумеваются те отношения, которые возникают при переме­щении индивида или социального объекта из одного социального пласта в другой. В зависимости от направления перемещения су­ществует два типа вертикальной мобильности: восходящая и нисходящая, то есть социальный подъем и социальный спуск. В соответствии с природой стратификации есть нисходящие и вос­ходящие течения экономической, политической и профессиональ­ной мобильности не говоря уж о других менее важных типах. Вос­ходящие течения существуют в двух основных формах: проникно­вение индивида из нижнего пласта в существующий более высокий пласт; или создание такими индивидами новой группы и про­никновение всей группы в более высокий пласт на уровень с уже существующими группами этого пласта. Соответственно и нисходящие течения также имеют две формы: первая заключается в падении индивида с более высокой социальной позиции на более низкую, не разрушая при этом исходной группы, к которой он ранее принадлежал; другая форма проявляется в деградации социальной группы в целом, в понижении ее ранга на фоне других групп или в разрушении ее социального единства.

 

Современная западная концепция высшего, среднего, низшего классов. Различия содержания социального состава среднего класса в России, в сравнении с США и странами Западной Европы

    Современное общество характеризуется наличием групп, обладающих значительно большими ресурсами богатства и власти, чем другие группы. Границы таких групп трудно определить. Часто сами индивиды, входящие в эти группы, не представляют не только их размеров и границ, но и собственного статуса в этой сложной социальной системе. Однако без знания реальной социальной структуры, характера распределения ценностей между различными группами и степени неравенства между ними невозможно понять, как функционирует и развивается общество. Совокупность знаний, касающихся перечисленных аспектов социальной жизни, относится современными учеными к теории социальной стратификации. По сравнению с простым расслоением социальная стратификация имеет по крайней мере два существенных отличия. Во-первых, стратификация представляет собой ранговое расслоение, когда высшие слои находятся в более привилегированном положении (в отношении обладания ресурсами или возможностями получения вознаграждения), чем низшие слои. Во-вторых, верхние слои значительно меньше по количеству входящих их членов общества. Так, элита, верхние слои составляют, безусловно, меньшинство по сравнению с низшими слоями общества. То же можно сказать и об остальных слоях, если их рассматривать последовательно сверху вниз. Однако в современных, высокоразвитых, благополучных обществах этот порядок нарушается. Неимущие слои в количественном отношении могут уступать слою, составляющему так называемый «средний класс», и некоторым другим слоям населения.

    Таким образом, социологи едины во мнении, что основой стратификационной структуры является естественное и социальное неравенство людей. Однако способ организации неравенства мог быть различным. Необходимо было вычленить те основания, которые определяли бы облик вертикального строения общества. К. Маркс ввел единственное основание вертикального расслоения общества - обладание собственностью. Поэтому его стратификационная структура фактически сводилась к двум уровням: класс собственников (рабовладельцы, феодалы, буржуазия) и класс, лишенный собственности на средства производства (рабы, пролетарии) или имеющий весьма ограниченные на собственность права (крестьяне). Попытки представить интеллигенцию, некоторые другие социальные группы в качестве промежуточных слоев между основными классами оставляли впечатление непродуманности общей схемы социальной иерархии населения. Узость такого подхода стала очевидной уже в конце XIX столетия. Можно вспомнить жизненные ситуации, описанные в художественной литературе: нувориши, сколотившие капитал на финансовых махинациях, не довольствуются положением богатого человека, они стремятся к обретению статуса человека «высшего света», покупают соответствующие титулы, звания, предпринимают иные шаги. Эта проблема соотношения богатства и статуса стала трагедией, к примеру, главного героя известной трилогии Т. Драйзера о Фрэнке Каупервуде. Современные представители теории стратификации утверждают, что понятие класса, вероятно, годится для анализа социальной структуры прошлых обществ, в том числе и индустриального капиталистического общества, но в современном постиндустриальном обществе оно не работает, потому что в этом обществе на основе широкого акционирования, а также выключения основных держателей акций из сферы управления производством и заменой их наемными менеджерами, отношения собственности оказались размыты, потеряли свою определенность. Поэтому понятие «класс» должно быть заменено понятием «страта» (от латинского - слой) или понятием социальная группа, а на смену теории социально-классового строения общества должны прийти теории социальной стратификации. Теории социальной стратификации базируются на представлении, что страта, социальная группа,  представляет собой реальную, эмпирически фиксируемую общность, объединяющую людей на каких-то общих позициях или имеющих общее дело, которое приводит к конструированию данной общности в социальной структуре общества и противопоставлению другим социальным общностям. В основе теории стратификации лежат объединения людей в группы и противопоставление их другим группам по статусным признакам: властным, имущественным, профессиональным, образовательным и т.д. При этом предлагаются различные критерии стратификации. Западногерманский социолог Р. Дарендорф предложил в основу социальной стратификации положить политическое понятие «авторитет», которое, по его мнению, наиболее точно характеризует отношения власти и борьбу между социальными группами за власть. На основе этого понятия Р. Дарендорф делит все современное общество на управляющих и управляемых. В свою очередь, управляющих делит на две подгруппы: управляющих собственников и управляющих несобственников - бюрократов-менеджеров. Управляемая группа также разнородна. В ней можно выделить, по крайней мере, две подгруппы: высшую – «рабочую аристократию» и низшую, низкоквалифицированных рабочих. Между этими двумя социальными группами находится промежуточный «новый средний класс» - продукт ассимиляции рабочей аристократии и служащих с господствующим классом - управляющими. Близкой по критериям к Дарендорфу является теория социальной стратификации, предложенная американским социологом Л. Уорнером. Л. Уорнер провел социологические исследования в американских городах методом включенного наблюдения и на основе субъективных самооценок людей относительно их социальной позиции по четырем параметрам - доход, профессиональный престиж, образование, этническая принадлежность - выделил в правящих социальным группах: высшую, высшую промежуточную, средневысшую, среднепромежуточную, промежуточно-высшую, промежуточно-промежуточную. Американский социолог Б. Барбер провел стратификацию общества по шести показателям: 1) престиж, профессия, власть и могущество; 2) доход или богатство; 3) образование или знания; 4) религиозная или ритуальная частота; 5) положение родственников; 6) этническая принадлежность. Французский социолог А. Турэн считает, что в современном обществе социальная дифференциация происходит не по отношению к собственности, престижу, власти, этносу, а по доступу к информации. Господствующее положение занимают те люди, которые имеют доступ к наибольшему количеству информации.

    Выделение оснований и уровней социальной иерархии дает возможность перейти к определению тех механизмов, которые поддерживают иерархическую структуру, не дают ей развалиться под воздействием несовпадающих и явно противоречивых интересов различных слоев. Как отмечалось выше, первопричиной иерархического строения общества является социальное неравенство, порождаемое объективными условиями жизнедеятельности индивидов. Но каждое общество стремится к организации своего неравенства, иначе люди, движимые чувством несправедливости, снесут в праведном гневе все, что в их сознании ассоциируется с ущемлением их интересов. Для поддержания социальной иерархии в обществе первоначально было найдено простое решение: рожденный в семье раба должен остаться рабом, в семье крепостного - крепостным, в семье патриция или дворянина - представителем высшего класса, и только королевское происхождение могло дать шанс на обладание верховной властью. Вся система социальных институтов: право, армия, суд и церковь следили за строгим соблюдением  правил сословной организации иерархической структуры общества. Самая жесткая иерархическая система была создана в Индии в виде каст, принадлежность к одной из них навечно определяла место человека в обществе. Устойчивость такой иерархической системы могла поддерживаться только силой: либо силой оружия, обладание которым и использование его было исключительным правом высших слоев, либо силой религии, имевшей исключительные возможности воздействия на умы людей, либо силой соответствующих законов, норм, обычаев, на соблюдение которых была нацелена вся мощь государственного аппарата. Иерархическая система современного общества лишена указанной жесткости. Формально все граждане имеют равные права, в том числе и право занимать любое место в социальном пространстве, подниматься на высшие этажи социальной лестницы или находиться в низших эшелонах. Резко возросшая социальная мобильность тем не менее не привела к размыванию иерархической системы. Общество по-прежнему поддерживает и охраняет свою иерархию. Было замечено, что профиль вертикального среза общества не является постоянным. К. Маркс в свое время предположил, что его конфигурация будет постепенно меняться за счет концентрации богатства в руках немногих и значительного роста обнищания основной массы населения. Результатом этой тенденции станет возникновение серьезного напряжения между верхним и нижним слоями социальной иерархии, которое неизбежно выльется в борьбу за перераспределение национального дохода, П. Сорокин, отвергая тезис К. Маркса об абсолютном обнищании масс при капитализме, тем не менее также был склонен считать, что верхняя часть социальной пирамиды имеет тенденцию к возвышению над остальной частью. Но этот рост богатства и власти верхушки не беспределен. Существует, считал он, «точка насыщения», дальше которой общество не может двигаться без риска крупной катастрофы. По мере приближения к этой точке в обществе начинаются процессы по сдерживанию пагубной тенденции, проводятся либо реформы по перераспределению богатства через систему налогообложения, либо начинаются глубинные революционные процессы, в которые вовлекаются широкие социальные слои. Стабильность общества связана с профилем социальной стратификации. Чрезмерное вытягивание последнего чревато серьезными социальными катаклизмами, восстаниями, бунтами, несущими хаос, насилие, тормозящими развитие общества, ставящими его на грань развала. Утолщение профиля стратификации, прежде всего за счет усечения верхушки конуса - явление повторяющееся в истории всех обществ. И важно, чтобы оно осуществлялось не за счет неконтролируемых стихийных процессов, а путем сознательно проводимой государственной политики.

    Описываемый процесс имеет и оборотную сторону, подмеченную П. Сорокиным. Уплотнение профиля стратификации не должно быть чрезмерным, низводящим на нет сам принцип социальной иерархии. Неравенство - не только объективная данность социальной жизни, но и важный источник социального развития. Уравнение в доходах, в отношении к собственности, власти лишает индивидов важного внутреннего стимула к действию, к самореализации, самоутверждению, а общество - единственного энергетического источника развития. Плодотворной представляется идея о том, что стабильность иерархической структуры общества зависит от удельного веса и роли среднего слоя или класса. Занимая промежуточное положение, средний класс выполняет своеобразную связующую роль между двумя полюсами социальной иерархии, снижая их противостояние. Чем больше количественно средний класс, тем больше у него шансов влиять на политику государства, на процесс формирования фундаментальных ценностей общества, мировоззрение граждан, избегая при этом крайностей, присущих противоположным силам. Наличие мощного среднего пласта в социальной в иерархии многих современных стран позволяет им сохранять устойчивость, несмотря на эпизодическое нарастание напряженности среди беднейших слоев. Эта напряженность гасится не столько силой репрессивного аппарата, сколько нейтральной позицией большинства, в целом удовлетворенного своим положением, уверенного в будущем, чувствующего свою силу и авторитет. Размывание среднего слоя, возможное в периоды экономических кризисов, чревато для общества серьезными потрясениями. Обнищание в условиях либерализации цен и падения производства основной массы населения России резко нарушило социальное равновесие в обществе, привело к выдвижению на первый план требований люмпенской части населения, которая, как показывает исторический опыт, несет в себе большой разрушительный заряд, направленный в основном на перераспределение, а не созидание национального богатства.

    Формы социальной стратификации носят разнообразный характер, однако это разнообразие можно свести к трем основным формам: экономической, политической и профессиональной стратификации. Экономическая стратификация основывается на различии доходов, уровня жизни, на существовании богатых и бедных слоев населения. Если в пределах какой-то группы существуют иерархически различные ранги в смысле авторитетов и престижа, званий и почестей, если существуют управляющие и управляемые, тогда и независимо от терминов это означает, что такая группа политически дифференцирована. Если члены какого-то общества разделены на различные группы по роду их деятельности, занятиям, а некоторые профессии при этом считаются более престижными в сравнении с другими и если члены той или иной профессиональной группы делятся на руководителей различного ранга и на подчиненных, то такая группа профессионально дифференцирована.

    Социальная стратификация одной и той же высоты, а также одного и того же профиля может иметь разную внутреннюю структуру, вызванную различиями в интенсивности и всеобщности горизонтальной и вер­тикальной мобильности. Теоретически может существовать стра­тифицированное общество, в котором вертикальная социальная мобильность равна нулю. Это значит, что внутри такого общества отсутствуют восхождения и нисхождения, не существует никакого перемещения членов этого общества, каждый индивид навсегда прикреплен к тому социальному слою, в котором он рожден. В та­ком обществе оболочки, отделяющие один слой от другого, абсо­лютно непроницаемы, в них нет никаких «отверстий» и нет никаких ступенек. сквозь которые и по которым жильцы различных слоев могли бы переходить с одного этажа на другой. Такой тип страти­фикации можно определить как абсолютно закрытый, устой­чивый, непроницаемый или как неподвижный. Теоретически противоположный тип внутренней структуры стратификации одной и той же высоты, а также одного и того же профиля – тот, в котором вертикальная мобильность чрезвычайно интенсивна и носит все­общий характер. Здесь перепонка между слоями очень тонкая, с большими отверстиями для перехода с одного этажа на другой. Поэтому, хотя социальное здание также стратифицировано, как и социальное здание неподвижного типа, жильцы различных слоев постоянно меняются они не остаются подолгу на одном и том же «социальном этаже», а при помощи огромнейших лестниц они передвигаются «вверх и вниз». Такой тип социальной стратификации может быть определен как подвижный, открытый, пластич­ный, проницаемый или мобильный. Между этими основными типами может существовать множество средних или промежуточ­ных типов.

    Значительную в современной социальной структуре играет так называемый «средний класс».Его социальная база формируется в первую очередь за счет представителей интеллигенции (врачей, юристов, преподавателей и т.д.), служащих, высококвалифицированных рабочих, мелких и средних предпринимателей. Средний класс не только многочисленен, но и неоднороден. Занимая промежуточное положение, средний класс выполняет своеобразную связующую роль между двумя полюсами социальной иерархии, снижая их противостояние. Чем больше количественно средний класс, тем больше у него шансов влиять на политику государства, на процесс формирования фундаментальных ценностей общества, мировоззрение граждан, избегая при этом крайностей, присущим противоположным силам. Наличие мощного среднего пласта в социальной структуре многих современных стран мира позволяет им сохранять устойчивость, несмотря на эпизодическое нарастание напряженности среди беднейших слоев. И наоборот, размывание среднего слоя, возможное в периоды экономических кризисов, чревато для общества серьезными потрясениями. Обнищание основной массы населения в условиях либерализации цен и падения производства в России в 90-е годы резко нарушило социальное равновесие в обществе, привело к выдвижению на первый план требований люмпенской части населения, которая, как показывает исторический опыт, которая несет в себе большой разрушительный заряд, направленный в основном на перераспределение, а не на созидание национального богатства.

 

Современная геополитическая картина мира

При анализе глобального развития человечества важное значе­ние имеет геополитическая дифференциация мирового сообщества. В ходе всемирно-исторического процесса с изменением расстановки сил на мировой арене менялась и геополитическая структура меж­дународных отношений. С конца 80-х гг. XX столетия происходит очередная трансформация геополитической ситуации на планете.

После окончания Второй мировой войны сформировалось гео­политическое деление всемирного сообщества на три большие группы стран, которые были столь велики по занимаемым террито­риям и по числу входивших в них стран, что их стали называть ми­рами. Чтобы отличить эти группы друг от друга, их часто обозначали соответствующими порядковыми числительными: первый, второй и третий миры.

Первый мир образовали государства Западной Европы, Север­ной Америки, Япония и Австралия. Эти страны имели демократи­ческие системы правления и рыночную экономику. Они составили группу наиболее высокоразвитых стран, принадлежавших к мор­скому геостратегическому региону. Они контролировали оба побе­режья Атлантического океана в Северном полушарии и значитель­ную часть берегов Тихого океана. Эти государства контролировали морские коммуникации, и в этом регионе была сконцентрирована большая часть мировой торговли.

Второй мир составили СССР, Китай, страны Восточной Европы и некоторые государства Юго-Восточной Азии, а также Куба. В этих государствах существовали коммунистические политические режимы и централизованная плановая экономика. Ядро этой груп­пы стран составляли сухопутные, континентальные державы, зани­мавшие просторы Евразии от Центральной Европы до Тихого океа­на. Противостояние между первым и вторым мирами, в основе ко­торого лежали идеологические противоречия, вошло в мировую ис­торию под названием «холодная война».

В третий мир вошли развивающиеся страны Азии, Африки и Ла­тинской Америки, оказавшиеся на геополитической периферии послевоенного всемирного устройства. Эта группа государств зани­мала непривилегированное положение в глобальной системе раз­деления труда. Они являлись в основном поставщиками сырья и де­шевой рабочей силы, а также потребителями промышленной про­дукции. В данной связи некоторые геополитики связывали сам тер­мин «третий мир» не только с «порядковым номером» этой группы стран во всемирной геополитической структуре, но и проводили аналогию с «третьим сословием» в европейском феодальном обществе, которое, как известно, занимало в нем неравноправное поло­жение.

Рассмотренную глобальную геополитическую систему часто на­зывали биполярной, потому что в ней существовали два центра силы, две сверхдержавы – СССР и США. В конце 80-х – начале 90-х гг. произошел распад второго мира и его лидера – Советского Союза. Некоторые из бывших стран этой группы (бывшая ГДР, Чехия, Венгрия, Польша и др.) постепенно интегрируются в пер­вый мир, другие (Румыния, Украина, Таджикистан и др.) – про­возгласили себя развивающимися государствами. Существенные изменения переживает и «третий мир». В нем выделились «новые индустриальные страны» (Южная Корея, Сингапур, Тайвань и др.), которые по своему экономическому уровню приближаются к наи­более развитым странам. Наименее развитые страны в «третьем мире» (некоторые государства Центральной Африки и Азии), полу­чили название «четвертый мир».

Таким образом, можно сделать вывод, что на пороге XXI столе­тия мировая геополитическая структура претерпевает кардиналь­ную трансформацию. По оценкам многих геополитиков, мировое сообщество начала третьего тысячелетия будет многополярным, т.е. имеющим несколько центров силы. В качестве таких центров силы в геополитических прогнозах обычно называют США, Объ­единенную Европу, а также Китай и Японию, иногда предсказывают союз двух этих стран, что, несомненно, усилило бы азиатский сило­вой центр. В качестве будущего центра силы называют Индию, которая станет демографическим гигантом следующего столетия, Россию, правда, при условии, что она сумеет преодолеть сегодняшний кризис и встать на путь устойчивого и эффективного развития.

 

Государство как центральный институт политической системы. Разделения властей

    Политическая система – это совокупность государственных и негосударственных социальных институтов, осуществляющих власть, управление делами общества, регулирование отношений между классами, социальными группами, этническими сообществами, государствами, обеспечивающих стабильность общества и определенный социальный порядок. Другими словами, политическая система – это механизм управления обществом. Термин «политическая система» возник в середине нынешнего столетия. За точку отсчета обычно берется вышедшая в 1953 г. работа американского политолога Д. Истона «Политическая система».

    В ранний период человеческой истории в условиях неразвитой политической жизни (которая имела место на протяжении многих веков существования античного и средневекового общества) политическая система была представлена элементами, относящимися только к государству. И только в современных условиях политическая жизнь в большинстве стран стала достаточно зрелой, появились другие элементы, которые вместе с государством образуют развитую современную структуру политической системы общества. В ее состав включаются: государство, политические партии, общественные организации и движения; политика, политические отношения, политическую власть, средства ее организации и функционирования; демократию: выборы и другие ее институты; политические идеи, теории, представления, взгляды, ценности, политическую культуру; право, мораль, традиции и многое другое.

    Наиболее важным элементом политической системы является государство. Определения государства мыслителями прошлых эпох весьма разнообразны. Одни рассматривали его как организацию большой социальной группы – в таком случае государство тождественно понятиям «народ», «общество», «страна» и т.д. Другие – как целостность определенных внутриобщественных связей и их форм (т.е. как структуру) с точки зрения роли государственного аппарата. В этом случае в обыденном языке государству будут тождественны такие понятия, как «правительство», «администрация». Третьи определяют государство как систему органов власти и формально-правовых принципов, определяющих их функционирование. Большинство современных исследователей считают, что государство – это основной институт политической системы общества, организующий, направляющий и контролирующий совместную деятельность и взаимоотношения людей, социальных групп, классов, организаций и т.д. Государство началось с того момента когда племена устанавливают определенные режимы власти и начинают расширение своей территории. Принято считать, что первые государства появились 4-3 тыс. лет назад в Северо-восточной Африке, Малой Азии и в ряде других регионов, наиболее пригодных для жизни человека.

    Основные идеи различных авторов о происхождении и развитии государства можно свести к следующим теориям:

ТЕОЛОГИЧЕСКОЙ, которая объясняет происхождение государства волей бога;

ПАТРИАРХАЛЬНОЙ, по которой государство – это развитая форма патриархальной власти, осуществляемая во имя всех и ко всеобщему благу;

ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО ДОГОВОРА исходит из понимания государства как результата договора, заключаемого между властителем и подданными; 

СОЦИЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ, согласно которой государство возникает в связи с появлением частной собственности классовых антагонизмов;

ТЕОРИИ ЗАВОЕВАНИЯ, объясняющей возникновение государства завоеванием одних групп людей другими.

    Государство характеризуется рядом устойчивых признаков, сопряженных с выполнением определенных функций: наличием правящих сил (публичной власти), действующих на той или иной социально-экономической основе; существованием политической организации – политической системы, структур центральной и местной власти и т.п.; распределением населения по территориальным единицам; суверенитетом, т.е. независимостью во внешних и внутренних делах; рядом обязательств перед народом, обществом (защищать территорию, бороться с преступностью, содействовать общему благополучию др.); существованием ряда монопольных прав (право издавать законы, выпускать денежные знаки, собирать налоги, выпускать займы, прибегать на законных основаниях к насилию и т.д.).

    Сущность государства проявляется в его основных функциях. В разные исторические периоды приоритетное значение приобретают те или иные функции государства. На одних этапах центр тяжести переносится в сферу экономики, поэтому в деятельности государства ключевое место занимает экономическая функция, в других – в область политики, отсюда – повышенное внимание к реализации функций государственной власти и т.д. Исчезают одни функции, возникают другие. Современному цивилизованному государству присущи следующие внутренние функции: обеспечение народовластия; экономического развития и социальной защиты; охраны прав и свобод граждан; обеспечения законности и правопорядка и др. К внешним функциям следует отнести – интеграцию в мировую экономику; внешнеэкономическое партнерство и государственную поддержку иностранным инвестициям; оборону страны; поддержку мирового правопорядка; сотрудничество с другими государствами в решении глобальных проблем современности.

     Государство всегда имеет определенную форму. Эта форма складывается из трех компонентов: формы правления, формы государственного устройства и государственного (политического) режима.

    Форма правления – это способ организации и взаимоотношений высших органов государства. Она зависит от соотношения социальных сил, уровня культуры (прежде всего правовой), традиций страны, зарубежного опыта, субъективных факторов и т.д. Форма правления делится на монархию и республику. Монархия (от греч. – единовластие)-форма правления, при которой верховная власть принадлежит одному человеку и передается по наследству. Монархия бывает неограниченной (абсолютной, самодержавной): верховная власть нераздельно принадлежит самому монарху и ограниченной: наряду с монархом функционируют выборные органы власти. Последняя делится на дуалистическую, при которой законодательная власть принадлежит парламенту, а управление страной (исполнительная власть) возглавляет монарх, и на парламентскую, когда монарх царствует, но не правит, вся высшая власть в руках парламента и правительства. Сегодня в мире существует более сорока монархий, в т.ч. абсолютные (в Саудовской Аравии, Катаре, Омане), дуалистические (в Иордании, Кувейте, Марокко), парламентские (в Великобритании, Швеции, Дании и др.). Республика (от лат. – общественное дело, государство)-форма правления, при которой основные органы власти формируются путем выборов, власть принадлежит народу. Республики бывают президентскими (соединение в руках президента полномочий главы государства и правительства; например, в США), парламентскими (слабая власть президента, сильная власть премьер-министра, назначаемого парламентом; например, Италия, Индия) и смешанными (объединены черты парламентской и президентской республик; например, Франция, Россия).

    Форма государственного устройства определяется особенностями деления страны на административно-территориальные единицы, автономные образования Существуют две основные формы государственного устройства: федерация и унитарное государство. В федерации (от лат. – союз, объединение) входящие в состав страны единицы (земли, штаты, области) обычно имеют собственные конституции или уставы, законодательные, исполнительные, судебные органы; при этом образуются и единые для всех субъектов федерации органы государственной власти, устанавливается единое гражданство, денежная единица и т.д. К федерации относятся такие государства, как США, Канада, ФРГ, Швейцария и др. Унитарное (от лат. – единый) государство состоит из территориальных единиц, не имеющих собственных конституций, законов, правительств. Для управления этими единицами назначаются должностные лица, которые формируют местные государственные органы; обычно образуются и выборные органы местного самоуправления. К унитарным государствам относят Грецию, Францию, Финляндию, Португалию и т.д. Существует и такая форма межгосударственного устройства, как конфедерация. Она объединяет независимые государства, которые при этом создают специальные органы для координации действий в определенных целях (военных, внешнеполитических и т.д.). Сюда может быть отнесены конфедеративные штаты Америки 1861-1865 гг., образовавшиеся во время Гражданской войны в США. Конфедеративное устройство государство напоминают такие объединения, как Британское Содружество, Содружество Независимых Государств.

    Политический режим – это способы, приемы, с помощью которых осуществляется взаимодействие государственной власти с населением. Большинство исследователей делят политические режимы на демократические и антидемократические.    

   Одним из важных признаков демократического государства является разделение властей. Основателем концепции разделения властей обычно принято считать известного французского просветителя Ш.-Л. Монтескье, хотя до него подобные идеи высказывал Дж. Локк, еще ранее Полибий, и в принципе на начале разделения властей было основано государственное устройство Римской республики. Идея о создании государственного механизма исключает сосредоточение власти в одних руках. Каждая из властей в государстве (законодательная, исполнительная, судебная) самостоятельна, имеет свою компетенцию и не должна вмешиваться в дела других. Один из вариантов концепции разделения властей предполагает создание так называемой «системы сдержек и противовесов», когда каждая из властей имеет множество возможностей взаимоконтролировать и ограничивать друг друга. Такой государственно-властный механизм функционирует в США. Другой вариант предполагает приоритет одной из ветвей государственной власти – законодательной, что характерно, например, для Англии. Сбалансированность властей основывается на суверенитете народа, что нашло конституционное закрепление в ряде современных государств. По идее законодательная власть должна принимать законы, исполнительная – организовывать их выполнение, а судебная – решать спор о праве на основании закона, принятого законодательным органом.

    Согласно Ст. 10 Конституции РФ: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны».

 

Политическое сознание, поведение, культура

Человек по своей природе любознателен. С помощью своих органов чувств он воспринимает окружающие его явления, позна­ет их в ходе общения с другими людьми, пытается как-то понять, объяснить хотя бы самому себе причины происходящего, оценить его пользу или вред для себя и других. Политика, политические явления и процессы тоже вызывают у человека определенный ин­терес, то или иное к ним субъективное отношение. Знакомясь с историей своей страны и других стран, он начинает как-то относиться к прошлой политике и политическим феноменам, у него могут появиться политические желания и даже притязания на будущее. Это отношение может быть рациональным, разумным и эмоциональным, на уровне чувств, настроений.

Если признать политику и политические явления объектив­ной реальностью, то надо признать и наличие у людей соответ­ствующей субъективной реакции на них, именуемой политическим сознанием. Последнее – неизбежный спутник политики и поли­тических процессов.

Политическое сознание – важный элемент духовной жизни человеческого сообщества. Оно в известном смысле противопо­ложно материи, но органично связано с нею. Политическое созна­ние обычно не существует в «чистом» виде, а тесно взаимосвязано с другими видами и формами осознания действительности. Так, достаточно часто политическое сознание переплетается с мораль­ными воззрениями, поскольку люди оценивают политику и поли­тические явления через призму моральных категорий добра и зла, справедливости и несправедливости. А с правосознанием полити­ческое сознание частично пересекается, поскольку многие полити­ческие отношения регулируются правом, многогранная деятель­ность государства опосредуется правом. Нередко и отношение к праву определяется политическими взглядами. Таким образом, политическое сознание – это система взгля­дов, понятий, представлений, установок и чувств, выражающих субъективное отношение человека к действующим или же­лаемым политике и политическим явлениям.

Из данного определения вытекает, во-первых, что политичес­кое сознание системно, поскольку отражает систему политических явлений (прежде всего политическую систему), а во-вторых, что это сложное структурное образование.

Первый, рациональный элемент политического сознания – политическая идеология. Она включает в себя идеи, понятия, пред­ставления о политике, политической власти, государстве и др. К по­литической идеологии можно отнести и рассуждение о политике умудренного жизнью человека, и сочинение М. Вебера «Нацио­нальное государство и народнохозяйственная политика». Право­вая идеология – самый мобильный и эффективный элемент по­литического сознания. Вторым структурным элементом политического сознания яв­ляется политическая психология – чувства, эмоции, настроения (эмоциональный элемент). Эмоции органически включаются в структуру политического сознания, ибо человек не может руко­водствоваться в политической сфере только мышлением, т. е. ра­циональным элементом. Эмоциональная окраска (положительная или отрицательная) существенно влияет на характер поведения политического субъекта (например, удовлетворенность или неудов­летворенность конкретного человека социальной политикой госу­дарства). В отличие от политической идеологии психология рас­пространяется в обществе, как правило, стихийно, ее информаци­онной базой могут быть слухи, неверно понятые политические яв­ления и др. Вместе с тем ее роль в политическом сознании нельзя недооценивать. Третьим структурным элементом политического сознания выступают мотивы поведения, внутренняя установка и готовность действовать – поведенческий элемент. Он аккумулирует в себе политическую идеологию и политическую психологию, непосред­ственно смыкается с волевой позицией человека, с прочными убеж­дениями, с психологической стороной практической деятельности по достижению поставленной цели. Идеологический и психологи­ческий элементы служат своего рода идейно-психологической ос­новой, предпосылкой деятельности, а поведенческий – непосред­ственным внутренним ее стимулом. Значение политического сознания в политической жизни об­щества переоценить трудно. Оно не только отражает политичес­кие явления и процессы, но и создает политическую реальность.

    В литературе сформулировано несколько десятков опре­делений политической культуры. Она обозначается как особая модель ориентации в политических действиях (Г. Алмонд, С. Верба), как совокупность позиций, ценностей и образцов по­ведения, затрагивающих взаимоотношения власти и граждан (Е. Вятр), как модель ориентации и способ политической дея­тельности (У. Розенбаум), как система отношений и однов­ременно процесс производства и воспроизводства составляю­щих ее элементов в ряде сменяющих друг друга поколений (К. С. Гаджиев) и т. д.

    Все это свидетельствует о том, что политическая культура представляет собой сложный и многогранный феномен, динамич­ный и одновременно устойчивый к историческом, пространствен­ном и временном измерении. Для уяснения сущности и содержа­тельных черт политической культуры необходимо иметь в виду следующее.

    Во-первых, политическая культура – это сугубо социальное явление, часть общечеловеческой культуры, характеризующая ин­теллектуально-духовный срез политической системы общества. Отношение к культуре вообще выражает суть того или иного по­литического режима, обнажает достоинства и пороки политичес­ких деятелей.

    Во-вторых, политическая культура выступает как качество конкретного человека, определяющее его отношение к политике и участие в политической жизни. Носителями, субъектами полити­ческой культуры всегда являются человек и его объединения. Уникальным творением человека в этом смысле выступает госу­дарство.

    В-третьих, политическая культура может рассматриваться как нечто всеобщее, объективное по отношению к конкретным людям, организациям. Эффективность участия в политической деятель­ности прямо зависит от степени усвоения и использования дости­жений мировой цивилизации в целом.

    В-четвертых, политическая культура отражает степень интел­лектуально-организованной деятельности социальных групп и общностей (коллектива, объединения, слоя, класса, нации). Любая созидательная или разрушительная деятельность людей отража­ется на политической культуре, но в свою очередь зависит от ее типа и уровня.

    В-пятых, политическая культура вбирает в себя накопленный поколениями людей опыт, традиции, знания, умения и навыки, ко­торые закрепляются в документах, книгах, политико-правовых конструкциях и т.п. Этот процесс охватывает индивидуальный, групповой и общественный уровни политической культуры. Люди, используя аккумулированные достижения и неудачи, примеряя их к современным реалиям и совершенствуя последние, тем са­мым прокладывают дорогу к будущему в рамках той или иной политической культуры. В этом смысле политическая культура может рассматриваться как результат политического развития человека и общества.

    В-шестых, политическая культура неразрывно связана с сущностным измерением всех политических явлений – поли­тической властью. Она выступает средством и способом дос­тижения и осуществления власти, в ее рамках происходит про­цесс легитимации политической власти или ее критики, отри­цания.

    Таким образом, политическая культура – это система цен­ностей, знаний и убеждений, средств и способов, вырабатыва­емых человеком и его объединениями в процессе участия в политической деятельности и отражающих их отношение к по­литической власти.

   Политическая культура по своей структуре весьма слож­ное и многоуровневое явление. Она включает в себя полити­ческие ценности, современные знания, мышление, идеалы и убеждения, чувства и действия, средства и способы. Перечис­ленные структурные элементы могут складываться в различ­ного рода субкультуры, проявляться на практическом и ми­ровоззренческом уровне, взаимодействовать и отторгаться друг от друга, приобретать решающее значение в определенных по­литических ситуациях, на конкретных исторических отрезках времени.

    Среди политических ценностей выделяются следующие:

1) прошлый политический опыт, воплотившийся в реаль­ные и идеальные политические конструкции (формы государ­ственного устройства и правления, виды политических режи­мов и др.);

2) знания о таких политических явлениях, с которыми субъекты политической деятельности неразрывно связывают свое существование (о правах и свободах, о равенстве и справедливости);

3) политические традиции и нормы, выкристаллизовав­шиеся в ходе исторического развития, на которые ориенти­руются участники политической деятельности, считая их наи­более правильными и эффективными (право старших по воз­расту депутатов открывать первое заседание парламента и т.п.);

4) политические символы и памятники политической культу­ры (флаги, гербы, гимны, документы и реликвии).

    Подчеркнем, что ценности играют роль ориентационной и мотивационной базы политической культуры. Различают ценно­сти свободы, порядка, развития, равенства и справедливости. Культивирование ценностей, овладение ими дают возможность субъектам политической деятельности избежать многих ошибок, эффективнее использовать свой позитивный потенциал. Игно­рирование же ведет к возникновению разрушительных тенден­ций, деградации политических явлений, хаосу в политической жизни.

    Современные политические знания (теории, концепции, идеи, принципы) составляют важный блок политической культуры. Они могут основываться па политических ценностях прошлого, могут быть добыты при помощи других современных отраслей знания (естественных и гуманитарных, фундаментальных и при­кладных). В своей совокупности они составляют науку полито­логию, которая в свою очередь подразделяется на политичес­кую философию, политическую историю, политическую социо­логию и др.

    Политическое мышление выступает как форма и способ су­ществования политических знаний. Благодаря политическому мышлению знания выстраиваются в систему, которая вырабаты­вает различного рода компенсаторные и защитные механизмы, позволяющие ему нормально функционировать на индивидуаль­ном и общественном уровнях.

    Политические идеалы и убеждения базируются на знаниях и политических ценностях, нормах и традициях. Они формируют­ся под воздействием идеологических и психологических факто­ров, характеризуют устойчивую, стабильную часть политической культуры.

    Политические чувства (эмоции) отражают психологические особенности восприятия политических явлений индивидом, соци­альной группой, классом, обществом. Чувства «очеловечивают» политику, придают политической культуре нравственно-эмоцио­нальное значение.

    Политические действия выступают в качестве наиболее динамичного и реального структурного элемента политичес­кой культуры. Они связывают субъекта с политической прак­тикой; посредством действий осуществляются идеалы и убеж­дения, претворяются в жизнь знания, достигаются намеченные цели. В своей совокупности такие действия составляют поли­тическую деятельность, из них формируются политические от­ношения, в обобщенном и системном виде они олицетворяют политику.

    Политические средства и способы решения общественных проблем также относятся к структурным элементам политической культуры, ибо действие самого механизма ее реализации практи­чески невозможно без таковых (политических переговоров, кон­сультаций, собраний, выборов, компромиссов и др.). .

    Важно подчеркнуть, что все элементы политической культуры неразрывно взаимосвязаны, действуют в единстве, последователь­но и системно. В зависимости от различного рода объективных факторов (этнических, географических, демографических) и вы­бора людьми тех или иных ценностных ориентации они могут формироваться в отдельные субкультуры (религиозные, нацио­нальные, территориальные, лидеров и элиты, женские, молодеж­ные и т.д.).

 

Лавров П.Л. (1823-1900) Н.К. Михайловский (1842-1904) Ковалевский М.М. (1851-1916)

Русский философ, социолог, математик и публицист Петр Лаврович Лавров (1823–1900) – один из идеологов пропагандистского течения в рево­люционном народничестве. Несмотря на все свои способности к различным наукам и академической карьере, он предпочел путь революционера. Вершиной этого опасного дела бы­ло издание в эмиграции журнала и газеты «Вперед!»

Политические взгляды Лаврова основываются на субъективной социологии. Он опирается на решающую роль критически мысля­щих личностей в историческом процессе. История такова, что массы не оказывали должного влияния на ход всех важных событий. Поэтому интеллиген­ция должна возродить и вызвать в народе стремление к борьбе и сознательной поста­новке целей. Главным двигателем историчес­кого прогресса является интеллигенция, про­никнутая глубоким чувством долга и созна­нием общественной цели (социализм).

Основная задача и методы деятельности социалистов при устранении самодержавия, считал Лавров, – сближение с народом. Для этого необходимо «идти в массы», чтобы уз­нать потребности, познать страдания, приобрести доверие, принес­ти народу «выработанную мысль, накопленное знание», «разжечь революционную страсть», придать «его порывам цельность и орга­низацию», вызвать «из его среды представителей интеллигентного революционного крестьянства», а затем сойти со сцены, «отдав на­родное дело в руки народа». В единстве «интеллигенции и силы на­родных масс» он видел одно условие победы социальной револю­ции в России. Успех может быть связан лишь с широким участием в революции трудящихся классов, которые понимают «сердцем причины своих неудач и соединят неосознанный протест» против существующего строя.

Реализация этой задачи требовала усиленной личной подготов­ки социалиста к полезной деятельности, создание партии единомы­шленников революционной интеллигенции. Своим объединением они создадут революционную партию, соединят в себе рабочий ре­волюционный класс со всей России и получат тем самым «народ­ную солидарность всех русских рабочих». Первейшая задача ин­теллигенции – просвещать народ.

Момент готовности народа к революции «должно указать само течение исторических событий». Только тогда правомерны призывы к ее осуществлению, поскольку коренные социальные преобра­зования возможны только при его сознательном участии.

Настоящие революционеры готовят победу до начала битвы, готовят ар­мию и себя – только тогда можно совершать революцию, а каждый не­удачный бунт откладывает победу революции на более далекое будущее.

После победы революции фундаментом социалистического го­сударства станет народная федерация русских «революционных общин и артелей». Лавров считал, что на втором этапе социальной революции – государство сохранится для построения рабочего социализма. Лав­ров не принимал насилия и принуждения.

Такие рассуждения Лаврова создают впечатление, что он хочет утвердить необходимость сверхбыстрого «растворения» государст­венной власти во всем народе. Причина этого – в принципах, ко­торых придерживался Лавров: договорная идеология происхожде­ния государства, отношение ко всякой власти как явлению безнрав­ственному, не способствующему торжеству всеобщей солидарнос­ти человечества. «Современное государство – основной, самый сильный и опасный враг социализма». Именно против государст­венно-властной структуры направлена значительная доля борьбы «рабочего социализма». Для осуществления «общественного строя по своим потребностям рабочий социализм должен разрушить со­временное государство и создать нечто новое».

Одним из видных теоретиков народничества 1880–1890-х гг. был Николай Константинович Михайловский (1842–1904). Он учился в Костромской гимназии, затем в Петербургском институте горных инже­неров. За участие в студенческом движении был исключен из инсти­тута. С 1868 г. работал в журнале «Отечественные записки», а с начала 1890-х гг. – соредактором журнала «Русское богатство». Михайлов­ский в отличие от других теоретиков народничества занимался литературно-публицистической деятельностью легально, однако поддерживал контакты с революционным движением, в частности, с «Народной волей». В конце жизни он сблизился с партией социалистов-революционеров.

Будучи приверженцем и продолжателем субъективного метода Лаврова, Михайловский подчеркивал активную роль личности в историческом процессе, способность ее противостоять стихийности свободного выбора деятельности, нравственных оценок и идеалов. Человек, по Михайловскому, ставит целью подчинить своей воле внешние обстоятельства, стать хозяином обстоятельств. Личность и выступает движущим мотивом развития общества, при этом законы общества играют подчиненную роль. На этих основаниях построены общественно-политические воззрения ученого. Саму личность Михайловский понимал вне ее конкретно-исто­рического содержания, как личность вообще. Отсюда – в его политических доктринах основную роль играли субъективистские подходы, оказавшие решающее влияние на формирование доктрины «героев и толпы» (см. произведения «Герои и толпа» – 1884 г., «Еще о героях» – 1891 г., «Еще о толпе» – 1894 г. и др.). Доктрина Михайловского была во многом схожа с концепцией Лаврова о крити­чески мыслящей личности.

С позиций субъективного метода Михайловский подходил к оценке роли народных масс и личности в историческом процессе. Главную роль в развитии истории, по его мнению, играли выдающиеся личности, народу отводилось пассивное место ожидания появления такой личности – «героя», способного вовлечь массы в борьбу силою своего личного примера. «Героем, – подчеркивал Михайловский, – мы будем называть человека, увлекающего своим примером массу на хорошее или дурное, благороднейшее или подлейшее, разумное или бессмысленное дело».

Для того чтобы увлечь массу, повести ее за собой, герои должен действовать столь решительно, произвести такое впечатление на толпу, чтобы это действие подавило в толпе все иные желания, кроме желания подражать герою, следовать за ним. При этом Михайловский отказывал толпе в активных, сознательных действиях, возводил ее деятельность на уровень автоматического подражания или слепого повиновения герою.

Концепция «героев и толпы» получила не только теоретическое воплощение в учении Михайловского, она послужила идейной основой террористических действий российских радикалов 1880-х и последу­ющих годов, в определенной степени оправдывая террор как метод и форму политического действия и как средство решения общественных задач.

Михайловский, как и его сторонники по народничеству, стоял на точке зрения общинного социализма. Крестьянская община в России, по его представлению, находится выше по уровню развития, чем капиталистическое общество на Западе, поэтому община ближе к социализму. Идеи Михайловского приобрели значительную популярность в среде молодых радикалов конца XIX – начала XX в.

Разносторонностью исследовательских интересов и активной общественной деятель­ностью выделялся историк, академик Петер­бургской академии наук и правовед, Максим Максимович Ковалевский (1851–1916). В 1909–1916 гг. он издавал журнал «Вестник Европы». В 1884 г. по его инициативе и деятельностном участии бы­ло создано Московское психологическое общество. В отличие от правоведов-современников, он в большей мере сочетал изучение права с анализом его взаимосвязей с учреждениями государствен­ной власти. Ковалевский – автор работ «Историко-сравнительный метод в юриспруденции», «Закон и обычай на Кавказе», «От прямо­го народоправства к представительному правлению» и др.

Учение Ковалевского базировалось на «уточненных» им мето­дах политико-правовой науки. Так, задача сравнительного метода сводилась к выделению особой группы сходных обычаев и учреж­дений у разных народов на однопорядковых ступенях и построения на этом материале истории развития форм общежития и их внешне­го выражения в праве. Сравнительная история права, согласно Ко­валевскому, должна ответить на вопрос, какие правовые порядки отвечают родовой, а какие – государственной или всемирной (уни­версальной) стадии общественности, в какой внутренней связи со­стоят между собой отдельные юридические нормы в каждом из ука­занных периодов. Для него понимание природы государства и его деятельности немыслимо без выявления и учета его исторических корней. Невозможно обходиться, к примеру, «без материального по­нимания действующего закона», неразумно ограничиваться при его изучении лишь формальным анализом предписаний о правах, ком­петенции, обязанностях, ответственности и т. д. Нельзя понять аме­риканской Конституции 1787 г., не уяснив себе, что было «заимст­вовано на этой земле из английского конституционного опыта и традиций» и т.д.

Одним из магистральных направлений в его исторических ис­следованиях стало изучение процесса развития европейских государств. На их опыте им была представлена параллельная история государственных учреждений и политико-правовых идей. Новизна этого вида анализа и обобщений состояла в показе более тесной связи и зависимости политической мысли от течения обществен­ной и политической жизни. Ковалевский, в частности, доказывал, что многие идеи современной политико-правовой мысли (ограни­ченная монархия, городское республиканское правление) имели ме­сто в средневековых памфлетах, проповедях, в текстах манифестов и деклараций.

Центральное место во взглядах Ковалевского занимало учение о социальном прогрессе, сущность которого он видел в развитии солидарности между народами, классами и группами. По мнению Ковалевского, солидарность возникает в силу ряда экономических, социальных и политических причин, среди которых нельзя выде­лить одну главную. Решающую роль в этом он отводил биосоциаль­ному фактору – росту населения, его объему и плотности, которые непосредственно воздействуют на экономику.

Исходя из учения о прогрессе, Ковалевский рассматривал ре­волюцию как случайное и патологическое явление, однако считал, что она становится неизбежной, когда правители избегают назрев­ших реформ и искусственно пытаются препятствовать объектив­но необходимому социальному прогрессу. После поражения рус­ской революции 1905 г. он обращается к анализу государства, ко­торое он понимал как расширение «замеренной сферы», возника­ющее как результат психологической склонности людей призна­вать над собой власть тех, кто, по их представлениям, наделен сверхъестественной способностью управлять природой, т.е. выда­ющихся личностей, возвышающихся над «серой заурядной мас­сой».

 

Доктрина социального дарвинизма и фашизма

    Одной из разновидностей тоталитарного режима является фашизм. На сегодняшний день существует несколько общепризнанных определений термина фашизм. «Фашизм (от лат. fasio, ит. fascismo – пучок, связка, объединение) – политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистической буржуазии. Фашизм у власти – открыто террористическая диктатура самых реакционных кругов монополистического капитала, осуществляемая с целью сохранения капиталистического строя. Важнейшие отличительные черты фашизма – использование крайних форм насилия для подавления рабочего класса и всех трудящихся, воинствующий антикоммунизм, шовинизм, расизм, широкое использование государственно-монополистических методов, максимальный контроль над всеми проявлениями общественной и личной жизни граждан, разветвленные связи с достаточно многочисленной частью населения, не относящийся к правящим классам, способность мобилизовать и политически активизировать ее в интересах эксплуататорского строя. Внешняя политика фашизма – политика империалистических захватов».

    Данное определение достаточно точно отражая родовые черты фашизма страдает догматизированным подходом, выражая взгляды советских историков на общее развитие капитализма и его политических проявлений. Более того здесь смешаны два направления тоталитаризма (понятно тогда, когда об этом понятии в полном объеме в нашей стране не могла и идти речь): фашизм и национал-социализм. Наряду с ним в современном политологическом словаре можно прочитать и другое определение фашизма: «правоэкстремистское политическое движение, возникшее в обстановке революционных процессов, охвативших страны Западной Европы после первой мировой войны и победы революции в России. Родиной фашизма являются Италия и Германия, где возникли первые фашистские организации и партии. Позднее аналогичные движения сложились во многих странах мира. При всех своих национальных особенностях классовая сущность фашизма везде была одинакова: он выражал интересы наиболее реакционных кругов капиталистического общества, оказавших фашистским движениям финансовую и политическую поддержку и стремившихся использовать их для подавления революционных выступлений трудящихся масс, сохранения существующего строя и осуществления своих имперских амбиций на международной арене». Приведенное выше определение несмотря на то, что оно вышло в эпоху так называемой гласности нуждается в ряде замечаний. Это содержание  термина «фашизм» также как и первое определение следует советской (и не только советской) традиции именовать национал-социализм в Германии фашизмом. Между тем это неточное употребление термина. Термин «фашизм» следует использовать в первую очередь для характеристики режима Муссолини, с оговорками – режимов Франко в Испании и Салазара в Португалии.  Национал-социализму в Германии, как и другим тоталитарным движениям, была присуща крайне эклектичная идеология, включавшая в себя весьма разнородные, порой несовместимые элементы, в числе которых есть и заимствованные из фашистских воззрений Б. Муссолини. Можно выделить – с некоторой долей условности – пять основных компонентов нацистских воззрений: воинствующий антилиберализм, укорененный в революционном бунтарстве 18-19 веков; традиционный милитаристски окрашенный шовинизм, довольно популярный в кайзеровской Германии и в некоторых немецких государствах до их объединения; социалистические (уравнительные) идеи, отражающие извечное стремление люмпенизированных масс к установлению справедливости путем перераспределения общественного богатства; антихристианское учение о порочности человеческой природы, восходящее к представлениям древних германцев о том, что люди появились в результате трагической ошибки богов и должны быть уничтожены, чтобы освободить место для более совершенных существ; наконец, фашистский идеал корпоративного устройства общества, пронизанного вертикальными связями, соединяющего рабочего с предпринимателем или управляющим, солдата с офицером, рядового партийца с дуче, каудильо, фюрером и т.д. На становление идеологии немецкого национал-социализма оказали косвенное воздействие и другие социальные, геополитические, религиозные доктрины и взгляды. В этой связи можно назвать, например, мультизианство «классический» расизм колониального времени, манихейство и теорию государственного патернализма, древнеримские представления о воинском долге и воинской доблести. Можно добавить, что в целом фашистская идеология опиралась на конгломерат реакционных учений, сложившихся до фашизма. Ею были широко использованы расистские идеи А. Гобино (Франция) и Х. Чемберлена (Германия), антисемитские измышления К.Е. Дюринга (Германия), К.А. Грингмута и В.М. Пуришкевича (царская Россия). Важной составной частью идеологического багажа фашизма стали взгляды так называемой геополитической школы – Ф. Ратцель (Германия), Ю.Р. Челлен (Швеция), К. Хаусхофер (Германия). Теоретическое оправдание антидемократизма заимствовано  нацистами из работ Ф. Ницше и О. Шпенглера. В центре фашистской идеологии были идеи военной экспансии, классовой гармонии (теория «народного сообщества» и «корпоративности»), вождизма («принцип фюрерства»), всевластия государственной машины (теория «тотального государства»). В наиболее концентрированном виде эти идеи были выражены в книге А. Гитлера «Mein Kampf»(1925 год).

    Кроме вышеназванного замечания стоит отметить, что социальная практика нацистов была в чем-то радикальнее «классической» фашистской, а в кое в чем и умереннее ее. Нацизм оформился позднее, чем итальянский фашизм или большевизм; лидеры НСДАП широко использовали опыт других тоталитарных движений (от концлагерей до «вертикальных» профсоюзов), но создали вполне самобытный вариант тоталитаризма. Поэтому нацизм в Германии – это «не совсем фашизм». Не стоит следовать публицистической традиции 20-30-х годов, когда нацистов называли фашистами, желая их обругать и унизить сопоставлением с движением Муссолини; у немецкого национал-социализм есть собственное, тоже достаточно одиозное имя, и проще всего во избежание путаницы пользоваться им.     

    Обозначенные выше проблемы как и в целом трудности в характеристике сущности  нацизма заключаются в отсутствии единства в системе критериев классификационных схем по отношению к этому   явлению. В связи с этим очень важна проблема соотношения  нацизма как социально-политического явления и советского тоталитарного режима. Конечно, неточно называть нацизмом и русский большевизм. Это также разные стороны одной медали. Весьма любопытна типологическая шкала, предложенная известным немецким историком и социологом Армином Мелером в его брошюре «Фашизм как стиль». Стремясь преодолеть как чересчур расширительную трактовку фашизма в плане синонима всего отрицательного, так и стремление свести данный феномен до локально-исторического уровня, автор дает следующую разграничительную классификацию: 1) фашизму, в отличии от тоталитаризма, не свойственна бюрократическая диктатура, ему присущ, скорее, индивидуализм и персонализм; 2) в отличии от национал-социализма, выводящего на передний план национальную и расовую идею, фашизм тяготеет к авангардным и стремительным решениям, индивидуальному героизму; 3) фашизм отличается от классического консерватизма своей революционной направленностью; 4) реальность фашизма ничего общего не имеет с социализмом советского образца, поскольку для него не характерна ни национализация средств производства, ни индустрия массового подавления, перемещения народов и т.п.; 5) для фашизма не характерен расизм в любых его формах, среди интегрирующих народ факторов он выделяет государство, профсоюз, артель и т.п.; 6) фашизм резко отрицательно относится к любым проявлениям буржуазной идеологии и вообще «духу капитализма». Конечно, право автора обосновывать собственное видение проблемы, но явно бросается в глаза искусственность и некорректность ряда водоразделов, которые он проводит между несомненно сходными явлениями. И уж совсем, что называется, ни  в какие ворота не лезет стремление «развести» фашизм с тоталитаризмом. И фашизм (а нацизм как его составная часть) и большевизм как разные ветви тоталитарной системы обладали схожей массовой социальной базой, которую составляли маргинальные социальные слои: чернорабочие, разорившиеся крестьяне и торговцы, горожане в первом поколении, утратившие связь с деревней, но не усвоившие городской культуры, т.е. все те, кто не занимал достаточно прочных позиций в традиционных социальных структурах. И партия Ленина-Сталина и партия Гитлера, опираясь на вполне идентичные слои общества, использовали и весьма сходные настроения масс. С другой стороны и финансовые основы двух тоталитарных режимов имели как ни странно во многом общие корни.  Как уточняется в Советской исторической энциклопедии в гитлеровской Германии «прокламируемые фашистами методы управления нашли активную поддержку влиятельной группы крупных монополий». Это была связь, конечно, не с группами, а с отдельными  промышленниками и банкирами, что указывает на источники финансирования нацистской партии, но не характеризует ее политику. Большевики ведь то же не брезговали «буржуазными» деньгами, не становясь при этом выразителями интересов капиталистов. Такая же разница и в идеологических постулатах двух режимов. А. Гливаковский, рассматривая явление фашизма в нескольких измерениях говорит, в частности, о том, что идеологии марксизма и  нацизма  в своих сущностных характеристиках «полностью противоположны». На самом деле в основе идеологий обоих режимов лежал общий поиск врага (нацистский режим искал в первую очередь внешнего врага, проповедуя господство арийской расы, советский – внутреннего, провозглашая борьбу с классовыми противниками) и создание целой системы культов «вождя» (и более мелких «вождей»), «фюрера» (и маленьких «фюреров»). Весьма сумбурны и невразумительны рассуждения автора книги, явно претендовавшей на то, чтобы стать исследованием системного типа по проблеме фашизма и его конкретно-исторических разновидностей. Споря с выводами известного болгарского политика Ж. Желева, написавшего книгу «Фашизм. Тоталитарная держава» (в которой речь в первую очередь идет о нацистском режиме), о том, что фашизм и коммунизм представляют собой две ветви тоталитаризма, он восклицает: эта точка зрения «является одним из величайших заблуждений нашего времени, отражая в себе величайший обман, который когда-то столь полно, почти всеобъемлюще удался Сталину и действие которого с чудовищной силой проявляется до сих пор». Отрицая общие корни в советском и нацистском режиме автор тем не менее вынужден признать, что «Ж. Желев уровень тоталитарности общества совершенно справедливо выводит из уровня централизации власти в руках правящего слоя… Этот более высокий уровень был достигнут за счет практически полного подчинения экономики политической властью…».   

    Таким образом можно сделать следующие выводы: нацизм являлся одной из разновидностей тоталитарного режима, наряду с фашизмом в Италии и других государствах и коммунистическим режимом в СССР, стержнем политики режима в нацистской Германии была ломка старого аппарата и старой хозяйственной системы, приход к власти новой элиты и новых организаций, здесь шел процесс слияния партийного и государственного аппарата, что собственно являлось главной базой для проведения всех политических и социально-экономических мероприятий.