«Ораторское искусство в период средневековья»

Средневековье можно считать вторым основным периодом истории красноречия, отражавшего движение общественной мысли в ее противоречиях и многообраз­ных попытках претворения ее в жизни. Традиции античной риторики, и прежде всего Демосфена и Цицерона, в значительной мере были полузабыты или вовсе утеряны. Но нельзя утверждать, что на протяжении ве­ков после античности красноречие не пользовалось никаким вниманием, не прогрессировало и нё оказывало влияния на умы и чувства людей. В V-VI вв. н.э. христианство стало огромной духовной силой, влияв­шей на миллионы людей во главе с их правителями. В VII-VIII столетиях с невероятной быстротой распро­странилась еще одна религия - ислам (магометан­ство), также охвативший многие страны. Причем не только христианское, но и исламское проповедничество стало первостепенным фактором развития искусств устного слова.

    Теперь мы подошли к краткой характеристике весь­ма влиятельной разновидности средневекового красно­речий, а именно христианской церковной риторики, осо­бенно преуспевшей в западноевропейских странах.

    Известно, что история христианства, как и ислама, полна войнами, кровавыми событиями, варварским уничтожением духовных ценностей, созданных языческой многовековой культурой. Тем не менее трудно переоценить роль мирного проповедничества в распростране­нии религий, в утверждении догматов церкви и цер­ковных правил. Но развивалось не только мирное проповедничество. История христианства знает множество еретических движений, направленных против догматов церкви. Наиболее раннее из них - богомилское движение (V в.), охватившее не одну страну. В этих движениях развивалось свое красноречие, в основе своей мирское, демократическое. Ему противопоставлялась ортодоксальная богословская и церковная речь.1

    При всем том для церковной риторики наиболее ха­рактерна именно проповедь о “законе
божьем” с амвона церкви, на собрании прихожан или в другом месте. Такая проповедь со временем стала основной формой мирного насаждения христианства в разных его формах или видах, явилась главным и все более совершенствовавшимся орудием постепенного внушения простым лю­дям веры в бога, во “всемогущество небес”.

    Основным содержанием такой проповеди были аб­страктно нравственные поучения религии, в том числе библейские заповеди: “Не укради”, “Не убий”, “Возлюби ближнего своего”, “Почитай отца и мать свою” и т.д. Такая религиозно-нравственная риторика, конечно, имела в какой-то мере положительное значение для укрепления или во всяком случае соблюдения некото­рых моральных норм. Но в еще большей степени она внушала верующим страх за “прегрешения” и “отступничество” перед всевышним, подавляла волю людей, со­действовала социальному гнету. Вместе с тем церковь занималась воинственной пропагандой против “чужой веры”, против инакомыслящих, еретиков. Красноречие против “чужой веры” по своему существу было нацио­налистическим, насаждавшим ненависть к другим на­родам.

    На поприще церковного проповедничества выросли весьма крупные богословские ораторы, фанатики сво­eгo дела. Среди них наиболее значительной фигурой является знаменитый Иоанн Златоуст (ум. в 407 г.) “зерцало церковного оратора”, считавшийся идеальным Византийским проповедник. Благодаря своему высо­кому мастерству в искусстве слова, он удостоился про­звища Златоуст. Само прозвище Златоуст свидетель­ствует о высоко уважительном отношении к публично сказанному слову и о почитании людей, владевших ими умевших посредством живой речи воздействовать на слушателей.

    Другое значительное явление на поприще богословского - это Фома Аквинский (1225- 1274), вошедший в историю западноевропейской философской мысли. Некоторые свои идеи Аквинский развивал в речах. Но, будучи типичным теологом (его основное сочинение – “Сумма теологии”), Аквинский лишь усилил догматизацию риторики. Известно, что он был не только догматиком, но и наиболее типичным представителем схоластики, получившей широкое рас­пространение в средневековье в западноевропейских странах. Исполненная мнимо значительных мыслей, эта схоластика отличалась сложной, как правило, запутан­ной формально-терминологической системой, - казуист­ской. То, что наметилось еще у софистов в виде их увлечения “словесной аргументацией”, спора ради спора, видимости логики, у схоластов типа Аквинского было “усовершенствовано”, а главное, всецело подчи­нено целям и требованиям богословско-церковной дог­матики.

    Среди богословов и церковников было немало опытных и даровитых ораторов. Еще в VI в. в Армении выдвинулся Иоанн Мандакуни, чьи речи были собраны и изданы книгой, в которой, кстати говоря, предается анафеме театральное искусство, фактический соперник церкви. В Грузии стал известен в ХI столетии Иоанн Икалтоели, также даровитый ритор и проповедник. В это же время на Руси пользовался известностью про­поведник Илларион. Но они, как и все церковные ри­торы, при всей своей ораторской и проповеднической талантливости, не могли способствовать прогрессу крас­норечия. Напротив, будучи людьми одаренными, они довольно успешно уводили красноречие от, жгучих про­блем социальной действительности, догматизировали его, направляя к “небесам”.

    Непримиримая убежденность в правоте проповедуе­мых догм, умение завладевать чувствами и сознанием людей, влиять на их психику и воображение, вызывать блаженство и экстаз, умение в одних случаях убаю­кивать верующих, а в других - стращать “геенной огненной”, наконец, изысканность, а тем более образность церковно-богословской речи, в которой без труда обна­руживаются художественные элементы самой Библии, - эти и другие особенности духовного красноречия в опре­деленной мере могут считаться формальными приобре­тениями ораторского искусства, но и только церковно-богословская риторика занимала монопольное положение - на протяжении чуть ли не всего средневековья во многих странах не только Европы.1

    Она была первостепенным идеологическим и политическим орудием не только той или
иной религии, но и феодального строя в целом, его светской власти. Одна­ко уже к XVII-XVIII вв. такое красноречие начало заметно обесцвечиваться, становиться все менее содержательным и постепенно терять свое положение. Лож­ное в своей мировоззренческой основе, бездоказательное по содержанию и идеалам, церковное проповедничество быстро теряло свою привлекательность.

    Несомненно, новой по своей форме и назначению явилась университетская лекция, получившая широкое распространение в западноевропейских странах в ХIII-XVI вв. Она читалась в буквальном смысле этого сло­ва, читалась профессором по готовой книге, сопровождаемой комментариями. В такой лекции не было ниче­го от античности, скажем, от знаменитых диалогов Платона - живых, глубоких по мысли, диалектических по своей сути,  ведшихся в академиях. В такой лек­ции не было ничего также от лекций Аристотеля; из которых впоследствии сложилась его уже упомянутая автором “Метафизика”. Но даже при явной несовершенности, средневековая университетская лекция была ша­гом вперед по сравнению с богословской риторикой хотя бы потому, что она обращалась к явлениям и фактам реальной действительности и подчинялась задачам знания.

    Неудобство восприятия буквально читаемой лекции терпелось, пока не было нужных книг. Но в ХV-XVI вв. развитие производства печати и распространения книг сделали читаемую лекцию непривлекательной, непродуктивной. Лекция становилась все более устной, живой и развивалась как университетская фор­ма публичного изложения учебного материала. Совершенствуясь, лекция творчески перенимала достижения красноречия, становясь жанром или видом ораторского искусства. 

    В этом своем качестве университетская лекция до­стигла серьезных успехов. Здесь следует подчеркнуть, что само это явление было подготовлено исторически. Де­ло в том, что красноречие стало серьезным фактором общественной жизни и культуры на Руси в те же средние века. Оно называлось вещанием, то есть торжественным говорением, внушительным словом, предсказательной речью. Вещание развивалось главным образом на так называемых собраниях - вечах, являвшихся в ряде городов Древней Руси высшим органом власти.

    Вещуны, или вечевые ораторы, пользовались таким авторитетом и почетом, что, например, в Великом Новго­роде вместе с членами правительства при торжествах находились на специально построенной трехъярусной трибуне. В этот период кроме вещания развивались и такие виды красноречия, как торжественная, или досто­хвальная, военная и дипломатическая речи. Риторика развивалась также в лове христианской церкви - в проповедях с амвона и в “народе”. Центрами “ученой” ри­торики являлись Киевская и Московская духовные ака­демии, там же разрабатывались некоторые правила риторики, которые были изложены в двух книгах: “Поэтика” и “Риторика”.1