«Нормы современного русского литературного языка»

1. Понятие нормы

Литературный язык характеризуется своей нормированностью, т.е. наличием определенных норм, существующих в лексике, грамматике и фонетическом строе русского языка. Эти нормы обязательны для всех говорящих на русском языке, они зафиксированы в учебниках, словарях и справочных пособиях.

Литературный язык отличается от разновидностей национального языка, а именно: от диалектов, народных говоров России, с их особой лексикой, фонетикой и грамматикой; от общерусского просторечия, состоящего из широко распространенных слов разговорно-бытовой речи, но отступающих в силу своей грубоватости от образцовых литературных норм произношения и употребления; от жаргонной речи, т.е. речи определенных групп людей, связанных своим родом деятельности, спецификой профессии и т.п. и употребляющих в связи с этим не свойственные литературному языку слова и словосочетания. 

Современный литературный русский язык – это язык газет и журналов, художественной литературы и науки, государственных учреждений и учебных заведений, радио, кино и телевидения. 

Благодаря своей нормированности литературному русскому языку присуща определенная стабильность, в связи с чем изменения, совершающиеся в языке, не отражаются существенно в течение длительного времени как на всей системе литературного языка в целом, так и на отдельных звеньях этой системы. Для каждого более или менее значительного периода развития языка, «...для каждого промежутка существования имеются идеальные нормы, на которые ориентируются владеющие литературным языком».[1]

Литературная норма – категория историческая. Она меняется в зависимости от развития языка, подчиняясь его внутренним законам. Так, например, в первой четверти XIX в. такие формы существительных, как докторá, профессорá, штабеля (формы сущ. муж. р. с окончанием -а(-я) в мн. ч.), были за пределами литературного языка (нормативными были формы докторы, профéссоры, штáбели). Но впоследствии окончание -а(-я) в указанных формах существительных стало нормативным.

 

2. Нормы произношения и ударения

Современный русский литературный язык отличается от жаргонов, внелитературного просторечия, местных говоров тем, что имеет систему норм произношения. Как должны произноситься те или иные звуки в определенных фонетических позициях, в определенных сочетаниях с другими звуками, а также в определенных грамматических формах и группах слов – всеми этими вопросами и занимается орфоэпия (от греч. слов orthos – правильный и epos – речь). Следовательно, орфоэпию можно определить, как совокупность правил, которые устанавливают литературное произношение.

Значение орфоэпических правил для общения огромно. Они способствуют более быстрому и более легкому взаимопониманию говорящих. Ошибки в произношении отвлекают от содержания речи и тем самым мешают языковому общению. Несмотря на большие успехи, достигнутые в области народного образования в целом и в повышении речевой культуры нашего населения, в частности, произношение до сих пор является в ней наиболее слабым звеном. В настоящее время в связи с расширением влияния средств массовой коммуникации (радио, телевидение), отражающих и передающих «живые голоса» большего, чем в недавнем прошлом, количества носителей языка в прямом эфире, вопрос о правильности произношения стоит особенно остро.

Еще в начале нынешнего века образцом служило московское произношение в том виде, как оно сложилось к концу XIX в. Многие его черты оказались устойчивыми и сохранились до настоящего времени в литературном языке. В произношении гласных, например, наиболее характерной чертой является изменение в зависимости от их положения (позиции) в ударном или безударных слогах.

Однако у московского произношения с середины XIX в. был сильный конкурент – петербургское произношение. Оно отличалось от московского большей близостью к письменной речи, т.е. произношением, близким в некоторых случаях к написанию.

В 20-х гг. XX века и в последующие десятилетия в русском литературном языке происходили большие изменения. Они были вызваны массовыми перемещениями населения в стране, изменением социального статуса людей, не владевших произносительными нормами, смешением, особенно в городах, выходцев из разных местностей, ликвидацией неграмотности, повышением общего культурного уровня народа под влиянием средств массовой информации, кино, а потом и телевидения. Да и само население Москвы и Ленинграда-Петербурга очень изменилось, поэтому в настоящее время трудно говорить о каких-то серьезных различиях в московском и петербургском произношении.

И все же старомосковское произношение до сих пор слышится в речи многих дикторов радио и телевидения, до сих пор культивируется на сцене многих театров, причем отнюдь не московских. Некоторыми оно и сейчас признается образцовым.

В русском языке ударение представляет собой выделение в слове того или иного слога при помощи большей силы, длительности, напряженности голоса. Русское ударение прежде всего силовое. Характерными чертами его являются также разноместность и подвижность. Разноместным русское ударение называют потому, что оно может быть на любом слоге, даже в родственных словах, на первом, на втором, на последнем: русский, язык, состоит (выстоит, состав). Подвижным его называют потому, что в одних грамматических формах какого-либо слова оно может стоять на одном слоге, а в других – на другом; нести – нес – несла; сестра – сестры – сестёр. В словах, кроме основного ударения, может быть второе, ослабленное (второстепенное, побочное): разномастный, русско-английский. Ударение в русских словах, когда это надо, например в словарях, обозначается особым знаком. Слог, на котором оно стоит, называется ударным, остальные слоги – безударными. Не ставится знака ударения в словах, которые состоят из одного слога: клип, мэр, путч.

Русское словесное ударение играет важную смыслоразличительную роль. Оно используется в ряде случаев для различения слов (хлопок – волокно и хлопок – удар в ладоши), их форм (разрезал – с.в. глагола и разрезал – и.в.) и стилистической окраски (звонит – нейтральное и звонит – разговорное).

Несмотря на значительную пестроту в ударении оно имеет определенную систему. Так, в академической «Русской грамматике» 1980 г. дается описание всех типов распределения ударения (акцентных типов) в русском языке. Например, подавляющее большинство существительных имеет неподвижное ударение, и лишь незначительная их часть характеризуется подвижным. Но последнее подчиняется определенным правилам. Так, один акцентный тип характеризуется тем, что во всех формах ед.ч. ударение стоит на основе (город, города, городу и т.д.), а во всех формах мн.ч. – на окончании (города, городов, городам и т.д.). Для другого акцентного типа свойственно ударение на окончании во всех формах ед.ч. (волна, волны, волне и т.д.) и на основе во всех формах мн.ч. (волны, волн, волнам) и т.д.

 

3. Правильность и точность словоупотребления

 

3.1. Точность в выборе слова

Умелое владение русским языком предполагает прежде всего стремление со стороны говорящего к максимальной точности словоупотребления. И в устной, и в письменной речи каждый раз при построении предложения необходимо точное использование именно данного слова по сравнению со многими другими, отличающимися от него оттенками своих значений или стилистической принадлежностью.

Точность словоупотребления связана с выбором из нескольких синонимичных слов подходящего слова, наиболее соответствующего содержанию высказывания.

Приведем некоторые примеры. В предложении Когда поднимался ветер, листья вётел вдруг подергивались серебристой сединой глагол подергивались удачнее других синонимов (окрашивались, покрывались) живописует данную картину. Глагол подергивались показывает не только на меняющийся цвет листьев (листья снизу имеют серебристый оттенок), но и очень точно передает вздрагивание листьев от порывов ветра.

В предложении Мокрая трава бессильно приникла под дождем к самой земле сказуемое может быть выражено, на первый взгляд, другими словами, например: согнулась, пригнулась, наклонилась. Но все эти глаголы показывают лишь «внешнее» действие изображаемого явления. Глагол же приникла способствует олицетворению природы. С ним больше, чем с другими словами, гармонирует обстоятельство бессильно. Словосочетание бессильно приникла содействует метафорическому изображению грусти, печали описываемого предмета.

Неразличение оттенков значения близких по смыслу слов, невнимание к стилистической принадлежности слова нередко приводят к неточному, а иногда и к ошибочному его употреблению.

 

3.2. Лексическая сочетаемость

Особую трудность для говорящих и пишущих представляет сочетаемость слов. Можно ли сказать квадратный круг, свежий молоток, узкое молоко? Ответ будет единодушным – нельзя. А можно ли по сочетаемости слов определить, к какому времени относится тот или иной текст? Приведем пример из характеристики: «Он (она) пришел (пришла) на этот ответственный участок социалистического строительства (райком партии, дирекция крупного предприятия, кабинет предисполкома и т.д.) из комсомола»? Подобная фраза была неотъемлемой чертой характеристик, выдававшихся «ответственным товарищам» (из руководства) в годы, предшествующие перестройке. Об этом свидетельствуют словосочетания прийти на ответственный участок, социалистическое строительство, прийти из комсомола, райком партии, кабинет предисполкома. В годы становления советской власти для новой революционной исторической науки характерным было использование таких клише, как «фронт исторической науки», «историческая наука – остро отточенное оружие политической борьбы». Словосочетания фронт науки, оружие борьбы взяты как бы из военного словаря и призывают не к тому, чтобы добывать и обогащать знания о прошлом человечества, а к тому, чтобы, как это было принято в 20–30-е гг., наступать и уничтожать идеологического врага. Приведем примеры и из выступления оратора самого высокого ранга в Верховном Совете СССР в ходе перестройки: «Нам надо продвигать процессы к решениям по пути глубоких реформ», «Это нам подбрасывают, чтобы поспекулировать». Словосочетания продвигать процессы, глубокие реформы, подбрасывать нам выдают время, когда они были произнесены. Следовательно, сочетаемость многих слов маркирована эпохой, которая их породила.

Но это одна сторона дела, связанная с пониманием особенностей сочетаемости слов, с которой мы сталкиваемся в текстах прошедших эпох. Но есть и другая сторона, связанная с живым употреблением словосочетаний. Если спросить, даже специалиста-компьютерщика, в каком словесном окружении употребляется термин вирус, какие могут быть при этом термине определения, согласованные и несогласованные, после каких существительных и глаголов он может стоять, с какими глагольными сказуемыми употребляться, то не каждый ответит. Поэтому мало знать, что вирус – это программа или присоединяемый к другим программам набор команд, которые производят и распространяют свои копии в компьютерах или компьютерных сетях и выполняют некоторые действия, нежелательные для их пользователей. Надо уметь пользоваться этим термином так, чтобы не получилось выражение вроде квадратного круга. Например, следует знать, что вирус может быть загрузочный, компьютерный, программный, а также нового поколения. Чаще всего это слово употребляется после существительных идентификация, код, обнаружение, распространение, уничтожение (чего), заражение, поражение (чем), борьба (с чей), а также после глаголов запускать, обнаружить, порождать, содержать, удалять (что), остерегаться (чего), сталкиваться (с чем). И главное – вирус может производить следующие действия: заражать, изменять данные, менять цвет, поражать, представлять опасность, производить поиск и заражение, проникать, распространяться, уничтожать файлы и т.д.

Лексическая несочетаемость слов – источник многих ошибок говорящих и пишущих. Не случайно выпускаются специальные словари, в которых приводятся типичные примеры сочетаемости тех или иных слов с другими.

 

3.3. Плеоназм

Плеоназм – речевое излишество, вкрапление в речь слов, ненужных с чисто смысловой точки зрения: «самый лучший», «толпа людей», «сжатый кулак»; плеоназм часто используется как стилистический прием, например: «За льдиной льдина вслед плывет» (Тютчев).

 

3.4. Тавтология

Тавтология (греч. tautologia, от tavito – то же самое и logos – слово) – повторение одних и тех же или близких по смыслу слов, например «яснее ясного», «плачет, слезами заливается». В поэтической речи, особенно в устном народном творчестве, тавтология применяется для усиления эмоционального воздействия. Например, в былине о Соловье-разбойнике: «Под Черниговом силушки черным-черно, Черним-черно, черней ворона». Поэты часто пользуются тавтология и тавтологии, рифмами, например А.С. Пушкин: «Вот на берег вышли гости, Царь Салтан зовет их в гости». Широко употребляются некоторые тавтологии, словосочетания в разговорной речи, например «целиком и полностью», «к сегодняшнему дню», «день-деньской». Иногда ненужные повторы в речи свидетельствуют о бедности языка говорящего. Тавтология – разновидность плеоназма.

 

3.5. Слова-паронимы

Паронимы (гр.раra – возле + опута – имя) – это однокорневые слова, близкие по звучанию, но не совпадающие в значениях: подпись – роспись, одеть – надеть, главный – заглавный. Паронимы, как правило, относятся к одной части речи и выполняют в предложении аналогичные синтаксические функции. Учитывая особенности словообразования паронимов, можно выделить следующие группы.

1. Паронимы, различающиеся приставками: опечатки – отпечатки, уплатить – оплатить;

2. Паронимы, различающиеся суффиксами: безответный –безответственный, существо – сущность; командированный – командировочный;

3. Паронимы, различающиеся характером основы: один имеет непроизводную основу, другой – производную. При этом в паре могут быть:

а) слова с непроизводной основой и приставочные образования: рост –возраст;

б) слова с непроизводной основой и бесприставочные слова с суффиксами: тормоз – торможение;

в) слова с непроизводной основой и слова с приставкой и суффиксом: груз – нагрузка.

В семантическом отношении среди паронимов обнаруживаются две группы.

1. Паронимы, различающиеся тонкими смысловыми оттенками: длинный – длительный, желанный – желательный, гривастый – гривистый, жизненный – житейский, дипломатичный – дипломатический и под. Таких паронимов большинство, их значения комментируются в лингвистических словарях (толковых, словарях трудностей, словарях однокорневых слов, словарях паронимов). Многие из них характеризуются особенностями в лексической сочетаемости; ср.: экономические последствия – экономичное ведение хозяйства, богатое наследство – тяжелое наследие; выполнять задание –исполнять песню.

2. Паронимы, резко различающиеся по смыслу гнездо – гнездовье, дефектный – дефективный. Таких единиц в языке немного.

Особую группу паронимов составляют такие, которые отличаются функционально-стилевой закрепленностью или стилистической окраской; ср.: работать (общеупотр.) – сработать (прост, и спец.); жить (общеупотр.) – проживать (офиц.).

Некоторые авторы трактуют явление паронимии расширенно, относя к паронимам любые близкие по звучанию слова (а не только однокорневые). В этом случае паронимами следует признать и такие созвучные формы, как дрель – трель, ланцет – пинцет, фарш – фарс, эскалатор – экскаватор, вираж – витраж и др. Однако их сближение в речи носит случайный характер и не закрепляется всем многообразием системных отношений в языке. К тому же сопоставление разнокорневых созвучных слов нередко носит субъективный характер (одному кажутся похожими слова вираж – витраж; другому – вираж – мираж).

Паронимы требуют к себе особого внимания, поскольку в речи недопустимо их смешение. Например, нередко можно столкнуться с неправильным употреблением паронимов подпись – роспись: «Поставьте свою роспись», «Это ваша роспись на справке?» [роспись означает – «живопись на стенах, потолках, предметах быта и т.п.» или «действие по глагол у расписать» (в значении – «записать в разные места», расписать примеры на карточки)]. Эти значения закреплены в толковых словарях русского языка. Здесь же разъясняются и значения слова подпись: 1. «Действие по глаголу подписать (в значении – подтвердить, заверить, поставить подпись)»; 2. «Надпись под чем-нибудь» (подпись под картиной); 3. «Собственноручно написанная фамилия» (поставить свою подпись),

Правильное употребление паронимов – необходимое условие грамотной, культурной речи, и, напротив, смешение их – признак невысокой речевой культуры.

Художники слова учат нас бережному обращению с паронимами. Можно привести немало примеров их удачного использования: И прежний сняв венок – они венец терновый, увитый лаврами, надели на него (Лермонтов); Сбоку, поближе к скотным дворам, выкапывался небольшой пруд, который служил скотским водопоем (Салтыков-Щедрин).

В тексте иногда сталкивают паронимы, чтобы обратить внимание на их смысловое различие: Знающий язык своего народа писатель не спутает пустошь и пустырь: пустошь распахивают, а пустыри застраивают (А. Югов). Паронимы используют и для выделения соответствующих понятий: Молодые Тургеневы олицетворяют собой честь и честность (М. Марич); Из дверей сарая... вышла сгорбленная, согнутая прожитым и пережитым старуха (Шолохов). Паронимы нередко сопоставляются в тексте: Служить бы рад, – прислуживаться тошно (Грибоедов); возможно и их противопоставление: Я жаждал дел, а не деяний. Но где он, подлинный успех, успех, а не преуспеянье? (Евтушенко)

В художественной речи могут встретиться и совершенно особые, индивидуально-авторские образования. Они построены на основе паронимических связей с какими-либо словами литературного языка. Такие окказиональные «паронимы» заменяют в устойчивых словосочетаниях свои корреляты, создавая тем самым каламбур: памятник первоопечатику (ср. первопечатнику), собрание сочинений (ср. собрание), червь самомнения (ср. сомнения), тела давно минувших дней (ср. дела). Комический эффект от сближения таких созвучных слов достигается благодаря совершенно неожиданной игре слов в знакомых и устойчивых выражениях, которые приобретают при этом новую образность и выразительность.

 

 

4. Правильность использования грамматических норм

 

4.1. Род имен существительных

Категория рода является одной из основных грамматических категорий имени существительного. Все существительные в форме ед. ч. имеют категорию рода, т.е. принадлежат к одному из трех родов – мужскому, женскому, среднему (конь, сосна, небо). Небольшая группа слов принадлежит к так называемому общему роду (сирота, соня, плакса и т.п.). Существительные, не имеющие формы ед. ч. (pluralia tantum), рода не имеют.

Категория рода – это несловоизменительная категория (существительное, имея род, по родам не изменяется). Категория рода присуща всему слову в целом и каждой из составляющих его словоформ.

Анализируя существительные по категории рода, следует ответить на три вопроса: какой род имеет данное существительное, каково значение рода и каковы показатели рода? Ответ на первый вопрос может быть выбран из пяти возможных: мужской род, женский род, средний род, общий род, рода не имеет.

Особое внимание следует обратить на существительные общего рода (сирота, сластена, неряха, плакса и др. и имена Валя, Саша, Шура, Женя). Их анализ предполагает двойную характеристику: следует указать, что это слова общего рода (по начальной форме, взятой из текста), а затем отметить, значение какого рода они имеют в тексте (м. р. или ж, р.) и каковы синтаксические показатели рода в тексте. Например: Плакала Саша, как лес вырубали (Н. Некрасов); Раз у отца в кабинете Саша портрет увидал (Н. Некрасов). Существительное Саша – общего рода. В первом предложении оно имеет значение женского рода, показатель рода – синтаксический: глагол-сказуемое в форме женского рода плакала согласуется с существительным Сайга и указывает на его род. Во втором предложении существительное общего рода Саша имеет значение мужского рода; показатель рода – синтаксический: глагол-сказуемое мужского рода увидал согласуется с существительным Саша и указывает на его род. В предложении И не будет на свете ни вдов, ни сирот, ни безвестных могил, ни рабов... (С. Надсон) существительное сирота – общего рода, значение конкретного рода в тексте не выражено.

Определенные затруднения в связи с проблемой общего рода вызывает анализ таких случаев: Наш врач работает с 8 часов; Контролер проверила билеты; Профессор начала лекцию, где синтаксические показатели – родовые признаки согласующихся определений и сказуемых указывают на то, что существительные врач, контролер, профессор обозначают лиц женского пола. При анализе подобных явлений вновь необходима двойная характеристика слова – вне текста и в тексте. В русском языке слова врач, контролер, профессор, декан, завуч, директор и т.п. – м. р., и это следует отмечать при анализе во всех случаях, однако в определенном контексте эти слова обладают особенностью называть женщин, и синтаксически на это указывается. Поэтому при анализе таких предложений необходимо отметить, что в данном предложении существительное м. р. врач (контролер, профессор) имеет значение ж. р., на что указывает синтаксический показатель – форма ж. р. согласующегося определения или сказуемого.

При анализе существительных, имеющих формы только мн. ч., отмечается, что они не имеют родовых показателей (не обладают категорией рода): сани, очки, сливки, каникулы и т.п.

В некоторых случаях следует делать особую помету: имеет варианты родовых форм. Это касается таких существительных, как ставня (ставень), туфля (туфель), клавиша (клавиш) и др. Исследователи отметили до 150 слов, имеющих колебания в роде.[2]

Определяя значение категории рода имен существительных, необходимо исходить из того, что выделяются четыре семантические группы, в которых род: 1) указывает на мужской пол; 2) указывает на женский пол; 3) имеет способность указывать и на мужской, и на женский пол (в тексте может происходить конкретизация значения пола); 4) не указывает на пол, не имеет значения пола (категория рода формальна).

 

4.2. Родительный падеж множественного числа

В родительном падеже мн. ч. наряду с окончаниями -ов, -ев появляется в ряде случаев нулевое окончание: килограмм – пять килограммов и пять килограмм, грамм – граммов и 500 грамм. Существительные – названия фруктов и овощей в разговорной речи регулярно имеют нулевое окончание: апельсин – апельсинов и апельсин, мандарин – мандаринов и мандарин, помидор – помидоров и помидор; баклажан – баклажанов и баклажан.

 

4.3. Именительный падеж множественного числа

Все склоняемые существительные употребляются в речи в том или ином падеже. Падежная система русского языка характеризуется разнообразием форм и значений. В рамках каждого падежа существуют вариантные формы, использование которых определяется нормами речевого употребления. Остановимся на вариантах падежных форм.

При использовании форм именительного падежа следует прежде всего обратить внимание на вариантное употребление окончаний -а/-я, -ы/-и в формах множественного числа существительных мужского рода.

Существительные в именительном падеже множественного числа могут быть представлены четырьмя группами:

1) Существительные, имеющие только окончание -а, -я (глаза, дома, катера, доктора, профессора) или только окончание -ы, -и (авторы, актёры, офицеры);

2) Существительные, имеющие вариантные окончания -а (-я) и -ы (-и) (якори – якоря, слесари – слесаря, годы – года).

Односложные слова имеют в форме именительного падежа множественного числа окончания -а, -я (бока, снега, шелка, бега, леса). Это же окончание имеют многосложные слова с ударением в единственном числе на первом слоге (округа, перепела, окорока, черепа). Если многосложное слово имеет в единственном числе ударение на среднем слоге основы, то формы именительного падежа множественного числа оканчиваются на -ы, -и (аптекари, бухгалтеры, инструкторы, композиторы, ораторы, редакторы).

В словах латинского происхождения с суффиксами -тор-, -сор- необходимо обращать внимание на то, одушевленным или неодушевленным является существительное. Неодушевленные существительные имеют нормативное окончание -ы, -и (детекторы, индукторы, конденсаторы, рефлекторы, рефрижераторы).

Одушевленные существительные латинского происхождения с суффиксами -тор-, -сор- имеют в одних случаях окончания -а (слова, получившие широкое распространение, например: директора, профессора, доктора), в других -ы (слова, сохраняющие книжный оттенок, например: инспекторы, инструкторы, конструкторы, корректоры, лекторы, новаторы, ораторы, редакторы, ректоры);

3) Существительные, у которых формы с окончаниями -а (-я) и -ы (-и) различаются стилистически (шофёры – шофера, разговорной; договоры – договора, разговорной);

4) Существительные, у которых формы с окончаниями -а (-я) и -ы (-и) различаются по значению: образы (типы, характеры в художественной литературе) и образа (иконы), тоны (звуковые) и тона (переливы цвета), кондукторы (приспособления в технике) и кондуктора (работники транспорта), зубы (орган во рту) и зубья (острый выступ), корпусы (туловища) и корпуса (здания или войсковые соединения), колени (суставы ноги) и колена (отдельные приёмы в танце).

 

4.4. Употребление предлогов «согласно», «благодаря», «вопреки»

Следует различать в употреблении некоторые предлоги с причинным значением. Различие предлогов благодаря + дательный падеж и из-за + родительный падеж заключается в том, что первый используется для обозначения причины, положительно влияющей на что-либо (Благодаря помощи населения последствия аварии были быстро ликвидированы), а второй – для указания причины, отрицательно влияющей на что-либо (Из-за отсутствия помощи населения последствия аварии не могли быть ликвидированы быстро).

При ответе на вопрос, с каким падежом употребляется тот или иной предлог, прежде всего нужно определить падеж того существительного, с которым используется данный предлог. Опора на запоминание системы соотношения предлогов и падежей малоэффективна, так как число соотношений, более или менее регулярно употребляющихся, равно 170, из которых только 9 употребляются с двумя или тремя падежами, остальные – с одним.[3] Заучивать всю эту систему вряд ли целесообразно. Запоминать следует употребление отдельных предлогов: согласно + дат. п. (согласно указанию), благодаря + дат. п. (благодаря другу), соответственно + дат. п. (соответственно званию), по + дат. п. (по лесу, по дороге), по + вин. п. (по горло, по шею), по + предл. п. (по истечении).

 

4.5. Употребление деепричастных оборотов

Деепричастие – неизменяемая форма глагола, обозначающая действие, которое выступает как признак другого действия: Он слушал, не перебивая. Таким образом, деепричастие обозначает действие, являющееся второстепенным по отношению к главному действию, указанному глаголом-сказуемым.

Деепричастие, исторически восходящее к краткой форме действительных причастий, в современном русском языке совмещает признаки глагола и признаки наречия.

Деепричастия объединяются с глаголами общностью: лексического значения (читать – читая; сидеть – сидя), вида (читать – читая, прочитать -прочитав), синтаксического управления (читать (ч т о?) книгу – читая (ч т о?) книгу), а также возможностью определяться наречием (читать (к а к?) громко -читая (к а к?) громко). Как и глагол, деепричастие может быть невозвратным и возвратным : умывая – умываясь.

С наречиями деепричастия связывает отсутствие форм словоизменения, а также общий тип подчинительной связи – примыкание. Объединяет их, кроме того, и единая синтаксическая функция. Деепричастие, как и наречие, может выполнять функцию обстоятельства (слушал, не перебивая – обстоятельство образа действия), но может выступать и в функции второстепенного сказуемого: Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь (П.); ср.: Ямщик ходил кругом и от нечего делать улаживал упряжь.

Деепричастия не имеют категории времени, но в предложении приобретают определенное временное значение. Они обозначают время не по отношению к моменту речи, а по отношению к моменту совершения другого действия, выраженного глаголом-сказуемым (относительное время). Действие деепричастия может протекать одновременно с действием глагола-сказуемого: Он слушал, не перебивая. Деепричастие может обозначать действие, предшествующее действию глагола-сказуемого: Прочитав книгу, он сдал ее в библиотеку. Наконец, действие деепричастия может совершаться после действия, выраженного глаголом-сказуемым: Он вышел из комнаты, резко захлопнув за собой дверь.

Действие, называемое деепричастием, всегда производится тем же лицом или предметом, которое производит основное действие, выражаемое глаголом-сказуемым, т.е. и основное, и второстепенное действия производит одно и то же лицо или предмет: Увидев мать, сын бросился к ней навстречу. И главное действие, названное глаголом-сказуемым (бросился), и второстепенное, названное деепричастием (увидев), совершает одно и то же лицо (сын).

Предложения, в которых нарушены эти отношения, являются неверными, поэтому их нельзя допускать в речи.

 

 

5. Значение нормы

Норма литературного языка – это общепринятое употребление языковых средств: звуков, ударения, интонации, слов, их форм, синтаксических конструкций. Основное свойство норм – их обязательность для всех говорящих и пишущих по-русски. Можно указать еще на два важных свойства норм: их устойчивость и в то же время историческую изменчивость. Если бы нормы не были устойчивыми, если бы они легко подвергались различного рода воздействиям, языковая связь между поколениями была бы нарушена. Конечно, неподготовленному читателю трудно, например, понять тексты, написанные в XI–XII вв., но произведения А. Пушкина мы понимаем, за исключением отдельных слов и выражений, хотя эти произведения созданы почти два века тому назад. Устойчивость норм обеспечивает во многом также преемственность культурных традиций народа, возможность возникновения и развития мощного потока национальной литературы. Об устойчивости литературной нормы заботится школа. Речь старших поколений, особенно нашедшая отражение в произведениях мастеров художественного слова, принимается в образец.

В то же время устойчивость норм не абсолютна, а относительна. Норма, как и все в языке, медленно, но непрерывно изменяется под влиянием разговорной речи, местных говоров, различных социальных и профессиональных групп населения, заимствований и т.д.

Изменения в языке влекут за собой появление вариантов некоторых норм. Это значит, что одно и то же грамматическое значение (например, места, времени, причины, цели), одна и та же человеческая мысль могут быть выражены неодинаково, посредством разных слов, их форм и сочетаний, с использованием различных фонетических средств. Без преувеличения можно сказать, что вариантность норм является неизменным и неизбежным спутником развития таких живущих интенсивной жизнью языков, как русский, а нередко причиной затруднений говорящих на нем.

Нормы языка можно сравнить со стрелкой компаса. Хотя эта стрелка и не всегда бывает в устойчивом состоянии (полного покоя), хотя она и подвержена некоторым колебаниям, однако, только ориентируясь на нее можно выбрать правильный путь. Таковы и языковые нормы: они не абсолютно неподвижны, но все же правильно ориентируют в безбрежном море речевой деятельности.