«Начало античной риторики. Платон и Сократ»

Ораторское искусство стало зна­чительным общественным явле­нием, достигшим высокого уровня еще в древнем мире: Египте, Ас­сиро-Вавилонии, Индии, Китае. Известно, что жрецы были искус­ными ораторами, всемерно куль­тивировалось официальное и особенно церемониальное, красно­речие в придворных кругах ки­тайских царств, хорошо владели тайнами науки слова индийские любомудры. Однако именно древняя Греция признается родиной красноречия, где начинает складываться его теория. Наряду с эпосом, лирикой, драмой, ваянием, музыкой и зодчеством ри­торика признавалась нужным и сложным творчеством. Она счи­талась даже “царицей ис­кусств” – настолько сильно было ее влияние на решение госу­дарственных. дел, настолько эффективно она воздействовала на чувства и умы людей.

    Называя красноречие (рито­рику) искусством, древние гре­ки, однако, вкладывали в это понятие конкретное и определенное содержание. К V в. до н.э., ког­да вполне сложилась культура ораторской речи, когда ясно осо­знавались ее виды, стало оче­видно, что задача оратора троякая разъяснять (что-то), побуждать (к определенному мышлению, решению, а тем более действию) и доставлять слушателям удо­вольствие. Причем “услаждение слушателей” свежей или смелой мыслью и благородными чувствами, напри­мер добра и справедливости, гражданского долга и патриотизма, считалось особенно важной задачей оратора.

    Период, наступивший после греко-персидских войн, то есть середина пятого столетия до н.э., в Греции ознаменовался значительным общественным подъемом и быстрым ростом культурной жизни. Развивались не только естественные науки, особенно астрономия, математика, биология; активизировалась философская мысль в целом. Началась разработка проблем диалек­тики, этики и эстетики, грамматики и логики. Расцве­тали искусство, в особенности архитектура и скульптура, театр Эсхила, Софокла и Эврипида, а также комедиографа Аристофана. Афины, фактически ставшие центром древнегреческой культуры, задавали тон во всех сферах социальной жизни, определяя главные на­правления общественной мысли, В этих условиях раз­вивалось и совершенствовалось красноречие. И, конечнo, не случайно, что его выдающиеся мастера - Ди­нарх, Гиперид, Горгий, Исократ, Исей, Эсхил, Фило­крат и особенно Демосфен - были видными общест­венными и государственными деятелями.

    Греческие риторы мастерски владели правилами и формами устной речи, законами логики, особенно суж­дений и доказательств. Они умели внушать свои мысли и чувства массе людей, нередко побуждая их к прак­тическим действиям. Каждый из этих ораторов немало потрудился над тем, чтобы красноречие стало острым оружием идеологии и политической борьбы. А она не­редко вспыхивала между различными группировками аристократии рабовладельческого общества.

    Красноречие, “духовное детище демократии”, особой искусности достигло усилиями софистов, точнее, “старших софистов” (V в. до н.э.), которые отлича­лись критицизмом и находчивостью в словесных бата­лиях, развивали искусство спора, мастерство доказа­тельства и заметно подняли культуру рационалистиче­ского мышления, в частности формально логической культуры. Главной их целью были вопросы познания: их верное толкование и решение, и делались попытки сблизить философию с риторикой. Искусство слова они считали наукой воздействия на людей.

    Наиболее видный из софистов, идеолог рабовла­дельческой демократии и политический деятель Прота­гор из Абдеры (481-411 гг. до н.э.), активно разра­батывал теорию риторики. Придавая первостепенное значение слову в ораторском искусстве, он считал не­обходимым изучение языка и разработку вопросов грамматики. Относя риторику к “гражданскому искус­ству”, он намеревался с его помощью “сделать людей хорошими”.

    Проблемами ораторского искусства также занимал­ся другой представитель софистики, по некоторым дан­ным, ученик Демосфена, Горгий из Леонтин в Сицилии (ок. 483-375 гг. до н.э.), видный оратор. Он выступал против догматики и написал специальный учебник риторики (не сохранившийся). Он, как и Протагор, су­щественное значение придавал языку как важному средству ораторского искусства. Горгий особо указы­вал на всепокоряющую силу слова, говорил о его спо­собности проникать в человеческую душу.

    Но софистическая система суждений и их словесно­го воплощения сложилась как совокупность преднаме­ренно используемых в полемике неправильных доводов. Софисты искусно подменяли одно понятие другим, не останавливаясь перед тем, чтобы закономерность од­ной категории (ряда) явлений применять к совершенно другим предметам и явлениям. Для сторонников такой системы была важна не столько искомая истина, сколько видимость доказательности своих умозаключений и утверждений, а нередко просто словесная виртуозность. Не удивительно, что эта система превратилась, особен­но у реакционных софистов IV в., “в игру” в понятиями, в “искусство” вводить в заблуждение, черное выдавая за белое, а белое - за черное.

    Ясно, что негативный смысл; который со временем был вложен в понятие “софистика”, более чем оправ­дан. Но, стоя на почве исторической конкретности и реальных фактов, нельзя отрицать определенную роль софистов, особенно “старших”, в развитии риторики, в частности такой трудной се формы, как словесная по­лемика.1

    Выдающимся мастером академических бесед-диало­гов был Сократ (469-399 гг. до н.э). Именно Сократ изобрел “иронию” как способ критического отношения к догматике, как острое оружие философии. Цель такой иронии - прежде всего воспитание людей. Сократовская ирония сде­лала диалог острым, неизменно будящим мысль.2

    Ученик Сократа, Платон, значительно поднял ис­кусство диалога, сделав его совершенной формой устно-публичного изложения самых сложных мыслей, поло­жений и идей). Принято считать, что платоновские диалоги – это своего рода философские драмы, состоящие из ярких художественных образов, глубоких по своему содержа­нию и предельно отшлифованных по форме. Строго логично построенные, имеющие “свою сверхзадачу”, то остроумные или же проникнутые внешнему впечатлению загадочные, как ребусообразные, эти диалоги неизменно возбуждают повышенный интерес к предмету беседы (спора) и неуклонно ведут слушателей к нужной цели. Несомненно, Платон обогатил живую публичную речь приемами и формами полемики, яркой выразительностью языка, в частности иносказаниями и метафорами. Он намного усилил логику речи, ее смысловую емкость.

    Было бы неправильно рассматривать его диалогические сочинения только в связи с ораторской практикой. Несомненен его вклад н в теорию красноречия. И здесь в первую очередь должен быть назван известный труд – “Теэтет”, в котором диалогическая форма устного изложения сложнейших положений философии доведена до совершенства, поразительной пластичности, исполненной динамики. Но в данном случае это плато­новское сочинение нас занимает лишь в связи с толкованием сущности красноречия и обоснованием некоторых важных принципов и теоретических положений.

    Существенно отметить, что почти во всех частях этой книги Платон, главным образом устами своего учителя Сократа, высказывает различные соображения об ораторском искусстве. Красноречию он придавал весьма серьезное значение, неизменно рассматривая его в связи с вопросом о мудрости и о постижении истин­ного познания. Тема мудрости - она же добродетель - занимает главенствующее место в сочинении Платона. Говоря о мудрецах, сильных словом, и о побитых в споре, обязанных безоговорочно покориться своей судьбе, философ тем самым подчеркивал зна­чение словесного мастерства. Вместе с тем он осуждал “пустословие”, “льстивые речи”.  

    Таким образом, очевидна этическая направленность платоновских суждений о красноречии. Оно должно быть деловым, а не пустословным, неподкупным, чест­ным и высоконравственным; оно не должно делать лю­дей “рабами речей”, а убеждать слушателей, приобщая к знаниям. Наконец, утверждал Платон, красноре­чие вообще должно быть свободным: говорящий публично должен вольно говорить о том, что он желает и что, по его убеждению, служит истине.

    Однако платоновское толкование смысла искусства красноречия этими суждениями не исчерпывается. Ора­тора (ритора) он уподоблял врачевателю. Врач, го­ворит он, изменяет положение (больного) лекарства­ми, а софист - рассуждениями.1

    Учтя именно общественную сущность ораторского искусства, он с неприязнью относился к “словопрениям и болтовне”. Конечно, вряд ли можно безоговорочно принять тезис автора “Теэтета” о том, что все судебные ораторы в его время не могли говорить то, что они считали нужный. Суд также являлся общественной три­буной, на которой порою сталкивались различные идео­логические концепции и политические убеждения. По­этому и среди судебных ораторов, как, впрочем, впоследствии подтверждает сам же автор “Теэтета”, были принципиальные и честные. В приведенных платонов­ских положениях важно то, как высоко мыслитель ста­вил роль красноречия и личность оратора в обществен­ной жизни.

    Платон отождествлял оратора и муд­реца, следовательно, считал, что риторика есть орудие формирования правильного общественного мнения, знания и достижения истины. Весь “Теэтет” и посвящен разбору того, что такое истинное и ложное мнение, мысль и заблуждение; что понимать под слонами “знать” и “знание” и т.д.

    Платон различает “просвещение знанием” и “внушение слушате­лям” ораторского мнения. Бывает ведь и ложное мнение или же мнение в корыстных интересах. Платон же считал, что оратор - носитель просвещения. Но он был не прав, противопоставляя внушение своего мнения ис­тинному знанию.

    Во-первых, не всякое внушение способствует познанию, все дело в том, что и как внушается. Во-вторых, неправомерно подменять убеждение внушением, ибо во всех случаях предпочтительнее убеждать людей, доби­ваться того, чтобы получаемые ими знания определял их поведение и, главное, превращались в практическое действие.

    Приведенных достаточно, чтобы ясно представить понимание Платоном смысла
красноречия, его места в обще­ственной жизни. В платоновских суждениях о ритори­ке важно прежде всего то большое и серьезное значе­ние, которое он придавал ораторскому искусству как общественному явлению, как средству знания и вос­питания мудрости и добродетели; Несмотря на кажу­щуюся разрозненность, а кое-где и фрагментарность платоновских мыслей о красноречии, есть основание сказать, что перед нами достаточно определенная система. В ней в какой-то мере обобщен опыт античной риторики и, несомненно, осмыслена собственная прак­тика с академических бесед Платона с учениками.

    И чтобы верно оценить его роль в развитии красноречия, особенно в его наиболее доходчивой форме, диалоге, следует иметь в виду тот авторитет мыслителя, которым пользовался Платон не только при жизни. Выдающийся античный мыслитель-идеалист, автор не одного ориги­нального труда, оставивший большой след в истории общественной мысли, Платон занимает видное место также в развитии риторической культуры.1