«Государственное управление и регулирование внешнеэкономической деятельностью в Японии»

Глава 1. Государство и его роль в послевоенном внешнеэкономическом развитии

 

Япония – страна экономического успеха, су­мевшая в исторически короткий срок стать одним из мировых лидеров. Ее новейшая история нача­лась в 70-х годах XIX в., когда Япония вышла из феодальной изоляции с сильным национальным консенсусом: избежать участи колонии Запада. Японии нужны были западные технологии и ин­ституциональные примеры, и все это было им­портировано и усвоено. Ускоренная индустриа­лизация опиралась на внутренние финансовые и людские ресурсы без прямой финансовой помо­щи стран Запада. 

После переворота 1867-1868 гг. («революции Мэйдзи») Япония за сто лет прошла путь от рас­пада традиционной феодальной социально-эко­номической системы к развитой рыночной эко­номике. Путь от аграрной к индустриальной эко­номике был пройден ею за первые десятилетия XX в. Еще в начале модернизации страна столк­нулась с острым противоречием между потребно­стями в сырьевых и топливных ресурсах и бедно­стью собственных недр. Это противоречие реша­лось традиционными для той эпохи методами военной экспансии и захвата колоний – сначала Тайваня (1896 г.), Кореи (1910 г.), Маньчжурии (1931 г.). Страна пережила периоды промышлен­ного подъема в первые десятилетия XX в., финан­совый кризис в 1927 г., была охвачена мировым экономическим кризисом 30-х годов [2, с. 231]. 

В середине 30-х под влиянием примеров пря­мого контроля над экономикой, показанных Гер­манией и Советским Союзом, в среде высшей японской бюрократии, офицерства и части дело­вого мира сложилась идеология «преображения Японии», оправдывавшая военную экспансию в Китае и переход к методам командной экономики для подготовки страны к большой войне. В 1938 г. была провозглашена «всеобщая мобилизация на­ции», в отраслях стратегического значения (неф­тяной, угольной, химической промышленности, черной и цветной металлургии) установлена систе­ма фиксированных цен и создан планово-распре­делительный аппарат. Компании – исполнители военных заказов были подчинены министерству вооружений, гражданское население мобилизова­но на военные заводы, в городах введено карточ­ное снабжение. 

Военный контроль над экономикой Японии распался в конце войны, в условиях блокады портов и бомбежек с воздуха, разрушивших около четверти промышленных предприятий и сильно повредивших транспортную сеть. Жилищный фонд в городах и системы искусственного ороше­ния сельскохозяйственных земель были сильно разрушены. Япония потеряла колонии, которые были основой ее сырьевого снабжения, и утрати­ла океанский флот. Военные потери составили 2 млн. 800 тыс. человек убитыми, но численность населения увеличилась на 100% ввиду притока репатриантов из бывших колоний [2, с. 232].

После поражения во Второй мировой войне американская оккупационная администрация про­вела в Японии серию глубоких институциональ­ных реформ. Как и в Западной Германии, здесь прошла либерализация цен, был стабилизирован бюджет и введен фиксированный валютный курс. При этом реформы были более масштабными и глубокими, чем в Западной Германии. Оккупаци­онные власти осуществили программу демонопо­лизации экономики, которая включала роспуск довоенных концернов во главе с семейными хол­дингами («дзайбацу»), широкую распродажу их акций, дробление крупнейших промышленных компаний и принятие антимонопольного закона. Цель этой программы состояла в том, чтобы лик­видировать чрезмерную концентрацию экономи­ческой мощи и усилить рыночную конкуренцию.

Далее была проведена радикальная аграрная реформа с ликвидацией крупных владений и мас­совой перепродажей земли, что привело к созда­нию сельского хозяйства мелких независимых фермеров. Оккупационные власти перестроили систему государственных предприятий и пред­приняли финансовое оздоровление частных кор­пораций и банков. Они провели налоговую ре­форму, которая обеспечила предприятиям внут­ренние источники накопления. Без этих реформ японское «экономическое чудо» не могло бы со­стояться.

Темпы экономического роста послевоенной Японии, достигнув наивысшего значения в 50-х годах (среднегодовой прирост ВВП составлял 14.9%), показали долговременный понижающий тренд: в 60-х – 11.3, в 70-х – 4.5, в 80-х – 3.8, в 90-х – 1.4%. За понижающимися темпами роста стоит смена этапов экономического развития страны. Можно выделить следующие этапы: ре­формы первых послевоенных лет (1946-1952 гг.), период высоких темпов (1955-1973 гг.), период адаптации к росту цен на ресурсы сырья и топли­ва и интернационализации экономики (1974-1989 гг.) и структурный кризис 90-х годов [5, с. 110].

В годы «экономического чуда» Япония преодо­лела техническое отставание от наиболее разви­тых стран и освоила технологии массовой перера­ботки сырьевых и топливных ресурсов и массово­го стандартизованного выпуска готовых изделий. В 50-х годах были реконструированы предприя­тия черной металлургии, угольные шахты и эле­ктростанции и заново построен разрушенный во время войны торговый флот. В 60-х на базе кон­версии военных предприятий и нового промыш­ленного строительства «с нуля» были созданы про­изводство электробытовых приборов и радиопри­емников, автомобильная промышленность. Также были созданы отрасли послевоенного поколения: нефтехимия, производство синтетических воло­кон и смол, электроника. В это же время были за­крыты почти все угольные шахты, не выдержав­шие конкуренции дешевой импортной нефти, ко­торая стала топливной базой энергетического хозяйства.

Главным направлением в перестройке отрас­левой структуры было создание на новой техни­ческой базе практически универсального набора отраслей обрабатывающей промышленности. Это направление было продиктовано сочетанием следующих факторов: дешевая, хорошо обучен­ная и обильная рабочая сила; отсутствие собст­венного сырья и топлива, которое нужно было импортировать; доступность новых технологий, которые можно было импортировать; а также до­статочные внутренние источники накопления и механизмы финансирования капиталовложений.

Бюджет страны сводился с профицитом, и до 1968 г. Япония не прибегала к внутренним заим­ствованиям. У страны не было сколько-нибудь значительной внешней задолженности, и, кроме нескольких целевых займов Всемирного банка, она не пользовалась крупными внешними креди­тами. Доступ иностранным инвесторам на внут­ренний рынок был ограничен при валютном кон­троле над всеми внешними связями. Запас проч­ности денежной системы позволял Банку Японии поощрять кредитную экспансию банков путем рефинансирования, удерживая ставки по ссудам ниже равновесного уровня. Капиталовложения предприятий финансировались главным образом банками.

Послевоенный «бум» деторождения дал стра­не прирост численности населения между 1955 и 1970 гг. с 90 до 104 млн. человек. Индустриализа­ция вызвала массовый отток рабочей силы из сельского хозяйства. Численность занятых в не­сельскохозяйственных отраслях увеличилась с 17 до 36 млн. человек – более чем удвоилась. Этот процесс сопровождался беспрецедентно быст­рым ростом доходов наемных работников (в сред­нем на 10% в год) и массовым созданием новых мелких предприятий, число которых выросло в полтора раза. Период высоких темпов создал в Японии современный средний класс.

На макроэкономическом уровне главной со­ставной частью совокупного спроса были личные потребительские расходы населения, обеспечив­шие около 60% прироста валового продукта. На экономический рост затрачивалось около 30% ВВП, в том числе 18-20% приходилось на инвес­тиции в оборудование и производственное строи­тельство [1, с. 68]. Пока Япония не построила на основе технического обновления конкурентоспособные экспортные отрасли, главным ограничителем роста было состояние внешних расчетов. При фиксированном курсе иены, который существо­вал в 1949-1971 гг. в рамках Бреттон-Вудской ва­лютной системы, на высших точках промышлен­ного подъема вырастал объем импорта, а не це­ны импортных товаров, как это было бы в случае свободного курса иены, и баланс по торговле и платежный баланс по текущим статьям своди­лись с дефицитом.

Для данного периода было характерно актив­ное вмешательство государства в распределение ресурсов между отраслями и в организацию от­раслей с целью формирования определенной структуры промышленности, то есть осуществля­лась промышленная политика. Ее важнейшим инструментом была система валютных квот на оплату необходимого импорта – практически карточное распределение валютных ресурсов и разрешение доступа для иностранных инвесторов только на индивидуальной основе. Тем самым сводилась к минимуму иностранная конкуренция на внутреннем рынке. Протекционизм был глав­ной составляющей тогдашней промышленной политики.

Другими составляющими были налоговые льготы приоритетным отраслям, а также ограни­чение доступа новых конкурентов на рынки и регламентация специализации предприятий в ря­де отраслей (в нефтепереработке, нефтехимии, банковской деятельности и страховании). Специ­фически японский метод помощи приоритетным отраслям, не применявшийся ни в одной другой стране, состоял в предоставлении отраслевым со­юзам предпринимателей права на создание под­контрольных правительству картелей на время циклических спадов. Компаниям разрешалось фиксировать цены и ограничивать выпуск про­дукции до того момента, как на внутреннем рын­ке страны возникнет достаточный спрос. Эта ме­ра применялась также для поддержки новых от­раслей на стадии становления. В тех случаях, когда отраслям была необходима массовая смена технологии, разрешались картели для координа­ции свертывания неперспективных производств. Промышленная политика опиралась на группо­вое поведение предприятий в отрасли (союзе предпринимателей) и не давала предприятиям ин­дивидуальных льгот.

К концу 60-х годов в Японии был создан про­мышленный потенциал для конкурентоспособно­го экспорта. По мере того, как продукция обнов­ленной промышленности выходила на междуна­родные рынки, внутренний рынок открывался для иностранных товаров. В середине 60-х годов исчезли периодические дефициты торгового ба­ланса. К началу 70-х был отменен валютно-лицензионный контроль над импортом, сняты огра­ничения для притока иностранного капитала, а затем и ограничения экспорта японского капита­ла за границу. Фиксированный курс иены, уста­новленный еще в 1949 г. на уровне 360 иен за дол­лар США, оказался сильно заниженным. В конце 1971 г. Япония ввела плавающий курс в рамках узкого коридора, а с февраля 1973 г. перешла к свободному плавающему курсу.

В 70-х годах два мировых нефтяных кризиса вызвали в Японии, промышленность которой ра­ботает на привозном сырье и топливе, острые вспышки инфляции и резкое замедление темпов роста. В 1973-1974 гг. импортные цены выросли в 2.1 раза, в 1979-1980 гг. – на 86% [1, с. 15].

К тому же в 70-х годах были исчерпаны резер­вы экстенсивного роста путем привлечения но­вых ресурсов рабочей силы и обновления товар­ной номенклатуры промышленной продукции. Экологические трудности в конечном счете при­вели к удорожанию капитального строительства. Поднялся уровень заработной платы, дороже ста­ло оборудование новых рабочих мест. В резуль­тате экономика вступила на путь сбережения ре­сурсов и капиталоемкого роста. Хотя темп роста снизился более чем наполовину, норма накопле­ния осталась очень высокой (около 30% ВВП).

Промышленность стала все больше ориенти­роваться на наукоемкие отрасли. Ее лидерами стали электронное машиностроение и производ­ство современных средств связи. Для форсирова­ния их развития была проведена серия государст­венных программ финансовой и организацион­ной поддержки научно-исследовательских работ, выполнявшихся крупнейшими фирмами в облас­ти высоких технологий.

Для структурно депрессивных отраслей в 1978-1988 гг. были осуществлены две пятилетние программы, которые помогли частично свернуть те отрасли, где положение было наиболее тяже­лым: выплавка алюминия и мартеновской стали, производство химических удобрений и волокон на нефтяной основе, судостроение, текстильная и швейная промышленность. Это были последние программы промышленной политики: потреб­ность промышленности в государственном патер­нализме ушла в прошлое. Внутреннее производ­ство продукции, потерявшей конкурентоспособ­ность, стало замещаться импортом. Все более серьезным источником снабжения промышлен­ности становятся зарубежные филиалы и совме­стные предприятия японских корпораций.

В итоге японская экономика еще глубже интег­рируется в мировое хозяйство. Либерализация внешнеэкономических связей была сильно растя­нута во времени и дала японским промышленни­кам при сильной внутренней конкуренции осно­вательно подготовиться к конкуренции на между­народных рынках. Но в мире сформировалось негативное представление о Японии как о стране, закрытой для внешней конкуренции. Хотя фор­мальные ограничения были сняты, традиционная практика долгосрочных связей в мире бизнеса и партнерские отношения между правительством и деловыми кругами все больше воспринимаются как признаки протекционистской защиты. В се­редине 80-х годов огромное положительное саль­до в торговле с США и странами Европы стало источником острых конфликтов и ключевым во­просом межгосударственных экономических от­ношений для Японии.

В середине 80-х годов правительство призна­ло, что положительное сальдо торгового баланса есть результат структурной диспропорции эконо­мики, слишком сильно ориентированной на экс­порт. Были введены льготы для импортеров, что­бы выровнять торговый баланс и переориентиро­вать промышленность на внутренний рынок и сделать именно внутренний спрос опорой эконо­мического роста. Но ревальвация иены (ее курс к доллару поднялся с 200 в 1985 г. до 125 в 1991 г.), несколько притормозив рост товарного экспорта, ускорила вывоз капитала. В 1985-1989 гг. зару­бежные инвестиции Японии росли в среднем на 62% в год [6, с. 311]. Япония стала экспортировать не толь­ко и не столько товары, сколько рабочие места.

От продолжительного экспортного бума япон­ские банки получали огромный приток ликвид­ных средств, который из-за высокой стоимости японской рабочей силы вкладывался не столько в производственные мощности промышленных предприятий, сколько в спекулятивные сделки с акциями и недвижимость. Гипертрофированный рост курсов акций и земельных участков, поку­павшихся для последующей перепродажи, полу­чил в прессе и обществе название «экономики мыльного пузыря». Когда в 1990 г. «пузырь» лоп­нул, рыночная цена акций и земельных участков начала падать. По мере их падения обнаружива­лись и накапливались долги банкам со стороны корпораций, вкладывавших свободные средства в эти активы. Министерство финансов, которому в правительстве была поручена инспекция банков, не могло отказаться от привычного патернализ­ма и поощряло сокрытие банками информации о состоянии их кредитных портфелей. Только в 1995 г. впервые за весь послевоенный период на­чались банкротства банков, которые в Японии всегда казались непотопляемыми.

Кризис японской финансовой системы оказы­вает угнетающее влияние на развитие реального сектора японской экономики. После того как «пузырь» лопнул, вниз пошли капиталовложения: их доля в ВВП снизилась с 20 до 15-16%, так как предприятия потеряли часть ресурсов для финан­сирования капиталовложений и обесценилось имущество, которое обеспечивает банковские кредиты в качестве залога.

В то же время решить задачу переключения экономического роста на внутренний спрос пока не удалось. Сейчас предприятия и капиталы сво­бодно выбирают страны, где им действовать, и если экономика страны перестает соответство­вать их требованиям, они уходят, экономика «опустошается». Недостаток спроса на внутрен­нем рынке как был, так и остался структурной слабостью Японии, в связи с чем кризис 90-х го­дов можно назвать структурным.

В 90-х годах Япония сохранила положитель­ное сальдо по торговым платежам и доходам от зарубежных вложений, и оно не компенсируется оттоком капитала. Финансовый кризис в странах Юго-Восточной Азии сказался на японской эко­номике не столько прямо (на этот регион прихо­дится всего около 11% внешнеторгового оборота Японии), сколько косвенно, через ухудшение ус­ловий деятельности для филиалов японских ком­паний. Именно в этот регион перемещены трудо­емкие производственные операции многих япон­ских предприятий.

Кризисная полоса затянулась более чем на 10 лет и вызвала цепь самых серьезных послед­ствий.

Первое – массовые банкротства компаний, у которых обесценивается имущество, под которое можно получить кредиты, и накапливаются дол­ги. Сокращение кредитования напрямик привело к промышленным спадам в 1992-1993 и в 1998 гг.

Второе – «дефляционная спираль»: снижение цен на фоне падающего производства. Механизм действия «дефляционной спирали»: домохозяйст­ва и компании откладывают решения о сколько-нибудь крупных расходах «на потом», когда все станет дешевле. В результате сбережения растут, а потребительские расходы и инвестиции падают. Любой держатель финансового ресурса с неиз­менной номинальной ценой (например, срочного вклада в банке) получает реальный и притом без­рисковый доход. Инвестирование в падающую

экономику и крупные потребительские траты, напротив, сопряжены с повышенным риском.

Кризис не вызвал социальных потрясений. Безработица велика только по японским меркам (4.7%), существенного падения номинальных до­ходов не произошло. Но падение цен на недвижи­мость нанесло ущерб и кошелькам потребителей. Цены на квартиры, купленные в начале 90-х, упа­ли так, что их продажа не покрывает задолжен­ности по закладным. Низкий уровень процент­ных ставок урезал денежные доходы пенсионе­ров (из-за падения доходности траст-банков, управляющих пенсионными фондами) [5, с. 112-113].

Третье – нарастание государственного долга. Правительство теряет налоговые сборы и нака­чивает деньги частных вкладчиков и финансовых учреждений в экономику. Цель – восстановить эффективный спрос по испытанному кейнсианскому рецепту через бюджетные инвестиции. Фи­нансовые потоки из частного сектора уходят в не­эффективный и пораженный коррупцией «сме­шанный» сектор общественных работ. Но для правительства возвращение к экономическому росту – самый высокий приоритет, от которого оно не может отказаться.

Давление кризиса, наконец, заставило прави­тельство в 1999 г. пойти на настоящую реформу финансового сектора. Она получила название «большого взрыва» по аналогии с финансовой ре­формой, успешно прошедшей в Англии в 1986 г. Реформа представляет собой пакетный пересмотр законов о банках, сделках с ценными бумагами и биржах, о страховом деле. В частности, устранены барьеры доступа на финансовые рынки – разру­шена так называемая «кирпичная стена», разде­лявшая банковское дело, страхование и операции с ценными бумагами. Банки, брокерские и страхо­вые компании получили возможность заниматься всеми видами финансовых операций. Отменено за­прещение доступа нефинансовых компаний на фи­нансовые рынки. Разрешена торговля ценными бумагами вне фондовых бирж и создание элек­тронных торговых систем. Для финансовых уч­реждений введены жесткие правила открытия информации о «неработающих активах», анало­гичные стандартам, которые применяются Ко­миссией по ценным бумагам и биржам США.

«Большой взрыв» положил начало крупномас­штабной реорганизации финансового сектора Японии. Этот сектор стал конкурентным: различ­ные игроки работают на одних и тех же финансо­вых рынках, большую активность проявляют иностранные финансовые институты.

Еще в 1998 г. началась волна слияний и погло­щений с активным участием иностранных инвес­торов, которые нередко выступают инициатора­ми сделок. Число слияний растет темпами в 35-40% в год. Иностранные совладельцы отказываются от традиционных приемов управления, в том числе от патерналистских отношений с по­ставщиками и сбытовой сетью.

 

Глава 2. Современное развитие японской экономики и ее связь с мировым рынком

 

2000 и 2001 годы были годами несостоявшего­ся подъема. Начинался он хорошо – казалось, эко­номика вышла из длительного застоя. В I квартале 2000 г. все основные экономические показатели были неожиданно высокими: прирост ВВП к пре­дыдущему кварталу составил 2.4% (на годовом уровне – 10%), промышленного производства – 4.5%. Казалось, что начинается долгожданный подъем, поддерживаемый спросом на внутреннем рынке. И действительно, инвестиции в частном секторе увеличились на 4.2%, частное жилищное строительство на 8.7%, а потребительский спрос на 2.1%. Уровень промышленного производства был на 4.5% выше, чем год назад. Конъюнктуру поддерживал высокий темп прироста экспорта (12.8% на годовом уровне) [5, с. 116].

В начале года министр финансов Киити Мияд-зава и генеральный директор Управления эконо­мического планирования Тайити Сакайя предска­зывали, что страна к концу года «выйдет на путь полномасштабного восстановления роста». Боль­ше того, УЭП объявило, что частные компании закончили ликвидацию избыточного основного капитала. Признаки слабости конъюнктуры по­явились в последнем квартале 2000 г., когда объ­ем потребительских расходов населения (самый крупный компонент совокупного спроса – 55% ВВП) сократился на 0.6% впервые за четыре квартала, а прирост экспорта практически прекратился из-за замедления темпов роста в США и ряде стран Азии.

Тенденция переломилась: прирост потреби­тельского спроса затормозился (за год он соста­вил всего 0.5%), абсолютно сократилось жилищ­ное строительство (годовой прирост – только 1.2%). Государственные инвестиции в инфраст­руктуру экономики уменьшились на 5.3%. В по­следнем квартале темп роста промышленного производства начал снижаться. Уровень безрабо­тицы достиг 4.8% от численности трудоспособно­го населения. Товарный импорт увеличился зна­чительно быстрее, чем экспорт (соответственно на 16.1% и 8.6%). Курс иены к доллару в конце го­да пошел вниз. Во II квартале прирост ВВП сни­зился почти до нуля, в третьем был со знаком ми­нус. В результате годовой прирост ВВП составил всего 1.7%.

По результатам предыдущего года и I кварта­ла 2000 г. правительство надеялось поддержать конъюнктуру таким традиционным способом, как бюджетные инвестиции в инфраструктуру, дожидаясь, когда же инвестиционный подъем, на­конец, приведет к созданию новых рабочих мест, росту доходов и потребительского спроса. Оно рассчитывало на политику низких (практически нулевых) процентных ставок, проводившуюся Банком Японии с февраля 1999 г., надеялось на рост курсов акций и оборотов фондовых бирж как на способ финансирования крупных корпора­ций (ведь за предыдущий год индекс Никкей под­нялся на 28%, а оборот Токийской биржи вырос на 24%). Разумеется, оно ожидало благоприятной конъюнктуры на мировых рынках, несмотря на то, что в мире уже давно ждали конца биржевого бума и начала рецессии в Соединенных Штатах [5, с. 116].

Однако не всем этим ожиданиям было сужде­но оправдаться. Мартовский опрос компаний, проводимый Банком Японии («танкан»), показал, что большинство компаний впервые за 4 года рассчитывало на устойчивый рост продаж и при­былей. Но декабрьский опрос продемонстриро­вал, что ожидания хорошей конъюнктуры, по­явившиеся весной, прошли. В сентябре-декабре только 10% крупных компаний считали условия благоприятными.

Единственной силой, поддерживавшей эконо­мическую динамику, оставались частные инвес­тиции в основной капитал (годовой прирост со­ставил 4.5%). Но они были сосредоточены в до­вольно узком круге отраслей, непосредственно связанных с новейшими информационными тех­нологиями. Частные корпорации сделали ставку на них как на ключ к успеху в 2000 г. Все прогно­зы начала года строились на расчете, что этот рынок «вывезет».

Вложения в информационные технологии со­стоят в увеличении производственных мощнос­тей по выпуску массовых продуктов – электрон­ных компонентов, компьютеров и средств мо­бильной связи. Они рассчитаны скорее на спрос компаний, заинтересованных в обновлении свое­го информационного потенциала, чем на спрос потребителей (так, «пик» продаж персональных компьютеров на внутреннем рынке – 10 млн. шт., прирост на 22.5% за год – был пройден в 1999 г.). Большой спрос на эту технику предъявляют ком­пании розничной торговли, которые устанавли­вают компьютерные терминалы в магазинах для круглосуточной работы с покупателями в Интер­нете. Их вложения в информационные системы увеличились за год на 11.6%. Считается, что по развитию электронной торговли Япония отстает от США на 3-5 лет, и оборот розничной торговли в Интернете будет быстро расти.

В перспективе вложения в информационные технологии активизируют производственный спрос в широком круге отраслей, но сейчас в Японии инвестиции в информационные технологии до­стигают только 15-20% общего объема капита­ловложений против 30-40% в США. В результате годовой прирост промышленной продукции на 5.7% достигнут только благодаря успехам элект­ромашиностроения, где выпуск увеличился сразу на 16.9%, при весьма скромных результатах в ос­тальных отраслях. К концу года выпуск продук­ции, связанной с информационными технология­ми, сократился из-за трудностей с экспортом, и запасы непроданных изделий начали расти.

На конец года объем избыточных запасов оценивался в 4 трлн. иен (37-40 млрд. долл.).

В 2000 г. сохранился высокий уровень безра­ботицы, но к концу года численность полностью безработных сократилась на 90 тыс. человек, а норма безработицы снизилась с 4.9 до 4.7%. Соз­данием новых рабочих мест в торговле и сфере услуг было компенсировано сокращение занятос­ти в промышленности и особенно в строительст­ве. Началось дерегулирование рынка труда. Чис­ленность работающих по временным контрактам стала расти после того, как были сняты ограниче­ния на профессии по временному найму. До по­следнего времени японские компании устанавли­вали низкий возрастной лимит (40 лет) для при­ема на работу, но в конце года по примеру США возрастной лимит был вообще запрещен.

«Всплеск» инвестиций в частное жилищное строительство в начале года – результат налого­вого стимула: гражданам разрешено вычитать из налоговой базы часть задолженности по жилищ­ному кредиту. Благоприятно для строительства снижение цен на землю под жилую застройку в городах, идущее непрерывно с 1992 г. (в 2000 г. цены на участки в мегаполисах Токио, Осака и Нагоя снизились на 4.1%). Но за 2000 г. начатое жилищное строительство увеличилось всего на 1.3%. Подъем переживает только строительство многоквартирных домов, а спрос на индивидуаль­ные дома сокращается.

Не ликвидировано долговое бремя прежних лет в частном секторе, и оно только увеличива­лось из-за невысокого уровня продаж, а также из-за массовых банкротств. За год обанкротилась 19071 компания – на 23.4% больше, чем в 1999 г. Долги компаний-банкротов увеличились за год на 77% и составили 23987 трлн. иен – рекордную ве­личину за полвека.

Весной 2000 г. введена процедура «ускоренно­го банкротства», состоящая в том, что компании с согласия половины своих должников могут по­давать в суд иски о признании их банкротами раньше, чем их обязательства превысят активы. Принята также процедура посредничества суда между компанией и ее кредиторами. Компания сама разрабатывает план оздоровления и выясня­ет отношения со своими акционерами. Но этот закон задевает интересы банков. Банки опасают­ся, что должники будут менее ответственно отно­ситься к выплате долгов [1, с. 231].

Мелкие и средние фирмы успели набрать кре­дитов в банках под государственную программу гарантий, но она действовала только два года и закрылась. Другая причина возникновения дол­гов – перед введением международных стандар­тов бухгалтерской отчетности крупные корпора­ции ликвидируют убыточные дочерние компа­нии, проводя их через процедуру банкротства. Новые правила введены 1 апреля 2001 г., но в 2000 г. начата подготовка к их применению. Они требуют, чтобы активы записывались в баланс в текущих рыночных ценах. В апреле 2000 г. Япон­ский институт аудиторов призвал компании про­вести «принудительную переоценку» тех объек­тов недвижимости, которые потеряли более по­ловины от цены приобретения. Они обязаны показывать убытки в своих отчетах. Это довело до неплатежеспособности многие строительно-подрядные компании, котирующие акции на бир­же, то есть самые крупные.

В некоторых случаях банки уступают нажиму очень крупных должников, которые настаивают на списании (то есть прощении) своих долгов. Так, были списаны долги строительных компа­ний «Кумагаи гуми», «Фудзита», «Аоки» и «Сато когё».

Крупные торговые компании не выдерживают конкуренции «дискаунтеров» (главным образом иностранных супер- и гипермаркетов), которые развернули подлинное нашествие на японский ры­нок. Оборот универмагов и супермаркетов сни­зился за год на 4.7%; оборот розничных сетей – на 5.1%. Шумным скандалом сопровождался крах оператора универмагов «Сого». Группа компаний «Сого» задолжала 140 кредиторам, среди кото­рых 73 банка. Группа просила, чтобы ей списали долги на сумму в 639 млрд. иен (6.1 млрд. долл.). Банки отказались. Группа была объявлена бан­кротом и закрыла несколько своих универмагов.

По данным Промышленного банка Японии на сентябрь 2000 г., задолженность компаний всех отраслей по кредитам и облигациям выросла по отношению к предыдущему году на 16% и соста­вила 581.9 трлн. иен (5466 млрд. долл.). При ны­нешнем уровне прибылей на выплату этой задол­женности потребуется 11.6 года. Среди банкро­тов – 12 корпораций, котировавших акции на фондовых биржах. Поэтому корпорации распре­деляют текущую чистую выручку между капита­ловложениями и выплатой долгов, не берут но­вых кредитов, отказываются от сделок с постоян­ными клиентами и распродают их акции, находившиеся в перекрестном владении. Те дела­ют то же самое.

Процесс распродажи акций идет очень актив­но. С середины года распродажа начала угнетать курсы акций на фондовых биржах. Поэтому, по данным министерства финансов на март 2001 г., за год совокупная стоимость акций, оставшихся в перекрестном владении, сократилась на 28.2%. Выручка покрывает убытки от обесценения ак­тивов и позволяет держать в порядке показатели годовой отчетности для инвесторов [5, с. 117].

Компании переводят долги кредитным учреж­дениям в ценные бумаги – облигации и закладные под залог недвижимости (используя для залога офисные здания). Рынок продажи долговых обя­зательств быстро растет. На этом рынке активно работают местные филиалы иностранных, глав­ным образом американских инвестиционных бан­ков. Корпорации распродают не используемые ими земельные участки. Цены на участки под ком­мерческую застройку в Токио упали на 74% от уровня 1991 г. Падение цен на землю и курсов ак­ций генерирует все новые долги.

Банки погасили «неработаю­щие активы» на сумму в 4.5 трлн. иен – почти в три раза больше, чем рассчитывали. Они выигра­ли на росте курсов акций и ускорили распродажу акций перекрестного владения. К продаже таких акций присоединились компании страхования имущества, которые всегда считались стабиль­ными инвесторами, покупавшими акции клиен­тов для поддержания деловых связей. Но и в этом секторе впервые за послевоенную историю нача­лись банкротства.

В результате к концу 2000 г. «долговой навес» снова вырос. Сумма сомнительных долгов оцени­вается в 14 трлн, иен (126 млрд. долл.). Объем вы­данных за год кредитов сократился на 4.7%. Он сокращается уже четвертый год подряд, но толь­ко в 2000 г. банки столкнулись с тем, что им стало труднее находить заемщиков. Глава Агентства финансового надзора предложил банкам не ограни­чиваться погашением, но и списывать такие долги, чтобы положить конец «негативному циклу» и вос­становить достаточность капитала банков.

В конце сентября три ведущих банка (Промыш­ленный банк, «Дайити-Кангё» и «Фудзи») начали реализовывать свой план объединения в холдин­говую группу «Мидзухо». По размерам активов это будет одна из крупнейших в мире финансовых групп. В 2001 г. планируется объединение в холдинг банков: «Токай», «Асахи» и «Санва», а также банков «Сумитомо» и «Сакура» в единый банк «Сумитомо Мицуи». Этот процесс – резуль­тат глобальной конкуренции в банковском деле и безусловный плюс для японской экономики. Но, объединяя активы, банки объединяют свои невы­сокого качества кредитные портфели.

Нестабильность фондового рынка связана также с начатой в апреле 2000 г. реформой фи­нансовой отчетности акционерных обществ. По новым правилам компании должны были к 31 марта 2001 г. переоценить активы по рыноч­ной стоимости. Все латентные прибыли и потери должны быть отнесены на капитал. Наибольшие потери ожидались у риэлторских и строительных компаний в связи с продолжающимся снижением цен на землю. На динамику фондового рынка действует, кроме того, распродажа акций, находившихся в перекрестном владении промышлен­ных компаний и финансовых учреждений. Ее то­ропились провести до 30 сентября, перед подведе­нием корпоративных балансов за полугодие.

Распродажа акций компаниями и банками – только одна из причин снижения курсовых пока­зателей на японском фондовом рынке. Дело в том, что в начале года фондовый рынок стал при­влекательнее для иностранных инвесторов, чем рынки Европы и особенно США, где снижение котировок и даже крах ожидался давно. Японские аналитики говорили о предстоящем снижении ко­тировок на американском рынке как о факторе большого риска.

Аналитики считают, что в падении акций больше всего виноваты иностранные, в первую очередь американские, инвесторы. Они активно покупали акции японских компаний, связанных с «новой экономикой», и они же начали продавать их одновременно в Токио и в Нью-Йорке. В 1999 г. иностранные инвесторы купили акции японских компаний на 8.46 трлн. иен (75.53 млрд. долл.), но только за две недели декабря «сбросили» на 67 млрд. иен. Падение курса Никкей в мае син­хронизировалось с курсами акций на Нью-йоркской бирже и NASDAQ.

Доходность акций японских компаний снизи­лась на 25%, и 68 компаний ушли из листинга бирж и внебиржевого рынка.

Иностранные инвестиционные фонды скупа­ют обесцененные акции неплатежеспособных компаний и банков и занимаются оздоровлением этих предприятий. Например, фонд Ripplewood Holdings LLC купил у правительства обанкротив­шийся и переведенный под кризисное управление Банк долгосрочного кредита, провел его санацию и продал частным японским владельцам (в том числе Softbank). Фонд Cerberus Group с той же це­лью купил сеть супермаркетов Nagasakiya Co. Японские корпорации продают неприбыльные подразделения, и все больше объектов привлека­ют внимание иностранцев.

В результате только за апрель-сентябрь 2000 г. объем прямых иностранных инвестиций в Япо­нии увеличился на 42.1% по сравнению с тем же периодом 1999 г. Из 1297 японских компаний в листинге Токийской биржи уже в 27 иностранные акционеры держат пакеты более 30%. В то же время объем прямых инвестиций японских ком­паний за границей начал сокращаться.

Токийская биржа пыталась привлечь внима­ние индивидуальных вкладчиков к ценным бума­гам. Для этого она потребовала, чтобы компании в ее листинге уменьшили свои минимальные ло­ты, так как они слишком велики для индивиду­альных вкладчиков. В 1999 г. доля индивидуаль­ных вкладчиков в структуре совокупного акцио­нерного капитала страны достигла 6.8%, а их численность впервые превысила 30 млн. При ставке процента по депозитам, равной 0.05%, вполне естественно, что часть сбережений насе­ления ушла на рынок акций.

Но когда иностранцы стали сбрасывать акции японских компаний, индивидуальные вкладчики начали делать то же самое. Ценные бумаги еще не стали привычным способом помещения сбере­жений. Доля акций в активах домохозяйств со­ставляет всего 7.4%, это одна пятая от уровня США. К тому же резкие колебания курсов на биржах не прибавляют осторожным японцам до­верия к фондовым инструментам. Но это имеет свою положительную сторону: японские потре­бители не так сильно страдают от падения курсов акций, как американцы. Для «эффекта богатст­ва» в Японии еще нет причин.

Объем подрядов на строительные работы за счет бюджетных расходов – главное средство сти­мулирования спроса – значительно (на 28.5% в ап­реле) меньше, чем год назад, и не дает нужного воздействия на совокупный спрос. Реальные про­екты финансировались на 20-25% меньше, чем по сметам. Причины – непопулярность бюджет­ного строительства, а также кризисное состояние местных финансов (2/3 строительных подрядов финансируются из местных бюджетов). В 1999 г. было принято законодательство о частичном пе­реводе финансирования этих работ в частный сектор («частной финансовой инициативе»), но оно практически не работает. Оформление под­рядов требует такой бумажной работы, что не вызывает никакого энтузиазма у небольших строительных фирм.

Эта сфера японской экономики находится в состоянии длительного упадка. Летом 2000 г. был предпринят пересмотр всех имеющихся проектов общим числом в 5.7 тыс. Среди них много нача­тых и незавершенных строек. После длительных и трудных переговоров с администрациями пре­фектур только 102 проекта было закрыто. При этом экономится всего 1-1.5% годового бюджета всех строек. Но администрации нескольких пре­фектур потребовали компенсировать им якобы сделанные затраты.

Дело в том, что никто в Японии не следит за реальным расходованием бюджетных денег на «общественные работы», так как ассигнования открываются по дополнительным бюджетам, пе­реносятся из года в год, и на местном уровне ситу­ация чудовищно запущена. Между тем значитель­ная часть средств ассигнуется на совершенно не­обходимые объекты: строительство и ремонт дорог, морских и портов и аэродромов, подготов­ку участков под жилую застройку, канализацию и водопровод, орошение сельскохозяйственных зе­мель. Этими работами занимается около полумил­лиона мелких подрядчиков; за последние 10 лет в отрасли создано около 1 млн. новых рабочих мест. Их можно сохранить только при условии непрерывного притока подрядов.

Но самым важным ограничителем «общест­венных работ» стало состояние бюджетной сис­темы. К концу 2000 фин. г. (к апрелю 2001 г.) со­вокупный внутренний долг центрального прави­тельства и местных администраций достиг 130% ВВП. Это наихудшая в развитом мире фискаль­ная ситуация. Абсолютная цифра накопленного долга составила 689 трлн. иен (5.6 трлн. долл.). Отрицательные эффекты долгового кризиса, ис­пытываемого правительством, будут серьезны. Только на обслуживание государственного долга в 2000 фин. г. было затрачено 25.8% расходной части бюджета. Кроме того, всегда существует опасность, что держатели облигаций японского правительства, видя, что национальный долг рас­тет, уходя в бесконечность, начнут предъявлять эти бумаги к продаже. Тогда ставки по государст­венным облигациям начнут расти и давить на ставки по долгосрочным кредитам, а это был бы удар по частному сектору.

Считается, что государственные ценные бума­ги такой страны, как Япония, должны иметь са­мый высокий рейтинг: эта страна – крупнейший кредитор в мире, она обладает колоссальными ва­лютными резервами, а накопленные финансовые активы ее населения достигли 1.3 квадриллиона иен. Между тем ресурсы для такой политики на исходе.

Источником текущего финансирования госу­дарственного строительства, а также государст­венных и смешанных предприятий и учреждений является система государственных почтово-сберегательных касс. Она держит 13% облигаций го­сударственного долга. Сумма сберегательных и страховых депозитов в ее 24 тыс. отделений в марте 2001 г. составляла 258 трлн. иен. Это при­мерно 20% всей суммы финансовых активов насе­ления. Ставки по ним такие же низкие, как в бан­ках (0.1-0.2% годовых).

В 2000-2001 гг. истек срок почтовых депо­зитов на сумму в 106 трлн. иен. Эти вклады были сделаны более 10 лет назад, еще при высоких процент­ных ставках. Министерство почты и телекомму­никаций опасалось, что колоссальные суммы мо­гут уйти из-под государственного контроля. Оно рассчитывало, что удастся сохранить примерно 57 трлн. иен. Банки и брокерские компании вклю­чились в борьбу за деньги населения.

Но рядовые японцы повели себя на редкость осторожно. К октябрю 2000 г. 70% депозитов, срок которых закончился, были снова депониро­ваны на счетах почтово-сберегательных касс. Ос­тальные средства были инвестированы в облига­ции (корпоративные и государственные) и акции инвестиционных фондов с низкой степенью рис­ка. Но часть денег была просто положена «в чул­ки». Такой вывод сделал Банк Японии, исходя из соотношения депозитов и наличных денег в обра­щении, и это явление, редкое в развитых странах, не могло не встревожить денежные власти.

На внутреннем рынке оптовые цены практи­чески неизменны. Их годовой прирост на 0.1% объясняется только подорожанием импортной нефти. Розничные цены снизились на 0.7%. Это считается тревожным явлением, напоминающим об опасности «дефляционной спирали». Цены на товары длительного пользования снизились боль­ше всего – на 20% по сравнению с уровнем 1995 г. Растущий импорт из Китая и других стран с низ­кими издержками тоже оказывает давление на цены. Но важнейшей причиной снижения цен яв­ляется вялость потребительского спроса.

Банк Японии 11 августа 2000 г. принял реше­ние о прекращении политики нулевого процента, обосновав его тем, что в стране начался экономи­ческий рост и угроза «дефляционной спирали» миновала. На самом деле при нулевом проценте и крайней низкой межбанковской ставке у банков скапливались избыточные резервы, на которые покупались краткосрочные облигации государст­венного долга (30% всей эмиссии в 2000 г.), а са­мое опасное в сложившейся ситуации было бы спровоцировать рост ставок по этим облигациям.

Решение Банка сопровождалось настоящей политической бурей. Политики из ЛДП, члены кабинета министров, Федерация экономических организаций Японии и даже Международный ва­лютный фонд были против этого решения как преждевременного. Дело в том, что политика «нулевых процентных ставок» в начале 2000 г. привела к подъему биржевой торговли, что сде­лало доступнее для корпораций финансирование на рынке. Поэтому многие инвесторы рассматри­вали возможный отказ Банка Японии от полити­ки «нулевых ставок» как фактор риска. Давление на Банк показало, как серьезна для него угроза потери независимости, гарантированной Зако­ном от 1998 г. Решение Банка, однако, не вызвало никакой катастрофы. Процентные ставки оста­лись крайне низкими.

Банк Японии не принимал никаких мер для стимулирования спроса. Его управляющий Масару Хаями заявлял, что в стране идет «доброкаче­ственная дефляция», связанная с дерегулировани­ем связи, ростом импорта, развитием электрон­ной торговли, техническим прогрессом. «Низкие цены уменьшили разрыв между уровнями цен внутреннего рынка и цен, по которым японские товары продаются за границей», – заявлял Хаями. Но призрак «дефляционной спирали» заставил Банк Японии в феврале 2000 г. вернуться к поли­тике «нулевых процентных ставок» и накачке де­нег в экономику.

Япония закончила 2001 г. с огромным грузом нерешенных задач. Не сделано ничего для под­держки индивидуальных вкладчиков в акции и паи инвестиционных фондов. Для этого нужны серьезные изменения в налоговом законодатель­стве. Только начата реформа пенсионного обес­печения и медицинского страхования. Не вышла из стадии обсуждения реформа системы почтово-сберегательных касс, которые предлагается пре­вратить в банк и затем приватизировать. Не нача­та реформа бюджетной системы, предлагавшаяся еще в 1996 г. и отложенная до лучших времен.

Пересмотр Коммерческого кодекса, начатый с тем, чтобы облегчить разделение компаний на самостоятельные предприятия, «завис», так как требует поправок в налоговом законодательстве. Дело в том, что японские законы не разрешают отделять от компании неприбыльные подразде­ления, трактуя это как уход от налогов. Требуется, чтобы закон разрешал списывать убытки та­ких подразделений из будущего дохода, иначе ни­кто не сможет от них избавиться.

Не доведена до завершения реформа банков­ской системы. Сейчас банковской деятельностью разрешено заниматься любым фирмам, крупные торговые компании вышли на рынок обслужива­ния расчетов физических лиц через собственные сети банкоматов. Нужны гарантии от вмешатель­ства акционеров этих компаний в их банковскую деятельность.

Не завершена реформа фондовых бирж, кото­рые реорганизуются из партнерств в акционер­ные общества. Десять ведущих фондовых бирж мира, в число которых входит Токийская, плани­руют организовать единый глобальный рынок акций, который работал бы 24 часа в сутки. Но Токийская биржа свою реорганизацию так и не провела.

Практически все в Японии поддерживают но­вовведения на словах, но внутри правящей партии есть «старая гвардия» – группа законодателей, за­щищающих интересы своих традиционных изби­рателей, которые проигрывают от реформ.