«Скачать бесплатно Благотворительность и общественное призрение в Древнем Риме»

Время основания города Рима, которое историческая традиция относит к 753 г. до н. э., характеризуется разложением первобытнообщинного строя у племен, обитавших в Италии у реки Тибр. Объединение трех основных племен (латины, сабины и этруски) послужило образованию в Риме общины. Социальное расслоение приводит к образованию четырех основных классов общества: аристократия (патриции), лично свободные общинники, плебс (пришлое население) и рабы. Во главе римской общины находился выборный вождь – реке («царь»).

Последующий период в истории Рима стал временем борьбы плебса за равноправие с римскими родами. В VI в. до н. э. реформами рекса Сервия Туллия члены римских родов и плебеи были ены на шесть имущественных разрядов: так, обладавшие полным наделом относились к первому разряду; тремя четвертями – ко второму и т. д. Кроме того, выделялись так называемые «всадники», а безземельные («пролетарии») определялись в шестой разряд, i Плебеи, наравне со свободными гражданами, были; допущены к участию в народных собраниях, а в 494 и до н. э. была учреждена должность плебейского трибуна] обладавшего правом veto, то есть правом запрещать исполнение распоряжения любого должностного лица и даже римского сената. В 451-450 гг. до н. э. появились Законы XII таблиц, практически полностью уравнявшие в правах патрициев и плебеев.

В середине IV в. до н. э. целым рядом законов было установлено право плебеев на занятие государственных должностей (один из двух консулов – высших должностных лиц, избиравшихся на народных собраниях –должен был избираться из плебеев). Тем самым завершается консолидация свободного населения Рима (квиритов), которое распадалось на две основные группы: 1) рабовладельцы и 2) мелкие производители, к числу которых примыкала и городская беднота («люмпен-пролетарии»).

В течение длительного времени Рим являлся республикой (с 509 по 27 гг. до н. э.), однако по своему характеру Римская республика в значительной степени отличалась от Афинской. Если в Афинах первенствующую роль играло народное собрание, то в Риме сформировались два основных органа: народное собрание и сенат (орган власти знати),– при привилегированном положении последнего. Кроме того, высшую управленческую власть осуществляли два консула.

В 27 г. до н. э. Октавиан Август получает звание императора и неограниченные полномочия на управление государством – Римской империей. Сам период Империи традиционно делится на два основных этапа:

I. Принципат (I в. до н. э.-Ш в. н. э.). В этот период император считался «первым сенатором» с правом выступать в сенате в начале обсуждения каждого вопроса (тем самым предопределяя решения).

Н. Доминат (III-V вв.). В этот период происходит окончательное укрепление императорской единоличной власти. В 330 г. император Константин перенес столицу империи в город Византии (Константинополь), а в 395 г. единая империя распалась на две части: Западную и Восточную (Византию). В 476 г. германский военачальник Одоакр сверг с престола последнего императора Западной Римской империи, которая прекратила свое существование. Падение империи стало символом окончания периода античности в человеческой истории и наступления периода раннего средневековья. Византийская же империя пережила своего собрата почти на тысячелетие и пала под ударами турок-османов в 1453 г.

В Древнем Риме, как и в Греции, в полной мере воплощается правило устройства за государственный счет празднеств и угощений для плебса, получившее свое отражение в требовании «хлеба и зрелищ», ставшего, так сказать, первым лозунгом древнейших «социальных работников». Роль же последних во многом исполняли эдилы – особые должностные лица, ведавшие общественными играми, раздачей хлеба гражданам и городским хозяйством.

Именно зрелищ требовала, по словам римского поэта-сатирика Ювенала (60-127 гг.), римская «чернь». Римские же императоры ни перед чем не останавливались, дабы удовлетворить такие потребности столичного населения.

Особенного расцвета «зрелища» для народа достигли в правление императора Траяна (98-117 гг.), когда даже император был обязан присутствовать на играх. В Колизее народная масса вступала в непосредственные отношения с правителем, выражая свои чувства к нему, встречая государя рукоплесканиями, криком, ропотом или жалобами. Таким образом, для императора посещение «зрелищ» становилось своего рода способом ознакомиться с общественным мнением и оценить степень собственной популярности в народе.

Последняя в значительной степени зависела от того, насколько блестящими были зрелища и игры, которые император устраивал для плебса. Отсюда исходило постоянное стремление все более и более увеличивать их привлекательность. К обычным состязаниям стали прибавлять различные развлечения (фейерверки, иллюминации, выступления акробатов, фокусников, жонглеров) и услуги. Так, в 32 г. после игр публику провожали домой пять тысяч рабов, освещавших путь факелами (надо заметить, что в ночное время при полном отсутствии уличного освещения Рим являл собой самое мрачное зрелище). Во время полу- _ денного перерыва зрителям раздавали съестные припасы. ЫВ 90 г. в праздник Сатурналий слуги в богатых одеждах ходили по амфитеатру с корзинами, заполненными изысканными кушаньями и старыми винами. Случалось, публике бросали фрукты, пирожные, сыр и даже дичь, Иногда на зрителей сыпался целый дождь жетонов, представлявших собою квитанции на получение разных более или менее ценных вещей.

В правление императора Нерона (54-68 гг.) в праздники разбрасывали квитанции на хлеб, одежду, драгоценные камни, картины, животных, виллы и даже доходные дома. В правление императора Проба (276-282 гг.) в ознаменование военной победы над германцами цирк был превращен в лес, куда запустили страусов, оленей, диких кабанов и антилоп, а затем – пустили туда народ, предоставив каждому брать то, что он в состоянии будет взять.

Зрелища, устраиваемые для плебса, отнимали довольно значительную часть года, занимая в общей сложности во времена Республики 66 дней, в том числе: Игры Кибе-лы (4-10 апреля) – 7 дней; Игры Цереры (12-19 апреля) – 8 дней; Игры Флоры (28 апреля-3 мая) – 6 дней; Игры Аполлона (6-13 июля) – 8 дней; Римские игры (4-19 сентября) – 16 дней; Игры триумфа Суллы (26 октября-1 ноября) – 7 дней; Плебейские игры (4-17 ноября) – 14 дней.

Для игр на ипподроме было предназначено 14 дней, для конского бега – 2, для народных обедов – 2, для сценических представлений – 41. Во времена Империи число праздников непрерывно увеличивалось, достигнув 175 дней в году, из которых 10 дней предназначалось для боя гладиаторов, 64 – для игр в цирке; 101 день – для театральных представлений. К ним также прибавлялись и чрезвычайные празднества, устраивавшиеся по тем или иным исключительным случаям. Такие празднества продолжались иногда целыми месяцами. К примеру, когда император Тит (79-81 гг. н. э.) освящал Колизей, был устроен стодневный народный праздник. В 106 г. император Траян в ознаменование победы над даками устроил праздник, растянувшийся на 123 дня и ставший самым длительным праздником в истории человечества. Все народные увеселения начинались с зарей и оканчивались лишь с заходом солнца.

Увеселения и зрелища, которым предавались римляне, можно ить на следующим группам:

1. Игры в цирке,

Среди цирковых увеселений преобладал бег колесниц, а также бега лошадей с вольтижировкой, выступления кулачных бойцов, скороходов и борцов. Во времена республики давались примерные сражения и военные парады; в императорскую эпоху – парады пехоты и конницы. В виде исключения иногда устраивались бои гладиаторов и травля зверей.

Однако центральное место занимали все же гонки колесниц, которыми чаще всего управляли рабы. Дело это было, впрочем, довольно прибыльным: победителям давали не только пальмовые ветви и венки, но также деньги и драгоценные материи. Ювенал упоминал о вознице, который зарабатывал столько же, сколько сотня адвокатов, а в IV в. посыпались жалобы, что целые имения попадали в руки возниц.

Последние также пользовались особым уважением у римских императоров. Так, император Гелиогабал причислил к консульскому званию мать возницы Гиерокла, хотя та была рабыней. Страсть императоров к забегам не знала границ: имеются сведения, что Калигула (37-41 гг.) хотел возвести в сан консула племенного жеребца Инци-тата накануне того дня, когда тот должен был бежать, а императорские гвардейцы всю ночь наблюдали за тем, чтобы по всей окрестности не было никакого шума, который мог бы смутить покой жеребца перед забегом. Император Нерон установил даже пенсии для скаковых лошадей, которые вследствие преклонного возраста были отправлены на покой.

Одновременно составлялись товарищества торговцев и крупных владельцев рабов и табунов для доставки и снаряжения возниц и лошадей. Так как обычно в забеге участвовало четыре колесницы, то появилось четыре общества, различавшихся по цвету платья своего возницы: белые, красные, зеленые и синие. Толпа зрителей и даже императоры делались приверженцами той или другой партии (например, Вителлий и Каракалла сочувствовали синим; Калигула, Нерон, Коммод, Марциал и Гелиогабал – зеленым). На них же с возникновением первых тотализаторов делали ставки.

2. Игры в амфитеатре.

Здесь центральное место занимали бои гладиаторов; которые постепенно стали непременной частью зрелищ. Если первоначально они устраивались лишь на богатых похоронах (с 264 г. до н. э.), то к середине I в. до н. э. они_; появляются и на праздниках, устраиваемых государством;; Так, в 65 г. до н. э. был устроен бой гладиаторов, в котором участвовало 320 пар. Во время празднеств 106 г. было выпущено в разные дни 10 тыс. гладиаторов.

В качестве гладиаторов использовались представители неримских племен (галлы, фракийцы, бритты, германцы, даки, мавры, негры и др.). Все они выходили в национальных костюмах и бились каждый по своему обычаю. Гладиаторами становились или осужденные преступники, или военнопленные, обращенные в рабство, или добровольцы. Чтобы доставлять нужное число гладиаторов для игр, при императоре Домициане (81-96 гг.) около Колизея были устроены 4 школы гладиаторов; такие же учреждения появились в Капуе, Пренесте, Александрии и других городах Империи.

Выделялось несколько групп гладиаторов: «ретиарии», вооруженные лишь сеткой и трезубцем, выступали поодиночке или группами; «секутории» имели шлем, шит и меч; «самниты» вооружались большими четырехугольными щитами и короткими мечами; «мирмилоны» и «гоплиты» были тяжеловооруженными воинами; «эсседарии» сражались на колесницах.

Организация игр была довольно простой: если кто-нибудь в бою один на один падал побежденным, то заведующий играми предоставлял публике решить вопрос, должен ли тот умереть или нет. Раненый гладиатор, прося пощады, поднимал кверху палец. Если зрители хотели даровать ему жизнь, то махали платками; опущенный же вниз палец обозначал смертный приговор. Трупы уносились людьми, которые были наряжены в костюмы Меркурия, подземного бога. Другие прислужники, в масках Харона, удостоверялись при помощи каленого железа, была ли смерть действительна или притворна, В мертвецкой же приканчивали тех, кто обнаруживал какие-нибудь признаки жизни.

Кроме боев гладиаторов устраивались также звериные бои и травли. Так, в один из праздников, устроенных Помпеем, было убито 17 слонов, до 600 львов и 410 других африканских животных. Во время праздников 80 г. было перебито до 9 тыс. животных, в 106 г.– до 11 тыс. По свидетельству современников, придумывались всевозможные способы, чтобы возбудить ярость животных (использовали бичи, горящие головни и т.п.).

В бои вступали также и люди: «бестиарии», вооруженные копьем или мечом, или «охотники», имевшие на вооружении лук, дротик и копье. Иногда амфитеатр служил одновременно и местом казни: осужденных привязывали к столбам и выпускали зверей, причем казнь обставлялась в виде театрального представления (чаще – пантомимы). Популярными были представления: «Геракл, сжигающий себя на горе Эте», «Муций Сцевола, держащий руку на горящих угольях жаровни», «разбойник Лавреол, распятый и растерзываемый зверьми», «Дедал, которого пожирал лев» и др.

Устраивались и театрализованные «морские сражения», смысл которых состоял в уничтожении одного из «флотов»: так, в 46 г. на Марсовом поле специально было выкопано озеро, в битве на котором участвовало до 2 тыс. гребцов и до 1 тыс. матросов. В правление Клавдия (41-54 гг.) на Фуцинском озере было устроено сражение, в котором друг против друга выступили «сицилийский» и «родосский» флоты, а с обеих сторон сражалось до 19 тыс. человек.

Надо заметить, что мало кто отваживался осуждать человеческие бои, тем более, что с точки зрения свободного римского гражданина ни рабы, ни преступники, ни военнопленные полноценными людьми не являлись. Одним из тех немногих, кто публично выступал против убийств людей на арене амфитеатра, был философ Сенека (4 г. до н. э.-65 г. н. э.), воспитатель и учитель императора Нерона, который писал: «Случайно я попал на представление около полудня. Я ожидал игр, шуток, чего-нибудь такого, на чем глаза могут отдохнуть после  кровавых зрелищ. Ничего подобного, все предыдущие бои казались кроткой забавой. На этот же раз дело было нешуточное: происходило человекоубийство во всей своей жестокости. Тело ничем не прикрыто, ничем не защищено от ударов, из которых ни один не бьет мимо. Именно такое зрелище предпочитает толпа.

3. Театральные представления.

Известно, что в древнеримском театре давались трагедии и пантомимы. Трагедия в меньшей степени нравилась публике; чтобы увеличить ее привлекательность, устраивались бесконечные шествия участников, колесниц, заморских зверей, отчего само представление длилось более четырех часов.

Ателлана – народная комедия, возникшая в Риме около 240 г. до н. э. Первоначально реплики действующих I лиц импровизировались актерами, затем текст комедии стал записываться. Действие комедии было коротким и обычно ограничивалось одним актом. Действующими лицами являлись четыре традиционных типа: старик Папп (возможно, соответствующий позднейшему Панталоне); Доссеин – мудрец и в то же время чудак, выступающий то в качестве учителя, то в качестве прорицателя; обжора Букгон и дурачок Макк.

Известно, что многие сюжеты, представленные в комедии, изображали либо деревенскую жизнь («Скотный двор», «Виноделы», «Дровосеки» и др.), либо жизнь ремесленников («Рыбаки», «Маляры», «Сукновалы»), Главные действующие лица также ставились в самые разнообразные положения: Макк являлся то молодой девушкой, то воином, то трактирщиком; Папп – поселянином; Буккон – невестой. Комизм ателлан отличался грубоватым остроумием и нередко непристойностью.

Мим представлял из себя также ряд малосвязанных между собою бытовых сцен, взятых из обыденной жизни, но, в отличие от ателланы, действующие лица в миме не являли собою неизменные традиционные типы. Пощечины и удары занимали в миме одно из первых мест, а язык был полон простонародных выражений. Действие также сопровождалось причудливой пляской. Один из важнейших элементов мима – непристойность, доходившая до полного цинизма. Действующие лица были наряжены в костюмы арлекина, а женские роли, против обыкновения того времени, исполнялись не мужчинами, а женщинами.

Полагают также, что римлянам был известен и балет в собственном смысле этого слова. Об этом имеется описание римского писателя II в. Апулея (известного своей комедией «Золотой осел»):

«Группы мужчин и женщин, соперничающие друг с другом в красоте и изяществе, плясали греческую пирриху (мужской танец с оружием) и производили множество разнообразных телодвижений, заранее определенных искусством. Зритель любовался, как перед ним радостная толпа то кружилась, подобно быстрому колесу повозки, то развертывалась, и актеры, взяв друг друга за руки, пробегали во всех направлениях по сцене, то становились в четыре равных ряда, которые вдруг расстраивались, чтоб образовать две стоящих одна против другой фаланги.

После этого предварительного дивертисмента были переменены декорации и началось уже настоящее представление. Сцена изображала гору Иду, с вершины которой, увенчанной зелеными деревьями, струился ручей. По склонам горы паслись козы, которые щипали нежную траву, а около них в качестве пастуха стоял Парис в великолепном костюме с золотой тиарой на голове.

Но вот является прелестное дитя, одетое в простую хламиду. Взоры всех устремляются на его белокурые волосы, из-под которых виднеются два золотых крылышка. По кадуцею (жезлу глашатаев) в нем можно было узнать Меркурия. Бог, с золотым яблоком в руке, приплясывая, приближается к Парису, отдает ему яблоко и уходит.

На сцене показывается молодая девушка, которая, благодаря величавым чертам своего лица, была выбрана для роли Юноны; чело ее увенчано диадемой, в руке она держит скипетр. Затем входит Минерва в сверкающем шлеме, с оливковым венком, эгидой (щитом) и копьем. После нее появляется Венера, восхитительно прекрасная, О/прикрытая лишь шелковым покрывалом. У каждой богини своя свита.

Юнона выступает под звуки флейты в сопровождении Кастора и Поллукса; походка ее благородна и величава. При помощи пантомимы, выразительной и в то же время вполне естественной, она обещает пастуху владычество над всей Азией, если только он присудит ей награду за красоту.

Минерва приближается с двумя юношами, изображающими Смущение и Страх; за ней следует флейтист, который играет суровую воинственную песнь; богиня гордо помахивает головой, грозит взглядом и резким движением руки дает Парису понять, что если он ей отдаст предпочтение, она сделает его героем и покроет лаврами.

Венера окружена целым хороводом маленьких амуров, граций и гор (богинь порядка и времен года), которые полными горстями разбрасывают цветы; она исполняет перед Парисом сладострастную пляску под аккомпанемент мелодичных вздохов флейты и объявляет, что если она восторжествует над своими соперницами, то даст ему в супруги женщину столь же прекрасную, как и она сама.

Парис, не задумываясь, отдает Венере яблоко в знак ее победы. Тогда Минерва и Юнона тотчас удаляются, жестами выражая свою досаду и негодование. Венера же, торжествуя, присоединяется к хору пляшущих. Вдруг с Иды устремляется поток вина, смешанного с шафраном, который благоухающим дождем падает на коз, и руно их окрашивается в прекрасный желтый цвет. Вся зала наполняется благоуханием, после чего гора мгновенно проваливается и исчезает».

В представлении повторяется древний греческий сюжет о «суде Париса» (Юнона заняла место Геры, Минерва – Афины, а Венера – Афродиты). Парис должен был решить спор о красоте и признал победительницей Венеру (Афродиту), та, в обмен, обеспечила Парису поддержку и помощь в похищении жены спартанского царя Мене-лая – прекрасной Елены. Однако Парис вызвал ненависть двух других богинь, способствовавших началу Троянской войны и в дальнейшем падению Трои.

4. Игры на стадии.

Борьба атлетов появилась в Риме в 186 г. до н. э., но становится популярной со времен правления Октавиана Августа. Борьба атлетов происходила в 28 г. до н. э. по поводу освящения храма Аполлона Палатинского, в 38 г. при Калигуле, в 44 г. при Клавдии. Нерон в 60 г. устроил игры с состязаниями в гимнастических упражнениях, пении, музыке, поэзии и красноречии. Домициан в 86 г. учредил «капитолийские игры», на манер олимпийских в Греции, которые устраивались раз в четыре года. Здесь исполнялись музыкальные произведения, происходили конные бега и гимнастические состязания. Для музыкального исполнения был сооружен театр на Марсовом поле на 11 тыс. мест, который получил название Одеон.

Атлетические же игры происходили на стадии, специально устроенном для этой цели при театре. Желание сделать капитолийские игры похожими на греческие доходило до того, что император появлялся на них в греческом пурпурном плаще и в греческой обуви.

Мода на атлетические игры была всеобъемлющей, захватив даже женщин, о чем писал Ювенал: «Кто не знает, что они надевают на себя грубый тирский плащ и натираются маслом, как заправские атлеты? Кто не видел, как они наносят удар мечом в стену, как от частых ударов делается углубление в мишени, как они сталкиваются щитами, одним словом, проделывают все фехтовальные приемы? Может ли сохранить стыдливость женщина, которая напяливает на себя каску и, забывая свой пол, хочет сравняться силой с нами? Какая честь для мужа, когда при распродаже вещей своей жены он слышит, как выкрикивают ее перевязь, фехтовальные перчатки, плюмаж от шлема, набедренник?»

Надо заметить, что атлеты по своему положению оказывались выше гладиаторов, актеров и возниц. Известно о существовании даже своеобразных профессиональных атлетических обществ, так, во II в. в Риме было «Общество атлетов-победителей, увенчанных на священных играх».

Таким образом;, принцип «хлеба и зрелищ» в последние века существования Рима получил самое полное воплощение (впечатляет само количество и длительность традиционных празднеств, а ведь к ним прибавлялись частенько и празднества чрезвычайные). Попытки обеспечить порядок в государстве филантропическим путем проявлялись в деятельности римских императоров не только посредством устройства «зрелищ». Так, Август учредил специальные должности чиновников, отвечавших за организацию общественных работ, за распределение хлеба среди народа; при Клавдии появляются чиновники, отвечавшие за опеку сирот. Тем самым государственная филантропия впервые приобретала социально организованный характер с системой управления, подчинения и контроля.

В общественном сознании также возникали идеи необходимости организации системы государственной помощи нуждающимся. Так, например, римский писатель и ученый Плиний Старший (23 или 24-79) считал, что «нужно разыскивать и поддерживать тех, кто находится в нужде, окружая их как бы товарищеским союзом». Политический деятель и писатель Цицерон (106-43 гг. до н. э.) видел смысл служения государству в «обогащении» бедных и в выкупе соотечественников из плена. Так в сознании людей укреплялась мысль, что богатство и расточительность являются своеобразной общественной повинностью, направленной на пользу сограждан и государства.

Архаические, стихийные формы взаимопомощи возникали и без участия государства. Известно, например, о существовании так называемых «похоронных товариществ», главной целью которых было предоставление своим членам приличного погребения. Каждое из таких обществ ставило себя под покровительство того или иного божества. Сохранился устав одного такого товарищества, существовавшего в Ланувии в 336 г. и находившегося под покровительством Дианы и Антиноя. Само общество, по-видимому, состояло из вольноотпущенников и бедняков; в составе общества фигурировали и рабы, которым закон разрешал в нем участвовать с согласия господина.

Каждый, вступая в товарищество, вносил первоначальный взнос в размере 100 сестерциев и, кроме того, бутылку доброго вина, затем делал ежемесячные взносы в размере 5 ассов (монетная система Рима в те времена была весьма запутанной: 1 динарий = 2 квинария = 4 сестерция = 10 ассов и т.д. Монеты достоинством выше 1 асса чеканились из серебра, ниже и в 1 асе – из меди; собственно же чеканка монет началась с 451 г. до н. э.).

Членские взносы пускались на покрытие обыкновенных расходов и издержек на погребение. Само общество не имело собственного здания для погребения (колумбария), поэтому, когда умирал кто-либо из членов общества, последнее выплачивало наследнику определенную сумму на покупку могилы. Величина погребальных денег зависела от средств товарищества; чаще всего на погребение расходовались суммы до 300 сестерциев, из которых пятьдесят шли на раздачу членам общества, почтившими покойника участием в его похоронах.

Особенностью самого устава являлась его тщательная разработанность и учет мельчайших деталей. Так, если покойник не оставлял наследника, то общество само брало на себя заботы о его погребении. Если покойный был рабом, а хозяин отказывался выдать тело товариществу, то устраивались фиктивные похороны с сооружением кенотафа (пустой гробницы, сооружавшейся в случае, если не удавалось найти тело погибшего).

Если покойник умирал вне Ланувия (но не дальше 20 миль [30 км] от него) и товарищество было своевременно об этом извещено, то три члена общества немедленно отправлялись туда, чтобы проводить останки и оплатить похоронные издержки. По возвращении они давали отчет товариществу и, если оказывались виновными в недобросовестности, то платили штраф, вчетверо превышавший потраченную сумму. Если же отчет признавался правильным, то каждому выдавалось премиальных по 20 сестерциев и возмещались путевые издержки (своеобразные «командировочные»).

Если же член общества умирал на расстоянии большем, чем 20 миль, тот, кто его похоронил, мог прислать счет расходов, удостоверенный семью свидетелями, и тотчас же получал funeraticium – покрытие издержек.

В уставе похоронного товарищества отмечалось: «Пусть-наше предприятие будет благоприятно для императора и его семьи, для нас и для всех наших, и для коллегии, которую мы учреждаем! Пусть и мы будем иметь возможность проявить спасительную энергию в сборе средств, необходимых для приличного погребения наших покойников! Чтобы достигнуть всего этого, нужно действовать согласно и платить аккуратно, чтобы наше общество могло жить долго». Отсюда и указание, что если кто-либо не будет выплачивать взносы в течение нескольких месяцев, то ничего не получит после своей смерти.

Имеются также сведения о наличии в Риме и некоего прообраза древнейшего «воспитательного дома», возникшего на овощном рынке в 11-м квартале города. На рынок, подкидывали искалеченных и безобразных детей, где их и кормили сострадательные торговцы.

Но все же традиция денежных и продуктовых даровых! раздач занимала приоритетное положение. Например,! Дион Кассий писал, что император Юлий Цезарь «совершил триумф, угостив народ и раздав хлеб и масло сверх установленной нормы; толпе, получавшей хлеб, он выдал, обещанные 75 драхм и сверх того еще по двадцати пяти, а солдатам – по целых 5 тысяч». Однако постепенно размеры государственной помощи сокращались.. Так, римский историк Гай Светоний Транквилл (70-140 гг.) сообщал, что на рубеже I-II вв. «число получавших хлеб от казны с 320 тыс. человек уменьшено до 150 тысяч».

Попытки навести порядок в огромной Империи нашли свое выражение не только в организации «зрелищ» и в раздаче «хлеба», но и в политике в отношении беженцев, которые зачастую оказывались участниками государственных смут. Так, в 154 г. появился эдикт Марка Семпрония Либералия, в котором говорилось: «Пусть знают, что лица, над которыми еще тяготеет это обвинение, почувствуют милость и доброту величайшего императора, предписывающего не производить о них никакого следствия, ни относительно других, по какой бы причине они ни были внесены в проскрипционные списки преторами».

В то же время Рим, как, впрочем, и другие города империи, представлял из себя весьма печальное зрелище. Ювенал так описывает столицу в своей Сатире III:

«Здесь, в Риме, больные умирают от бессоницы, а эта болезнь появляется оттого, что непереваренная пища застревает в воспаленном желудке. Шум повозок, скопившихся на повороте узкого переулка, да ругательства возниц способны разбудить даже тюленей. Когда у богача какое-нибудь дело, он едет себе среди расступающейся толпы... И он проезжает раньше нас, так как нас останавливает толпа, стоящая впереди, нас толкают идущие сзади. Один задел меня локтем, другой толкнул коленом, вот еще какое-то бревно ударилось о мою голову, а голова стукнулась о кувшин. Мои ноги покрываются жирной грязью.

Вот едет ломовая телега, на которой покачивается высокая ель; другие повозки везут сосны; эти высокие столбы касаются и своим падением угрожают народу. А вот

Филантропический период в истории социальной работы _______ |

воз, нагруженный лигурийским камнем; если ось в нем подломится и вся эта гора свалится на толпу, что тогда останется от этих людей? Кто разыщет их члены и кости? Раздавленные тела этой черни погибнут в один миг...

Подумай теперь о других опасностях, которые ожидают тебя ночью. Измерь-ка высоту домов, с крыш которых падают черепицы, способные размозжить тебе голову, а из окон верхних этажей валятся битые горшки и разные осколки! Посмотри, какие знаки и трещины оставляют они при падении на мостовой. Нужно быть совершенно равнодушным человеком, не желающим предвидеть никаких случайностей, чтобы пойти ужинать в город, не составивши предварительно духовного завещания. На твоем пути столько смертей, столько открытых окон. Все, что ты можешь пожелать, – это чтобы из встречных окон тебя только облили помоями.

А вот дерзкий пьяница, который мучается оттого, что ни с кем еще не подрался, и проводит поэтому бессонную ночь... Но [дракой] еще не закончатся твои злоключения; найдутся люди, которые тебя еще ограбят, как только закроются дома и в запертых лавках затихнет движение, или же какой-нибудь вооруженный бродяга внезапно нападет на тебя, так как все воры сбегаются в Рим и рыскают здесь, отыскивая себе добычу...».

Две напасти преследовали Вечный город: нищие и разбойники. Нищие скапливались в определенных местах, в городе – около мостов и городских ворот, где наблюдалось наибольшее стечение народа, в окрестностях – около склонов холмов, у дорог, где экипажи замедляли свой ход. Путешественники становились также добычей воров и разбойников. Дело доходило до того, что император Ти-берий (14-37 гг. н. э.), к примеру, был вынужден направить воинский отряд в Сардинию для борьбы с разбойничьими шайками. В правление императора Септимия Се вера ( 1 93-211 гг. н. э.) разбойник Феликс Булла с шайкой в 600 человек в течение нескольких лет держал в страхе всю Италию, обложив ее города данью. Самой дурной репутацией пользовались Понтийские болота поблизости от Рима и обширный лес около Кум, называвшийся Gallinaria.

Не менее серьезной проблемой для Рима стала проблема прост^щ^ш. Надо заметить, что легальная проститу-

ция в'о многом поддерживалась древними традициями,которые, например, получили свое воплощение в Играх Флоры (Florales) и в вакханалиях (рапа). Эти празднества, имевшие религиозный оттенок (в поклонении Флоре, Вакху, Венере), о чем свидетельствуют их описания в «Золотом осле» Апулея, происходили не только в цирках, но и на улицах и общественных дорогах, куда стекались со всех концов города посвященные в таинства мужчины и женщины, одетые в прозрачные белые одежды.

Е. Дюпуи в своей книге «Проституция в древности» писал: «Куртизанки выходили из своих домов целым кортежем, предшестеуемые трубачами, одетые в просторные одежды на обнаженном теле, украшенные всеми своими драгоценностями; они собирались в цирке, где их окружал со всех сторон теснившийся народ; тут они сбрасывали с себя одежду и показывались совершенно обнаженными, с готовностью выставляя напоказ все, что угодно было зрителям, и вся эта бесстыдная выставка сопровождалась самыми непристойными телодвижениями».

Но проститутки играли роль не только в священных празднествах, но, по свидетельству римского историка Тита Ливия (59 г. до н. Э.-17 г. н. э.), во времена Империи выступали и на театральной сцене, в частности в представлении, получившем название «Похищение сабинянок», и возвращались к проституции, как только заканчивалось представление. Как замечал римский писатель Квинт Тер-туллиан (160-220), глашатай на представлениях, провозглашая вслух подробное описание «прелестей» героинь, даже указывал их местожительство и цену, которой оплачивались их ласки. Куртизанки, участвовавшие в представлениях, показывались на сцене нагими и перед глазами зрителей производили последовательно все акты проституции, что позднее, в правление Гелиогабала, получило вполне «реальные» формы.

В римском праве проституция получила четкую регламентацию, что, в частности, отразилось в существовавших формах брачного союза. Брак в древнем Риме, в зависимости от условий брачного договора, давал вступавшим в него те или иные права и преимущества. Брачный обряд в виде принесения в жертву panis farreus, то есть хлеба, который ели супруги во время обряда, считался наиболее приличным; дети, рожденные от этого брака, признавались законнорожденными, наследовавшими иму-

фидантропический период в истории социальной работы_______Ц

щество. Другая форма, usucapio, пользовалась меньшим почетом, являясь своеобразным «полубраком» (при условии, что сожительство продолжалось не менее одного года). В этом случае муж и жена считались законными супругами, но дети, рожденные в таком «полубраке», признавались незаконнорожденными. Наконец, третья форма брака – наложничество – получила название сожительства, не пользовавшегося защитой права, injitstae nuptiae. Наложница не считалась супругой, лишь «заменяя» последнюю, отличаясь от нее одеждой. Дети, рожденные от такого брака, не являлись членами семьи ее мужа и не обладали правами на получение наследства.

Римский юрист Домиций Ульпиан (170-228), сочинениям которого в 426 г. была придана обязательная юридическая сила, так регламентировал публичную проституцию: «Женщина публично занимается проституцией не только в том случае, когда она торгует своим телом в местах разврата, но и тогда, когда она не бережет своей чести в питейных домах и иных местах, которые она посещает. Под публичным развратом разумеется поведение женщины, отдающейся без разбору всякому мужчине». В то же время Ульпиан замечал, что «это понятие не обнимает ни замужних женщин, виновных в прелюбодеянии, ни обольщенных девиц, А понятие публичного разврата не распространяется на женщин, отдающихся за деньги одному или двум лицам».

Проститутки в Древнем Риме занимали особое положение: они не вносились в цензы (списки населения), а регистрировались в особых списках, составлявшихся эдилами. Эдилы выдавали им разрешение заниматься проституцией, называвшееся licentia sturpi. Тем самым понятие проститутки неразрывно было связано с позором, влекшим за собою гражданскую смерть в юридическом смысле. Та же участь ожидала и лиц, занимавшихся сводничеством, которые хотя и были лишены гражданских прав, тем не менее обязывались платить налог в пользу города. В правление императора Калигулы был также введен налог на проституток, позднее получивший оформление в виде налога на содержание общественных зданий.

Проститутки были обязаны, согласно закону, носить особую одежду, короткую тунику и тогу с разрезом спереди, такая одежда впоследствии укрепила за ними название HI

togatae. Проституткам не разрешалось носить белых лент, которыми поддерживали прическу молодые девушки и порядочные женщины. Они должны были носить светлый парик или окрашивать свои волосы в желтый цвет, а на улице носить капюшон. Наконец, по постановлению императора Домициана, проституткам было запрещено передвигаться по улицам на носилках.

Таким образом, политика «хлеба и зрелищ» не принесла Риму тех выгод, какие имелись в Древней Греции – внутреннего умиротворения и социального мира. В этой связи, на фоне общего духовного кризиса, поразившего античный мир на рубеже двух эр, популярность приобретает проповедь христианства и деятельность первых христианских подвижников во TI-IV вв.