«Характеристика различных римских городов»

Остия. Время бурного строительства, развернутого Антонинами, оставило следы по всей империи, но особенно хорошо оно прослеживается археологически на судьбах самого близкого к Риму города – его порта Остии, расположенного в 18 километрах от столицы. 

Город, уже во времена Суллы занимавший около 71 га и по размерам уступавший в Италии, кроме Рима, лишь Капуе (173 га) и Неаполю (101 га), во II в. расширился до 130 гектаров. По клеймам на кирпичах установлено, что из поддающихся датировке зданий почти три четверти домов вновь построены или отреставрированы в эпоху Антонинов (12% датируются временем Траяна, уделявшего много внимания также строительству новой гавани; 43% – Ад-риапа, 17% – Антонина Пия). Далее по инерции город продолжает понемногу строиться при Септимии Севере (12%), а затем строительство замирает, отражая ту общую ситуацию, в которую попала империя с приходом к власти Северов накануне кризисного III в. 

Адриан создал фактически новый город по образу и подобию того Рима, который возник после опустошительного пожара при Нероне. План города, 57% площади которого занимали инсулы, был правильным, улицы пересекались под прямыми углами, и главная из них, прорезавшая Остию с востока на запад, возле форума была украшена портиками, точно так же, как и при подходе к форуму Рима. Общественные здания и храмы, первоначально строившиеся из местного, туфа, к этому времени покрываются мраморной облицовкой – благо хлынувший в Рим мрамор Греции, Африки, Малой Азии частично оседал в порту, да и балластом для входивших в гавань кораблей часто служили мраморные блоки.

Город, постоянное население которого колебалось в начале империи б пределах 35 000–40 000 человек, отличался от Рима лишь величиной построек. Его жителям вполне хватало сооруженного при Августе театра почти на 3 000 мест. К их услугам было 14 общественных бань, которые вместе с отстроенными во II в. императорскими термами обеспечивали потребности населения не хуже, чем в Риме.[1] И хотя термы Остии были не столь грандиозны и роскошны, как римские, в комфортабельности они не уступали столичным. Особенно благоустроены были термы, получившие в наше время условное название «термы форума». Расположение помещений, учитывающее направление ветров и перемещения солнца, сложные системы вентиляции и отопления, позволявшие поддерживать в разных помещениях температуру, соответствующую их назначению, – все это как бы иллюстрировало касающиеся устройства терм разделы знаменитого трактата Витрувия «Об архитектуре». Достаточно изысканной была и отделка всех трех терм, имевших мозаичные полы и мозаичные картины на стенах.

Как и в Риме, в Остии был свой Капитолий, где по распоряжению Адриана был возведен большой храм капитолийской триаде богов, к которому вела широкая мраморная лестница. Храмы богам находились не только в центре, но и по всему городу. Наряду с привычными отеческими богами появляется все больше и больше храмов восточных пришельцев. Это и храм фригийской Великой матери, чьи праздники справлялись не менее шумно, чем в Риме, и египетского Сераписа близ гавани, который чаше всего посещали восточные моряки, и многочисленные группы святилищ Митры (митреумов), и синагога, оказавшаяся самой крупной из иудейских синагог, известных в Средиземноморье (850 кв. м). Постепенно появляются и христианские храмы, сначала, как и все другие, на свободных участках, затем – на фундаментах и руинах жилищ поверженных языческих богов, особенно ненавистного христианам из-за его популярности Митры, чьих почитателей к III в. было ничуть не меньше, чем приверженцев Христа. И конечно же, повсюду следы культа императоров, исполнение которого с приходом империи стало свидетельством лояльности режиму. Это и храм Ромы и Августа, возведенный при Тиберии и бывший до расширения и переоборудования синагоги самым крупным зданием города, и храм Домициана, и просто сохранившиеся постаменты статуй императоров, в особенно большом числе найденные в комплексе помещений, где располагалась когорта пожарников. Среди них императорский культ пользовался особой популярностью, поскольку императоров, установивших в Риме пожарную службу, немедленно скопированную остальными городами империи, они считали своими покровителями. Город, принимавший товары со всего мира, без труда обеспечивал занятость своего населения, состоявшего преимущественно из торговцев или людей более скромных профессий, но равным образом связанных с портом, – водолазов, грузчиков, кладовщиков, смотрителей доков, канатчиков, счетоводов, лодочников, «тягачей», тащивших вверх по Тибру в Рим суда, на которые предназначенные для столицы товары сгружались с более крупных кораблей. Особенно много людей было занято торговлей и хранением товара – недаром 16% городской территории занимали склады и лавки, располагавшиеся по обеим сторонам улиц или в первых этажах ипсул. Уже сейчас, хотя раскопки не завершены, обнаружено более 800 таких лавок и множество складов, из которых наиболее впечатляют зерновые, в несколько этажей окружавшие гигантский (40 га) шестиугольный бассейн гавани Траяна.

Существовал и целый квартал деловых людей. Он находился возле самого театра – за портиком, примыкавшим к театральному зданию. Там, внутри двойной колоннады, было устроено около 70 небольших помещений для деловых встреч.[2] Принадлежали они публиканам Рима и представителям других, подчас далеких портовых городов. Каждая из таких своеобразных «контор» имела свою эмблему, выложенную над дверями мозаикой. По ней можно было судить о деловых интересах владельца или о городе, который он представлял. Встречаются эмблемы с изображением портов Африки, Испании, Сардинии, Галлии. Символы и обычно сопровождающие их пояснительные надписи показывают, что здесь заключались торговые сделки, связанные с покупкой шкур, леса, золота, зеркал, зерна, дынь, фасоли: слоновой кости и шелка, поступавших из дальних краев; цветов, чей путь мог быть только коротким.

Как и всюду, доходы обитателей Остии были неодинаковы, но в отличие от Рима здесь не было людей, не имевших заработка. Поэтому в Остии инсулы – это не острова нищеты. С ростом населения и до того немногочисленные дома-особняки полностью вытесняются вновь построенными инсудами. В большинстве из них были балконы, огражденные решетками и засаженные зеленью; зелень украшала и дворы, где, в зависимости от состоятельности обитателей, могли устанавливаться также статуи и устраиваться фонтаны. Более богатые инсулы имели просторные входные помещения, часто украшавшиеся мозаикой и колоннами; стены и своды таких инсул покрывались фресковой живописью.

Остия, эти «уста Рима», в сущности, была Римом в миниатюре. Жизнь порта настолько тесно сплеталась с жизнью питавшей его активность столицы, что даже в городских фастах Остии с равной тщательностью отмечались и чисто местные, и римские события (такие, например, как навмахия, устроенная в Риме по случаю освящения храма Венеры Прародительницы, или завещание Цезарем народу своих садов за Тибром). Поэтому облик города мог бы показаться нетипичным, если бы не возможность сравнения с сохранившимися под пеплом Везувия небольшим курортным городком Геркуланумом и особенно с Помпеями, торгово-ремесленным центром, каких было немало в Италии и по всей империи.

Помпеи. Конечно, значение Помпеи несопоставимо с ролью, какую играла Остия, морские ворота Рима, через которые сюда стекались богатства земли. Это был рядовой городок, почти не оставивший о себе памяти в произведениях историков и поэтов, славившийся, впрочем, своим терпким вином, благоуханными розами и острым соусом из макрели. Но гибель Помпеи превратила их в совершенно уникальный памятник римского искусства и римской жизни. С помощью Помпеи заговорили немые камни других городов империи и самого Рима. В городе, освобожденном от пепла, можно пройти по двум главным улицам. Одна из них ведет с севера на юг, другая – с востока на запад. Остальные улицы, параллельные главным, образуют прямоугольники-инсулы. В отличие от Рима и Остии, где в каждом из таких прямоугольных «островов» высились многоэтажные громады, здесь располагались одноэтажные постройки-особняки или, ближе к окраинам, хижины бедняков. На пересечении главных улиц находился форум. Он был окружен портиками и заполнен статуями (ни в Риме, ни в Остии статуи, за редкими исключениями, не сохранились). Неподалеку от форума находились два театра, в другой части города – каменный амфитеатр, предназначенный для гладиаторских боев и травли зверей. На каменных скамьях, поднимавшихся рядами вокруг овальной арены, могло разместиться 20 000 любителей кровавых зрелищ.[3] Вблизи амфитеатра была расположена площадка для гимнастических упражнений.

На каждом шагу – лавки, магазины, мастерские ремесленников, художников. Рисунки на стенах домов живо дополняют картину торговой жизни. На одной из фресок изображена торговля тканями. Покупатели, сидя на скамье, внимательно рассматривают развернутую ткань. Одному, видимо, удалось найти изъян, и он указывает на него пальцем. Но продавец, возмущенно вскинув руку, уверяет, что его товар высшего качества. В сапожных мастерских Помпей, как видно из фрески, производился срочный ремонт обуви. В ожидании один из посетителей углубился в чтение папируса, другой заглядывает в свиток через его плечо. Тем временем подмастерье надевает заказчику башмак, а хозяин мастерской подает знак, чтобы принесли второй. Мальчик-раб с корзинкой в руках стоит сзади. Видимо, содержание папируса заинтересовало и его.

На другом рисунке представлена сценка из школьной жизни. Бородатый учитель, по-видимому, грек, объясняет урок. Прилежные ученицы сидят на скамье, положив на колени таблички. Ученики слушают стоя, прислонившись к колоннам. Похоже, один из них провинился: его подняли на плечи другого и секут.

Но самое ценное из всего, что подарил нам город под пеплом, – это возможность проникнуть в такие детали общественной и частной жизни горожан, какие не дает ни одно из произведений античных авторов в отдельности, да и все они, вместе взятые.

Обитатели Помпеи, как истые южане, отличались общительностью. Они делились своими радостями и огорчениями, доверяя их не только соседям, но и стенам, на которых, особенно в общественных местах, сохранилось множество надписей. «Амплиат Педания – вор», – предостерегает одна из надписей. «Нечего делать тебе, бездельнику, здесь. Убирайся!» – угрожает другая. «Дверь для просьб пусть будет глуха, открыта для денег», – поучает третья, комментируя оставленные на стене жалобы влюбленного, обещающего переломать ребра самой Венере за то, что «она пронзила его нежную грудь». Одного из помпеянцсв настолько раздражало пристрастие к маранию стен, что он не мог не выразить своего возмущения, при этом использовав ту же стену: Удивляюсь тебе я, стена, что ты еще не упала, Вынеся стольких писак сплетни и болтовню. Надписи Помпеи выразительнее любого литературного текста демонстрируют любовь помпеянцев к гладиаторским сражениям. Не только на форуме, стенах домов, базилик, театра, на городской стене близ ворот, но даже на могильных плитах вдоль дороги к Помпеям выделялись вычерченные красной краской объявления, задолго до начала обещанного сражения приводившие в волнение будущих зрителей: «Гладиаторы Суетрия Церта, эдила, будут биться в Помпеях накануне июньских календ. Звериная травля. Тент». Иногда на стене появлялась целая афиша, в которой, помимо всего прочего, указывались имена гладиаторов и число поединков, в которых они будут участвовать. На одной из афиш какой-то помпеянец пометил по завершении игр, кто из бойцов погиб, кто – победил, а кто в награду за понравившуюся схватку был отпущен на свободу.

Особенно ценны для понимания внутренней жизни города надписи, которыми были испещрены в преддверии выборов стены домов па ведущих к форуму улицах. Из них видно, сколь напряженная борьба разворачивалась за голоса избирателей. Отдельные, по-видимому, уважаемые в своей среде, лица и коллегии – плотников, хлебопеков, извозчиков, зеленщиков, сукновалов, ювелиров и других профессий – публично заявляли о поддержке того или иного кандидата. «Прошу (просим) вас, выберите!» (ого vos, feciatis!) – взывали они к прохожим с таким постоянством, что призыв этот стали писать сокращенно – по одной начальной букве от каждого слова – o.v.f. Вполне понятно было читающим эту уличную пропаганду и сокращение стандартного качества кандидата, обычно именуемого «достойным общественной деятельности» (dignuin rei publicae – d.r.p.). Остальные достоинства, объявляемые значительно реже, писали полностью (честнейший, достойнейший, совестливейший), иногда надпись напоминает избирателям, что достоинства кандидата должны быть известны им самим: «честность его вы испытали», «он дает хороший хлеб».

Нередко надпись обращена к определенному адресату с просьбой, а порой и настоянием, сопровождающимся укором: «Требий! Проспись, выбирай!», а часто и недвусмысленным намеком па прямую выгоду: «Прошу тебя, Лорей, выбери Сабина эдилом, и он тебя выберет!» В ходе предвыборной борьбы бывали случаи уничтожения надписей конкурентов, как свидетельствует приписка, сделанная под одной из них: «Пусть возьмет тебя хворь, если из зависти это уничтожишь», и сентенция, размещенная возле другой: «Подражать надо, а не завидовать». Применялись и более изощренные методы сокрушения опасного противника: старательно выведенным призывом голосовать за кандидата от имени «всех сонливцев и пьянчуг», или «старых кутил», или некой Кукушки, известной своим легким поведением, явно хотели бросить тень на репутацию кандидата.[4]

Когда выборы завершались, на все эти надписи уже никто не обращал внимания, а на следующий год, покрыв их слоем белой штукатурки, освобождали пространство для новых призывов, и все начиналось сначала. Благодаря этому политическая жизнь города известна на протяжении даже не нескольких лет, а нескольких десятилетий.

Помпеи раскрывают перед нами и детали религиозной жизни, обычной для любого города начала римской империи. В одной из своих эпиграмм Марциал, оплакивая город, недавно защищенный зеленой тенью Везувия, а ныне засыпанный его пеплом, вспоминает о божественной триаде – Вакхе, Венере и Геркулесе, покровительствовавших Помпеям, но не пожелавших их защитить. Венера считалась кормилицей города, Вакх был покровителем процветавшего в нем виноградарства, а Геркулес мыслился основателем города. Почитание этих богов оставило в Помпеях многочисленные следы. Наряду с этими богами почиталась и капитолийская триада – Юпитер, Юнона и Венера. Новым явлением был культ богов восточного происхождения, и это характеризует ситуацию, общую для многих городов римского запада, стоявшего на пороге великих религиозных перемен.

В городе укоренилась египетская богиня Исида. Она имела свой собственный храм, в архитектуре которого не было ничего египетского, по колонны были покрыты иероглифами, а на внутренних стенах изображалась процессия египетских жрецов богини со свитками, музыкальными инструментами, сосудами для воды особой формы.

Культ Исиды, как показывают надписи, найденные в частных домах, осуществлялся не египтянами, а помпейцами италийского происхождения. Новым пришельцем был также малоазийский бог Зевс Фригийский. В его храме обнаружена ниша со священным черным камнем.

Особенно многочисленны в городе следы императорского культа, подчеркивавшие исключительную лояльность помпейцев. Вся южная сторона форума была занята конными статуями императоров, от которых сохранились пьедесталы. В центре этой конной группы высился колосс Августа в окружении Клавдия, его супруги Агриппины и Нерона, которого помпейцы не решились убрать даже после его официального низвержения постановлением сената. Статуи императоров и членов императорского дома украшали и другие участки форума – конная статуя то ли кого-то из сыновей Германика, то ли Каракаллы стояла перед входом в храм Юпитера на северной стороне форума, двое сыновей Германика, погубленных происками Сейяна во времена Тиберия были запечатлены на одной из сторон возвышавшейся на северо-западе форума арки, увенчанный конной статуей Тиберия; поблизости, над другой аркой, высилась статуя Нерона; на западной стороне форума находилась площадка для отправления императорского культа, которым ведала, как и в Риме и Остии, коллегия августалов, состоявшая главным образом из вольноотпущенников.

Капелла, посвященная культу императоров, скорее всего, была возведена во времена Клавдия, поскольку статуя его (от которой кроме пьедестала, осталась лишь рука с глобусом) встречала посетителей у самого входа, а четыре боковых ниши занимала его родня: жена Агриппина, приемный сын Нерон, сестра Августа Октавия, бабка Клавдия по материнской линии и ее сын Марцелл.

С императорским культом связано и святилище ларов, воспринимавшихся в это время уже как лары Августа, в чем не оставляет сомнения изображение под абсидой Гения Августа в окружении двух ларов. Последним памятником императорского культа, какой успели помпейцы возвести до катастрофы, стал храм Вешасиана.

Эти следы почитания земных богов явно превышают все, что сохранилось в Помпеях от культов богов небесных, свидетельствуя об изменениях, происшедших в идеологии римского общества уже в первое столетие существования империи.

Тимгад. В северной Африке сохранению ряда городов римского времени способствовали не пепел и лава, а пески, надуваемые ветром Сахары. «Помпеями» Северной Африки стал город, основанный в 100 г. при императоре Траяне легатом 30-го легиона Минуцием Галлом для ветеранов легиона под названием Colonia Ulpia Trajana Thamagudi. В основу планировки Тимгада был положен план римского лагеря с улицами, пересекающимися под прямым углом, образующими квадраты инсул, каждая из сторон которых достигала 20 м. Главные магистрали (cardo и decumabiis) вели к расположенному в центре форуму, почти прямоугольной площади (50 х 43 м), окруженной колоннадой. На форуме размещались многочисленные административные и торговые строения и базилики. К северу от форума на возвышении был возведен небольшой храм, посвященный победам Траяна.

Вскоре город вышел из старых границ. В его юго-западном углу в 160 г. был построен капитолий с храмом, окруженным колоннами коринфского ордера высотой 14 м, большие термы и дома богачей. При Септимии Севере в городские стены была встроена грандиозная трехэтажная триумфальная арка Траяна. Позднее к северу от города был построен храм бога Сатурна, культ которого немало заимствован от его африканского предшественника – финикийско-карфагенского Ваала.

Аквинк. Среди римских городов на Дунае, выявленных в ходе недавних археологических исследований венгерских ученых, впечатляет Аквинк, выросший на месте древнего племенного поселка. Он имел форму трапеции со сторонами 600–800 м. В центре города, защищенного крепостной стеной, на пересечении главных улиц находились форум с каменным зданием, видимо, дворцом легата, капитолий, общественные термы, небольшой амфитеатр. По фасаду форума шла крытая галерея, на которую выходили лавки (их обнаружено три десятка). Хотя Аквинк был невелик, в нем имелось несколько триумфальных арок, одну из которых соорудили в 150 г. воины 2-го вспомогательного легиона в честь Антонина Пия. Крупные ремесленные мастерские находились вне городских стен, на берегу Дуная. Город имел водопроводы, в том числе в них поступали горячие воды термального источника.